Немного изменим историю 2.0

*19:32 по местному времени. Судно «Нагльфар». Столовая* POV Риюга Я устал. Очень устал. Никогда я себе вообщем-то и не представлял, что работа самого обычного навигатора может так утомлять. Слишком много инфы на меня свалилось, и я никогда ни на что и никому не жаловался, но сейчас мне хотелось просто, что бы кто-то подошёл, спросил как дела, а я выплеснул на него всё, что со мной случилось, потоком из нескончаемой болтовни. Непривычное чувство. Но есть кое-что более важное. После утра я не видел Мадоку. Совсем. Даже издалека. Никогда ничьё присутствие, а точнее отсутствие, не заставляло меня вбиваться из колеи. Мне словно становилось труднее дышать без неё. И я чувствовал его. Его присутствие давило на меня, как камень. Больно. Много. Жутко. Я поежился. Лёжа на столе, я пытался не думать просто не о чём. Пока что я преуспевал. Народу становилось больше, и их игнорированием я, кажется, стал достигать пика спокойствия. Хорошо-то как! Сама столовая представляла собой довольно небольшое помещение. В Тёмной Мгле столовые намного больше… Хм… Интересно, как там Дожи? Небось, весь на иголках оттого, что я так резко пропал. Дожи в бешенстве. Я прямо вижу, как он нервно меряет шагами свой кабинет, изредка останавливаясь у окна и то и дело поглаживая иголку кактуса и всякий раз неизбежно уколовшись отточенным годами движением, совал палец себе в рот и незаметно зализывал рану. Да, я хорошо его знаю. Знаю его почти всё время, сколько себя помню. Он всегда казался мне странным. Хотя нет, не казался. Он всегда был странным. Был, есть и будет. Аминь. Чем дольше я думал, тем меньше мне хотелось спать. Тупая привычка — думать перед сном. Никогда этим ни страдал, а тут такое. Немного потянувшись и размявшись, я всё-таки обратил внимание на движуху, которая как раз происходила вокруг меня, словно одна большая анимированная декорация. Никогда не страдал ассоциациями. Уже и не вспомню, когда это началось. Небольшая сцена, видимо, для выступлений, что б, не было скучно в долгой дороге, постепенно заполнялась некоторыми музыкальными инструментами, называть которые мне было банально лень. Пробежавшись глазами по едва знакомым лицам, я обнаружил в толпе Хельгу и кэпа, которые явно что-то обсуждали. Всё как обычно. Хельга — бесится, а кэп — отшучивался. И как он ещё не задавил эту мегеру? Мадоки среди собравшихся не оказалось, или я просто не заметил её, она ж такая маленькая, даже мне ниже плеча. Когда конкретно я перестал применять к Мадоке привычные грубые выражения, я тоже как-то запамятовал. Видимо, предстояло что-то наподобие концерта и, решив, что сейчас тут соберётся толпа народу, что не продохнуть, я покинул столовую и вышел на свежий воздух. Ветер в ходу ударил мне в лицо, словно оплеухой. Было, конечно, не больно, но ощущения определённо такие же. Обидно. Очень. Особенно из-за того, что я вообще не понял, за что мне прилетело. И прилетело в самом буквальном смысле. Всё. Я кинул обидку на морской ветер. Вечнуюуу… То, что был уже вечер, для меня сюрпризом не стало. Тучи над нами висли, словно купол. На востоке от нас, как и положено. Была кромешная темень. Ночь. Как не назови — всё одно. Так как мы плыли практически точно на север, я решил, что если хочу посмотреть на что-то красивое, то лучше пройтись до другой стороны. Судёнышко было явно грузовое, поэтому на палубе было скользко и неприятно ходить. Я чуть не поскользнулся пару раз, но всё-таки дошёл. Красиво. Больше ничего не скажу, я просто наслаждался видом уходящего дня, хотя подобное никогда не было мне свойственно. Я просто чувствовал, что что-то изменилось, но не мог понять что… Голод заставил меня вернуться. И когда я успел привыкнуть к еде три раза в день? Хотя, я уверен, что легко отвыкну. В столовой уже собирался народ и, приземлившись за столик прямо у «иллюминатора» я краем глаза наблюдал за тем, как Мадока суетится у своеобразной сцены. Всегда чувствовал в ней «Шальную императрицу». Этой мысли нельзя было не улыбнуться. Видимо, они решили устроить концерт в честь… Честно. Я не знаю почему. — Эй, — кто-то толкнул меня в плечо, судя по силе, мужик. Я обернулся. Это была Хельга. У меня дернулся глаз. — Что? — максимально спокойно спросил я. Лицо Хельги, надо признать, говорило о той стадии серьёзности, когда даже за удачную шутку тебе могут