LXXXIX
– Что это такое? – осведомилась Дина, увеличив снимок. – Какая-то ферма, – пожала плечами Эдель. – на которую насадился старый орбитальный буксир, у которого осталось немного топлива. К сожалению, на то, чтобы испортить нам жизнь, его хватит. Эта дрянь включается и выключается без всякой видимой причины, но всегда в самый неподходящий момент… – Знакомо… – протянул Юрий. – Помнится, однажды похожая штука нас с Хати чуть не угробила. Может, просто подождём? – Там ещё полтонны гидразина и сколько-то петнтафоторида хлора – он потихоньку течёт, – продолжила Эдель. – Так что имейте в виду… Урахара с треском раскрыл веер. Фи раздавила в пепельнице недокуренную сигарету, посмотрела на Эдель и заметила: – Кажется, нам нужен новый директор… Эдель, только честно – ты хоть понимаешь, на что нас подписываешь? – Понимаю, – Эдель бросила на стол флэшку. – Поэтому вы сейчас ознакомитесь с инструкцией, а потом пойдёте и смонтируете на шлюпке манипулятор и блок управления. Приближаться на «Тойбоксе» к этому… адскому сапогу с дерьмом я вам, естественно, строго запрещаю. – Как точно ты описала этот буксир, – сказала Ай. – И я совершенно не понимаю, зачем было так извращаться с компонентами. – Дельта вэ, – пожала плечами Фи. – Лучше параметры только у фтора, по-моему, но желающих возиться с чистым фтором как-то не нашлось. Ладно, что нам делать с этим монстром? – В идеале – мы сливаем компоненты и увозим эту дрянь на разборку, – объяснила Эдель, – но на мой взгляд, проще будет его спихнуть в атмосферу за счёт собственного движка. Если, конечно, он не взорвётся… Переоборудование одной из шлюпок заняло чуть больше часа. Ещё два ушло на то, чтобы освоиться с дистанционным управлением, но буксир к этому времени ушёл за горизонт. – Если его орбита останется прежней, то он вернётся только послезавтра, – сообщила Дина, закончив расчёты. – Я тут посчитала орбиту – если стартовать, как обычно, мы его догоним часа через четыре. Поэтому предлагаю поторопиться. – Принято, – Фи затушила сигарету. – Собираемся. Кивнув – почти синхронно – команда разошлась. Работа предстояла серьёзная, ничего подобного они до сих пор не делали, а свихнувшаяся система управления добавляла красок… Поэтому подготовка к выходу была немного нервной. Впрочем, выразилось это в нескольких дополнительных проверках, и только – нервничать в космосе вообще вредно для здоровья, а уж дёргаться из-за этого – и вовсе фатально. Поэтому, закончив проверки, Фи спокойно запросила разрешение на старт, отвела «Тойбокс» от станции и включила маршевый двигатель. Следующие четыре часа можно ничего не делать… Теоретически. На практике же система управления всех DS имела склонность в самый неподходящий момент разворачивать корабль для максимальной засветки солнечных батарей, параноидально начиная подзарядку аккумуляторов при любой возможности. Обычно это никому не мешало – но на этот раз засвечивался ещё и телескоп, а работать с дистанционно управляемым аппаратом без визуального контроля запрещала инструкция – и в результате «Тойбокс» приходилось то и дело разворачивать обратно. – Интересно, почему нельзя было сделать нормальный привод солнечной батареи? – вздохнула Фи, в очередной раз разворачивая корабль. – Ай, видишь его? – Вижу, – Ай довернула телескоп. – Юрий, запускай шлюпку. – Есть. Двадцать минут спустя маленький корабль уравнял скорость с разбитым буксиром, зацепился манипулятором за ферму и развернулся, осматривая корпус. – Вижу крышку контрольной панели, – сообщил Юрий. – Открываю. Что произошло дальше, не понял никто. Юрий успел подвести к крышке аварийной контрольной панели манипулятор с электромагнитом, подать ток, но снять её не успел. Двигатель включился, проработал ровно полторы секунды – и буксир взорвался. – Адский. Сапог. С дерьмом, – произнесла Фи, глядя на удаляющуюся ферму. – Куда эта дрянь летит? – Куда-то в Антарктиду, – ответила Ай, просчитав траекторию. – Точнее надо? – Обойдусь. Запускайте тралы, – распорядилась Фи. – И кто-нибудь может мне объяснить, какого дьявола эта штука взорвалась и где шлюпка? – Шлюпке конец, – сообщила Ай, разглядывая