Альбом

Гарри с каким-то невероятным трудом разлепил глаза только для того, чтобы в следующий момент тут же крепко зажмуриться. И без того яркое солнце отражалось от снега, за ночь засыпавшего подоконник белой шапкой, и теперь слепило со страшной силой. Но даже это не объясняло болезненно воспаленных глаз, почему-то слипшихся ресниц и непонятного, глухого, тоскливого чувства засевшего где-то в груди. Гарри повозился на кровати, отворачиваясь спиной к окну и сделал ещё одну попытку открыть глаза. Взгляд упал на прикроватную тумбочку, на которой так и осталась лежать маленькая узкая коробочка завернутая в празднично-блестящую зелёную упаковку и воспоминания в один момент навалились на Поттера. Горло сдавило, хоть глаза и остались сухими. Вот и всё. Сегодня Рождественское утро, в которое Малфои отбывают во Францию, а Гарри навсегда лишился человека, без которого уже не мог себя представить. Ещё вчера утром он так надеялся хотя бы проснуться рядом с ним. А то грешным делом думал о том, чтобы наложить на Драко сонные чары, чтобы он проспал сигнал порт-ключа и остался бы с ним… Впрочем, это вряд ли что-то изменило бы и привело бы к чему-то хорошему, так что Гарри и сам отказался от этой мысли. И всё равно вчера казалось, что вопреки всему, вопреки отсутствию всякой надежды, шанс на какое-то рождественское чудо для них двоих всё-таки еще есть… Но Гарри Поттер сам всё испортил, лишив себя и рождественского утра, и, разумеется, любого чуда. Он полежал какое-то время, глядя на так и не подаренный подарок. Потом тяжело вздохнул и, зажмурившись, перевернулся на спину. Спать больше не хотелось. Рыдать, к счастью, тоже. Вот только легче, к сожалению, не было. Дыхание то и дело перехватывало, горло сдавливало не переставая, а в груди засела какая-то не проходящая тоска. Драко был прав, когда отказывался начинать отношения с Гарри, но Поттер, как всегда, был слишком самонадеян и глуп и теперь он расплачивается за это. Впрочем, долго оставаться со своей болью и тоской наедине ему не дали. В окно узнаваемо забарабанил совиный клюв и Поттер, не глядя потянувшись за палочкой, открыл его. На мгновение сердце сдавило глупой надеждой, которая умерла сразу же, как в комнату вместе с морозным воздухом впорхнула знакомая сова Гермионы. Афина сбросила белый конверт прямо на грудь Гарри и, не дожидаясь угощения, вылетела в окно. Деловая и исполнительная, как и сама Гермиона Грейнджер, эта птица никогда не нуждалась ни в чьих подачках, принимая любое угощение только из рук хозяйки. Эта мысль всегда заставляла Гарри улыбаться, но сейчас он только равнодушно взмахнул палочкой, запирая окно. Какое-то время Поттер ещё лежал, бездумно глядя в потолок, затем через силу заставил себя потянуться за конвертом и, разорвав край, заглянул внутрь. Небольшая записка с приглашением встретиться на днях не вызвала никаких чувств и он так же равнодушно отбросил её на тумбочку. — Так нельзя, — сам себе сказал Гарри, но ничего не почувствовал. Да, так было нельзя, но по-другому сейчас просто не получалось. И всё-таки, пусть и с трудом, он нашел в себе силы, чтобы заставить себя подняться со смятой кровати, перешагивая через разбросанную вчера одежду и добраться до комода. Вытащив оттуда какой-то пёстрый свитер и новые джинсы переоделся. Надо было убраться, но сейчас Поттер просто не мог трогать ничего, что было хоть как-то связано со вчерашним днём. С днём, когда у него ещё был Драко Малфой. Еще толком не зная, куда идет и что собирается делать, Гарри спустился на первый этаж, перешагнул порог гостиной и, занеся ногу для следующего