Преспокойненько сидя за последней партой, я опустила голову на руки, прикрыв глаза. Геометрия. Один из предметов, которые я на дух не переношу. Во-первых, там куча формул, которые выучить просто нереально, а во-вторых — её преподает Он. Честно говоря, не то, чтобы я была двоечницей, нет. Просто в школе меня обычно жутко раздражали учителя, и им на зло я переставала учиться. Зачем? Я не знаю. Обычно, когда преподаватели унижают учеников или же называют неучами, дети наоборот хотят доказать, что они могут большее. Я почему-то так не думала. Собственно, раз я не понимаю предмет, тогда зачем напрягаться?
— Капрал сегодня сам не свой… — тихо шепчет Томас, а я вздрагиваю. Какой еще капрал?
— И не говори. Не удивлюсь, если в конце урока он нам самостоятельную запилит, — отзывается Марло.
— Эм… Ребят, — зову я парней, которые мгновенно оборачиваются. — Кто такой капрал?
— А ты не знаешь? — удивленно спрашивает Томас, но потом шепотом продолжает: — Мы так называем математика.
— Почему? — изумленно спрашиваю я.
— Ну, как объяснить…
— По школе ходят слухи, — перебил своего соседа по парте Марло, — что Леви где-то служил. Никто не знает, что произошло, но он ушел в отставку и начал преподавать. И в отставку он ушел, будучи младшим сержантом, а именно — капралом.
— Вот оно что… — протягиваю я.
— Последние парты первого ряда, я вам не мешаю?! — слышится голос капрала со стороны доски.
— Нисколечко, — пискнула я, а половина класса захихикали.
— Ну, что ж, Уилкс, раз вам так интересно, может, поможете мне у доски?
— Без проблем, капрал, — его звание я протянула с довольной лыбой на лице — раз он называет меня по фамилии, значит, и я буду.
Тем временем мужчина взял тяжелую указку в руки и стал медленно продвигаться по направлению ко мне.
— Мы забыли сказать, — шепнул Томас, но, кажется, я уже всё поняла. — Он ужасно не любит, когда его называют…
— Капрал, значит? … — больше шипит, чем спрашивает учитель, а у меня внутри всё холодеет от его взгляда. – Кто? — на этот раз спокойнее спрашивает он. — Кто ей сказал об этом?
Весь класс сидит молча, то и дело поглядывая в нашу сторону. В кабинете повисла такая напряжённая тишина, что, кажется, она начинает давить на меня, словно хочет убить.
— Полагаю, это вы, — спокойно говорит Леви, указывая на парту, стоящую передо мной. — Я ведь прав?
Оба парня мгновенно начинают бледнеть на глазах, пытаясь хоть что-то придумать для оправдания.
— Это не они! — быстро выкрикиваю я, а взгляд стальных глаз переключается с бедных парней на меня. — Я просто слышала слухи в школе и… прошу прощения за сказанное мной сегодня, — я нехотя склонила голову вниз, уставившись в пол.
— Вот так уже лучше, — спокойно, даже немного удовлетворённо говорит мужчина. — Сейчас я раздам вам тетради, а вы напишите в них самостоятельную, — это уже было адресовано классу.
Вот, что действительно в планы мои не входило — так это самостоятельные и контрольные. От них не скроешься за последней партой и не увильнешь никак. Ну, будем надеяться, что ребята тут добрые и смогут написать мне на листике пару ответов.
Нам раздали толстые печатные тетради красного цвета. Все ученики открыли их на нужной странице и, по команде математика, подписали верхнюю линию и стали писать. К моему величайшему сожалению, школа закупала тетради не только на всех учеников, но и брала две запасных, на тот случай, если кто-то придет в середине года. Поэтому на этот раз увильнуть от работы я не смогла и, подписав тетрадь, засела за задачи.
