LXX
Заполненный европеанской водой бак занял своё место, двигательный блок исчез на фоне Юпитера, и Хатимаки отвернулся от иллюминатора. Через полтора витка начнётся его работа, а пока что можно попрощаться с Юпитером… Да, он сделал глупость, ввязавшись в эту гонку – но если бы не ввязался, то так и остался бы вздорным дураком с нелепой мечтой. Действительно – как глупо мечтать о том, что у тебя уже есть… Но ничего, когда «Фон Браун» вернётся, он уйдёт из исследовательского крыла и снова будет работать на привычном DS, пусть и новой серии. Вместе с Ай, вместе с Юрием и Эдель, с новичками… Лучший экипаж Солнечной, вот уж точно. Но для этого надо вернуться. И поэтому через полтора витка он займёт своё кресло, запустит цикл подготовки реактора – и останется за пультом на тот невероятный случай, если автоматика откажет. Правда, всё, что он мог бы сделать в этом случае – вернуть корабль на прежнюю орбиту… Хотя и этого достаточно, если уж на то пошло. – Ключ на старт! – Есть ключ на старт, – отзывается Хатимаки, щёлкая переключателями. – Готовность два. Готовность один. Таймер активирован. «Фон Браун», набирая скорость, мчится к Юпитеру. Там, над самыми облаками, включится двигатель, бросив корабль в узкое – меньше часа – стартовое окно. Домой. Время тянется мучительно медленно. Облака – бурые, рыжие, багряные – обманчиво-медленно пересекают поле зрения, горизонт неспешно поднимается всё выше и наконец исчезает… – Зажигание! Удар перегрузки. Облака медленно уходят вниз, снова появляется горизонт. Дрожат зелёные линии на экране, дрожат пальцы на рукоятках управления, дрожит корпус… Хлопок пироболтов – сброшен первый бак. Горизонт выгибается всё круче, облака убегают назад всё быстрее и быстрее. Горизонт проваливается вниз и уплывает назад. Хлопок пироболтов – сброшен второй бак. Зелёные линии на экране ползут навстречу друг другу, пальцы всё также дрожат на рукоятках, капля пота стекает к затылку… Зелёные линии на экране сливаются в одну. Ускорение исчезает, оставив болезненную лёгкость. Хлопок пироболтов. – Есть отсечка! Выдохнув, Хатимаки осторожно разжал пальцы, вытер рукавом комбинезона мокрый лоб и расстегнул ремни, всплыв над креслом. – Мы на траектории, – доложил он. – Ками-сама, мы возвращаемся!LXXI
Дрон судорожно дёрнулся, закрутился на одном месте, а затем разогнался и врезался в стену. Проводив взглядом падающие обломки, Клэр вздохнула и вернулась к докладу – приближались выборы, и у министерства прибавилось работы. Очень сильно прибавилось – как обнаружилось, привести избирательную систему в четырёх провинциях к общему знаменателю никто не удосужился. Это было серьёзной недоработкой самой Клэр – но сперва были куда более важные дела, а потом вопрос посчитали не первоочередным… И очень зря. Вот только сожаления никак не могли исправить ситуацию – до старта избирательной кампании оставалось всего четыре месяца, а работы хватило бы и на четыре года. И что с этим делать, Клэр представляла довольно смутно. Нет, закон, разумеется, был один для всех, но вот организация самого процесса… Достаточно сказать, что в Эквадоре до самого объединения использовались бумажные бюллетени. Которые подсчитывали вручную – и это под конец двадцать первого века! И, хотя в других Провинциях дела обстояли лучше, там хватало своих проблем. Устаревшее оборудование, разные стандарты данных, абсолютно несовместимые между собой, разная территориальная организация – и всё это надо было привести в порядок за четыре месяца. Всего-то и надо, что сделать невозможное…. В очередной раз. Как обычно, работа затянулась, и из-за стола Клэр выбралась уже в сумерках. Прошлась по кабинету, распорядилась готовить машину и подошла к окну, любуясь вечерней Лимой. Интересно, если бы юной, наивной и горячей Клэр Рондо в тот день, когда она пришла в «Текнору», показали бы её же спустя шестнадцать лет – чтобы она тогда сказала? Что бы она могла сказать сама себе? Пожалуй, только одно: «Следуй за сердцем», ведь именно так она оказалась в этом кабинете… О бронестекло окна разбился