XXXII
День не задался с самого утра – неудачно повернувшись, Ай чувствительно приложилась лбом о камеру, которая вывалилась из открывшейся сетки и плавала по капсуле. Напомнив себе – в очередной раз – убрать все сетки и приклеить велькро, Ай выбралась из капсулы, привела себя в порядок, переоделась, ухитрившись потерять карандаш, оставленный в кармане и отправилась в офис. Добралась она, как ни странно, без приключений, но вот на месте обнаружилась недовольная Фи. Крайне недовольная Фи… – Доброе утро, – осторожно сказала Ай. – Что-то случилось? – Дерьмо случилось, – Фи протянула ей распечатку, – на, читай. – Они что, рехнулись? – осведомилась Ай, пробежав глазами текст – Что случилось? – спросила появившаяся на пороге Эдель. – Эти больные ублюдки из НАСА решили именно сегодня добить свою гребаную квоту и взорвать сразу два заряда. По три килотонны каждый. С интервалом в шесть часов, – ответила Ай, бросив начальнице бумагу. – На, сама смотри. – Определенно, больные ублюдки, – согласилась Эдель и потянулась к телефону. – Юрий, Киске, идите прямо к шлюзу и начинайте подготовку по экстренной схеме. А вы двое… Фи и Ай, не дожидаясь указаний, сорвались с места и только что не побежали на корабль – в запасе было всего сорок минут рабочего времени, и их надо было использовать по максимуму. DS-12 отделился от стыковочного узла, развернулся и увеличил скорость. План полёта был прост – дойти до IPSV-4 и вернуться, собирая по дороге всё, что попадётся. Чуть больше получаса в общей сложности, плюс десять минут запаса – хорошо, если получится набрать хотя бы две-три тонны обломков, а о чём-то серьёзном и говорить не стоит. – Вижу цель, – сообщила Ай, уткнувшись в окуляры телескопа. – Металлический фрагмент неправильной формы, размер – семьсот на тысяча двести миллиметров, дальность – двести. – Сближаемся, – Фи качнула рукоятку управления маневровых двигателей. Через несколько минут обломок оказался в контейнере, а Ай вглядывалась в экран радара в поисках новой добычи. «Тойбокс» вернулся, имея пятиминутный запас времени и три тонны обломков – по большей части металл. День нельзя было назвать пустым, но вылет едва окупился. Сгрузив добычу на складе, команда собралась в офисе и Эдель подключилась к камере на корпусе. – Тридцать секунд, – сообщила она. – Кстати, они же минимум вдвое перекрыли лимит? – Там есть исключение для борьбы с астероидной угрозой, – сообщил Урахара. – Ну и... В черноте космоса возникла ослепительная точка, экран подернулся рябью и погас. – Мощно, – оценил Юрий. – Связи не будет весь день... – И что делать будем? – Фи скривилась. – Расползёмся по норам? – Ну зачем же? У меня тут припрятана колода карт, три бутылки питьевого коньяка и коробка сигар для нашего пилота... Первой пришла в себя Эдель, поинтересовавшись: – Питьевой коньяк – это что? – Коньяк, – ответил Юрий, – бывает коллекционный, питьевой и технический – для обработки физиономии продавца. Ну что, играем? – Играем... Кого там ещё несёт?! – рыкнула Фи на открывшуюся дверь. – Коко! – Валмет вскочила и бросилась к вошедшей блондинке. – Именно. А это – Аманда Минами, она же Доктор Майами. Моя лучшая подруга, – Коко хлопнула по плечу явившуюся с ней обладательницу рыжевато-каштановых волос и крупных, но элегантных очков. – Ну, ну, Валмет, не надо ревновать... – И часто ты лично навещаешь клиентов? – Киске, ты же знаешь – ты и твои друзья у меня на особом счету. Так мы ничему не помешали? – Не успели, – Фи обрезала сигару и закурила. – Карты, сигары, коньяк – есть возражения? – Кто сдаёт? – Хекматьяр бесцеремонно уселась за стол. Отложив сигару, Фи молча положила на стол карты. – Флэш-роял, – печально