Не прошло и минуты, как я выдрала из тетради по геометрии лист и бросила его в Армина, попав ему прямо по макушке. Ойкнув, блондин развернул листик максимально осторожно — чтобы Леви этого не заметил и, прочитав мою просьбу написать мне ответы на некоторые задачи, развернулся ко мне и сосредоточено кивнул. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать ответов, которые пришли, кстати, достаточно быстро, и я со спокойной душой начала переписывать решение в тетрадь и заполнять бланк ответов.
Через некоторое время математик, который стоял у доски, как-то нехорошо прищурился, глядя на меня, и начал идти в мою строну. Я резко спрятала листик в дневник до того, как он подошел. Собственно, он не просто прошел мимо моей парты, нет, он остановился, облокотился на стекло, которое сегодня не скрывали шторы, и стал пристально наблюдать за моими действиями.
Палиться, так палиться! Я то и дело, под постоянным надзором капрала, приоткрывала дневник и заполняла тесты, которые мне учтиво, красивым и разборчивым почерком, написал одноклассник. Учитель раз на меня посмотрел — я нисколько не смутилась его взгляда и продолжила катать; второй — я слегка дёрнулась в сторону, но списывать не прекратила. На третий раз он уже не выдержал и громко, на весь класс, спросил:
— Уилкс, и не стыдно тебе списывать прямо у меня под носом?
— Так Вы бы отошли, — с перепугу промямлила я.
Казалось, я сказала что-то настолько из рук вон выходящее, что мне самой аж стало страшно. Наконец, весь класс залился громким смехом. В этот момент прозвенел звонок и Леви, полностью взбешённый моим поведением, резко схватил мою тетрадь и пошел в сторону учительского стола, попутно собирая остальные тетрадки.
Как только я хотела уже выйти из класса на перемену, меня задержал стальной голос:
— Эльза, останься. Мне надо с тобой поговорить.
Все дети, и даже Имир, бросили мне на прощанье сожалеющие взгляды, а Криста тихонько пожелала мне удачи. Ну, это смотря в чём. Конечно, эта школа не настолько элитна, чтобы тут «казнили» за рукоприкладство, но меня больше вдохновляла мысль о том, что на меня просто накричат или же проведут профилактическую беседу, нежели сломают мне что-нибудь.
— Итак, — медленно протянул капрал, подходя ко мне ближе, словно хищник. — С чего мы начнём?
— О чём Вы? — я нелепо улыбнулась, решив построить из себя дурочку — всегда прокатывало.
— Вот только прикидываться не надо. Ты прекрасно всё понимаешь. А теперь вопрос на засыпку: знаешь ли ты, что я делаю с теми, кто списывает? Да еще и так нагло, прямо у меня под носом?
— Понять, простить, — тихо начала шептать я, уже своим нормальным голосом, без толики смеха. Меня пугал такой Леви. Не сказать, что он и раньше вселял в меня много доверия, но все равно не казался мне злым и строгим учителем, которым хотел показаться сейчас. Либо он всё же был таким, но умело прятал свои эмоции и свое настоящее «я» под маской спокойствия и умиротворения. Одно из двух, но сейчас задумываться об этом мне совершенно не хотелось. Я медленно попятилась назад. Что он собирается? …
— Сейчас ты будешь сидеть и писать все контрольные в этой тетради. И меня не волнует, знаешь ли ты эту тему или нет. Только думай хорошо, все работы должны выполняться правильно, без единой ошибки, иначе я дам еще одну тетрадь и решать ты будешь другой вариант. Ты поняла? — я нервно сглотнула и кивнула. — Я разрешаю тебе пользоваться рабочими тетрадями и учебником, но никак не телефоном или же интернетом. Списать у тебя тоже не получится, — он протянул мне тетрадь. — Приступай.
— Но у меня есть еще другие уроки… — пыталась хоть как-то отмазаться я от этого ужаса.
— Ничего, я договорюсь с учителями, — невозмутимо, как обычно, говорит математик, поправляя ворот рубашки.
— Но в классе меня будут отвлекать.
— Именно поэтому заниматься ты будешь в моей комнате.
— Где?! — переспрашиваю я настолько громко, что математик морщится.