смятую ферму. – Пошли тралить, что ли? Закрепив на шлюпке трал, Ай коротким импульсом толкнула её к «Тойбоксу». Расчистка окончена, мусор угрозы не представляет… И ценности – тоже. Целый орбитальный буксир стоил бы на пару порядков больше, даже повреждённый был ненамного дешевле. Даже без топлива и – самое главное – окислителя, с которым команда возиться не желала. А вместо этого – металлолом. Обломки корпуса, погнутая ферма, с которой всё и началось, и разбитая шлюпка с манипулятором. Шлюпку было особенно жалко… В основном потому, что установка системы дистанционного управления и манипулятора обошлась в кругленькую сумму – которая оказалась выброшена на ветер. Шлюпка теоретически поддавалась ремонту, но выходил он как бы не дороже покупки новой (а подержанной – так точно дороже), манипулятора пришёл в полную негодность, а управляющий блок то ли разнесло в пыли, то ли – что вероятнее – выбросило с орбиты. В общем, добыча никак не окупала затрат. Что хуже всего – подобный исход был легко предсказуемым и наиболее вероятным. Двигатель на самовоспламеняющихся компонентах, с повреждённым баком окислителя и неисправной системой управления… Странно, что эта пакость не взорвалась раньше, странно, что она не взорвалась сразу же, и ещё более странно, что кому-то вообще пришла в голову мысль не ставить на межорбитальный буксир ядерный двигатель. – Какой-то частной шарашке, – фыркнул Юрий, когда она задала этот вопрос вслух. – ЯРД – дорогое удовольствие, да и обслуживать их надо уметь… А буксир хочется. Вот и конструируют всякую хрень, и я почти на сто процентов уверен, что это порождение сумрачного корейского гения. – В любом случае, нам ещё повезло, – добавил Урахара, – что эта штука не взорвалась позже. Если бы мы не откачали весь окислитель… – Я с самого начала была против этой затеи, – встряла Фи. – И вообще, дисциплина в эфире! Четыре – на борт! – Что случилось? – Ай проверила крепления трала и включила двигатель, направив шлюпку к кораблю. – Есть отличная возможность перехватить «Тундру» – не знаю, каким образом она протянула на своей орбите полвека, – сообщила Фи. – Русские за неё обещают очень недурную сумму – с учётом остальной добычи сегодняшний день у нас в хорошем плюсе… Старый спутник, отслеживавший пуски ракет, выглядел довольно непрезентабельно – как и любой спутник, полвека проболтавшийся на орбите – но российское космическое агентство желало его получить. Именно потому, что он провёл столько лет в космосе – по-настоящему масштабное освоение космоса началось только в сороковых, и статистики не хватало до сих пор. Особенно если учесть, что тот же Фрисайд строился на века… На этом праздные размышления пришлось прервать – Фи развернула «Тойбокс» и кивнула Ай. Та, кивнув в ответ, развернула манипулятор, подцепила им спутник и убрала в грузовой отсек. – Готово. – Возвращаемся,– кивнула Фи, включая двигатель. – Чёрт, топлива мало… Придётся извращаться с траекторией. – Я же говорил – надо было брать водородный двигатель… – Юрий… Ты забыл, сколько он тогда стоил? И сколько у нас было денег? – А что мешает купить его теперь? – А зачем? – Фи ткнула в его сторону незажжённой сигаретой. – К тому же года через два доделают «Сигму»… И у нас как раз будут на неё деньги… – Время, – сообщил Урахара, и Фи запустила двигатель. Шестьдесят восемь секунд спустя «Тойбокс» двигался по почти идеальной переходной орбите, а его команда – с подачи Юрия – бурно обсуждала перспективы межзвёздных полётов. Всё равно больше до самого Фрисайда заняться было нечем, а смотреть за бортом – абсолютно не на что. Все красоты ближнего Внеземелья давно приелись… Звездолёт же был темой совершенно неисчерпаемой – благо, слухи о подготовке межзвёздного зонда ходили давно и упорно. Фи решительно не верила в то, что такой проект есть, Юрий её полностью поддерживал, Урахара, в принципе, соглашался с тем, что постройка звездолёта, пусть даже и автоматического – дело будущего, но считал, что проекты потихоньку разрабатываются, Ай же считала, что строительство уже втайне ведётся, но была уверена, что ничего путного из этой затеи не