Моменты

https://vk.com/public108831172?z=photo-108831172_407122053%2Falbum-108831172_00%2Frev — Кто на этот раз? — Кол с наглой ухмылкой вваливается в заброшенный сарай за городом, наблюдая, как Бонни с таким упоением вынимает клыки из шеи какого-то бедняги. Девушка бросает иссушенный ею до конца труп мужчины на пол, в воздух поднимаются клубы пыли, переливаясь в лучах солнца, попадающих сквозь дыры в стенах. Бонни закатывает глаза, пряча зеленые радужки за веками с идеально ровными стрелками. Кол зависает, ему нравится такая Беннет — красивая, сексуальная, раскрепощенная, она стала куда веселей, когда обратилась. — Маньяк... — хрипло выдыхает она ответ на вопрос, заданный первородным минут десять как назад. — Он планировал сегодня ночью изнасиловать и убить барменшу из одного заведения... Я вытянула из него эту информацию, до того как перегрызла глотку... Ей двадцать, пышногрудая блондинка с волнистыми волосами... Она каждый вечер возвращается с работы темным переулком в двух кварталах от бара... Он должен был её поймать там... Её зовут Лив... — Зачем ты это делаешь? — Кол улыбается, и в уголках глаз появляются тонкие морщинки. — Я голодна... — почти стонет Бонни, от этого её выдоха у первородного и самого запирает дыхание, он словно чувствует, как расширяются его зрачки от возбуждения. — Когда мы голодны, мы должны питаться... Почему бы не делать это, но выбирать не невинных людей, а тех, кто может причинить им вред?.. Что плохого в том, что благодаря мне станет меньше убийц, насильников и садистов?.. — пожимает она смуглыми плечами, подходя ближе к Колу. — Они тоже должны существовать. Если ты съешь их всех, нам придется убивать тех, кто останется — невинных, как ты говоришь. Маньяки нужны нам, чтобы прятать следы собственных преступлений, — как ребенку объясняет брюнет. — Не нуди, Коул, — Бонни подходит впритык и обвивает руками его шею, растягивая его имя, добавляя эту раздражающую букву "у", как и его брат Ник, при этом обдавая свежим металлическим запахом. — Хочешь попробовать?.. — девушка наклоняет голову набок, приближая свои губы ближе. Она всегда выпивает тела до последней капли, заставляя следователей и шерифов биться в догадках и поисках странного животного, которое нападает на людей. Бонни никогда не облизывает губы после трапезы, всегда предлагая Колу попробовать остатки вкуса. Он удивляется, как ей удается всегда пить так, что кровь остается на её устах ровным слоем и очертанием, словно это блеск для губ, и она только что их накрасила. Вот и сейчас Кол целую минуту не может оторвать взгляд от красно-морковного слоя жидкости. Эта минута тянется вечность, и мужчина улыбается этой мысли, ведь что такое для них минута, если в их распоряжении действительно вечность. — Хочу... — хотя слов и не надо, он шепчет это, звучит пошло и как-то двусмысленно. Кол держит руки вдоль своего туловища и вообще странным образом сдерживается, а это не конек Майклсонов. Бонни подтягивается на цыпочках в своих замшевых туфлях цвета индиго, обвивая его шею крепче. Он вытягивает язык и осторожно кончиком слизывает кровь с её нижней губы, прикрывает глаза, катает солоноватый привкус по нёбу, растворяя его в себе, оставляя лишь нотки вишневого сока, который Беннет пьет по утрам. — Вкусно... — отвечает он. — Хороший экземпляр попался... — соглашается она. Они стоят посреди этого пыльного сарая, неотрывно смотря в глаза друг друга. В помещении весьма душно, и кожу, куда попадает солнце, буквально обжигает, порой даже кажется, что их кольца перестали работать. Кол прижимает ладони к талии Бонни и слизывает остатки завтрака, а затем начинает её неистово целовать, проклиная свою слабость перед этой бывшей ведьмой. Так случается каждый чертов раз — она сбегает от него ранним утром, уже зная, как найти свою следующую