высказался Юрий. – Третий раз. Ну вот как так можно? – Завидуй молча, – Фи сгребла фишки. – Майами, тасуй колоду. Игра шла третий час с переменным успехом... Для всех, кроме Фи, которая стабильно выигрывала. Особенно не везло Юрию – тот проигрывал почти в каждом круге... – И всё-таки я не понимаю, как американцы получили разрешение на эти взрывы, – сказала Ай, разворачивая карты. – Киске, ты что-то говорил про астероиды, но не закончил. Может, объяснишь? – Объясню, – Урахара выложил на стол фишки, – но это довольно мутное дело. Про шесть зарядов по полкилотонны помните? Так вот, пару месяцев назад, как раз когда этот чёртов астероид пролетел, Лига быстренько протащила поправку к этому договору. Теперь можно подрывать дополнительные заряды, если это проходит по программе защиты от астероидов... И на них уже такого ограничения нет. Классно, правда? Так, ставлю пятнадцать. – Отвечаю, – Минами подтолкнула свои фишки. – Это что, получается, они могут по Фрисайду долбануть и сказать, что это для защиты от астероидов? – Даже я знаю, какие бабки здесь крутятся, – хмыкнула Фи. – Двадцать... И тогда уж скорее по Вашингтону долбанут... И я против не буду. – Двадцать пять, – клацнул фишками Юрий. – Вот уж не думал, что ты такое скажешь. Всегда думал, что ругать правительство – наша национальная забава, а вы – сплошные патриоты... – Юр, за всю нашу историю только три президента не были мудаками, – ответила Фи, – Линкольн, Рузвельт и Трамп. А уж последние трое... Короче, мой патриотизм ограничивается моей семьёй. Эдель, ставь или пасуй! Время пролетело незаметно – и когда уровень радиации от второго взрыва упал до более-менее приемлемой величины, коньяк был выпит, а Фи Кармайкл стала богаче почти на четыре сотни евро – при том, что играли по центу за очко. Юрий даже заявил, что Фи жульничала, но развивать тему не рискнул... Фи же, уладив этот вопрос, хлопнула в ладоши, привлекая внимание команды. – Начинаем готовиться к выходу, – заявила она. – Пояса, кончено, успокоились, но тем не менее, всем взять с собой дозиметры. И у нас только четыре витка – на большее время я пока что вылезать не рискну. – А больше и не надо, – сообщила Эдель. – Очень много повреждённых спутников, уже начали поступать заявки на расчистку... Но мы первые. Я уже приняла два десятка заказов, и это не предел. – Отлично! – Фи потёрла руки. – Вперёд, и не забудьте дозиметры! Фрисайд ничуть не пострадал – разве что вышли из строя все веб-камеры на корпусе, и кто-то их уже отвинчивал. Вряд ли это был законный владелец – Ай вообще сомневалась в его наличии. Камеры были ничейными, и следовательно обслуживались тем, кому это было больше всех надо – как и всё на Фрисайде... Отвернув телескоп от станции, Ай нацелилась на ближайшие координаты из заказа, ища спутник. – Вижу цель, – доложила она. – Аппарат не ориентирован, сигналы отсутствуют. – Сближаемся, – ответила Фи. – Юрий, готовь манипулятор. DS-20 развернулся, готовясь захватить мёртвый спутник – первый из множества. Оторвавшись от окуляров телескопа, Ай прикрыла глаза. – Юрий, – спросила она, – а ты знаешь, что первые гоминиды были падальщиками?XXXIII