выйдет. Даже двигатель Локсмита не сможет разогнать корабль до скорости, делающей полёт хотя бы к Проксиме Центавра осмысленным. Поскольку аргументы у всех были сугубо умозрительными, спор мог тянуться сколь угодно долго и был отличным способом скоротать время… Пока Урахара не спросил – совершенно неожиданно и без всякого перехода: – Кстати, а кто-нибудь обратил внимание, на каком языке мы говорим? – Бейсик-инглиш, не? – Юрий, повтори, пожалуйста, то, что ты сейчас сказал, – Урахара нацелил на него веер. – И внимательно сам себя выслушай. Ты говоришь на английском… с изрядной примесью русских корней и строишь фразы по правилам русского языка. Впрочем, японские слова в твоей речи тоже проскальзывают, а в последнее время и что-то ещё… Тюркское, кажется. – Так Дина же башкирка, – хмыкнул Юрий. – И кстати, Киске, ты-то себя слышишь? – Слышу, и очень хорошо. Всё то же самое, только японского больше и тюркизмов нет – пока, по крайней мере. И вот на этом англо-русском пиджине с разными примесями – чаще всего китайскими – говорит всё Внеземелье. Конечно, можно сказать, что это ещё один диалект английского, но, как сказал в прошлом веке один филолог, язык – это диалект с армией и флотом… – Киске, ты у Смоки косяк стрельнул, что ли? – перебила его Фи. – Какая, чёрт возьми, армия? Ты вообще о чём? – Всё о том же – о землеройках и лунатиках. Внеземелье меняет нас, и уже наши внуки будут с трудом понимать друг друга. О марсианской колонии я не говорю – там хватит и одного поколения, и уже их дети будут для землян чужаками… – Хм… – Фи побарабанила пальцами по консоли. – То есть, по твоему близок момент, когда Внеземелье и Земля разойдутся? – Я давно это говорю, и не только я. Ай, краем уха слушая разговор, следила за приборами. Станция приближалась, и кто-то должен был следить за траекторией… И своевременно закрутить «Тойбокс». Ай выдала импульс маневровыми двигателями, заставив корабль неторопливо вращаться. Приближающийся стыковочный узел теперь казался неподвижным, и Ай плавно развернула «Тойбокс» портом к нему, выдвинула штанги захватов – и, сосредоточившись на стыковке, даже не заметила, что Фи демонстративно не обращает на неё внимания. Мир сжался в экран с перекрестием прицела и медленно приближающийся стыковочный узел… Коррекция. Перекрестие ложится на ярко-белые отметки на корпусе станции и замирает. Клацают сомкнувшиеся захваты, корабль вздрагивает, когда Ай гасит остаточное вращение, захваты подтягивают его к узлу, с лязгом смыкаются замки, и индикаторы на пульте вспыхивают зелёным. – А ещё говорила, что у тебя акселерометра в голове нет… – ухмыльнулась Фи. – Молодец, отличная стыковка, кохай…LXL
Пуатье чуть ли не втолкнул в кабинет сутулого парня, закрыл дверь и сообщил: – Вот тот человек, о котором я вам писал, сеньора премьер-министр. – Боливар Васкес? Парень судорожно кивнул. – Он самый, –подтвердил Пуатье. – Мы попробовали построить корабль по его проекту… и двухместный суборбитальный аппарат обошёлся в шестьсот тысяч мараведи. – Цена хорошего семейного автомобиля, – хмыкнула Клэр. – И как же вам это удалось, сеньор Васкес? – Ну… – парень втянул голову в плечи. – Тут в чём дело… Самое дорогое – это ускорители, их надо всё-таки на заводе делать, но я взял две первых ступени от лёгкой геофизической ракеты – они как раз по тяге подходят и корпус лёгкий… И, главное, у них двигатель на природном газе сжиженном, и ещё корпус я в свободное время в институте посчитал – это, наверное, тоже дорого обойдётся. – Поскольку он уже обсчитан, это неактуально, – покачала головой Клэр. – Не стесняйтесь, мне действительно интересно. Итак, из чего изготовлен корпус? – Смеяться не будете? – Знаете, мы оба уже далеко не школьники, – вздохнула Клэр. – И поводов для смеха у меня лично нет – всё слишком серьёзно. – Тот пластик, из которого ручки для посуды делают – он дешёвый, меньше мараведи за килограмм, в два слоя, а между ними аэрогель – это тоже самое дорогое, вместе с двигателями почти две трети всех денег на них ушло. Ну ещё с кислородом пришлось повозиться – полиция почему-то решила, что я взрывчатку хочу