очередной дрон. Дома Клэр обнаружила слегка ошалевшего супруга, попрятавшуюся прислугу и Карменситу Ибанез, чей визит и был виной всему. Карменсита решила проверить защиту не только министерства, но и жилья министра, и принялась за это со всей своей энергией и паранойей, абсолютно не считаясь с реальностью… Реальности, как обычно, пришлось смириться. – Сеньорита Ибанез… – Клэр рухнула в кресло. – Только один вопрос – когда вы успели? – Сразу после совещания и отправилась, – Карменсита сняла очки дополненной реальности и тряхнула головой. – Разумеется, я предупредила сеньора Умала, и он любезно разрешил мне работать… – Я надеюсь, ты не добавила ничего нового? – вздохнула Клэр, массируя виски. Вопрос был далеко не праздным – глава службы безопасности министерства подходила к её обеспечению с едва ли не большей страстью, чем к написанию низкопробных порнографических рассказов, так что сюрпризов опасаться стоило… – Есть несколько идей, но без вашего одобрения я, разумеется, ничего не сделаю, – заявила Карменсита. – Как и всегда. Вообще-то Клэр могла припомнить несколько случаев, когда о нововведениях сеньориты Ибанез узнавали только столкнувшись с ними, но все они относились к её собственному кабинету… А собственной безопасностью сеньорита Ибанез не пренебрегала вдвойне. Утро началось в половине шестого со звонка Искаю – что-то случилось на одном из заводов, и ему пришлось отправиться разбираться лично. Ложиться спать уже не было никакого смысла, и Клэр после тройной дозы кофе позвонила в министерство, предупредила охрану и отправилась на работу. Мимолётный взгляд на почти пустую улицу – и Клэр, разложив ноутбук, с головой ушла в работу. Четыре месяца – и пропасть работы, хорошо хоть, какое-то дно в этой пропасти имелось… Где-то. И, разумеется, когда они до этого дна доберутся, снизу постучат. Скривившись, Клэр принялась за эквадорскую проблему – прежде чем делать что-то ещё, необходимо было навести порядок там. О каких стандартах может идти речь, если там даже нет электронной избирательной системы, в конце-то концов?! Поднявшись в кабинет, Клэр включила компьютер и снова закопалась в документы. Надо было как-то решить эквадорский вопрос. Надо было подвести хоть какую-то общую базу под этот бардак. А ещё надо было выяснить, что там вчера придумала Карменсита, и решить, нужно ли ей это. А ещё… Этих «ещё» было столько, что разобраться даже с имеющимися было почти нереально, а ведь каждая решённая проблема порождала ещё пачку – и это только грядущие выборы, а ведь всего остального никто не отменял! Дороги, например – зря русские считают дороги и дураков своими национальными проблемами. Или школы – кстати… Клэр сняла трубку, набрала номер и осведомилась: – Сеньор Гонсалес, известный журналист вам, случайно, не родственник? Нет? Тогда будьте добры объяснить, почему ваш последний доклад выдержан в его стиле и к тому же противоречит предыдущим. Да, чем раньше, тем лучше. Бросив трубку, она снова попыталась навести хоть какой-то порядок в избирательном процессе и даже успела найти наметки для создания нормальной системы, когда явился Гонсалес. – Присаживайтесь, – кивнула Клэр, – и объясняйте. – Да тут и объяснять нечего, – махнул рукой Гонсалес. – Помните историю с учебниками? Так вот, теперь всплыло всё то же самое, только с учителями. Кто куда, каждый своё – и никакой системы, а кое-кто, похоже, ещё и пакостит потихоньку. Ну а министр образования не делает ничего, чтобы это исправить – ничего разумного, по крайней мере. – Полагаю, он попросту решил оставить решение большинства проблем преемнику, – пожала плечами Клэр. – В конце концов, было ясно с самого начала, что надолго старик на своём посту не задержится. Кстати говоря, не хотите на это место? – Если слух, что вы возглавите правительство, не лжёт, то я подумаю, – хмыкнул Гонсалес. – Хотя предпочёл бы этого не делать. И в любом случае, проблему, о которой мы говорили, мой отдел так или иначе решит… Поэтому, с вашего позволения, я вернусь к работе. – Да, конечно, – кивнула Клэр, тут же