шага, так и замер. На коротеньком, так нелюбимом Малфоем диване сидел Драко и нервно кусал губу, глядя себе под ноги. Слева от него на подушке лежала объёмная, явно забитая вещами, гаррина спортивная сумка, которая уже месяц валялась здесь же, в гостиной, под столом. А ещё Драко был одет в поттеровские джинсы и его же свитер, тоже те, которые ещё вчера утром нашли своё место на спинке дивана и так раздражали Малфоя. Не уверенный, что всё это не сон, Гарри осторожно ущипнул себя за запястье. Короткая вспышка не сильной боли не убедила его, тем более, что Драко всё так же не поднимал взгляд и Гарри сделал ещё одну проверку. Не очень соображая, что делает, он замахнулся и с силой ударил себя кулаком в грудь, тут же поперхнувшись от боли. Надо же было не только не рассчитать силу, но и так отменно попасть именно костяшками куда-то между ключиц. — Поттер, идиот! — Малфоя буквально подбросило на диване, а в следующий момент он уже соскочил с места. Оказавшись рядом с пытающимся отдышаться Гарри он придержал его, с беспокойством заглядывая в глаза. — Мерлин, Гарри, идиот, ты как? Все нормально? Что ты вообще делал, придурок?! — Ты не сон?! — не слушая его поражённо выдохнул Поттер, а в следующий момент сжал опешившего и смущённого Малфоя в крепких объятиях. — Чёрт, Хорёк мой, ты же должен быть… ты же… Ты здесь! Мерлин, ты здесь! Драко замер на мгновение как-то неловко, а в следующую секунду Гарри чуть не задохнулся, до того отчаянно и крепко сжал его в ответ Малфой. — Ты чертов невыносимый идиот, Поттер! Я тебя ненавижу! Ты все испортил, насрал на наш уговор, загнал меня в тупик! — отчаянно зашептал Драко куда-то в волосы Поттера, сжимая его всё крепче и крепче. И последнее, чего сейчас хотел бы Гарри, чтобы он его отпустил. — Мы же с тобой договаривались, а ты… Как я вообще мог тебе поверить?! Ты всё испортил, проклятый идиот. И я… я не смог, Гарри. Просто не смог. Я люблю тебя. И вообще, тебе теперь придётся терпеть меня в своем доме, потому что мне больше некуда идти. И рассказать о нас своей Грейнджер и Уизелу. И выкинуть этот паршивый диван, потому что он отвратительный! И… Что бы там Драко ещё не хотел потребовать, Гарри не собирался больше слушать — целовать его сейчас было намного важнее. Нет, конечно же, он сделает всё, что хочет Малфой. Пусть он сам выберет себе тот диван, который ему понравится. Да что там, пусть хоть ремонт во всем доме сделает под себя и всю мебель заменит, если Его Хорёчьему Величеству так захочется! И Гарри сегодня же… нет, завтра же назначит встречу Гермионе с Роном и всё им расскажет. И всё остальное, что там собирался Драко потребовать. Но сегодня, сейчас, он хотел только одного — своего Драко Малфоя, которого он никогда больше не отпустит. И то, с каким жаром отвечал Малфой, как обнимал, как залезал неожиданно тёплыми, нежными пальцами под свитер, лучше всяких слов говорило, что эти чувства взаимны. Эти и все остальные. В свитерах было невыносимо жарко, так что не было ничего удивительного, что скоро они оба избавились от них. А когда Драко утянул Гарри на ковер перед камином, стало понятно, что и от огня печёт с такой силой, что потребность и во всей остальной одежде отпала. Впрочем, Гарри был уверен, что если бы камин погас, а все окна этим зимним утром были бы открыты, Драко все равно согрел бы его лучше любого огня. Своими прикосновениями, частыми поцелуями и сбивчивым, горячим шёпотом: «Я люблю тебя, мой идиот. Я так тебя люблю.» Это было лучшее рождественское утро в жизни Гарри и у него были все основания надеяться, что дальше они будут только лучше.