— У тебя проблемы со слухом? В моей комнате, — второй раз повторил он. — Там отвлекать тебя не будут, Wi-Fi не ловит, и я тебя запру так, что никто тебе с решением помочь не сможет. Да они и просто подойти туда побоятся. В ящике стола у меня много ручек, листов и карандашей — можешь использовать их, мне не жалко. Идем, — он обошёл меня и открыл дверь. — Быстрее.
Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Конечно, эта перспектива меня, мягко говоря, не устраивала. Более того, я действительно не знала большинства этих тем. Хотя бы просто потому, что мы их не проходили, ведь сейчас только октябрь, а он хочет, чтобы я сделала всё? Это же просто нереально!
Пока я размышляла, мы успели дойти до комнаты капрала, который ловко вставил ключ в замок и пропустил меня вперед, открыв дверь.
— Так Вы джентльмен, — ехидно протягиваю я, но на мою колкость мужчина не обращает никакого внимания.
— Всё в этой комнате в твоём распоряжении. Учебники, тетради, книги, учебные пособия. Не старайся рыскать по полкам в поисках решебника — его тут нет, поэтому лучше не трать своё время, а сразу начинай решать. Ах, да, — он протянул мне руку, — телефон.
Я нехотя достала из кармана юбки свой сотовый и передала его Леви. Он кивнул и вышел. Спустя несколько секунд послышался звук закрывающейся двери. Началось…
Честно признаться, я знала, почему он так злится. Он же слышал, похоже, всё, что я говорила о нём на крыше. Весело, правда? Вот и обозлился на меня. Хоть тогда, вечером, уже ничего не сказал мне, а просто молча повернулся и спустился вниз, бросив что-то, что было у него в руке, за забор. Конечно, утром я пыталась узнать, что это такое, но в траве, примерно там, куда прилетел маленький снаряд непонятно чего, я ничего не нашла, что меня очень сильно разочаровало.
Я простояла на пороге около пяти минут, пока не послышался звонок на следующий урок. Я почему-то до конца верила, что учитель обязательно образумится и выпустит меня. Но мои желания были, к сожалению, не сопоставимы с реальностью. Ни одного намёка на то, что меня могут выпустить, не было. Но всё же унывать не было смысла, он же и вправду не сможет заставить меня переписывать всю эту тетрадь, если даже одно решение окажется неверным? Да и вообще решить тут всё даже не под силу Армину будет, пусть бы он и знал весь материал. А мне-то уж и тягаться с ним не стоит, что уж там…
Но всё равно в комнате учителя обязательно должно быть что-то интересное. Как говорит Аннет: «Ты, Эльза, человек злопамятный и даже злой. Не дай бог тебя кто-нибудь рассердит или же скажет тебе что-то поперек — ты все усилия приложишь, но заставишь опозориться этого человека, нарыв на него какой-никакой компромат». И в какой-то степени, да, она была права. И сейчас я намерена нарыть компромат ни на кого иного, как на (барабанная дробь) Леви! Он слишком сильно подставил меня, даже несмотря на то, что я говорила про него подруге. Ведь у меня должно быть своё личное мнение, разве нет? И он не должен был на него обижаться. Наверное… В любом случае, он был не прав, да!
Унывать я не собиралась, поэтому стала шарить по ящикам стола, полкам, даже под подушку залезла. Но ничего интересного для себя не нашла. Учебники, тетради, канцелярские принадлежности, какие-то бумаги, чертежи, формулы и куча еще всякого разного бреда. Уже решив, что стоит мне реально заняться чем-то полезным, например, проверить свои знания, я наткнулась на какой-то кожаный блокнот, в котором все листы были вырваны, а на их места вложены какие-то записочки, фразы, какие-то круги, квадратики…
Немного почитав всё это, я передёрнулась. Так вот кем он был… Но, разве таких людей берут в школу? Работать с детьми теперь берут преступников?!