сделать… Но как-то всё обошлось. – А система управления? – «Расбери Пай» с GPS, – ответил Васкес. – Ну и пара программ, я их сам написал… Клэр встала, неторопливо прошлась по кабинету и открыла сейф. – Шестьсот тысяч мараведи, – протянула она, – это просто смехотворные деньги, а при массовом производстве и того меньше. Сеньор Пуатье, я настоятельно рекомендую вашему ведомству провести полный цикл испытаний этого аппарата и приступить к его серийному производству Это едва ли не идеальное решение вашей любимой проблемы, особенно, если обеспечить его выход на орбиту. А вы, мой юный друг, заслужили орден Манко Капака. Второй степени, правда, но не думаю, что вас это огорчит. Васкес вскочил, шокировано глядя на серебряную чакану на золотой ленте в руках Клэр. – Сеньора премьер-министр… – Вы полностью заслужили эту награду, мой юный друг. Лёгкий и, главное, дешёвый космический аппарат – именно то, чего нам не хватало для нашей программы орбитального поселения. – Сеньора премьер-министр, – стоило ордену оказаться на месте, как Васкес неожиданно выпрямился, – моя страна дала мне образование и возможность заниматься любимым делом. Мои заслуги трудно назвать большими и по-настоящему значимыми, и по этой причине я принимаю эту награду не как свидетельство имеющихся заслуг, но как знак доверия, оказанного мне страной, и сделаю всё, чтобы оправдать это доверие. – Полно, сеньор Васкес, – улыбнулась Клэр, пожимая руку парню, – все мы, в меру своих сил, трудимся ради всеобщего блага… Выпроводив Васкеса, Клэр спросила Пуатье: – Нормальный корабль на этой технологии нам во сколько обойдётся? – Миллиона полтора мараведи, как минимум, – сообщил Пуатье после недолгих подсчётов. – При автономности не больше суток и грузоподъёмности меньше тонны. Быстро доставить на станцию несколько человек или забрать их оттуда… – Для «Сигмы» нам большего и не надо. Для всего остального… Скажите, Пуатье, как ваши люди ухитрились просмотреть этот пластик? – Инерция мышления, – развёл руками Пуатье. – Когда-то космические корабли строили лишь самые богатые государства, а сейчас – любой мальчишка с прямыми руками. Но мы привыкли, что космический корабль – это дорого, и упускаем из виду простые и дешёвые решения… Да, они применимы далеко не везде, но там, где это возможно – их применять необходимо. Я не против международного сотрудничества, вы знаете, но нам необходимо предъявить партнёрам нечто существенное, иначе ни о каком партнёрстве речи быть не может. Я ведь уже говорил это… – И я очень хорошо помню, что вам ответила. Но сейчас ситуация изменилась – из-за этой самоделки. Сама по себе она, скажем прямо, не особенно полезна, но её доработка даёт очень много… И свой орден парень действительно заслужил. А теперь вопрос к вам, сеньор Пуатье – сколько времени вам понадобится, чтобы запустить в производство хотя бы простейшую конфигурацию? – Несколько дней, – ответил Пуатье, – заодно попробуем переделать эту капсулу в тяжёлый скафандр. Вообще, конструкция получилась на редкость универсальная… – Вот и хорошо. Держите меня в курсе, – проводив Пуатье, Клэр вернулась к компьютеру и открыла новостную подборку. В мире пока что не случилось ничего интересного для премьер-министра – по крайней мере, не стало видимым публике. В отчётах разведки наверняка найдётся немало занимательного, но их черед придёт позже… Клэр открыла видео из подборки – и тихо выругалась. Ильяри Килья де Ривера, глава парламентской фракции «Сендеро Луминиосо». Ну кто бы сомневался… Со времени легализации эта партия стабильно получала в парламенте десяток-полтора мандатов и вносила в политическую жизнь Перу толику здорового неадеквата – примерно как российская ЛДПР. В Тауантинсуйу партия, разумеется, продолжала заниматься тем же самым – только мандатов прибавилось… – …Установить традиционные названия государственных должностей, – несла де Ривера с трибуны, – в частности – президент – Сапа Инка, премьер-министр – Касир Капак… – Вот идиотка!.. Зазвонил телефон, Клэр сдёрнула трубку и услышала голос Мендосы: – Доброго вечера, сеньора Умала. Вы ведь уже слышали выступление де Риверы? – Не всё, но главное я услышала. – И каково ваше мнение? – «Сендеро Луминосо» – это как марихуана, – ответила Клэр. – Весело, вредно и незаконно, даже если легализовано…LXLI