выбросив из головы эту историю. И без неё было чем заняться, да ещё и письмо, пришедшее только что… Письмо было от Танабе – то есть, теперь Хошино – Ай. Вот уж последний человек, от кого она ожидала бы подобного… Но она прислала письмо – самое обыкновенное, хотя и написанное несколько велеречиво. Ай извинялась за то, что так и не посетила её в тюрьме и вообще почти забыла о её существовании, поздравляла со свадьбой и интересовалась, имеет ли смысл их дальнейшая переписка. Всё это было любопытно, однако никак не объясняло, откуда взялась подобная идея… А, вот: «Полагаю также нужным отметить, что волей случая имею честь состоять в подобной переписке с известным вам Хакимом Ахмадом, каковой факт, несомненно, может повлиять на ваше решение.» – Уаси… – проворчала Клэр. – Да, это многое объясняет… Это действительно объясняло почти всё – способность Хакима выкидывать абсолютно неожиданные номера ей была известна едва ли не лучше всех. И подбивать на подобное окружающих, причём неосознанно, ему тоже всегда удавалось… Это объясняло даже стиль – похоже, влияние Али могло быть и косвенным. Не объясняло это только одно – что со всем этим делать, а главное – когда? Вечером, что ли, попробовать ответить… День прошёл на редкость плодотворно – и даже не потому, что Клэр разобралась с проблемой, а потому, что сообразила, кого ей озадачить. В конце концов, не боги обжигают горшки – это за них делают майоры… И в результате Клэр удалось разобраться со скопившимися мелкими проблемами, оценить предложения Карменситы и часть их одобрить – и даже написать ответ Ай. И отнюдь не отписку – знать, что происходит во Внеземелье, из первых рук было необходимо. И не только ей самой, но и многим другим – Мендосе, например. Да и дружбу с Хекматьяр не стоит сбрасывать со счетов… Определённо, Хатирота Ай была весьма полезным знакомством. К тому же письмо навело на кое-какие полезные идеи – и Клэр теперь была уверена, что четырех месяцев вполне хватит.LXXII
Издав дикий вопль, Ал пронёсся по пляжу и плюхнулся в воду. За ним с не менее диким улюлюканьем последовали брат и сестра Уильямс и полдюжины разнообразных собак. Фи, развалившаяся на шезлонге, проводила компанию ленивым взглядом, поправила тёмные очки и вернулась к блаженному ничегонеделанью. – Красота!.. – высказалась Ай, заняв соседний шезлонг. – Как всё-таки здорово, что вы этот дом купили… – Ага… Пляж под боком, порт под боком, для собак места предостаточно, соседи нормальные – не то, что эти уроды, – Фи закинула руки за голову и блаженно улыбнулась. – Урезанный отдел, как же… Кстати, хочешь анекдот? «Текнора» пытается отдел расчистки восстановить. – Идиоты, – припечатала Ай. – Можно подумать, мы их пустим… Это если допустить, что всё нормально сделают, а не как тогда. Ребятам ещё не рассказывала? – Забыла, – отмахнулась Фи. – Вернёмся – расскажу… Интересно, Ал фрисби утопит или нет? – Собаки выловят, – приподнявшись на локте, оценила диспозицию Ай. – Или Джеки отберёт и по голове настучит – тарелка-то её… – А наш тогда где? – Возможно, уже утопили, – предположила Ай. – Слушай, да забей ты на него – отпуск только начался… Фи молча закурила. Да, она с чистой совестью считала себя лунатиком – но всё же её дом так и остался на Земле. Её дом и её чокнутая семья – под стать ей самой. И Ай точно такая же, да и Хатимаки тоже… Другое дело – Юрий и Эдель, да и Дина, скорее всего, тоже. Их ничего не держит на Земле, именно они – настоящие хозяева Внеземелья… Но даже и они уступят поколению Ноно, родившемуся вне Земли, для кого Космос – родной дом. Философские рассуждения прервал горестный вопль детей – тарелку всё-таки утопили. Вторую за неделю, а до того – ещё штук пять, и Фи не могла понять, как это Алу вообще удаётся – тарелка, по идее, должна быть легче воды. Тем не менее, топили её регулярно. Впрочем… – Дина, ты же, кажется, неплохо ныряешь? – Ну да, а что? – Сможешь выловить фрисби? Эти деятели его опять утопили… – Где? И Как? – Дина поднялась с брошенного на песок полотенца и эффектно потянулась. – Где-то там, – ткнула