«Ривай, они слишком далеко зашли, слишком много раскопали. Вынуди их уехать обратно, в эту треклятую Англию!» — гласила первая записка, которую я нашла. Следующей в списке, которая на обратной стороне нумеровалась № 2, было какое-то подобие карты: несколько прямоугольников — дома, стрелочкой обозначена дорога, а в кругляшке какие-то смазанные цифры, написанные гелевой ручкой. Дальше было несколько неразборчивых предложений на испанском. Я в детстве вскользь учила этот язык и уже давно всё позабыла, поэтому прочитать чётко все не могла, но суть была примерно такая же, как и в предыдущей записке: кого-то устранить, напугать.
Меня в дрожь бросало от каждой прочитанной записки. Он должен был кого-то запугать, но его ответов я не видела. Соответственно, можно предположить, что он был киллером. Или снайпером. Или ещё кем-то, кто занимается подобными делами, но никак не учителем математики. Вот теперь-то я стала его ещё больше бояться. У него постоянный оценивающий и холодный взгляд скорее всего потому, что во время своей «работы» он оценивал своих жертв: сможет ли сбежать от него или же дать отпор. Да и когда я упала на него, я спиной чувствовала его накаченные мышцы. Конечно, сейчас качаться в моде, девушкам это нравится (даже мне, не скрою), да и для самозащиты неплохо, но… Слишком уж он подозрительный. Хотя, признаюсь, без этих записок я бы ни за что не сочла его каким-то преступником. Возможно, просто считала бы, что детей не любит, да и всю свою работу в целом, но никак не преступником — оснований не было. А сейчас всё, можно сказать, встало на свои места. Возможно, это просто шуточки или же он сам это сделал, чтобы подловить меня или же других учеников. Да, возможно, это неправда. Лучше не рисковать и никому ничего не говорить — еще покрутят пальцем у виска, да и сам учитель оправдания обязательно найдет. А пока я буду просто его опасаться. Стараться не оставаться с ним наедине и не злить, да и вообще всячески избегать прямого контакта с его персоной.
Кстати, насчет не злить… Я резко подорвалась с кресла, на котором сидела, и стала приводить всё в порядок: складывать по местам тетради и учебники, привела в порядок его ящички и убрала на то самое место блокнот (мало ли, вдруг, он его проверяет каждый день?). И стоило бы мне сесть за тетрадь, иначе отгребла бы я от него по полной… А этого мне только сейчас не хватало, учитывая его, пусть, возможно, и шуточные, но всё-таки замашки.
К слову, задачи в тетради оказались решаемыми. Конечно, лёгкими их назвать было сложно, но с учительским пособием по десятому классу решать становилось с каждой темой всё легче и легче. Насчет ошибок я сильно не заморачивалась, ибо если уж и допущу, буду надеяться на то, что этого не заметят, либо же вымолю прощение. Особо я в материал не вчитывалась, лишь читала нужные формулы и примеры задач к этим формулам. К слову, большинство из них походили на те, что были в тетради, поэтому некоторые из тем шли у меня достаточно быстро.
Дойдя до середины алгебры (это четверть тетради), я почувствовала, что устала. Голова начинала гудеть от обилия формул и чисел, а разум не хотел подчиняться и решать что-то ещё. В желудке заурчало, и я поняла, что пропустила обед, а то и ужин. От этого становилось обидно: неужели он просто забыл про меня? И он может есть и учить других спокойно, зная, что в его комнате изнуренный решениями сидит ребёнок некормленый? Тоже мне, учитель называется. Учителя должны заботиться о своих учениках, тем более классные руководители, но никак не заставлять их голодать.
Вновь обозлившись на математика, я откинула тетрадь, которая метко прилетела в дверь. Со стоном рухнув головой на стол, я тихо завыла, желая заглушить зуд, который был у меня в голове. Перед глазами уже летали десятки формул, которые я успела применить к разным задачам и сотни разноцветных кругов разного размера. Моё тело, казалось, полностью истощило себя, и я решила не сопротивляться и отдохнуть, погружаясь в царство Морфея.
