Дракон и Пегас

      Снова эта удушающая жара, как тогда… Двадцать, тридцать лет назад? Ничего не изменилось. Все те же старые домики, все та же гора, больше не давившая своей громадой. И все такое же безоблачное небо. Интересно, будет ли сегодня дождь? Нет, вряд ли, должно случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы это произошло.       Косой взгляд на мальчишку. Упрямо стоит посреди дороги и что-то шепчет, ни к кому не обращаясь. Со спины не видно, но уже по волосам заметно – похож, как похож. И фигура та же – хрупкая, даже немного женственная. Этот подросток… Наверное, ему столько же лет, сколько Рио было тогда. Какая ирония.       Даже в легкой одежде жарко. А в официальном костюме – и подавно. Еще этот неразборчивый лепет, произносимый писклявым голосом. Кто хочет взвоет. А он даже имеет такую привилегию, ведь он – Волк. Но он не будет подставлять себя. Потерпит. Ему недолго здесь оставаться.       Невысокий лысый человек, протирающий лысину и лоб платочком, что-то вталкивает. Желания слушать – ноль. Как и находиться здесь. Черноволосый мужчина отстраненно кивал в нужных местах, а сам не мог оторвать взгляда от одинокого паренька. Змеиного отродье. Знал бы – уничтожил все доказательства родства с ним, все документы. А сейчас отступать уже поздно.       — Вы опоздали, господин, - недовольно заметил низкорослый толстяк. – На два дня. Но не думаю, что этот мальчик очень-то вас и ждал… В любом случае, спасибо, что не отказались от него. А то, знаете, бывают же люди…       Какое ему дело до того, какие бывают люди? Он и сам знает. Что же насчет того, чтобы отказаться от этого… хм… молодого человека… То желание такое есть. Это вообще первое, что пришло в голову.       — Вам стоит поговорить с ним. Все документы оформлены, вам осталось только забрать его. Он еще не готов. Смерть отца, сами понимаете. От этого не быстро отходят. Но он не может больше жить здесь один.       Мужчина дергает головой. Один? Тут вся деревня полна желающих помочь. И все они как-то недоброжелательно поглядывают на гостя. Вряд ли узнали. Но, видимо, среди простого люда у него не очень чистая репутация. Или же это простая подозрительность, кто знает.       Больше слушать нудные и ничего не значащие слова толстяка не было смысла. Хотелось поскорее закончить с этим делом и забыть о нем хотя бы ненадолго. Навсегда не получится, ведь проблема так и будет маячить своей красной головой перед глазами. Пора уже начать думать, куда его спихнуть. А еще – как бы не прибить ненароком.       Парень ежится, когда ему на плечо ложится холодная рука. Даже ледяная – это чувствуется через тонкую ткань. Но ведь при такой жаре это невозможно! Почему мужчина, что стоит позади, не согрелся? Ни единой капельки пота на бледном, совсем не загорелом лице. Наверное, редко бывает на солнце.       Аккуратные очки отражают солнечный свет. Так, что смотреть больно. Поэтому красноволосый не видит лицо мужчины и, встав в полуоборота, уткнулся взглядом в его грудь. Слишком близко. Слишком холодно. Откуда этот незнакомец взялся?       — Кто вы? – этот вопрос уже давно загорелся в почти пустой голове. Ни одной четкой мысли. Джинга удивляется, поняв, что эти два дня ни о чем не думал.       — Опекун. – Рука все еще лежит на плече. Джинга хочет, чтобы она убралась. А еще больше он хочет, чтобы и этот человек сам убрался и не нарушал его покой. – Меня зовут Дожи Хагане.       — Хагане… - так непривычно слышать свою фамилию и фамилию отца рядом с чужим, незнакомым именем. – Вы мой родственник?       — К сожалению, единственный. – По голосу со стальными нотками было заметно, что опекун сказал чистую правду. Он действительно сожалел. – Я твой дядя.       