Фи сигаретой. – и меня не спрашивая – я сама не понимаю, как им это удаётся. – Попробую, – Дина прищурилась, глядя на море, подошла к переругивающимся детям и попыталась уточнить, где именно утонула тарелка. Результат получился даже хуже, чем у Фи – было выдано три абсолютно разных места. – Бестолочи, – буркнула Дина, отправляясь на поиски. – Как думаешь, найдёт? – осведомилась Ай, проводив её взглядом. – Думаю, да, – Фи отправила окурок в пепельницу. – Если ты заметила, у неё вообще талант по этой части – находить всякое… И не только трупы, между прочим. – Ты когда-нибудь забудешь про этого жмурика, а? – Ай, а ты, случаем, не заметила, что мы сейчас общаемся на русском? – Фи выбила из пачки новую сигарету, однако закуривать не торопилась. – И воспринимаем это совершенно нормально? – Ты так говоришь, как будто это что-то плохое, – фыркнула Ай. – И раз уж речь пошла о языках – по-японски ты говоришь с ужасным акцентом. – А пишу ещё хуже. Так себе из тебя учитель, и педагогический талант ты явно не унаследовала… – Было бы от кого, – вздохнула Ай. – Я же подкидыш, и кто мои биологические родители, никто так и не выяснил, хотя расследование было. Кое-кто вообще утверждает, что меня подбросили лисы, и я на самом деле наполовину кицунэ… Ух ты, она её нашла! Дина, вынырнувшая куда дальше от берега, чем кто-нибудь ожидал, взмахнула над головой тарелкой и поплыла к берегу, где присоединилась к компании детей и собак. – Ну, теперь её хотя бы ещё на один вечер хватит, – вздохнула Фи, наконец-то затягиваясь. – Интересно, где все остальные?.. – Кстати, зачем ты за Фрисайдом этот контейнер повесила? – спросила Ай, вытащив стакан из ведёрка с подтаявшим льдом. – Решила пособирать на кого-нибудь из коллег компромат? – А ты не слышала про операцию «Фрисби»? – удивилась Фи. – Про неё только ленивый не сморозил что-нибудь. – Ты удивишься, но не слышала. В чём там дело? – Про астероид слышала? Двадцать-двадцать два-что-то-там-ещё? – А то! Стометровый кирпич и так близко от Земли – да про него только глухой не слышал. – Ну так вот, его решили сбить. Вроде как с Землёй он столкнуться не сможет ни при каких условиях, так что мы ничем не рискуем, кроме одной ракеты «Урал-А». Характеристики всего, что можно хоть как-то выкинуть в космос, Ай, разумеется, знала хотя бы в общих чертах. «Урала» это тоже касалось… И поэтому Ай чуть не уронила стакан. – Да там же двадцать килотонн! – воскликнула она. – Двадцать грёбаных килотонн! – Вот и я так сказала, когда услышала, – согласилась Фи. – Астероид почти наверняка порвёт, но сколько при этом спутников навернётся… И прикинь, сколько нам будет работы! – Это да, – Ай задумчиво посмотрела на стакан. – Когда подрыв-то? – Завтра в четырнадцать по координированному. – То есть, в девять по местному… – Ай выудила из брошенной на песок сумки телефон и полезла в эфемериды. – Ага… Мы его не увидим – рванёт над Сибирью. Станции эвакуируют? – Нет. IPSV, несмотря на вид, неплохо защищены, а по Фрисайду надо вообще бить в упор, чтобы его поджарить. А вот всех остальных загонят как минимум в тень, а то и вовсе на Землю или Луну спустят. Может даже, кого и посадят – сама знаешь, публика тут весёлая… – Да мы как бы сами из этой публики, – заметила Ай. – Ладно, ты как хочешь, а я, пожалуй, домой пойду. – Мать вашу, да что за раковый корпус?! – Юрий сдёрнул наушники, вышел из игры и приложился к кувшину с лимонадом. – Вот как так можно? А, ну их всех к чёрту! Как насчёт покера, народ? – Миссис Симонс обещала зайти, так что подождём, – отозвалась Фи. – Старушка расстроится, если мы начнём без неё. – У тебя талант собирать вокруг себя всяких чудиков, – заметила Эдель, развалившаяся на диване. – Включая вас, – отозвалась Фи. – Ну да, – согласилась Эдель, – мы тоже люди своеобразные. О чём я и говорю… Кстати, это не она? – Она, – подтвердила Фи, открыв дверь. – Добрый вечер. Миссис Симонс была элегантной пожилой леди, любительницей собак и хорошей компании. Ещё она была заядлой курильщицей, предпочитавшей папиросы на длинном мундштуке