Куруруги Гэнбу разглядывал лежащий на столе календарь. На открытой странице было крупно написано слово «отпуск», ещё и обведённое красным маркером. Две недели, которые он проведёт в старом поместье Куруруги, отсыпаясь, попивая сакэ в компании родственников и общаясь с разными интересными людьми… Совсем отстраниться от дел, разумеется, не выйдет, но большую часть можно будет послать куда подальше… И, напротив, сделать кое-что из того, до чего не доходили руки – и что было нежелательно делать официально. Ещё раз взглянув на календарь, Куруруги перевёл взгляд на часы и вызвал машину. Всё, хвати, пора отдыхать… – Отдыхаешь? – Эмири подошла к сидевшему на террасе и любовавшемуся закатом Куруруги. – А между прочим, тебя искали… – Кто? – флегматично осведомился Куруруги. – Секретарь этой принцессы. Планы изменились, она прибывает сегодня вечером, а утром собирается встретиться с тобой. Остальное без изменений… И ты хотя бы на звонки собственного секретаря отвечай, что ли. – Телефон разрядился, – беззаботно отозвался Куруруги. – Да и всё равно он не поленился бы и сам ко мне заглянуть и сообщить… Ты о ней что-нибудь знаешь? – Не больше, чем все остальные, – пожала плечами Эмири. – И что у неё на уме, представления не имею. До сих пор у меня как-то не было причин интересоваться всей этой мелочью. – Полагаю, теперь будет, – Куруруги поднялся, хрустнув суставами. – Зачем-то же она появилась? Вопрос был далеко не праздным – до сих пор карликовые островные государства Тихого океана никакой заметной роли в мировой политике не играли. Тем не менее, некое неопределённое шевеление в этом регионе Арамаки отмечал ещё несколько месяцев назад, однако тогда Куруруги на это особого внимания не обратил – по-видимому, зря. Конечно, острова были малы, но их много, а проекты единого океанийского государства уже мелькали… И территориальными водами такого государства оказывалось не меньше четверти тихоокеанской акватории. Впрочем, сейчас говорить просто не о чем – принцесса Синайтакала, наследница престола королевства Тонга, прибудет только через три часа. Пока же ничто не мешало Куруруги Гэнбу наслаждаться восходом и чашкой крепчайшего кофе, сваренного супругой. Трёх часов вполне достаточно, чтобы подготовиться к неофициальным переговорам, тем более, что речь почти наверняка пойдёт о Тихоокеанском партнёрстве, образованном в начале года. А вот в каком направлении он пойдёт… Справка, заказанная вчера вечером, особой ясности не внесла – ассоциация была довольно рыхлой, цели её были неясны, причём, похоже, даже самим основателям – ну или они зачем-то путали следы, хотя заявленная совместная эксплуатация морских ресурсов выглядела вполне реалистично. Ну а что они задумали на самом деле – станет ясно через три часа… Усмехнувшись, Куруруги отпил кофе и прищурился, ловя первый луч солнца над горизонтом. Что ж, так или иначе, но скучать ему не дадут… Принцесса Синайтакала была типичной полинезийкой, молодой и обманчиво-беззаботной, однако Куруруги не имел привычки оценивать людей по первому впечатлению… которое, к тому же, было совсем другим. – Синайтакала-сама, – Куруруги поклонился, – я рад приветствовать вас в моём скромном жилище. – Сердечно благодарю вас, господин Куруруги, за эту встречу, – принцесса обозначила поклон. – Надеюсь, я не причинила вам неудобств? – Ни в малейшей степени, – поспешил заверить Куруруги. – Тем более, что сейчас я в отпуске и совершенно свободен… Прошу, устраивайтесь – если вам покажется неудобным японский стиль, я могу велеть принести кресла. – Я не хотела бы вас затруднять, господин Куруруги, но, может быть, мы могли бы прогуляться по вашему чудесному саду? – А почему бы и нет? – Куруруги обулся и неспешно спустился с веранды. – Сейчас большинство цветов уже отцвело, но это не умаляет красоты сада… Некоторое время два политика перебрасывались ничего не значащими фразами, и лишь когда свита принцессы отстала, она перешла к