*** (Днем ранее)
— Эльза, ты думаешь заниматься? — спросил Леви, пока я, сидя в библиотеке, листала давно прочитанный фантастический роман, словно пыталась там что-то найти. — Зачем? Мне высокий бал на экзамене не особо нужен, я все равно даже не знаю, куда мне идти. — Собираешься филонить всю жизнь? — Какое вам-то дело? — кажется, слишком грубо спрашиваю я, поднимая раздраженный взгляд на учителя. — Может, вы дадите мне спокойно почитать? — Лучше бы учебники читала, — отвечает математик, облокачиваясь на книжный шкаф рядом со мной. Я, уткнувшись лицом книгу, гулко промычала в ответ, всем своим видом показывая свое недовольство. Когда он уже от меня отстанет? На прошлой неделе я завалила пробные экзамены по математике. О, как же его это взбесило! Он, оставив меня после уроков, напомнил, как я, полгода назад, решала у него в кабинете задачи весь день и пригрозился сделать тоже самое, если я не возьмусь за ум. Но я не хотела ничего предпринимать. У меня не выйдет поступить куда-то учиться. Тетка не даст денег на учебу, а бюджетное обучение мне не светит. Да и плата за общежитие, питание, одежда и все остальное… Ладно, этот интернат — государственный, денег не берет, а вот насчет ВУЗов я так не думаю. И, раз уж мне ничего не светит, смысл мне стараться? Я в упор не понимала этого и не хотела понимать. Зачем тратить время на то, что мне не нужно? Не в этом заключалась моя мечта детства, ой как не в этом… — Кем ты хочешь стать? — спросил учитель, все так же нагло и в упор глядя на меня. — Космонавтом, — прорычала я, надеясь, что он отстанет. — Тогда, тебе надо сделать упор на физику, — бесстрастно, явно не различив в моем голосе шутливых ноток, сказал он. — Боже, нет! — вскрикнула я, поднимаясь на ноги. — Я не хочу нигде учиться, вот и все. — Что, даже мечты никакой нет? — едко поинтересовался Леви, а я скрипнула зубами. — Есть, — спокойно ответила я, ставя книгу на полку. — Но она неосуществима. — Почему же? Что за мечта? — интересуется математик, хотя в его голосе я не чувствую ноток заинтересованности. — Писателем хочу стать, — спокойно говорю я, глядя на него. — Но для этого, как мне говорила мама еще очень давно, мне либо необходима высокооплачиваемая нелюбимая работа, в перерывах между которой я смогу писать, либо богатый кавалер, который мог обеспечивать меня, как говориться, «от книги до книги». Но я не могу представить себе жизнь, занимаясь тем, что не люблю. В этом же никакого вдохновения, ничего без него получаться не будет. — А давай сделаем так, — сверкнув глазами, предложил Леви. — Если ты не менее, чем на сто семьдесят баллов сдашь каждый обязательный экзамен, я повезу тебя в Париж? Ну, для вдохновения. На мгновение я застыла от удивления, широко распахнутыми глазами глядя на мужчину. Он серьезно? Он правда серьезно?! Париж, боже… Место, где, наверняка, мечтает побывать каждая девушка, верящая в волшебство этого прекрасного города. И я — не исключение. Я всегда была уверена, что этот город подарит мне тонну незабываемых эмоций и не меньше — вдохновения! И побывать там с ним… С человеком, которого я люблю. Да меня просто разорвет от счастья!***
Как бы там ни было, экзамены я сдала, при чем последний, по математике, тютелька в тютельку сто семьдесят баллов! Учитель, несомненно, был в шоке, хотя и не показывал своих эмоций. Ханджи, узнав об этом, только громко расхохоталась, зачем-то подмигнув математику. Я редко видела их вместе, и не могла даже допустить мысли о том, что они достаточно тесно общаются. Чего стоит одна Петра, которую я до сих пор недолюбливаю из-за ее томных взглядов на «моего» Леви. От злости хотелось разодрать ее, лишь бы она не смотрела так на него. Но, как бы там ни было, еду в Париж с Леви именно я! И от этого мое сердце летает внутри ребер так быстро, что, кажется, еще пара секунд — и меня разорвет от счастья! — Ладно, я разбужу тебя завтра в пять утра, чтобы ты