Куруруги Генбу, премьер-министр Японии, отдыхал. Ситуация, которую трудно было назвать обычной... Тем не менее, Куруруги отдыхал в кругу семьи. Играл в гольф с кузеном, развлекал внуков, дискутировал с зятем... И почти не думал о политике. Разумеется, совсем забыть о ней не получалось, но можно было заниматься только самыми важными проблемами... Которых, по счастью, не наблюдалось. Куруруги внимательно следил за новостями, но ничего, достойного внимания, в мире не происходило. – Итак, дорогой Кейтаро, вы полагаете, что это решение было ошибочным? – Куруруги отпил чая, отставил чашку и сложил пальцы домиком. – Всё ещё?.. – Да, полагаю. Смею вас уверить – моя компания выполнила бы эту работу ничуть не хуже. – Ваша компания обещала восемнадцать месяцев до первого пуска и три года для окончательного ввода в эксплуатацию, а не тринадцать и двадцать месяцев, которые мы имеем в итоге. Время же для нас критично... По крайней мере, в этом случае. И раз уж речь зашла о космодроме – через месяц будет объявлен конкурс на реконструкцию Утиноуры. Не желаете принять участие? – Возможно, – кивнул Кейтаро. – Сейчас у нас в работе два проекта, но оба заканчиваются, а новых заказов нет... Да, пожалуй, мы примем участие. – Вот и прекрасно, – Куруруги потянулся за чайником и снова наполнил чашки. – Буду рад, если вы его выиграете... Кстати, что за проекты? – Реконструкция тоннелей Сенкай и Каммон. – Так это ваша идея – работать над каждой полосой отдельно? Мне всегда казалось, что в тоннеле это невозможно. – Немного терпения, немного внимания, – улыбнулся Кейтаро, – и возможно всё. – Да, пожалуй... – протянул Куруруги. – Тем более, что я не раз и не два видел невозможное своими глазами. Я ведь старше нашего века, Кейтаро... И, раз уж речь зашла о возрасте – вы хоть в курсе, что имеете неплохой шанс обзавестись внуками? – Что?! – Тацуми решил жениться, вот что, – фыркнул Куруруги. Эмири, кстати говоря, тоже в курсе, а вот вы... – Последнее время мы не очень хорошо ладили, – со вздохом признал Кейтаро. – Но ради всех ками, мой сын наконец-то взялся за ум!.. – Заслуга скорее Юки, чем его собственная, – хмыкнул Куруруги. – Хватка у девочки железная... И я лично только рад этому. Снова наполнив чашки, Кейтаро, усмехнувшись, сказал: – Да уж, с этим я согласен. Пошла бы в бизнес – мне бы ловить было нечего... – Если она займётся политикой, я могу подавать в отставку, – хмыкнул Куруруги. – Нам с вами повезло, что её ничего не интересует, кроме программирования и моего внука. Думаю, это стоит отметить... Открыв неприметную дверцу в стене, премьер-министр извлёк бутылку сакэ и две чашки. – Не думаю, что одна-две рюмки вызовут гнев КОРЫ, – заметил он. КОРА промолчала. – Нет, ты только посмотри на это! – возмутилась Эмири, бросив газету на стол перед отцом. – Что тебя так возмутило, дочь моя? – осведомился Куруруги. – А ты почитай сам, – Эмири прихлопнула газету ладонью. Развернув газету, Куруруги пробежал глазами по заголовкам, отложил газету и поинтересовался: – И что? Это же «Дейли Мейл», а они и не такое могут написать. Когда-то её даже Википедия признала ненадёжным источником, а она ведь как была забором, так и осталась... – Забор-то тут причём? – удивлённо приподняла брови Эмири. – Да потому что любой может взять и написать любую чепуху, как на заборе. Русская поговорка... И я сам так развлекался, когда мне было столько же, сколько сейчас Тацуми. В смысле, писал чепуху в Вики, а не на заборе... – Похоже, я многого не знаю о своём отце... – усмехнулась Эмири. – А если без шуток, то что мы будем делать с этим писакой? С одной стороны – это полнейшая чушь, но с другой – слухи-то ходили... А копать под вице-спикера просто так – это как-то невежливо. – Писака лишится аккредитации, – пообещал Куруруги. – А я, когда вернусь, распоряжусь провести негласное расследование. Если всё окажется в порядке, об этом никто не узнает. А вот если что-то всплывёт – займёмся официальным расследованием... Ками, как же он невовремя вылез! Журналист, якобы нашедший связи вице-спикера нижней палаты с якудзой, действительно не мог найти лучшего времени для этого вброса. Ещё не стих вызванный