жертву, спустя час Кол находит Бонни с этим её кровавым макияжем, и она не оставляет для него ничего, только несколько капель для дегустации на своих губах. Каждый чертов раз она предлагает попробовать, и от лукавого зеленого взгляда напротив у него, тысячелетнего вампира, сильного и бесстрашного, одного из самых первых, подкашиваются ноги, как у подростка. Каждый чертов раз он не может удержаться от соблазна убрать своим языком остатки вкуса, а потом случается это. Это случается каждый гребаный раз — Бонни смотрит на него из-под своих безумно длинных и нереально пушистых ресниц, смотрит взглядом под названием "ты-слабый-и-ты-трахнешь-меня-здесь-и-сейчас". И он впивается в её губы жестким требовательным поцелуем, настойчиво срывая с гибкого тела одежду. Вот и сейчас Кол беспорядочно шарит по спине Беннет в поисках застежки. Молния вжикает с двойным звуком, девушка одновременно с ним дергает замок на ширинке его джинсов. Одежда со скоростью света покидает их тела, в такие моменты ничто не имеет значения, у младшего Майклсона даже нет времени, чтобы рассмотреть во всех деталях наверняка безупречный комплект белья с французским кружевом. Для этого занятия у него есть ночи, когда он может медлить и растягивать удовольствие, сейчас он даже не успевает заметить, какого цвета были её маленькие полупрозрачные трусики. В том, что они были именно такие, он не сомневается, Беннет не носит других, странно, что они вообще на ней оказались. Бонни на вампирской скорости перемещает их к стогу сена в углу, так как больше в этом сарае ничего нет, только они вдвоем и труп. У Кола кружится голова, когда он смотрит на дырявую деревянную крышу над ними, слушая, как соломинки щекочут и царапают его спину и ягодицы, пока Беннет плавно подпрыгивает на его бедрах. Её темная кожа отливает бронзой, и Майклсон не хочет ничего, только вечно смотреть на упругую шоколадную грудь, так соблазнительно покачивающуюся в такт движениям девушки. Разрядка приходит быстро и каждый раз как-то неожиданно и оглушающе, его просто выгибает дугой, и неважно, в какой позе они занимались этим, был он сверху, снизу, сбоку или вообще стоя, его прошивает электрическим током от макушки до пальцев на ногах, заставляя открыть в себе талант гимнаста. Они хрипло дышат, приходя в себя и быстро одеваясь, мужчина одергивает брюнетку за руку, открывая рот, чтобы сказать, но Беннет улыбается вполоборота через острое плечо, перебивая: — Я знаю, это был твой очередной лучший секс... Знаю... — саркастически произносит она, срывая с его языка мысли. Они выходят на улицу, и Майклсон знает, что в следующий раз будет ещё лучше. Под сараем припаркован байк, и он лишь закатывает глаза, никак не комментируя этот факт. Это ещё одна фишка-заморочка новой вампирской версии Беннет. Байк хорош, отмечает про себя Кол, в прошлый раз это была краденная Ламборджини лимонного цвета, яркого до рези в глазах, а под капотом полный фарш. Он всё ещё помнит, как вибрировало в груди от рычащего звука мотора, когда он вжимал до упора педаль газа, выдавливая двести двадцать на спидометре, пока Бонни обсасывала головку его члена, словно леденец. Это было чертовски круто и приятно, жаль, что на байке вряд ли получится заняться чем-то подобным. Девушка садится на кожаное сидение, обхватывая наманикюренными пальчиками зажигание. Кол запрокидывает голову вверх и смеется, отлично зная, что его спутница сейчас смотрит на его кадык. Когда он снова переводит взгляд каре-зеленых глаз на неё, Бонни изгибает бровь, давая понять, что им стоит поторопиться. Кол садится сзади неё, вынимает из копны её темных локонов застрявшую соломинку, зачем-то пряча в карман куртки это напоминание о ещё одном безумном мгновении вместе, а затем беспрепятственно зарывается в её волосы носом. Беннет пахнет