***
Девочка опять сидела одна в большом номере отеля. По стеклу барабанил дождь, нарушая гнетущую тишину. Уже было давно за полночь, а родители всё ещё не возвращались. Русоволосая сидела на диване, облокотившись на мягкую спинку и держа пульт в руках. По телевизору уже прекратились все передачи, и он просто монотонно шумел, показывая на экране серую движущуюся картинку. Малышка не засыпала, а наоборот, старалась держаться, чтобы встретить родителей своей милой улыбкой. Отец, как обычно, немного поругает её за то, что она до сих пор не спит, но всё равно улыбнется и поцелует на ночь в лоб, а мама просто уложит своё дитя в постель и обязательно либо расскажет коротенькую сказку, либо споёт тихую колыбельную своим золотым голосом. Но родителей всё не было.
В этот момент резко открылось окно, заливая подоконник каплями дождя и впуская в просторную комнату холодный ветер. Девчушка поёжилась, натянула чуть ли не до колен тёплый свитер, который, из-за многочисленных стирок, уже стал серым и, встав на ноги, поправила чулок на левой ноге, спустившийся с положенного места, чуть выше колена, до голенища.
Немного подумав, девочка идет сначала в другую комнату, в которой стоял графин с водой, ибо горло от чего-то резко пересохло. Дрожащими маленькими ручками налив воды в стакан из графина, который был для её телосложения достаточно тяжёлым, русоволосая подносит стакан к губам и жадно глотает прохладную жидкость, опять съёжившись. Вернувшись в комнату, она замечает на белом подоконнике какие-то коричневые пятна грязи, но не обращает на это внимания и закрывает окно, старательно пытаясь забыть о дожде.
В комнату стучится гувернантка и на испанском просит её лечь спать, грозясь рассказать родителям о том, что она допоздна засиживается. Делать нечего, и малышка коротко отвечает на том же испанском, выключает везде свет и ложится в свою кровать.
Спустя некоторое время открывает глаза и видит перед собой какую-то тёмную фигуру, явно мужскую. «Это папа», — проносится в голове у девочки, но она тут же замечает маску на незваном госте и сомневается в родстве с присутствующим человеком. Тот же в свою очередь разглядывал девчушку, успевшую натянуть одеяло до самой макушки и исподлобья наблюдавшую за ним. Стальные глаза на мгновение пересекаются с чёрными, и мужчина неуверенно пошатывается, пряча за спиной огромный нож, который взял из той же комнаты с графином.
«Надо просто напугать, — говорит про себя мужчина. — Просто напугать…» Но всё равно не вытаскивает большого ножа из-за спины.
В итоге он выдыхает и пытается улыбнуться, но вспоминает, что девочка из-за маски ничего не видит и перестает меняться в лице. Человек отходит от кровати ребёнка и быстро выскакивает в окно. И плевать, что последний этаж — он давно не боится высоты, ловко цепляется за карниз здания и спускается вниз.
В следующую же секунду скрипит входная дверь. Из коридора послышались голоса родителей.
***
Я проснулась от протяжного звука из колонок и поморщилась. Всё-таки я никогда не привыкну вставать в семь утра, учитывая то, что когда я жила с тётей и дядей, просыпалась на час позже.
В этот момент я резко подрываюсь с кровати. В глазах мгновенно начинает темнеть, я хватаюсь за голову, пытаясь убрать эти дурацкие тёмные круги перед глазами, но они уходят только спустя несколько минут. Слышу, как из-за стены доносятся звуки воды и начинаю осматриваться. Это комната Леви. Я уснула за столом, но проснулась на кровати, причём не на его (что меня, конечно же, радовало), а на свободной. Моя тетрадь лежит на столе, а не на пороге, куда я соизволила её отбросить, и раскрыта на последнем задании, которое я осилила, а рядом лежит красная ручка.
В этот момент из ванной выходит учитель в белом махровом халате и бросает в мою сторону равнодушный взгляд.
— Никогда бы не подумал, что ты всё-таки сможешь решить хоть что-то, — говорит он, подойдя к столу и взяв в руки мою тетрадь. — Ты в курсе, что сама решила другой вариант самостоятельной, которую списала у Армина?