реформой ажиотаж, премьер в отпуске, а нижняя палата ушла на каникулы. Официальная реакция с большой вероятностью запоздает – а большего и не надо. Всё остальное читатели сделают сами... – Вот нельзя не испортить отпуск... – вздохнул Куруруги, набирая на рабочем телефоне номер пресс-секретаря. – Судзухара-сан?.. Да, разумеется, поэтому и звоню. Что вы собираетесь делать?.. Нет, у меня нет возражений... Хорошо. – Что? – Открытое письмо с требованием доказательств или публичных извинений, – ответил Куруруги дочери. – А если ответа не будет – иск и публичное разбирательство... А вообще, с этим надо что-то делать. – Начнётся сессия – внесу поправки к закону о СМИ, – пообещала Эмири. – Как раз до сессии успею довести до ума... – Что бы я без тебя делал... – вздохнул Куруруги. В одном из интервью он сказал, что главными его союзниками и в политике, и в жизни были его родные. Так и было – семья поддерживала его всегда и во всём. В юности – в его решении стать инженером, а не юристом. Затем – когда ушёл из JAXA в политику и когда, возглавив правительство, последовательно и упорно проводил свой курс. Но и сам он всегда делал для своей семьи всё, что мог... Как может быть иначе? – Тацуми, когда свадьба? – спросил Куруруги за обедом. – Через месяц, – рассеяно отозвался внук, – не могу же я жениться просто так? Ну то есть могу, конечно, но надо же поставить эту семейку на место... – Так, а вот отсюда, пожалуйста, подробнее... – Да что подробнее? Они в курсе отцовского бизнеса, но это же хреновы адвокаты... – Тацуми! – Прости, мам. Так вот, они-то себя считают круче всех, а что у меня дед – премьер, не знают. Вернее, не верят... Достали уже и меня, и Юки! – Ну, это как раз легко, – ухмыльнулась Эмири. – Думаю, поздравление в «Асахи» от моего имени окончательно решит эту проблему... – Думаю, да, – согласился Тацуми. – Если уж всё остальное не поможет... Кстати, папа, тебе же нужны программисты? – Неси резюме, – отмахнулся Кейтаро. – Программистов у нас не хватает всегда, а если твоя невеста хотя бы вполовину так хороша, как ты утверждаешь, то мои ребята её с руками оторвут. – Тогда только после свадьбы, – рассмеялся Тацуми. – Дед, ты, кстати, на неё заглянешь? – Постараюсь, – Куруруги отложил палочки. – Мы уж очень редко собираемся всей семьей....XXXIV
Сапа Инка Хосе Хираль отложил бумаги и взглянул на вошедшую Клэр. – Что-то случилось? – Нас сей раз нет, Сапа Инка, – Клэр на миг склонила голову. – Но я сочла желательным доложить вам лично – разработка космической программы завершена. – Рад это слышать. Что-нибудь ещё? – Кроме текущих мелочей наподобие недовольных всем подряд? Ничего, Сапа Инка. – Что ж, рад это слышать. Автомобиль мчался по улицам Лимы, а Клэр, не обращая внимания на окружающее, уткнулась в планшет. Нельзя было сказать, что объединение андских государств вызвало большие проблемы – но качество легко компенсировалось количеством. Проблем было не просто много – их было невероятно много, причём немалая их часть считалась уже решённой... Но, как оказалось, это было совсем не так. Либо решение оказывалось неэффективным, либо просто бесполезными, и всё приходилось начинать сначала. Совместить без проблем законы тоже не удалось, и в результате суды оказались завалены исками. Распределение финансов оказалось неадекватным, поскольку статистика была неверной. И так далее, и тому подобное. Порядок в стране придётся наводить долго... Впрочем, как раз это для Клэр неожиданностью не было – то, что всё будет именно так, было очевидно ещё с Эльтаники, и поделать с этим было ничего нельзя. Только разбираться с последствиями... Что-то глухо лязгнуло, стекло