смогла одеться, и поедем в аэропорт. Только будь добра, оденься тепло. Пусть сейчас и май, рано утром будет холодно. Я киваю, и учитель выходит за дверь. Часы бьют десять часов и я, бросая в сумку джинсы и кроссовки, будто на крыльях, иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Прекрасный букет запахов из моего шампуня приятно окутывает всю меня и я, втирая пену в голову, наслаждалась россыпью приятных ароматов. Наконец, когда с личной гигиеной было покончено, я, выключив свет в комнате, укуталась в легкое одеяло и, предчувствуя завтрашнюю поездку… Не сомкнула глаз всю ночь. Как бы мне не хотелось уснуть, забыться и отдохнуть перед прекрасными днями, ноющее радостное чувство внутри меня не давало перестать думать о том, как же вблизи выглядит Эйфелева башня, как можно на нее забраться и сколько народу будет рядом с нами, когда я буду визжать от восторга, глядя на это великое сооружение. Но уставшей я себя не чувствовала. Даже наоборот, я была полна энергии и думала о том, что просто отдохну в самолете. Леви вчера сказал, что лететь нам примерно полтора часа, поэтому я уповала на то, что высплюсь там. И, стоило мне вспомнить про математика, как в мою дверь постучали и тут же незамедлительно вошли. Мужчина, встретившись со мной глазами, не подал виду, что удивился и просто сказал: — Вставай, нам пора. Кивнув, я поднялась с постели и, стоило мужчине выйти, сбросила с себя пижаму, сунув ее под подушку, и надела на себя приготовленный заранее белый сарафан, на подоле которого были изображены различные достопримечательности: та самая Эйфелева башня, Пизанская башня, Римский коллизий и рядом с ним знаменитый Тадж Махал. Этот сарафан — подарок Аннет на мой прошлый день рождения. Несмотря на то, что родилась я зимой, она любила дарить мне именно летние вещи, и, по ее мнению, чем более они открытые, тем лучше. Обула я белые тряпичные кружевные сапожки, а сверху — джинсовый короткий пиджачок. Подхватив свой чемодан и сумку через плечо, в которой были все заранее подготовленные документы, я вышла в коридор, где меня ожидал учитель. Галантно забрав у меня чемодан, мы вышли во двор, и я почувствовала, как весенний прохладный ветерок заставляет меня съежиться. Погрузив чемоданы в черную иномарку (да-да, в машинах я не разбираюсь, а она явно дорогая), Леви открыл передо мной переднюю дверь, молча предлагая сесть, что я и сделала. Мужчина сел рядом со мной и, выехав из школьного двора, слегка приоткрыл окно со своей стороны. — Ехать нам часа три, так что можешь поспать. — А во сколько наш рейс? — поинтересовалась я, с удивлением чувствуя, что и правда чувствую легкую дремоту. — В девять часов. Как раз в восемь мы прибудем в аэропорт, пройдем регистрацию и улетим. Я ничего не ответила, чувствуя, что вот-вот провалюсь в сон. Легкий ветерок расслабил меня, дорожная тряска немного укачивала, но из-за этого желания поспать только усиливалось, и я не стала ему противиться, откидывая голову на сидение.***
— Просыпайся, Эльза, — меня потрепали по плечу и я, недовольно поморщившись, почувствовала, что стало жарче, а в глаза били надоедливые солнечные лучи. Мои уши наполнили шумы, я поняла, что мы уже приехали, и открыла глаза. Леви оставил машину на стоянке и уже вытащил из багажника чемоданы. Покинув автомобиль, я зажмурилась из-за яркого майского солнца и, поравнявшись с мужчиной, вместе с ним зашла в огромное здание с большими окнами. Внутри было очень много народу, толпа то и дело старалась разделить нас с мужчиной, пихая поочередно каждого. Наконец, когда Леви приблизился к небольшому окошечку, он схватил меня за руку и рванул на себя, словно желая достать из этого людского водоворота. Однако, вместо того, чтобы просто подойти к нему, я почувствовала, что споткнулась о слегка выпирающую плитку и полетела прямо к нему в объятия. Мир словно застыл на мгновение. Его руки сомкнулись на моей талии, наши