из слоновой кости – Ай впервые видело такое живьём, а не в историческом фильме. Само собой, от партии в покер и стопочки коньяка она не отказалась… – Пас, – миссис Симонс пригубила коньяк. – Удваиваю, – Ал выложил стопку фишек. – Рискуешь… – Фи взяла карту и добавила свои фишки. – И ведь блефуешь наверняка… – Ему почти четырнадцать, – заметила миссис Симонс. – Самое время рисковать… Да и лицо он держать умеет. Ваша наука? – Моя дурная наследственность, – вздохнула Фи. – Вскрываемся? Собственный фулл-хаус из двух дам и трёх десяток её вполне устраивал… До того, как Ал с всё тем же невозмутимым видом перевернул свои карты. – Джа милосердный, ну зачем я научила это мелкое чудовище играть в покер?.. – вздохнула Фи, разглядывая бубновый роял-флеш. – И как будто этого мало, у него ещё и подружка есть… – Кто? Фи пару секунд полюбовалась выражением лица супруга и сообщила: – Джеки Уильямс, естественно. Ходячий ядерный взрыв… Кстати, инструкцию все помнят? В прошлый раз нам повезло, но теперь шансов схватить дозу куда как больше. – Знаете, – миссис Симонс ловко перетасовала карты, – я ещё застала те времена, когда любые ядерные взрывы в космосе были под запретом… И мне страшно. Пока что это мирные взрывы, но… Боюсь, если это продолжится, ядерное оружие станет чем-то привычным, его опасность покажется преувеличенной – и найдётся кто-то, кто решит пустить его в ход. Сперва в космосе, потом на Земле, на поле боя… – Сомневаюсь, что это возможно, – возразил Юрий. – Именно потому, что один ядерный удар потянет за собой ответный, и всё это почти неизбежно выльется в глобальную катастрофу. Я очень хорошо помню Тайваньский кризис, помню рассказы родителей о Корейском, и разницу представляю очень хорошо. Тайваньский кризис… Да, ядерная война в тот момент казалась неизбежной, и было известно, что США и Китаем дело не ограничится. Но ведь договорились же! – Один раз договорились, второй – а на третий может и не найтись чудака с пистолетом, ворвавшегося к министру иностранных дел, – вздохнула Ай, раздавая карты. – И давайте про взрывы не будем, а? – Джеки Уильямс, – напомнила Фи. – Кстати, Ал, ты бы её к нам, что ли, пригласил… Так, поехали, ставлю десять. – Удваиваю, – немедленно отозвалась Ай. О политике за столом больше не вспоминали. Как и всё на свете, отпуск закончился, и «Тойбокс» снова шёл по орбите. Кто-то уже успел пройтись здесь, но мусора на орбите по-прежнему оставалось предостаточно. Куда больше, чем желающих его собирать – кто-то не имел нужного оборудования, кто-то боялся радиации, а кто-то и вовсе ухитрился подставить корабль под электромагнитный импульс и теперь судорожно ремонтировался. На ближайшие сутки околоземное пространство почти целиком принадлежало «Тойбоксу», и, что самое прекрасное – «Интерстеллар» скупал абсолютно всё, что команда сможет собрать. А если учесть, что в деловых партнёрах кластера числились разведки стран БРИКС, которые никогда не скупились… Впрочем, связи с разведками были теорией, а вот весьма приятные суммы, оседавшие на счетах – очень даже практикой… Ай тряхнула головой, отбрасывая мысли о деньгах, и посмотрела на дозиметр – стрелка подбиралась к жёлтой зоне. – Доза! – Принято, – отозвалась Фи, включая двигатель. Короткий рывок ускорения – и корабль сошёл с орбиты на гомановскую траекторию, возвращаясь к Фрисайду. Увы, но ближайшую неделю придётся работать вот так – урывками, по несколько часов в сутки максимум… Но выхода нет – никому не хочется заработать лучевую болезнь, и команда «Тойбокс» здесь не исключение…LXXIII