покрылось сетью трещин, машина, визжа покрышками, сорвалась в занос, с шипением опустились бронещиты, а Хосе столкнул Клэр на пол и растянулся рядом. – Какого чёрта?! – возмутилась Клэр, обращаясь скорее к неизвестному стрелку, чем к телохранителю. – Антиматериальная винтовка, – сообщил Хосе. – Миллиметров двадцать. Сеньора министр, под сиденьем есть контейнер с бронежилетом и шлемом – пожалуйста, наденьте их. – А смыл? – буркнула Клэр, возясь с дверцей. – Осколки, – Хосе прижал к уху гарнитуру. – Позиция стрелка обнаружена, но он наверняка не один. Сейчас подойдёт вторая машина, и мы переберёмся в неё, но это надо будет сделать очень быстро. Сможете? – Я не пострадала и на физическую форму не жалуюсь, – пришлось поизвиваться, чтобы влезть в бронежилет и застегнуть его, не поднимаясь, но Клэр справилась. – Готово. Левая дверца открылась – почему-то назад, Хосе мотнул головой, и Клэр метнулась вперёд, проскользнув по сиденью, за ней в салоне очутился Хосе, дверца захлопнулась и машина сорвалась с места. – Я хочу знать, что, чёрт возьми, это было?! – Клэр хлопнула ладонью по столу. – В этом вы не одиноки, сеньора Умала, – пожал плечами Мендоса. – Очевидно, что это не был психопат-одиночка, но прямо сейчас мы не можем сказать ничего больше. – И почему вы в этом уверены, полковник? – осведомился Искай, примчавшийся в офис жены, едва узнав о покушении. – Психопат-одиночка не сможет достать двадцатимиллиметровую антиматериальную винтовку, сеньор Умала. Это далеко не то оружие, которое можно свободно купить... Более того, полиция разминулась со стрелком всего на несколько минут, так что его позицию мы изучали не просто по горячим следам... И это работа профессионала. Кто бы ни пытался вас убить, за ним стоит настоящая сила. – Кто? – спросил с экрана президент, присутствовавший виртуально. – И зачем? – Начнём с конца, – поднял руку Мендоса. – Зачем? Затем, что Клэр Умала – человек, сделавший для объединения больше, чем любой из нас, включая и Сапа Инку. Знамя и символ Тауантинсуйу... И последствия её гибели нетрудно представить. – Да, это будет национальной катастрофой, – согласилась Клэр. – Не говоря уже о том, что я как-то не спешу на тот свет. – Мы все предпочитаем видеть вас среди живых, – заверил Хираль. – Однако ответ на вопрос «зачем?» не даёт нам представления о том, кто это сделал – или я не прав? – Отнюдь, – Мендоса пригладил волосы. – Ведь недаром говорили древние: «Ищи, кому выгодно». Кому выгодна ваша смерть, сеньора министр?.. Ответ был сколь очевиден, столь и недоказуем. Воскресшая доктрина Монро двадцать лет реализовывалась с переменным успехом, и появление ещё одной силы в Южной Америке её создателей абсолютно не устраивало... – Вопрос не в этом, полковник, – заговорил Искай. – Вопрос в том, что нам теперь делать. Как мы можем защититься от новых нападений? – Кроме обычного в таких случаях усиления охраны? – Мендоса пожал плечами. – Дипломатическими методами. Правда, это уже не моя работа, и тут я бесполезен... А вот первым мои люди заняты уже сейчас. И да, вашей любимой машине, к сожалению, придётся оставаться в гараже. Я согласен, что по ней трудно попасть, но если попадут – хватит и пневматики, чтобы пробить её насквозь вместе с вами. Клэр только пожала плечами – ей и без того нечасто удавалось прокатиться на любимом спорткаре-самоделке, подаренном командой Пуатье. Досадно, но Мендоса прав – его кузов не спасёт от пуль. Полковник же тем временем продолжал: – Сеньор Умала, я должен также отметить, что вы подвергаетесь не меньшей опасности, чем ваша супруга. Потерпев неудачу с ней, преступник может переключить внимание на вас... И ваша собственная