делу: – Полагаю, вам известно, что Форум Тихоокеанских островов прекратил своё существование ещё двадцать лет назад. С тех пор время от времени появлялись проекты новых международных организаций, и, наконец, в январе было основано Тихоокеанское партнёрство. Полагаю, вам известны его цели… Равно как и то, что наши острова не имеют ни финансового, ни военного потенциала. Мы смогли многое – в основном, за счёт экспериментальных малобюджетных разработок – но этого всё же мало. И одновременно – слишком много. – Вы поднялись до того уровня, на котором некоторые мнящие себя великими державы стали проявлять интерес к вашей экономике? – понимающе кивнул Куруруги. – Именно. И это, собственно, и привело к появлению нашей организации, но даже наших совокупных возможностей хватит ненадолго. В один прекрасный момент нас просто раздавят… – И вы предлагаете Японии присоединиться к вашему альянсу? – хмыкнул Куруруги. – Пожалуйста, простите мою прямоту, Синайтакала-сама, но что это даст нам? – Совместная эксплуатация морских ресурсов… – ответила принцесса. – Всё то же, что и мы, а это, поверьте, существенная добавка. Вы получите доступ к нашим технологиям – полагаю, они представляют интерес не только для нас. Базы. Курорты. По сути дела – долю в любом предприятии… В обмен на защиту от внешнего врага. Япония – член БРИКС, а агрессия против члена БРИКС предполагает немедленный скоординированный ответ всех остальных членов… – И что же препятствует вам вступить в нашу организацию? – Как ассоциация – мы не можем этого сделать. Как отдельные государства… Это было признано нерациональным. – Что ж, это весьма любопытное предложение, и как частное лицо я нахожу его полезным… Но я на ближайшие две недели – именно частное лицо. Разумеется, вернувшись к работе, я вынесу это предложение на рассмотрение парламента… Но можно сделать иначе. Как я понимаю, вам хотелось бы решить этот вопрос как можно быстрее? В таком случае я рекомендовал бы вам представить его тэнно-сама. Если его заинтересуют ваши предложения – а я полагаю, что заинтересуют – вы сможете сэкономить немало времени… А они несомненно заинтересуют – у Японии всегда было слишком мало ресурсов, и добыча минерального сырья в океане будет отличным решением этой проблемы… Но для того, чтобы получить технологию, нужен союз с островитянами, благо, устав БРИКС это позволяет. А дальше… Дальше можно будет потихоньку прибрать их в сворю сферу влияния, а заодно и получить почти четверть Тихого океана. С новыми технологиями – очень неслабый бонус… Да и со старыми – не самый худший кусок, если его как следует осваивать. И уж кто-кто, а тэнно понимает это едва ли не лучше всех… – Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом, господин Куруруги, – принцесса коснулась ладонью ствола старой сливы. – Могу ли я сказать, что вы поддерживаете эти предложения? – Разумеется, Синайтакала-сама, – поклонился Куруруги, – ведь это будет чистой правдой. Позволю себе задать вопрос: свободны ли вы этим вечером? – Весьма неожиданной вопрос от человека вашего положения, господин Куруруги, но – да, у меня нет планов на остаток дня. – В таком случае вы, полагаю, не откажетесь посетить представление театра Но, на которое я приглашаю вас и ваших спутников, Синайтакала-сама, – снова поклонился Куруруги. – По существующей традиции нашей семье и гостям на этом представлении отводятся наилучшие места, и вы сможете сполна насладится игрой – и смею вас заверить, что этот состав – едва ли не лучший на моей памяти. – Что ж, это весьма лестное предложение, – ответила принцесса, – и я с удовольствием принимаю его. Однако, господин Куруруги, не будет ли бестактным спросить, как давно существует эта традиция? – Немногим более четырёхсот лет, Синайтакала-сама, – сообщил Куруруги. – Мы, японцы – довольно консервативный народ…LXLII