Остановившись перед большим – во всю стену – экраном, Хаким усмехнулся. Дело сделано, Арабский Халифат возродился, объединив под знаменем Махди всех арабов… И из этого никак не следует, что проблем у него стало меньше. Скорее уж наоборот – всем стало ясно, что сам по себе халифат не развалится, и тем, кто этого желает, придётся напрячься – и, соответственно, напрячь его службу. Против чего Хаким абсолютно не возражал – кое-кто из его подчинённых уже собрался расслабиться, а подобную ересь следовало пресекать в зародыше. Собственно, Совет Мудрецов и собрался в очередной раз именно за тем, чтобы решить, что пресекать необходимо, а что можно не трогать… Здесь были самые разные люди – политики, учёные, деятели искусства, священнослужители, рабочие. Всех их объединяло только одно – преданность Халифату и готовность указать халифу на ошибку, нередко даже до того, как она была совершена. Они не имели никакого официального статуса – и всё же были важнейшей частью Халифата… – Мир вам, – произнёс вошедший Али. – Итак, милостью Аллаха мы завершили создание страны – теперь же нам предстоит понять, как сохранить созданное. Совещание затянулось до глубокой ночи и прошло на повышенных тонах – но мудрецы сделали своё дело. Общий план был готов, ну а его реализацией займутся уже специалисты. – Да, не ожидала я, что всё будет так утомительно, – вздохнула Аниса, выйдя на улицу и с наслаждением вдыхая прохладный воздух. – Просто совет при тебе не собирался в полном составе, – Хаким открыл дверь, – обычно в этом нет нужды. – Что меня удивляет, – заметила Аниса, устраиваясь в машине, – так это то, что на тебя ещё ни разу не покушались… – Покушались, – усмехнулся Хаким. – Неоднократно. Просто ни разу не успевали довести дело до собственно покушения… Я ведь не просто так Уаси. – Значит, мне бояться нечего? – Не больше, чем мне, жена моя, – ответил Хаким, глядя на проносящийся за окном машины ночной Багдад. – Такова жизнь политика, тем более – политика, неудобного самозваным властителям мира... Пора бы и привыкнуть. – Пора, – согласилась Аниса. – Но как же не хочется… Рабочий день Хаким решил начать с совещания – начальников управлений пора было как следует проработать, кого за дело, а кого – профилактически. Затем надо было пересмотреть структуру разведки – контрразведку можно было не трогать – и как-то эти изменения реализовать, причём создав минимум дополнительного бардака. Имеющегося было более чем достаточно… – Итак, господа, – начал Хаким, сцепив пальцы перед лицом и внимательно изучая подчинённых, – вы, как я имел несчастье заметить, расслабились. И сейчас мы будем это исправлять… Господа, где сводки по присоединённым территориям? Кто-нибудь вообще знает, что там происходит? Идёт передача материалов? Это, конечно, прекрасно, но почему никто не воспользовался нашими собственными данными? Почему ваши подчинённые, господа, проявляют здоровую инициативу, налаживают контакты и организуют работу на местах… координируя её через ваши головы? Неужели не ясно, что сейчас не время для строгого соблюдения всех бюрократических тонкостей? Всё, что сейчас действительно требуется – позволить бывшим спецслужбам Египта и прочих работать, как раньше, взаимодействуя с ними, пока они не вычистят агентуру? Учтите, сейчас прекрасный момент не только для того, чтобы затеряться, но и для того, чтобы попасться… И попадаются, если уж на то пошло. Поэтому, уважаемые господа, будьте добры наладить эффективнее взаимодействие… И на этой печальной ноте перейдём к разведке. Реорганизация управления «Африка» – вопрос важный, но не прямо сейчас и не настолько, чтобы я занимался этим лично… Или вы этого хотите? Подчинённые определённо не хотели. – В таком случае, – продолжил Хаким, – я жду общую сводку. Реакция основных игроков, какие-то непонятные телодвижения – вообще всё. На чём-то сосредотачиваться пока не следует… Хотя за США стоит приглядывать внимательнее, чем обычно. И последнее: надеюсь, багдадский эпизод никому не надо напоминать? Нет? Прекрасно… Распустив подчинённых, Хаким прошёлся по кабинету, щёлкнул по носу бронзового шакала, стоявшего на столе, и вернулся кресло. Настроение определённо улучшилось, и даже необходимость писать отчёт для халифа перестала вызывать раздражение… Хаким повернулся к большому – во всю стену – экрану, почти копии того, что был в конференц-зале, несколько мгновений полюбовался на охваченное зелёным полукольцом Средиземное море и принялся за работу. Наше море, говорите? Вот именно, наше. Арабское… Полумесяц, охвативший Средиземное море с востока и юга, снова пугал самодовольную Европу – и совсем не факт, что зря. Халиф недвусмысленно дал понять – пока его не трогают, он не собирается ни с кем враждовать, но если тронут – получат джихад. Настоящий, а не то убожество, которое почему-то именовалось этим словом в угоду самозваным защитникам веры и их хозяевам с реки Потомак. Джихад не трусливого шакала-моджахеда, но бесстрашного волка-гази… И тогда самовлюблённая Европа вновь увидит мавров под стенами Пуатье – вот только Карла Мартелла уже не будет.LXXIV