— И Вам доброе утро, — бурчу я, откидывая в сторону одеяло, но потом до меня резко доходит: — Откуда Вы знаете, что я списывала у Армина?
— У него самый аккуратный почерк в классе — узнать было нетрудно. Зато ты пишешь, как курица лапой, — говорит он, захлопывая тетрадь.
— Я тоже не в восторге от Вашей писанины на доске. Особенно с четвертой парты, — мрачно замечаю я, продвигаясь в сторону учителя.
— Ты чем-то недовольна? А мне показалось, что ты даже не против подобного места.
— Вам кажется, — грубо бросила я, открывая входную дверь. — И да… — как-то слишком поздно спохватилась я, но всё же решила сказать: — Спасибо, что хоть в коридор не выбросили.
На это он ничего не отвечает и открывает ящик стола, чтобы, наверное, положить в него мою тетрадь, но тут же замирает, не донеся её до места назначения. Я же, сообразив, в чем дело, решила быстро удалиться в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и скрыться с его глаз подальше. На сколько я знаю, в среду ни алгебры, ни геометрии нет. Хоть сегодня отдохну от его назойливой морды.
Вообще уроки проходили, как не странно, очень быстро и гладко. Но вот на физкультуре меня отправили просиживать штаны на лавочке, из-за инцидента в начале недели. Зато я попрактиковалась в креплении этих ремней и теперь всё могла делать сама. Благо, от атрофирования моих мышц меня спасло то, что Криста потянула ногу, когда пыталась отбить мяч в волейболе, но из-за того, что сделала сильный выпад вперед левой ногой, резко растянула мышцу. Заменять горе-игрока было некем, поэтому позвали меня, чтобы я просто постояла, никуда не лезла и при этом пыталась не пропускать голов. Благо, в игре с мальчишками мы выиграли за счёт двух человек, которые меня просто идеально страховали: Микаса и Энни.
— На, попей, — Хитч сидела рядом со мной на траве и протягивала мне бутылочку с водой.
Я даже на секунду растерялась. Хитч. Бутылочка воды. Забота. В чём подвох? Но все же я попила. В любом случае если она мне что-то подмешала — я ей вмажу. Она — не Имир и сомневаюсь, что такая хиленькая дура знает хоть какой-то вид единоборств.
Благо, всё обошлось. Ничего страшного в своём животе я не чувствовала, хотя на пятом уроке поймала себя на мысли о том, что я слишком часто прислушиваюсь к своему организму — пора бы уже заканчивать подозревать всех, всё и вся. Но тут меня опять насторожило поведение Дрейс, которая продвигалась меж партами, по направлению ко мне.
— Эльза, можешь сходить со мной в туалет?
— Зачем? — я вздёрнула брови от такого вопроса.
— Дело в том, что ключ от комнаты всегда у Энни, а она неведомо куда пропала. На уроке меня не выпустят…
— И чем я могу помочь?
— Пойдем в общий?
— Общий? — переспросила я.
— Тебе не рассказали? За лестницей есть дверь — там общий туалет. Ну, для персонала. Пойдем?
— А сама никак? — я со вздохом оглядела класс — блондинка и впрямь отсутствовала.
— Ну… У меня «эти дни», понимаешь? Да и из учителей может кто-то зайти, а я не хочу опозориться.
— Ладно, идём, — я дернула плечами, поднялась из-за парты, и мы вышли в коридор.
Как и говорила девушка, общий туалет был прямо за лестницей. Это место не освещалось и было видно, что тут редко кто бывает. Девушка, попросив, чтобы я никого не впускала, шмыгнула за угол. Я же подумала о том, что всё же слухам и внешнему виду доверять нельзя – она, вроде, не так уж и плоха, как на первый взгляд.
Спустя несколько минут она вышла и резко спросила:
— А ты в туалет не хочешь?