Джинга смотрит на него расширившимися глазами цвета меда. Превозмогает боль от солнечных бликов, чуть заметно приподнимается, вглядываясь в лицо, словно не веря. Человек перед ним не мог быть братом отца. У них нет ничего общего.       Отец – более сильный с виду, загорелый, мускулистый, носил свободную вполне обычную одежду, и никогда – костюмов. Его рот изгибался в жизнерадостной улыбке, когда как губы незнакомца поджимались, образуя тонкую, жесткую линию. Отец выглядел… старше, но добрее. И конечно волосы… у Дожи совсем не такие. Не родные. А жаль.       Дожи понимал, что Джинга его разглядывает, и ему это не нравилось. Он никому не позволял смотреть на себя слишком долго. Но тут совсем иной случай. Дожи, что было для него странно и непривычно, находился в некоторой растерянности, не зная, что ему делать. Он видел: Джинга удивлен. Но почему мальчишка молчит? Почему не задает вопросов?       — Ты собрал вещи?       Джинга моргнул, словно эти слова вторглись в его размышления и силой заставили вернуться на землю. Последние два дня он не только ни о чем не думал, но и, можно сказать, не жил. Не ел, не спал, и уж тем более не собирал какие-то там вещи.       — Ты будешь жить у меня, - в голосе сквозило раздражение. Молчание мальчишки все сильнее выводило Дожи из себя. – Я даю тебе на сборы пятнадцать минут. Иначе мы уедем прямо так. Я не собираюсь больше ждать.       — Уедем?.. – Джинга, казалось, пропустил половину слов. – На чем?       Длинные тонкие пальцы Дожи задумчиво коснулись подбородка. Мужчина чуть наклонился и навис над парнем, который теперь в полной мере мог разглядеть сощуренные васильковые глаза.       — Не пришел же я в эту грязную деревню пешком, как думаешь?       Что-то в этих словах заставило красноволосого пристыженно опустить голову. И ему определенно не понравилось, что его деревню назвали грязной. Это почему еще? Каждый житель, за исключением, пожалуй, самых старых, старательно наводит порядок как в доме, так и снаружи дома, следит, чтобы дорожки были чистые. Деревенька была маленькая и, по мнению Джинги, ухоженная, но никак не грязная.       — Вы… прилетели? – Джинга никак не мог побороть робость. На язык все лезла какая-то чепуха, а говорить спокойно в присутствии хмурого опекуна почему-то казалось невозможным.       Хагане-младший неосознанно поднял голову к небу, хотя ему представилось, как Дожи изящно приземляется на песок и отряхивает солидные брюки. «Что за бред, - одернул он себя. – Надо же было сказать такую глупость».       Дожи же решил, что Джинга немножко… ненормальный, и с ним будет непросто. Но все усиливающееся раздражение не помешало ему холодно улыбнуться.       — О, ты почти угадал. Я мог бы прилететь прямо на место назначения, но здесь совершенно негде развернуться. Самолет ждет в ближайшем городке, а до него мы поедем на машине.       Больше не желая находится рядом с Джингой, Дожи отвернулся и двинулся к лысому толстяку. Как его там, Теодор? Какое непривычное, иностранное имя. Джинга и не замечал этого до крайности неприятного человека. Тот бросил Дожи пару фраз, мужчина ответил тем же и двинулся в своем направлении – вероятно, шел к машине, припаркованной где-то за домами, и потому ее не было видно.       Джинга продолжал оторопело стоять, хлопая глазами, и натужно соображать. Что там от него хотели? Ах, да, собрать вещи… Да не было никаких вещей. Джинга не был уверен, что сможет вот так спокойно войти во внезапно опустевший и ставший чужим дом и пройтись по нему, как раньше.       Сейчас тишина давила. Уничтожала, пугала… опустошала. Дом был наполнен призраками, запахами, воспоминаниями. Это причиняло боль. Не давало забыть. И в глубине души Джинга ждал, что вот-вот отец окликнет его, и они вместе, как раньше, пойдут на рыбалку. Но как раньше не будет.       — Даже хоронить было нечего, - услышал сказанные когда-то Теодором слова Джинга. Они въелись в память против его воли, и от них чувствовалась тяжесть на душе. Словно вечность прошла… Вечность без него. – Пустой гроб, дешевенький. Небось, всей деревней собирали. А каково мальцу? Хоронить воздух.       Джинга заставил себя двинуться с места, иначе бы слова начали раздирать черепную коробку, царапать мозг и сводить с ума. Этот Теодор совсем без сердца, раз позволяет себе хладнокровно говорить такие вещи. Хотя ему, наверное, не впервой. Он не знал отца. Ему на все плевать. Лишь бы сделать свое дело и уйти.       К дому Джинга приближался с опаской. Но стоило ему напомнить себе, что времени в обрез и пребольно ущипнуть себя, как дела пошли на лад. Не глядя по сторонам он, как маленький вихрь, пронесся на второй этаж. Он просто не мог посмотреть на пустующую кровать отца, поэтому взглянул на свою. Она не была заправлена, как и в тот день. Джинга больше не ложился и даже не прикасался к ней.       Что ему могло бы понадобиться? Решительным шагом Джинга направился к шкафу. Да так и замер. Полки были заполнены не только его вещами… Хагане-младший вытащил темно-синий свитер и прижал его к носу, желая почувствовать такой родной запах, который все еще хранила эта вещь… На секунду Джинга даже представил, что Рио стоит рядом. Но это глупо!       Красноволосый снова метнулся к своей кровати, на этот раз доставая из-под нее простую коричневую котомку. Много в нее не поместится, а ничего другого у Джинги нет. С другой стороны, не так уж и много вещей он хотел взять. Молодой человек неуверенно одернул на себе длинный, некогда белоснежный, а сейчас пыльный шарф отца, который передал ему добрый мужчина, местный селянин. Сказал, что только шарф и остался. Порванный в нескольких местах, потерявший свой былой вид и запах своего прежнего владельца, он все равно был дорог Джинге.       А эта синяя повязка с изображением пегаса, что опоясывала его лоб? Ведь и у отца была такая, он специально заказал две одинаковые. «Мы – Хранители силы Пегаса». Джинга не знал, что означали эти слова. Опасаясь чего-то, Рио не давал сыну даже коснуться блейда. А теперь… вот он, Пегас. Лежит на тумбочке, завернутый в ткань. Потускневший от времени, ведь Рио много лет не брал его в руки. А потом вытащил и положил у всех на виду. Как будто чувствовал что-то.       Красноволосый, не глядя, взял сверток и положил в катомку.       Одежды у Джинги было не много. Буквально раз, два и обчелся. Поэтому стоило взять отцово добро хотя бы в этих соображениях. Не все, конечно, подойдет, в штанах Рио Джинга вообще тонул. Кофты можно взять – неважно, что конец будет болтаться где-то у ног. Никого не волнует. Парень старался не смотреть, что берет, чтобы не предаться воспоминаниям и не расплакаться на месте. Он и так опаздывает.       На фотографию в простой деревянной рамке Джинга тоже не взглянул. Просто бросил и тут же услышал звук бьющегося стекла. Фотография, с коей желтоглазый так невежливо обошелся, всего на пару миллиметров не дотянула до котомки. Но этого хватило. Джинга вздрогнул, но продолжил оглядывать шкаф, который все еще был наполовину полон.       Пожалуй, все. Джинга взял старенький блокнотик отца, которым тот все равно не пользовался, несколько карандашей и ручек. Вспомнил он и о зубной щетке, и то только потому, что она была светло-синего цвета, переходящего в голубой, что неминуемо напоминало о Рио.       Дорожная сумка уже еле закрывалась, и Джинга только в самый последний момент уложил сверху сверток с Пегасом. Потом наклонился к фотографии и порезал о битое стекло сразу несколько пальцев, но не обратил внимания на боль. Не замечая своих действий, парень встряхнул раму, освобождая ее от стекла, вытащил фотографию и, сложив пополам, положил ее в нагрудный карман голубой курточки.       