За новостями Куруруги следил внимательно – за любыми, но космонавтике, по старой памяти, уделял особое внимание. И уж тем более не мог не заметить подрыв астероида – вопрос не столько технический, сколько политический. Очень уж вовремя он подвернулся – в Вашингтоне снова задумались о военных базах в космосе, и стоило всем напомнить, что они не будут в безопасности, где бы их ни разместили. Траекторию «Урала» видели все… И знающие люди легко могли оценить энерговооружённость ракеты. Но вот какие выводы сделали эти самые люди – вопрос… Те ли, на которые их предполагалось навести, или какие-то другие – по мере своего безумия? Что они предпримут? Ответов премьер-министр не знал – но зато знал, кому они известны. – Пригласите Арамаки, – распорядился он, утопив клавишу селектора. – Да, когда ему будет удобно. Разумеется, Арамаки не заставил себя ждать. И появился минут через сорок – как раз столько занимала дорога от его конторы. – Полагаю, что вас интересует моё мнение о недавнем пуске, Куруруги-сан? – осведомился он с порога. – Именно так, – согласился Куруруги. – Присаживайтесь… – Благодарю, – Арамаки устроился в кресле. – вы правы, разговор отнюдь не телефонный… Как, впрочем, и все наши беседы. Для начала скажу, что больше всех довольны учёные – взрыв подтвердил их расчёты и обеспечил данными на несколько лет исследований. Довольны русские – по сути дела, это были испытания новой версии ракеты, и они прошли успешно. Вы, думаю, тоже будете довольны – по неофициальным каналам русские пообещали организовать «зонтик» всем союзникам. А вот наши бывшие «друзья» крайне недовольны – и на самом деле изрядно напуганы. У них были весьма интересные и очень дорогостоящие планы, на которые уже выделены средства – и тут вдруг появляется ракета, способная их полностью перечеркнуть. Энергетика «Урала» такова, что она может перехватывать любые искусственные цели и большинство природных объектов… И она достаточно компактна, чтобы её можно было без проблем доставить на орбиту, а оттуда она свободно добивает до Луны и точек Лагранжа. – Значит, проект «Форт Нокс» схлопнулся? – уточнил Куруруги. – Да, вы правы, это радует… Есть ещё что-то, что не может подождать очередного доклада? – Пожалуй, нет, – покачал головой Арамаки. – Больше ничего срочного нет… Но может появиться. – Что ж, не смею вас задерживать… Проводив Арамаки взглядом, Куруруги снова принялся за документы – в парламенте взрыв наверняка вызовет повышенный интерес, и стоит прикинуть, что будут спрашивать и как на это отвечать… Парламент действительно весьма заинтересовался взрывом – в основном в плане того, какая от этого польза и есть ли она вообще. Польза была, хотя и довольно условная, о чём Куруруги и сообщил, обрадовав депутатов. Особенное удовольствие всем доставила реакция США, и после недолгого оживления в зале Куруруги обратился к изначальной повестке своего выступления. Отчёт правительства не был пустой формальностью – по крайней мере, для Куруруги. Политика Японии стремительно менялась, решения приходилось принимать моментально, посвящая в них очень немногих – и в результате получалось, что правой руке неизвестно, что делает левая. И потому Куруруги не отделывался общими фразами, а подробно докладывал парламенту – что было сделано и что сделать не удалось, чего ожидают в правительстве и что планируют… Поэтому, естественно, пресса на эти выступления не допускалась. Пресс-служба парламента публиковала некоторые выдержки из отчёта – но короткие и мало что значащие, поскольку