Аниса бин Мариам Малак Харис аль-Кахири поднялась на трибуну и заговорила: – Уважаемый Совет! По вашему распоряжению я представляю доклад о состоянии науки в Халифате… И полагаю, прежде всего мы должны вознести благодарность Аллаху за то, что она вообще есть. Из всего арабского мира только Египет и Марокко почти полностью сохранили свой научно-технический потенциал, отчасти – Сирийская Республика и Алжир, некоторое количество учёных и инженеров находилось в Зелёной зоне Багдада… И это всё. Все остальные или растеряли то немногое, что имели, или не имели ничего с самого начала. И, несмотря на все принятые меры, ситуация всё ещё остаётся плачевной – прошло слишком мало времени, чтобы что-то заметно изменилось. Конечно, подвижки есть… Но в ближайшие десять лет нам может помочь только одно – широкая международная кооперация. Мы уже достаточно далеко прошли в этом направлении, но пока что это лишь отдельные бессистемные шаги. Нам необходимо принять полноценную программу развития науки и наукоёмких отраслей промышленности. И сейчас я имею честь предложить уважаемому Совету эту программу. Полностью проработанную, готовую к реализации и, что, важнее всего – требующую весьма умеренного финансирования. Эта программа рассчитана на десять лет, однако может быть продлена, если в этом будет необходимость, может быть пересмотрена в некоторых аспектах – хотя и не полностью, её ключевые позиции должны оставаться неизменными – и позволит нам в кратчайший срок не просто восстановить научный потенциал, но и поставить Халифат в один ряд с ведущими державами, как то и должно быть. Копии текста программы направлены на ваши терминалы, и сейчас я предлагаю всем ознакомиться с ней и приступить к голосованию. Хаким, сидевший в правительственной ложе, с интересом наблюдал за депутатами. Доклад, программа и особенно приложения, содержавшие исходные данные, были впечатляющими – в этом он был абсолютно уверен. В конце концов, собирал эти сведения он сам… и они ему очень не нравились. Конечно, было очевидно, что полуторавековое владычество ваххабитов в той же Аравии не пойдёт науке на пользу, а кризис сделает всё ещё хуже – но настолько печальных последствий не ожидал никто. Даже Египет основательно просел, хотя на фоне всех остальных это было не так уж и заметно – по крайней мере, поддерживать на плаву собственную космическую программу он мог. Куцую, конечно, но всё-таки… У остальных дела были гораздо хуже. Марокко и в лучшие времена не имело серьёзной научной школы, Алжир и Сирия держались, в основном, за счёт российской помощи, да и то, после смерти Асада Сирию даже эта помощь не спасла… И то, что сейчас есть хоть что-то – просто чудо. К которому Аниса основательно приложила руки, надо заметить – без неё Набавви смогла бы куда меньше… А может, и нет – тут сказать сложно, а Набавви свой лакаб получила совсем не просто так. Депутаты, тем временем, судя по шевелению в зале, дошли до приложения – и кое-кто, похоже, уже собирался рвать бороду – благо, поводов для этого в документе имелось предостаточно. Ну вот, теперь можно не сомневаться, что программу примут единогласно и деньги на неё найдут сразу же – благо, их действительно не требуется слишком много. Председатель, кое-как успокоив депутатов, предложил голосовать – и программа, как Хаким и ожидал, была принята единогласно. Нет, всё-таки его жена – действительно гений… Информацию добыл он – но именно Аниса смогла ей воспользоваться. Ему вряд ли удалось бы составить эту программу и убедить парламент в её необходимости, Аниса же сделала и то, и другое почти без усилий. И не в том даже дело, что необходимость всего этого очевидна – у Халифата и так хватает очевидно необходимого и требующего суммы, которых в бюджете нет… Впрочем, как раз на этот счёт у Хакима были кое-какие соображения, которыми он собирался поделиться с халифом сегодня после доклада. Планировать визит на сингапурскую биржу через калитку, аккуратно оставленную для себя Центральным Разведывательным Управлением, без согласования на самом верху – на это не отважились даже отморозки из «Халифата цифрового мира», явившегося с этим предложением к Хакиму. Хакиму идея устроить диверсию, да ещё и свалить её на ЦРУ понравилась – не в последнюю очередь тем, что приносила кое-какую прибыль. В масштабах государства – не слишком большую – так, приятный пустячок, но очень хорошую с точки зрения участников