глаза пересеклись, и я почувствовала жгучее чувство в груди, от которого захотелось сломать себе ребра, лишь бы выпустить его наружу. Но это было лишь мгновение. Учитель быстро отстранился от меня, отходя на полшага и сказал: — Доставай документы. Его голос был таким холодным, что жар в моей груди в одночасье стих, словно растворился в ледяной воде. Я молча подала свой паспорт в небольшое окошечко и, подождав, пока его вернут, отошла в сторону и присела на ближайший стул, прижимая к себе коричневую сумочку. Ноги отчего-то не держали, они были холодными и будто задеревенели. Почему-то весь дух поездки в такое прекрасное место в один миг улетучился и я, глядя на ту самую плитку, только горько усмехнулась. Зачем мне что-то свыше дает шанс, если все равно никто, кроме меня, этого не желает? Спустя пару минут возле меня присел мужчина, протягивая мне бумажный стаканчик с дымящимся кофе и упаковку с булкой. Я, все еще глядя на ту самую плитку, поставила стакан на подлокотник и стала машинально разворачивать упаковку. В этот момент я почувствовала на своих ногах такое страшное жжение, что мне захотелось в один момент закричать диким воплем. Мимо меня прошла женщина и, зацепив своей огромной торбой мой стаканчик, вылила кофе прямо на меня. Я взвыла, чувствуя невыносимую боль. Увидев это, женщина стала тараторить что-то неразборчивое на непонятном мне языке, с сожалением глядя на меня и, видно, пытаясь как-то помочь, но математик сориентировался быстрее. Быстро подняв подол сарафана, чтобы он не соприкасался с моей обожженной кожей, он схватил меня одной рукой и быстро потащил к туалету. Он, открыв теплую воду, стал аккуратно промывать мой ожог, пока я придерживала подол сарафана трясущимися руками. Каждое его действие сопровождалось моим шипением, было ужасно больно терпеть это все, да еще и кожа выше колен вздулась, отвратительно покраснела и даже кое-где покрылась небольшими прозрачными волдырями. В этот момент я прочувствовала все то отчаяние, что настигло меня. Эта чертова плитка и кофе… Почему, почему будто что-то свыше норовит испоганить меня этот прекрасный день, почему?! Ярость, отчаяние и негодование захлестнули меня с головой, и я даже не заметила, как начала плакать. В груди все сжалось, когда мужчина поднял на меня глаза и я, бросив мимолетный взгляд в зеркало, ужаснулась: нос стал ужасно красным и распух, как и глаза, а на моем лице было настолько отвратительно-страдальческое выражение, что плакать захотелось еще сильнее. — Ну и чего разнылась? — спросил Леви, поднимаясь с корточек и глядя мне в глаза. — Такую красную и некрасивую девушку я никуда не повезу, лучше уж возьму с собой кого посимпатичней. Глядя на учителя, мне захотелось ударить его за такие слова, но вместо этого, он аккуратно наклонился ко мне и, взяв мое лицо в свои ладони, аккуратно коснулся своими губами моих. — Я сейчас принесу тебе твои вещи, переоденься. Мужчина вышел, а я, с широко распахнутыми глазами глядя ему в след, чувствовала, как начинаю нелепо улыбаться, глядя в закрытую дверь. Мне пришлось надеть розовое платье со свободной юбкой, которая практически не касалась моих обожженных ног. Наконец, пора было подниматься по трапу на самолет. Мое сердце отбивало чечетку, я вся светилась от счастья, читая номера мест на наших билетах. Оказалось, что мы счастливчики, которые сидят у окна. Пока учитель забросил наверх наши чемоданы, я успела удобно разместиться на своем месте и смотреть на людей, которые сновали туда-сюда по взлетной полосе. Наконец, последовала просьба пристегнуть ремни и я, с довольствием сделав это, стала вожделенно ждать, когда же самолет взлетит. Наконец, я почувствовала, как он начинает двигаться все быстрее и быстрее, аэропорт отдалялся от нас с каждой секундой все дальше пока, наконец, самолет не оторвался от земли. Он стремительно набирал высоту, и я могла видеть огромные поля, Темзу и даже