засохшей кровью и почему-то глубокой осенью, хотя на дворе знойное начало лета. Она срывает их с места слишком резко и без предупреждения, мужчина едва успевает ухватиться за её талию. К их отелю полчаса езды, но если так гнать, то минут пятнадцать, не больше. Этого времени вполне может хватить, чтобы немного развлечься. Кол прикрывает глаза, чтобы ветер вместе с волосами Бонни не хлестал его по глазам, а затем вжимается твердым бугорком в попу девушки. Она откидывается спиной на его грудь и прибавляет скорость, когда шаловливые пальцы первородного скользят по её широко расставленным ногам на внутреннюю сторону, а затем беспардонно пробираются под непозволительно короткое платье, задирая его ещё больше. Он отодвигает указательным кружево белья, а средним проникает внутрь, умудряясь одновременно стимулировать клитор. — Ты удивительная... За тысячу лет не встречал такой... — шепчет на ухо Кол, прикусывая мочку, Бонни стонет. — Майклсон, ты порой слишком романтичен... — выдыхает она. — Только с тобой... С тобой хочется быть вечно... — признается он. — Так и будет... — хрипит Беннет. Они бросают байк в нескольких кварталах от отеля и дальше добираются пешком. Бонни идет в душ, Кол относит ей чистые полотенца, едва удерживаясь, чтобы снова не взять её прямо там. Телефон с противным до скрежета зубов звуком вибрирует на лаковой поверхности стола, звонит Деймон. Не то чтобы они с младшим Майклсоном были такие уж друзья, но Сальваторе волнуется о Бон-Бон, как он её называет. — Когда ты уже перестанешь мне названивать? — Кол всё же отвечает. — И я рад тебя слышать, — с явной ухмылкой приветствует Деймон. — Как она? Где вы? — Где-то на юге Калифорнии, не помню, как называется эта глушь, но кажется, это даже городок, а не поселок, — отвечает первородный. — Она в норме, всё как обычно. — Уже позавтракала? Кто на этот раз? — Сальваторе смеется. — С ней точно всё в порядке? — Маньяк какой-то, — обычным тоном отвечает Кол. — В порядке, ты же знаешь Бонни, она не отключит чувства, нам и так весело. — Что планируете делать дальше? — Деймон спрашивает таким тоном, словно они закадычные друзья, которые вместе пьют пиво каждую пятницу после работы. — Может, отправимся развеяться во Францию или в Японию, а может, снова трахнемся где-нибудь в стоге сена, — хохочет Кол. — Фу, я не хотел этого знать, — фыркает Сальваторе. — Кстати, не рекомендую, вы явно не знаете последних новостей. Мой братец Стефан женился на Ребекке, и они сейчас в Париже в медовом месяце, так что Францию не советую. Японию, кстати, тоже: Кэролайн всё же согласилась посмотреть Токио вместе с Клаусом, наша блонди решила отключить человечность на недельку-вторую, так что там настоящая резня. — Спасибо, что предупредил. Держись там, пока, — Кол сбрасывает вызов, в который раз удивляясь тому, что друзья отпустили Бонни с ним, что вообще так спокойно отреагировали на их отношения. Хотя чему удивляться, в Мистик Фоллс такой бардак, кажется, все с ума посходили, ну ладно, Бекка и Стефан, ну ладно Кэр с Ником, но интеллигентный Элайджа с чокнутой Пирс — это уже извращение. — Дей звонил? — мысли Майклсона прерывает Беннет, она выходит из ванной и сушит волосы полотенцем. — Да, передавал тебе привет, — отвечает брюнет. — Не передавал, просто спрашивал всё ли в порядке, — спокойно отвечает девушка. — Я подслушивала, — она улыбается так тепло и заразно, что Колу вдруг кажется, что это ещё та самая ведьма, что она ещё живой человек. — Почему?.. — вдруг хрипло спрашивает мужчина, зеленые глаза напротив становятся серьезными, её веселье испаряется вместе с влагой из волос. Бонни знает, о чем он спрашивает. Он хочет знать, почему она решила обратиться, почему пришла за этим именно к нему. Кол прекрасно помнит, как зависал в каком-то ночном клубе в Милане на вечеринке