операции, которым достанется процент от добытого. Хорошо ещё, что его отчёт перед парламентом шёл последним и получился коротким – открытой информации там вообще не было, а допуск большинства депутатов был не слишком высок. Поэтому процентов восемьдесят информации пройдёт мимо них, став известной только профильному комитету… Который, впрочем, ничего не будет знать о текущих операциях и кое-каких старых акциях. Того, чего не знаешь, не сможешь разболтать – ничего нового… Два часа спустя, в кабинете халифа, Хаким излагал план операции и пытался определить настроение Али. Бесполезно – тот оставался абсолютно невозмутим. Выслушав Хакима, он столь же невозмутимо произнёс: – Разрешаю. Хаким немедленно достал телефон, отправил Хасану письмо и встал. – С вашего позволения, мой халиф… – Сколько времени займёт операция? – Около часа, я полагаю. – В таком случае, я попросил бы вас задержаться, если у вас нет срочных дел. У меня возникли кое-какие мысли, и хотелось бы услышать ваше мнение о них. – Что ж, я слушаю, – Хаким устроился в кресле пододвинул кальян и принялся неспешно разжигать приготовленный табак. Чего халиф Али не делал никогда – так это не пренебрегал мнением специалистов, так что если он решил обратиться к Хакиму, то идея явно по его части. – Собственно, наш следующий внешнеполитический шаг очевиден – необходимо перекроить весь исламский мир… хотя мы не закончили с этим у себя. Но одно неразрывно связано с другим, и действовать придётся одновременно на всех фронтах… Скажите, Уаси, много ли таких, как тот молодой турок, Карабекир? – Полагаю, немало, – Хаким затянулся следя за прихотливыми извивами дыма, – но очень немногие столь же заметны. Найти их будет не столько сложно, сколько долго, но это вполне возможно и не потребует чрезмерных усилий. Вопрос заключается в том, что предполагается делать дальше? – Дальше… – халиф затянулся. – Дальше нам потребуется сделать этих людей известными и влиятельными – так, чтобы их слово стоило больше, чем слова седобородых имамов. Боюсь, правда, что к тому времени эти люди сами станут седобородыми имамами… Он отвлёкся, мельком взглянув на экран компьютера, набрал короткую команду и продолжил: – Жизненно необходимо трансформировать ислам , иначе все мы обречены, Уаси. Впрочем, вы знаете это не хуже меня… – И вы хотите знать, насколько реализуема эта идея, – Хаким в очередной раз затянулся. – Это может сработать. Правда, времени потребуется не просто много – как бы не десятилетия, но ничего невозможного здесь нет. Можно начать работу хоть сегодня… Правда, придётся подготовить тщательно проработанные легенды для каждого контакта – мы ведь не собираемся представляться нашим подопечным? – Полагаю, в каких-то случаях можно будет работать в открытую, – покачал головой халиф. – и не забывайте, что муджаддидом выпало быть мне, так что анонимность здесь может сыграть против нас… – Всё это следует тщательно и неторопливо обдумать, – заметил Хаким. – Ведь стратегические решения не терпят суеты, определяя ход истории… Мы приступим к работе без промедления, однако предъявить результаты её я смогу очень нескоро. – Просто держите меня в курсе, Уаси, – отмахнулся халиф. – Всё же это ваша работа, и вам виднее, как её делать. Телефон в кармане выдал трель, Хаким извлёк его, прочитал сообщение и хмыкнул. – Итак, операция завершена, – сообщил он. – Полагаю, ваши люди уже воспользовались ситуацией? – Разумеется, – халиф пожал плечами и затянулся. – Вы действительно заслужили ту сумму, что сейчас пришла на ваш счёт, Уаси – будем считать её премией…Что ж, наша беседа была весьма и весьма полезной, однако всему приходит конец, и нам приходится возвращаться к делам… А вам, Уаси, я посоветовал бы сегодня отдохнуть. Проведите этот вечер дома, развейтесь, порадуйте супругу подарком – ведь уравнение нашей жизни рано или поздно будет решено. Хаким молча поклонился и вышел из кабинета, пытаясь сообразить, как халиф мог узнать любимое выражение Нимра аль-Наблуси, правой руки Хасана – и что ему с этой информацией делать, ведь не просто так же это было сказано…. Или всё-таки просто так?