охрана вам не поможет. Более того, убийцей может оказаться один из них, и... – Нет и нет, сеньор Мендоса, – возразил Искай. – Ни то, ни другое невозможно – меня охраняют люди из HCLI. – Вот как... Да, вы правы, но мои люди всё равно присоединятся к вашей охране. – Благодарю, полковник, – Клэр поднялась. – Но сейчас мне хотелось бы вернуться домой и отдохнуть. Бронированный лимузин в сопровождении двух тяжёлых «Пираний» пронёсся по городу и остановился у особняка. Злая как чёрт Клэр, окружённая охраной, чуть ли не бегом преодолела десяток метров и скрылась за дверью. И только после этого она позволила себе со всхлипом уткнуться в плечо мужа. – Всё кончилось, – шепнул Искай, обнимая её. – Всё хорошо... Мы дома... – Угу, – отозвалась Клэр. – Спасибо... Только ни черта не кончилось... Ты не хуже меня понимаешь, что на этом они не остановятся. Будут продолжать, пока не доберутся или не попадутся с поличным... Так, ладно, работать всё равно надо, так что пошли в кабинет. В кабинете Клэр, проигнорировав стол, устроилась на диване, положив голову на колени мужу, и взялась за телефон. Пресса жаждала получить хоть какие-то комментарии от неё самой, а лучше бы полноценное интервью – но тут их ждало разочарование. Клэр не собиралась тратить время и всякий раз отделывалась несколькими фразами. Сейчас не имело особого значения, что именно она скажет – важно, что её услышат. Услышит вся страна, а завтра и увидит – и окончательно убедится, что она жива. И, если уж говорить о завтрашней пресс-конференции... – Сеньор Вальдес? Уже работаете? Прекрасно... Да, с самого утра, так что текст жду не позже одиннадцати. Разумеется, я вам доверяю... Родриго Вальдес, пресс-секретарь министра, был для неё человеком незаменимым. Именно он несокрушимой стеной стоял между Клэр и ненавидимыми ей журналистами, сводя её собственное общение с ними к минимуму. Он же был автором большей части её публичных выступлений и примерно половины статей – на другую половину времени всё-таки хватало. Кроме того, Вальдес был её школьным другом... И сотрудником HCLI. Естественно, Клэр доверяла ему. И доверие это он оправдал – не прошло и часа, как черновик выступления пришёл на почту. И, как и всегда, в правке не нуждался. Быстро просмотрев текст, Клэр быстро отправила ответ и снова принялась читать – на сей раз со всем вниманием. Да, выступление в правке почти не нуждалось – так, пара мелочей... Толпа журналистов заполнила зал до отказа, переговариваясь и обсуждая самые разнообразные версии. Все уже знали, что покушение провалилось, но всем хотелось услышать официальный ответ... И он последовал. Стоило Клэр подняться на трибуну, как в зале воцарилась абсолютная тишина. – Вам известно, что произошло вчера, – заговорила она. – Если у кого-то и оставались сомнения, надеюсь, они рассеялись окончательно... Могу вас заверить, что поиски нападавшего идут полным ходом – но кем бы он ни был, он всего лишь орудие в руках другой силы. Какой? О, на этот вопрос ответить легко... Кто вновь и вновь обращается к мертворожденной доктрине однополярного мира? Кто, объявив себя всемирным жандармом, сеет хаос и разрушение везде, где только может? Кто, крича о демократии, отрицает свободную волю народов, не желая признавать нашу страну? Мы все знаем ответ на эти вопросы. Мы можем быть уверены – чья бы рука не нажала вчера на спуск, оружие в эту руку вложили в Лэнгли. Возможно, они надеялись, что с моей смертью погибнет и Тауантинсуйу – ведь им кажется, что все проблемы решатся, если убить главного злодея. Возможно, нас хотели припугнуть и заставить следовать чужим интересам... Но всё это не имеет значения – какова бы ни