с морем крови и обнаженных тел. Бонни нашла его с помощью заклинания поиска, села на самолет и улетела в Италию, никому ничего не сказав. Он помнит мягкость её горячих, тогда ещё живых губ, которыми она присосалась к его перерезанному запястью, начиная пить. И это так много значит для него, ведь её раньше никто не спасал и не излечивал с помощью вампирской крови, значит, его кровь первая, которую она вообще когда-либо пила. Кол помнит, как гулко ударилась о ткань его рубашки её слеза перед тем, как он переспросил, уверена ли она, а затем легкий кивок и хруст шеи под его пальцами. Бонни очнулась у него на руках — потерянная, другая, новая. Это младший Майклсон надел на её руку заранее приготовленное ею же для себя дневное кольцо, это он научил драться, охотиться, держать жажду под контролем. Это всё сделал он и ни разу не спросил, почему Бонни пришла с этой просьбой к нему, зачем ей всё это, почему вдруг ей это понадобилось. Рядом с ней он становился чуть рассудительнее и добрее, выпуская из рук биту, ощущая странный трепет в груди и волнение за эту бывшую ведьму. Беннет раньше была слишком скучной и правильной, став вампиром, она оказалась куда веселей, но некоторые черты остались, среди них и справедливость, поэтому она пьет из серийный убийц по утрам. Кол никогда не спрашивал ее, почему она осталась с ним, почему не вернулась к друзьям, ну да, они приезжали на день рождения Елены, ошарашив всех новостями, но потом снова путешествовали, сменяя места пребывания иногда несколько раз за сутки. Бонни была молчалива, а он не спрашивал, так же молча наблюдая за тем, как девушка напрягает слух и наслаждается пением птиц в парке за милю отсюда. Однажды она тихо признается ему, что, пожалуй, это единственное, что ей нравится в вампиризме — ты можешь слышать, видеть и чувствовать больше и ярче. Он тогда улыбнулся и тоже начал прислушиваться к себе чуть больше и чаще. В остальном Бонни была молчалива, а Кол наблюдателен, им было комфортно вместе, и мужчина с легким испугом отмечал это про себя. Она меняла его, лепила, как кусок пластилина, это бесило и пугало неимоверно. Рядом с ней он становился романтичным, и Беннет не упускала возможности подмечать это и смущать его. Кол помнит и не забудет, как она молчала, ворвавшись к нему в спальню, когда впервые сама выследила одного киллера и выпила до дна, словно стопку так любимой ею текилы. Её зеленые глаза искрились болью и возбуждением, которых она раньше не испытывала. Кол помнит их первый секс, он знал, что это однажды случится между ними, да что там, вообще было странно, что это ещё не произошло. Но Майклсон думал, что это будет быстро и сумасшедше, а получилось тягуче медленно и сладко, как патока. Он не мог надышаться ею, пока Бонни приходила в себя, пытаясь перетравить все эмоции. А дальше смущение ушло, и каждый раз был лучше и безумнее предыдущего. Но Кол никогда не спрашивал её почему. — Почему, Бонни?.. — хрипло повторяет он. — Иди в душ... Хочу показать тебе один бар здесь... — брюнетка отворачивается к шкафу и достает платье. Колу приходится послушаться её, потому что он знает, что не добьется ответа сейчас, весь её вид показывает, что лоскуток черной ткани на вешалке для неё интереснее его неожиданных расспросов. Колу приходится послушаться её, несмотря на дикое желание прижать девушку к стенке и пробить кулаком грудную клетку, мучая и не давая возможности регенерировать, пока не ответит на его вопрос. Он так четко представляет, как бы посерела и потускнела её шоколадная кожа, если бы он это сделал, а Беннет не ответила, и он просто бы вырвал ей сердце. Он представляет это и откручивает кран, послушно вставая под тугие струи воды, как чертов гребаный кусочек пластилина в её утонченных пальцах. Когда Кол выходит из ванной, Бонни лежит на кровати