втащить, а значит, всё сказанное следует принимать к сведенью. — Я знаю, что Мадока помогает тебе с твоей… ммм… болезнью. Она сама болела в своё время, но я тебя уверяю, она не тот человек, которому следует доверять. Она опасна, так как не полежит контролю. Будь с ней осторожней. И она ушла. Пришла — ушла. Ничего необычного. На импровизированной сцене Мадока уже во всю всеми командовала и, надо сказать, что управлять пятью моряками, что вдвое выше тебя ростом не повышая голос — это надо уметь. Меж тем тут стало душно, но уходить стало влом даже мне. — Будешь? — раздался чей-то голос у меня над ухом. Это был Капитан. К моей щеке он прижимал холодную банку колы. Почему нет? Если я не под надзором, то можно и развернуться на полную и выпить даже такую дрянь. — Буду, — ответил я, забирая и открывая банку, что с ходу зашипела в моих руках. Кэп присел со мной, и я даже не стал возражать. Зачем? Всё-равно одному даже мне иногда становится скучно. — Ты на неё не серчай… — сказал он задумчиво. — Ты про Хель? — уточнил я, немного не понимая. — Я про Мадоку, — он покачал головой. — Она… Очень одинока. Ей некому доверять, поэтому она если и подпускает к себе кого-то, то тут же отталкивает. Жизнь её… потрепала. А она ведь ещё такая молодая… Понимаешь? Я пожал плечами. «Некому доверять», а? Знакомо, да? Я одёрнул себя. Это… были не мои мысли… и это плохо. В какой-то момент у меня потемнело в глазах, но глоток газировки, вроде как, помог мне одёрнуть себя. О точно что-то туда добавил! Но, как и что? Мне это не нравилось. Я почувствовал это чётко только сейчас. Капитан, Борис Алексеевич следит за мной с момента как мы поднялись на корабль, именно поэтому меня направили поближе к нему. Всё сходиться. От этого у меня назрело неприятное чувство повыше желудка. Оно тяготило. Мне хотелось что бы кэп свалил отсюда куда подальше, ведь даже сам запах этого человека в миг показался мне тошнотворным. Видимо, он это почувствовал. Отодвинулся, отвернулся, но не ушёл. Я фыркнул. Конечно, куда уж хуже. — Я на это не подписывалась! — донёсся до меня крик Мадоки, которая явно что-то не поделила с молодым парнем лет двадцати, что стоял у неё за спиной. — Ну, пожалуйста, одну песню, что тебе стоит? — вымаливал он. Я хлебнул ещё этой гадости. — Не хочу и всё тут! — упёрлась она. — Ну, хочешь, я на колени встану?! — Мадок, соглашайся и не мучай его, — вступился тот, что был постарше и явно повыше. — Тебе, что, сложно, что ли? — подначивал ему совсем молодой пацан, у которого даже голос ещё толком не сломался. — Я забросла-а, всё-о! — отступала от них Мадока явно решив не сдаваться живьём. Этот концерт по заявкам продолжался ещё около часа, пока «вокалистка» не была «уломана» и готова спеть. Я, честно говоря, ничего особенного не ожидал. Споёт и споёт. Чёрт с ней. Но у меня по-прежнему кружилась голова, и я снова ощущал, как кто-то царапает и впивается в мою шею когтями. Мне больно и, кажется, меня тошнит. Я лёг на стол и стало, вроде, легче. *Включаем «Flёur — После кораблекрушения» длинной точно в 5 минут 20 секунд и читаем не торопясь и расслабляясь. Если возможности нет лучше прочитать это позже. Серьёзно* До меня донеслись звуки пианино. Ровная, мягкая, но тревожная, словно море мелодия. Она переливалась, окутывая. Я вроде не видел этого инструмента на сцене, нет? Негромкая музыка будто шла волнами по телу. Странная, странная мелодия и от неё мне стало не по себе, словно внутри что-то гасло. Тяжёлые звуки вошли в общий тон так естественно, что мне стало совсем не по себе, но отчего-то я не мог просто встать и уйти. Это было выше всяких моих сил. Глаза закрывались, и вспомнил про цербера усыплённого арфой и от этого сравнения улыбка всё же пробилась сквозь моё равнодушие. И именно сейчас я понял, что никогда не догадался бы что это её голос… Как стремительно всё изменилось — не осознать, перемежаясь Расплываются буквы, никак не отыщется смысл. с нарастающей мелодией Как невидимый айсберг, внезапно возникший из тьмы, её голос Как в гигантской воронке, влекущей до самого дна… казался нереальным И захочется сдаться далёкому зову сирен, сердце не Подчиниться, принять неизбежность, забыться, уснуть, должно так Чтоб не видеть реальности, давшей пугающий крен сжиматься И фатально растущую, скрывшую звёзды волну… от этого… Ты только плыви, не прекращай