была цель безумных «ястребов», они её не достигли! Я не отступлюсь, как не отступится Сапа Инка, и я верю, что не отступитесь и вы! Журналисты аплодировали – как ни странно, совершенно искренне. Вопросы тоже отстаивали, и это было ещё более странно... До тех пор, пока не явилась в офис и не взялась за газеты. Как оказалось, общественное мнение (вероятно, подстёгнутое Вальдесом) уже пришло к тем же выводам и сходу обвинило Штаты в покушении. Вашингтону припомнили всё, начиная с войны с Испанией и оккупации Веракруса и заканчивая Тайваньским кризисом, ознаменовавшим столетие Карибского и ни в чём ему не уступавшего. Последнее было для США особенно болезненно... В Белом Доме предпочитали не вспоминать о том, как амбициозная идиотка, каким-то образом оказавшаяся в президентском кресле, едва не развязала ядерную войну. И, разумеется, не сделали никаких выводов... И именно поэтому Госдепартамент выступление Клэр проигнорировал. Разумеется, не смогла промолчать Лига – но, как обычно, не смогла сказать ничего внятного. Клиффорд, которому до отставки осталось всего месяц, ничего серьёзного делать не желал, его преемник – не мог, а Президиум даже не предложил резолюцию. На фоне гильзы от американского двадцатимиллиметрового винтовочного патрона это смотрелось бы не слишком убедительно... Отложив газету, Клэр усмехнулась – всё шло по плану. Стрелявший в неё мерзавец, сам того не желая, отдал инициативу Клэр – и она ей незамедлительно воспользовалась... Какие бы планы ни вынашивали в Вашингтоне, сейчас их придётся как минимум пересматривать, а то и полностью отменять... Ещё не победа – по крайней мере, в войне – но одно сражение уже выиграно. Одно из множества...XXXV
Обычно присутствие Хакима на официальных мероприятиях не требовалось... Но далеко не каждый день халиф вступает в Мекку. Разумеется, халифу подобает при этом советующая свита – и Хаким ибн Ахмад Уаси в этой свите занимал далеко не последнее место. Автомобиль халифа шёл вторым в колонне, сразу за головным бронетранспортёром, и Хаким находился в этой машине – халиф желал обсудить по дороге дела... – Итак, мой халиф, нам это удалось, – Хаким выглянул в окно, за которым мелькали пригороды. – Мы взяли священный город без боя. – Да, вы были правы, – задумчиво отозвался Али. – Есть новости? – Алжирская армия без боя заняла Феццан и встретила некоторое сопротивление в Триполитании. Египет пока не предпринял никаких действий. В Западной Сахаре повстанцы взяли Эль-Аюн, после чего объявили о желании присоединиться к Халифату. Должен признать, что для нашей агентуры это оказалось неожиданностью... и отнюдь не из-за недостатка усердия. – В этом Хаким был уверен. Управление «Африка» наконец-то перестало валять дурака, но свои планы лидеры повстанцев скрывали слишком тщательно, и подобраться к ним агентура так и не смогла. – Хуситы? – халиф зачеркал пальцем по экрану планшета. – Думаю, в течение года мы их убедим, – Хаким вывел на экран следующую часть доклада. – А вот в Америке не всё так однозначно... – Что там? Вы удивитесь, но всё, что известно мне, я знаю из новостей. Хаким, разумеется, не поверил – о событиях в мире халиф знал едва ли не больше его самого – но доложил: – Президент вышел из комы, но очевидно, что он подаст в отставку, как только сможет хотя бы говорить. Следующие полтора года мы будем иметь дело с Мэдисоном... А он на редкость безынициативен и будет тупо следовать по накатанной колее, так что не изменится ничего. Зато новый президент... Пока что можно точно сказать только одно: Мэдисон им не станет. Демократам сейчас нужен кто-то более яркий. Сейчас явного фаворита у них нет, но я лично поставил