уже собранная, при как обычно идеальном макияже, прическе, в коротком черном платье в облипку и с высоченными шпильками на ногах. Она лежит, бесстыдно расставив ноги, кажется, совсем не заботясь о том, что локоны могут сбиться, покачивает ногой в такт какой-то своей выдуманной мелодии. Кол смотрит на её длинные стройные ножки, скользя по изящным тонким щиколоткам, замечает, что на ней те же туфли, острой шпилькой которых она пробила сонную артерию пойманному садисту где-то месяц назад, кажется, это было в Латинской Америке. Он тогда впервые узнал, какой может быть Бонни, даже не подозревая, что эта её справедливость может граничить с изощренной жестокостью. — Собирайся быстрее... У тебя пять минут... — говорит девушка. — Я собираюсь... — лукаво шепчет первородный в ответ, у него появляется желание подразнить её. Мужчина медленно сбрасывает с бедер полотенце, начиная своё представление. Беннет прикусывает губу и улыбается, удобнее устраиваясь на кровати, Кол оглаживает кубики на прессе пальцами, смахивая прозрачные капли воды. Он шумно втягивает носом воздух с нотками возбуждения, Бонни течет, он прекрасно чувствует этот терпкий запах женской влаги. — Ещё минута... — вдруг предупреждает она, напоминая ему, давая понять, что не сейчас, она хочет помучаться и заодно испытать и его терпение и самоконтроль. — Коул... Она тянет напоследок его имя на грани стона, специально, снова и в который раз добавляя это режущее слух "у", от которого первородного передергивает, напоминая ему о сестре и братьях. Кол кривится и на вампирской скорости натягивает на себя белье, брюки, рубашку, носки и обувь, это занимает ровно три секунды. — Я готов, — задорно улыбается он, Бонни поднимается и подходит к нему, взлохмачивая непослушные каштановые волосы с легким оттенком меди, ей так нравится его прическа. Беннет берет его под руку, и они идут в сам центр городка, гуляя ночными улицами. Кол по-настоящему кайфует от этого всего — от неоновых витрин, теплой ладони девушки на его предплечье, завистливых взглядов людишек. Бонни молча ведет его куда-то, следя за номерами домов, вдруг останавливаясь под нужным, здесь действительно бар, не слишком пыльный и грязный, но явно не из элитного списка заведений. Первородный не успевает прочитать название на вывеске, так быстро вталкивает его внутрь спутница, да и не имеет значения это название, сколько этих баров было и ещё будет на их пути. Но странное предчувствие заставляет его хотеть узнать и запомнить, он гонит его куда подальше, впуская в себя грохот музыки и клубы сигаретного дыма. Бонни тянет его за барную стойку, ловко взбираясь на высокий деревянный стул, она уверенным движением руки подзывает к себе бармена, бросает на стол сотню баксов и заказывает двойной виски со льдом для Майклсона и коктейль с гренадином для себя. Глаза девушки светятся неподдельной радостью и даже каким-то азартом, она наклоняется к его уху и с придыханием шепчет: — Уедем отсюда завтра же... Хочу снова в Мексику... Там лучшая текила в мире... — И лаймы вкуснее... — поддерживает её заговорщическим тоном Кол. — Я уже даже знаю, откуда буду слизывать с тебя соль... — он наклоняется и целует её, поймав губами тихий стон и цитрусовый вкус её коктейля. Они допивают свою выпивку, и Бонни ищет что-то или кого-то взглядом, Майклсон не успевает спросить, она уже нашла и тянет его за руку к девушке-бармену. У неё светлые кудрявые волосы и родинка на щеке, кожа бледная, почти прозрачная, Беннет одергивает её за руку. — Добрый вечер. Могу вам чем-нибудь помочь? Хотите заказать что-то? — заученно спрашивает она их. — Привет, Лив... — выдыхает Бонни, включая гипноз, Кол не сразу понимает, что это та самая девушка, о которой ему рассказывали утром, которую должен был убить маньяк, сам ставший жертвой. — Будь