Джинга натянул повязку на глаза, чтобы не видеть больше этих стен, не слышать их шепота. Понятное дело, лестницу он нашел не сразу, а когда нашел, то чуть не скатился по ней, споткнувшись. Вернул он повязку на нужное место, только выйдя из дома. Красноволосый тяжело сглотнул, ощущая дискомфорт в пересохшем горле и направил свой взгляд в том направлении, куда предположительно ушел Дожи.       Слова мужчины так и стучали в ушах. «Опекун… Я твой дядя…» Вот так все просто? Теперь у него, оказывается, появился дядя, считающий, что имеет право лезть в его жизнь и переселять куда-либо. Кулаки непроизвольно сжались, хотя Джинга испытывал скорее досаду, чем злость. Где ты был, когда я хоронил пустой гроб? Где ты был, когда я выслушивал неутешительные вести и провалился во врата ада? Спасибо, что не на месяц опоздал!       «Он мог и не знать», - возразил Джинга сам себе. Мало ли, какие у человека дела. Да и вряд ли тот горел желанием увидеть племянника, раз Рио о нем ничего не говорил. Скорее всего, братья не общались на протяжении многих лет, и этому была весомая причина.       Черный автомобиль бросился в глаза сразу, хотя бы потому, что ни у кого поблизости нет машины, а до города всегда приходилось идти пешком. Мало того, данный экземпляр сильно отличался от тех старых подвижных кусков металлолома, которые Джинге приходилось видеть. Он выглядел… новым, стильным, очень дорогим.       Но на автомобиль Джинга недолго отвлекался, потому что разгневанный опекун, стоящий рядом, привлекал к себе все внимание.       — Тридцать четыре минуты. Я, кажется, сказал пятнадцать?       Колесо машины вдруг стало чрезвычайно интересным. Джинге казалось, что если он сейчас откроет рот, то ледяной воздух проникнет в него и заморозит все внутренности. Вроде бы Дожи не сказал ничего особого, но он… пугал. Вокруг него собралась устрашающая аура. Джинга вообще не представлял, как ему себя вести с этим человеком.       — Простите…       — Я хочу, чтобы меня слушались, Джинга. – От Дожи исходили яростные флюиды, говорившие об опасности. – Еще немного, и я пошел бы за тобой. И, поверь, тебе бы это не понравилось. Чтобы такого больше не повторялось. – Сказал, как отрезал. – Сядь!       Дожи распахивает перед ним дверь автомобиля. Сам он обычно никогда этого не делает, но сейчас ему хотелось проследить, чтобы мальчишка наконец оказался в салоне, и больше не нужно было следить за ним. Джинга, все еще не поднимая головы, нерешительно двинулся вперед и залез в машину. Дверь тут же ощутимо хлопнула. А потом и вторая – Дожи занял место рядом с водителем.       — Поехали!       Джинга буквально прилип к окну. Почти сразу он заметил другую машину – явно поскромнее, бежевого цвета, который из-за игры света поначалу показался Джинге розовым. Теодор помахал им, но не получил никакого знака внимания в ответ. Вряд ли от него стоит ждать неприятностей. Они, наверное, и не увидятся никогда.       Скоро Джинге наскучило таращиться в окно, но смотреть по-прежнему было не на что. Дожи иногда отвечал на звонки, переговаривался с кем-то через приборную панель перед ним, перебрасывался парой слов с водителем, уточняя детали поездки, но на племянника даже не смотрел.       Тогда парень взял котомку и начал не спеша вытаскивать те или иные предметы, как следует их разглядывая, дабы появилась куча времени на это бесполезное и скучное занятие. Взгляд его тут же упал на сверток. Какая разница, когда именно открывать его? В голове снова было пусто, никакое воспоминание не тревожило нервы. Джинга чувствовал, что теперь привычная ему жизнь кардинально изменится. Нужно смотреть на вещи иначе уже сейчас.       