остальное было, в лучшем случае, для служебного пользования. – И на этом, уважаемые парламентарии… – Куруруги на мгновение отвлёкся – пришло сообщение наивысшего приоритета. – …Я вынужден сообщить, что чуть более часа назад Тэнно-сама был госпитализирован с инфарктом миокарда. В настоящий момент его состояние оценивается как стабильно тяжёлое, однако прогноз благоприятен. В зале воцарилась мёртвая тишина, мгновение спустя нарушенная самим премьером: – И на этой прискорбной ноте я позволю себе завершить выступление. Благодарю за внимание, уважаемые парламентарии… Куруруги спокойно покинул трибуну, вышел из зала – и только после этого схватил помощника за плечо и осведомился: – Какова реальная ситуация? – Официальное сообщение полностью правдиво, Куруруги-сама, – ответил помощник. – КОРА своевременно вызвала врачей, поэтому, насколько я понял, некроз захватил небольшую область… Но, сами понимаете… – Понимаю, – Куруруги отпустил помощника. – Прошу простить моё неподобающее деяние… – Тэнно-сама хотел видеть вас, – помощник предпочёл сделать вид, что ничего не случилось. – Я договорился с врачами, что вас известят, как только будут разрешены посещения, Куруруги-сама. – Чем заметено упростили мне жизнь, – вздохнул Куруруги. – И отдохните хотя бы два-три часа – вам это определённо необходимо. Посетить тэнно врачи позволили следующим вечером, ограничив время разговора несколькими минутами. Куруруги не возражал – врачам виднее, и, похоже, для него сделали исключение. Поэтому он, стараясь не раздражать лишний раз медиков и клятвенно заверив, что ограничится пятью минутами, вошёл в палату. Даже на больничной койке, подключённый к многочисленным приборам и с кислородной трубкой, уходящей в ноздрю, Хисахито, сто двадцать восьмой император Японии, ухитрялся оставаться величественным. – Тэнно-сама… – Куруруги на мгновение застыл в поклоне. – Мне нет прощения… – Оставьте церемонии, Куруруги-сан, – тихо произнёс тэнно. – Сейчас нет ни времени, ни нужды в них. Я прекрасно понимаю вашу настойчивость и ценю верность долгу, поэтому перейду сразу к делу. Я ухожу, Куруруги-сан. В этот раз клинок Шинигами миновал меня, но даже излечившись, я не смогу нести бремя власти. Поэтому я оставлю престол и удалюсь в монастырь, как и собирался… Куруруги-сан, я прошу вас пока не предавать это решение огласке, но начать подготовку к коронации Тэцухито. Будьте ему столь же надёжной опорой, что и мне, Куруруги-сан… – Я сделаю это, – вновь склонился в поклоне Куруруги. – Тэнно-сама, время нашей беседы истекает, и я прошу позволения оставить вас. – Конечно, – тэнно шевельнул рукой. – Итак, о моём желании оставить престол пока умолчим, всё остальное я оставляю на ваше усмотрение… Вспыхнула алая надпись «Эфир», и Куруруги заговорил: – Я имею честь сообщить, что состояние тэнно-сама, оставаясь стабильно тяжёлым, проявляет тенденцию к улучшению, и непосредственная угроза жизни миновала. Сохраняя бодрость духа, тэнно выражает свою признательность всем, кто присылал пожелания скорейшего выздоровления и уполномочил меня сообщить, что выступит с обращением к нации, как только врачи позволят ему предстать перед телекамерами. Умолчав о содержании этого обращения, он, однако, отметил, что считает его весьма важным. Секундная пауза – и он снова заговорил: – Такова ситуация на текущий момент, и в случае её изменения последуют новые сообщения правительства. Благодарю за внимание. Табличка «Эфир» погасла, и Куруруги зажмурился и сжал пальцами виски. Ками-сама, как же всё это не вовремя… Да еще и непонятно, как воспримут отречение тэнно от престола – не девятнадцатый год и не Акихито, вряд ли всё будет так же гладко. Хорошо хоть, что наследник ничуть не уступает отцу и будет продолжать его курс… А если попытается с него свернуть, лейбористы позаботятся о том, чтобы эта попытка провалилась. Куруруги Гэнбу вернулся в свой офис, так и не узнав, что кто-то из журналистов в беседе с коллегой наградил его прозвищем «Сёгун» – к счастью, поскольку этот факт не улучшил бы его настроения...