осторожней и не ходи темными переулками... Ты ничего не помнишь, мы только что подошли к тебе... — брюнетка прекращает внушение и барменша приходит в себя. — Добрый вечер. Я могу вам что-то предложить? — снова повторяет Лив, забыв, что было до этого. — Да, ключ от чилаута с бильярдом... — с милой улыбкой отвечает Бонни, что-то в этой улыбке говорит Колу, что они там отнюдь не в бильярд будут играть. — Пожалуйста, — блондинка протягивает ключ с брелком. — С вас пятьдесят долларов. Беннет вкладывает в её ладонь вдесятеро больше, благодарит, просит взять сдачу себе на чаевые, тянет первородного к коридору с комнатами так уверенно, словно знает это место и бывала здесь не раз. Они врываются в чилаут, захлопывая дверь, девушка толкает его к столу с красной обивкой, шары с гулким стуком разлетаются по поверхности. Они целуются как проклятые, кусая губы друг друга, словно изголодавшиеся звери. Кол меняет их местами, подхватывая Бонни под бедра и укладывая её на сукно кровавого цвета — так символично для них обоих. Она стонет его имя, опять с этим осточертелым "у", когда Майклсон начинает вылизывать её шею. Что-то внутри щелкает, резко приводя в себя, несмотря на возбуждение, пластилин внутри него твердеет, создавая невидимый стержень. Кол заводит её руки вверх и прижимает к столу, хватая лежащий рядом бильярдный кий и приставляя его тонким концом к груди Беннет. — Почему?.. — почти рычит древний, надавливая в области сердца сильнее, давая ощутить ей боль и опасность. — Почему ты нашла меня?.. Почему сейчас со мной?.. Бонни смотрит в его глаза и не сопротивляется, более того, она безвольной тряпичной куклой отпускает свое тело, ноги, будто парализованные, разъезжаются по столу, переставая сжимать бедра мужчины. Она открыта и искренняя, как и обычно, в ней нет ни доли страха, и это раздражает. Она больше не сильная ведьма, Кол уверен, что она должна бояться его, потому что он её создал и он сильнее, он же может и убить её. Но сейчас боится он, бегая взглядом по её прекрасному лицу, спрашивая сам себя, почему не прогнал её тогда, зачем согласился и возился с ней, обучал, а затем бороздил эти богом забытые города по всему миру. Он спрашивает себя, почему он с ней здесь и сейчас, и боится даже про себя ответить. — Почему, Бонни?.. — едва слышно повторяет он, отбрасывая кий в сторону, разбивая его вдребезги о стену, он отпускает её запястья и зарывается пальцами в темные локоны, ласкает розовые щеки. — Я люблю тебя... — это именно тот ответ, которого он так боялся. — Любишь?.. — переспрашивает он, чувствуя себя так глупо, но отчего-то правильно одновременно. Он — первородный вампир, он — монстр, забравший сотни, если не тысячи, человеческих жизней самыми изощренными способами, до такого даже инквизиция в средневековье не догадалась, а он создавал этот ужас, буквально купаясь в крови. А она вот так просто заявляет ему, что любит, но это не самое худшее. Худшее в том, что он тоже. А ещё ему не хочется думать о том, что она пошла на всё это, приняла вампиризм, чтобы быть с ним, быть вечность. — Люблю... — повторяет она, и Кол целует её так медленно, нежно и осторожно, что он сам не догадывался, что умеет так. Они выходят из чилаута через час или два, Кол переплетает свои пальцы с пальцами Бонни и думает, что им стоит улететь в Мексику прямо сейчас. Нет времени медлить, ведь уже утром у Беннет должна быть жертва, наверняка это будет наркодилер, ей нужно позавтракать, а значит, нужно спешить. Майклсон возвращает ключ бармену, напоследок переводя взгляд на брелок. Бар называется "Bloody love", так судьбоносно смешно. Кол незаметно сжимает металл крепления к ключам, кроша его и отрывая брелок, оставляя себе этот кусочек пластмассы на память. Это важное воспоминание, он хочет забрать его с собой, как соломинку утром.