верхушку Биг Бена. Но уже спустя пару минут ничего, кроме белых облаков и редко пролетающих птиц, я не видела. Весь перелет я так и просидела, с открытым ртом глядя в окно, наблюдая за сменой облаков. Но не успела я вдоволь насладиться этим прекрасным зрелищем, как вдруг снова прозвучал стальной голос, просящий пристегнуть всех ремни, и мы пошли на посадку. Когда мы вышли из самолета, на улице было ужасно жарко. Но самым непривычным было то, что я не слышала ни одного слова на родном языке. Французы так быстро и бегло говорили, что у меня начинала кружиться голова, стоило мне попытаться разобраться в том, что они говорили. Но, видно, я одна была такой необразованной, так как мужчина так же бегло что-то говорил в аэропорту, пока проверяли наши чемоданы и, наконец, когда мы вырвались из этого душного помещения, я услышала свой родной язык: — Думаю, сначала поедем в гостиницу, а потом уже гулять? — Да, я тоже так думаю, — с улыбкой произнесла я, пока он ловил такси. Так же быстро что-то сказав водителю, мы сели в машину и поехали в сторону центра. Пока мы ехали, я видела множество людей и маленьких магазинчиков, и даже часть Эйфелевой башни! Кстати, далеко от нее мы не уехали, так как отель, в котором мы остановились, был как раз с видом на нее. Господи, почему же все складывается, как нельзя лучше?! Еще немного, и меня будет переполнять столь сильное чувство счастья, что, мне кажется, меня вот-вот разорвет от столь большого переизбытка чувств и эмоций. Однако, вход в прекрасное здание в версальском стиле начинался с огромной лестницы и, если учитель преодолел его за пару мгновений, я же, с большим, ногами ковыляла на ней, наверное, минуты две, чувствуя, что еще одного такого подъема ноги не выдержат. Не слишком оглядывая интерьер главного зала, я просто плюхнулась в ближайшее кресло и, пока мужчина что-то говорил на французском персоналу, аккуратно приподняла юбку и ужаснулась: кожа, видно из-за напряжения, покраснела еще сильнее, даже кое-где стала синей, а волдыри вздулись еще сильнее. При этом, стоило мне двинуть ногой, как я чувствовала жгучую боль и жжение, словно на меня кто-то льет этот кофе непрерывно долго. Стиснув зубы, я поднялась на ноги, когда Леви позвал меня, и зашла вместе с ним в лифт, пытаясь не выдавать своего болезненного состояния. Стоило нам войти, как я тут же затаила дыхание, пытаясь как можно скорее подобраться к окну и, дернув штору увидела огромную зеленую площадь, на которой стояла самая главная достопримечательность Парижа. — Идем? — резко спросил учитель, отрывая меня от созерцания этого великолепного сооружения. Повернувшись к нему лицом, я почувствовала, как глаза вновь наполняются слезами из-за моей беспомощности. — Что? — мужчина слегка приподнял бровь глядя на меня. Я молча приподняла юбку, показывая тот ужас, что творился у меня на ногах. — Я… мне… — я почувствовала, как глаза заливают слезы и начинают скатываться вниз, мешая нормально говорить. — Мне очень больно идти… Леви, быстро подойдя ко мне, аккуратно взял на руки и положил на кровать, садясь рядом. — И почему ты снова ревешь? — Потому что я… мы, — я поспешно вытерла слезы, чтобы высказаться, — из-за меня мы не сможем погулять и… — Замолчи, — спокойно сказал мужчина и поцеловал меня. Я почувствовала, как внутри меня разливается приятно тепло. Губы учителя аккуратно и нежно касались моих, словно он без слов пытался меня успокоить и показать, что это все не важно. И вправду это было не важно. К черту Париж, к черту прогулку, к черту башню! Я хочу сейчас больше всего на свете быть с ним рядом. Прямо сейчас. Чувствовать, как его губы накрывают мои, чувствовать, как он аккуратно ложится рядом, и я только сейчас заметила, что кровать в номере всего одна. Не важно, все не важно. Не сейчас, не в этот момент. Я хочу насладиться им сейчас и до самого конца своей жизни и мне, черт возьми, больше ничего не помешает.