Я, немного подумав, всё же решила тоже отлить и, кивнув, вошла внутрь. Тут было немного темновато, да и запах был не из самых приятных. Зато всё было достаточно чисто и аккуратно. Только я хотела поднять юбку, как услышала какой-то странный щелчок, словно закрылся какой-то механизм, и дёрнулась. Звук был со стороны двери.
Я в два шага преодолела расстояние от конца комнаты и до двери. Подёргав рукой ручку, я со стоном одернула её: дверь была заперта.
— Хитч, зачем? — громко взмолилась я, колотя дверь руками и ногами.
— Нечего мою подругу бесить. Из-за тебя она постоянно срывается на мне, а это не очень уж приятно. Так что побудь немного в моей шкуре.
— Она закрывала тебя в туалете? — изумлённо спросила я.
— Нет. Не важно, — буркнула она. — Посиди и подумай о своём поведении.
Далее послышались удаляющиеся шаги. Прозвенел звонок на шестой урок. Я топнула ногой и прошла вглубь комнаты, подумав, что мои крики и вопли о помощи мало кто услышит в таком отдалённом месте.
Зато, спустя некоторое время, произошло то, что меня ужасно напугало — по неведомо каким причинам кран полностью сорвало, а комнату начала наполнять вода. Сначала это была небольшая лужа, и я подумала, что максимум может только намокнуть пол. Далее, спустя всего-то пару минут, когда вода мне стала доходить до щиколотки, я решила пошарить по трубам, чтобы найти кран и перекрыть воду, но всё тщетно — его нигде не было.
Но, как это не странно, паника не охватывала меня. Мне почему-то казалось, что это какой-то коварный план Хитч или Имир, и они обязательно выпустят меня, как только успокоятся, утонуть-то они мне точно не дадут. Но, когда вода стала доходить мне до груди, стало совсем не смешно. Я стала пробираться ближе к двери, колотить в неё руками, но из-за того, что руки были в воде, я не могла издать нормального громкого звука. Да ещё и дверь ужасно идиотская, я это заметила, когда входила — она очень туго открывается. И это не из-за петель, а из-за того, что нет ни единого проёма, даже в миллиметр, поэтому вода не могла вытекать наружу.
Спустя несколько минут криков и стуков моих кулаков о дверь я поняла, что меня спасать и вытаскивать отсюда никто не собирается. Меня начал пробивать страх и стала бить мелкая дрожь. Как на зло плавать я не умела. Поэтому мне пришлось сначала залезть на унитаз, а потом и на бочок. Так ещё и ростом я не вышла, а вода всё быстрее и быстрее доходила до моей шеи.
В итоге, когда она практически доставала до макушки, я разрыдалась. Вот так просто, как маленькая и несмышлёная девочка. Мне совершенно не хотелось умирать, а главное где — в таком идиотском месте! Я не могла этого вынести, но и со своей судьбой тоже сделать ничего не могла.
В этот момент я увидела в стене вентиляционную шахту. По идее, я маленькая, поэтому пролезть, или хотя бы громко крикнуть туда я смогу без проблем. Но было одно «но» — она находила на противоположной стене. Всё же выбирать не приходится, и, если уж мне суждено умереть, то я умру, пытаясь выжить.
Резко спрыгнув с бочка, я стала кое-как, по-собачьи, плыть вперед, размахивая ногами и руками так, что брызги летели в разные стороны. Одежда, которая еще раньше неприятно прилипла к телу, стала тянуть меня на дно, но я пыталась не поддаваться. В это же мгновение меня словно пронзил разряд. Ногу ужасно свело судорогой.
Я резко потеряла «равновесие» и булькнула в воду с головой, пытаясь хоть как-то растереть ногу, которая отказывалась двигаться. Воздуха стало катастрофически не хватать, глаза стали закрываться, но перед тем, как окончательно пойти на дно, я увидела, что оказалась рядом с трубой и, вложив все свои силы в последний крик, как-то смогла подняться над водой и что-то громко выкрикнуть, а после, даже не успев схватить глоток воздуха, стала закрывать глаза.