движения, Будь отчётливо видимым в свете сигнальных ракет. Пожалуйста, выживи после кораблекрушения Ради тонкой и призрачной полоски земли вдалеке. Хорошо, ладно, только если ты просишь… только если ты. Меня зазнобило. И когда ты истратишь все силы, что есть, до конца, я усмехнулся На последнем дыхании откроется новый резерв. у неё И когда станет холодно, больно и страшно совсем, не хватает дыхания Пусть все волны падут, и наступит черёд чудесам. на эту песню Ты только плыви, не прекращай движения, Будь отчётливо видимым в свете сигнальных ракет. Пожалуйста, выживи после кораблекрушения Ради тонкой и призрачной полоски земли вдалеке. Но она продолжает петь. Это могло бы быть забавно, если бы не задело меня так сильно. Ну кто, кто станет петь такую песню на корабле плывущем сквозь открытое море? И не смотря на ту тревогу, которую навеивала эта песня. От одного её голоса. Мне становилось легче. Эти мерные звуки подкрепляли слабую надежду на исцеление. Я тону, я и вправду тону, но, почему-то, я готов был бороться. Только если она попросит своим голосом. Своим чудесным голосом. Она не была невероятной певицей, нет, вовсе нет, но пела с душой, со знанием как это нужно сделать и вот это и цепляло. Когда успели подключиться гитара и ударные. Какая оплошность — я вновь улыбнулся — я совершенно не заметил их подключения. «Талантливый композитор» как же! Я открыл глаза. Нельзя так не соответствовать такому голосу. Это преступление. Продолжается жизнь, и за тёмным проёмом окна Над уставшей землёй загораются звёзды вдали. На заброшенном дне затонувшие спят корабли, Проникает сквозь бездну локатора слабый сигнал… Ты только плыви, только держись на поверхности, Не дай обмануть себя удушливой чёрной волне. Ты есть в списке выживших, твоё имя в нём — первое. Берег ближе, чем кажется, а ты намного сильней. Мне стало не по себе, но дело не в самочувствии. Дело в её взгляде. На последнем припеве… Почему?! Почему мне казалось, что ты смотрела именно на меня? Ответь же! Но она не умела читать мысли и должна была допеть песню, а я вцепился в её освещённую слабым светом фигуру словно действительно ждал ответа. Но она не отвечала, даже не посмотрела на меня. И это, именно это наполнило меня чувством, о котором я давным-давно забыл. Эта песня, её голос, её взгляд, слабый свет лампы, мелодия, которая словно отдалялась от меня, толпа окружающих меня людей и кэп, который смотрел на меня как-то иначе нежели раньше — всё это наполняло меня… РЕШИМОСТЬЮ. Вокруг начали раздоваться первые аплодисменты и свист. Сидевший рядом со мной по-прежнему сверлил меня взглядом, ожидая, что я повернусь к нему и спрошу «Что не так?», но мне было не интересно что таково необычного он во мне увидел. Я не мог отвести от неё взгляда и даже не смотря на то, что она навряд ли услышала бы меня, я высоко поднял свой стакан с самой ужасной газировкой, и глядя прямо на неё, сказал: -Браво! И выпил до дна. End POV Риюга *03:04. Судно «Нагльфар». Каюта * — Почему? После этой песни и вправду наступила буря о чём сообщил резко повеселевший Капитан. Мадоке, Риюге и все вообще-то остальным пришлось сразу сорваться с мест и начать интенсивную работу по спасению корабля, в которой сам Капитан не участвовал благополучно переложив свою работу на двух нам известных личностей. Сейчас они были в равной степени промокли, измотались и устали и оба уставились в потолок абсолютно идентичными взглядами, словно они два Иисуса, что стояли посреди пустыни и искушаемые Дьяволом смотрели в небо прося помощи у Бога. После этого случая они оба решили, что если опять неожиданно попадут в заварушку, где от их решений и поведения будет зависеть всё их будущее, говоря «Бывало и хуже» он будут вспоминать этот случай. И это стало их первым негласным договором. — Что? — спустя вечность спросила Мадока, не отрывая взгляда от потолка. — Почему именно эта песня? — тут же отозвался Риюга, кажется, немного взбодрившись. Мадока потянулось и прикрыв глаза повернулась на бок опустив на парня взгляд, который заслуживал пяти страниц описания и поэтому описан вообще не будет. — Ребята просили, — всё тем же голосом сказала она. — Да и… я подумала… что тебе это сейчас нужно. Риюга повернул к ней голову и их взгляды встретились. Если бы у них были силы, они бы точно улыбнулись, как положено, а так, они просто уснули.