Пальцы сомкнулись на ледяном металле. Даже ткань не могла скрыть этот холод. Джинга развернул блейд и, затаив дыхание, внимательно посмотрел на него. Как ему играть, если никто его не учил? Он лишь видел, как это делается… Хагане-младший уже собрался взять волчок в руки, как вдруг вздрогнул от внезапно прорвавшегося в его реальность голоса:       — Не трогай.       Значит, Дожи все-таки приглядывал за ним, просто так незаметно, что Джинга до самого последнего момента этого не понимал.       — Почему?       Джинга встретился с васильковыми глазами. Ему тут же показалось, что он сделал что-то плохое, что делать было нельзя. А точнее, не сделал, а пожелал сделать, но суть от этого в данном случае не меняется.       — Не хочу, чтобы ты подорвал мою машину.       Джинга не нашел в этих словах смысла, но подчинился. Сложил все обратно. Настроение тут же куда-то пропало, поэтому оставшийся пусть Джинга провел в полудреме. Вот они оказались в городе – узкие улочки, несколько прохожих, недоуменно на них косящихся. Ничего особенного. Джи, конечно, не часто видел города, но сейчас ничего его не интересовало.       — Дальше пойдем пешком, - объявил Дожи.       Красноволосый только кивнул. Не сразу он понял, как открывать дверцу машины, все же это ему было непривычно, но никто не спешил ему помочь. Водитель только усмехался себе, поглядывая на парня, но даже не думая его как-нибудь приободрить и подсказать, что надо делать. В итоге парень попросту вывалился из автомобиля, повиснув на дверце.       Удержав равновесие, Джинга потянул лямку походной сумки. Сумка эта упала ему на ногу, благо, весила не так уж и много.       — Чего ты копаешься? – Дожи терял терпение, смотря на муки навязанного ему родственничка.       У Дожи, конечно, вещей с собой не было – к чему? Джинга только вздохнул и, неуверенно захлопнув дверь (не с первого раза), поплелся за мужчиной, быстро шагающим где-то впереди. Водитель же, оставшись в машине, поехал дальше. Видимо, доставит автомобиль своим ходом, объезжая все города, до нужного места. Это, наверное, долго. Может быть, день или чуть больше… Смотря какое расстояние.       Джинга прибавил шагу, но у него все равно не выходило не отставать. Дожи наверняка опаздывал, потому не считал нужным сбавить скорость. Младшему Хагане пришлось даже бежать, чтобы окончательно не остаться далеко позади.       К счастью, шли недолго – водитель привез куда надо (еще бы, это его работа). За домами находилась небольшая полянка, куда спокойно, без всяких разрешений и официальных документов, «припарковался» средних размеров самолет, едва уместившись в предоставленные рамки.       — Он что, настоящий?.. – Джинга, забыв обо всем, остановился, разглядывая предлагаемый транспорт. – Это ваш?.. Такой огромный…       Фразы вылетали одна за другой, зачастую Джинга не следил за своей речью, потому что был занят созерцанием. Так много ему хотелось сказать, а получилось с трудом вымолвить лишь это!       Дожи понравилось, что он сумел поразить мальчика, и даже самодовольно кивнул, а потом, поняв, что все же позволил себе слишком много эмоций, осторожно взглянул на Джингу: не заметил ли?.. Нет, парень глаз оторвать от самолета не может.       — Я бы сказал, что он принадлежит моей компании, - словно задумчиво произнес Дожи. – И он не самый большой в моей коллекции.       — Сколько же их у вас?       Мужчина растянул губы в усмешке, но ничего не ответил. Глупый деревенщина… Столько, сколько тебе и не снилось!       — Так и будешь стоять тут? Ты же не хочешь, чтобы я оставил тебя здесь одного. Дорогу домой ты сам вряд ли найдешь.       Джинга моментально погрустнел. Дом… Нет у него больше дома. Ведь дом там, где семья. Теперь у него есть только Дожи, а с ним еще общий язык надо найти. Вон какой богач: и машины, и самолеты себе позволить может. Кто еще этим может похвастаться? Джинга же жил в глуши, ему не понятен мир дяди. Но делать нечего, придется идти. И парень отмер, подойдя ближе к самолету.