бы либо на Эштона Роджерса, либо на Энн Райс... – Кажется, была такая писательница?.. – Была, но вряд ли она её потомок. Впрочем, всё ещё может радикально измениться... У республиканцев основных кандидатов трое – Джозеф Буш, Лаура Крейг и Мигель Нуньес. И все пятеро, что уже традиционно, настоящий цирк уродов... – Не скажу, что меня это удивляет, – поморщился халиф. – И чего же нам стоит ожидать? – Проблем. Начну с Буша – интеллектом он не уступает своему легендарному двоюродному деду, и политические взгляды у них примерно одинаковы... – Значит, бездарная экспансия... – Да, скорее всего. Следующий – Нуньес, сын эмигрантов из Мексики. Причина их эмиграции не ясна, поскольку они отнюдь не бедняки, но полагаю, как-то связана с бизнесом – легальным или теневым. Его внимание в первую очередь направлено на Латинскую Америку, но вообще-то он не устаёт напоминать, что США – нация иммигрантов, так что стоит ожидать давления на специалистов... А то и вовсе откровенного создания всяких террористов. Крейг... Очень много демагогии, ловко подвешенный язык, чёрная кожа и слухи о нетрадиционной ориентации. Едва ли не идеальный кандидат... Вот только непонятно, кто за ней стоит. Если Буша поддерживают финансовые элиты Новой Англии, а Нуньеса – латиноамериканская диаспора и латиноамериканский бизнес, то Крейг... Тёмная лошадка, о том, что будет, если к власти придёт она, я даже гадать не берусь. Могу только сказать, что нам от этого вряд ли станет лучше... С демократами сложнее – как я уже говорил, явного фаворита у них нет. Райс – скорее компромиссная фигура, за Роджерсом стоят военные, но после истории с минами их позиции заметно ослабли. Таким образом, пока что мы ничего сказать можем. – Посему поступим, как подобает мудрым мужам и промолчим, – отозвался халиф. – Выразим соболезнования, пожелаем скорейшего выздоровления – и довольно. Сейчас нас гораздо больше волновать арабский мир... – Когда вы обратитесь к народу со ступеней Запретной Мечети, большая его часть будет в наших руках, –заметил Хаким. – Не удивляйтесь, если кто-нибудь припомнит Пророка – мир ему – и его приход в Мекку. Конечно, это будет кощунство, но это почти неизбежно. – Возможно, это даже будет нам на руку, – отозвался халиф. – Впрочем, увидим. Пока что нам следует завершить дела здесь... – Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – раб и пророк его, и Али – друг его! Свидетельствую также, что Иса ибн Мариам есть раб и пророк Аллаха, живым взятый на небо! Свидетельствую также, что Муса есть раб и пророк Аллаха, кому Аллах первому открыл Закон! – провозгласил халиф Идрис Али ибн Гаданфар Абу Видад аль Хомс Гияс-ад-дин Махди, выйдя из Запретной Мечети. – Мир вам, жители Благородной Мекки! Вняв воле Аллаха, вы приняли власть Халифата и ныне, говорю вам, свободны от мятежей и войны, от разбоя и вражьего замысла! Помните вы, что давал я слово вернуть силу и славу арабов – и сделал это, хоть и многое предстоит ещё сделать. Но нам ли бояться труда? Не назвал разве Пророк подвигом всякое благое дело, не ставил ли джихад имуществом и трудом своим превыше прочих, уступив лишь джихаду души?! Итак, восславим Аллаха, что уберёг святой город от кровопролития и разрушения, и вернёмся к трудам нашим, чтобы возрастала и преумножалась слава народа! Я же вновь говорю тем, кто противостоит нам: кто отречется от заблуждений и сложит оружие – мир ему! Но кто продолжит войну, кто будет губить невинных – горе тому, ибо смерть ждёт его и ад, ибо хуже неверного убийца невинных! Кто же решит остаться в стороне из осторожности, тот да будет осмеян, если не примет сторону, но если войдёт в ряды наши – мир ему! Мир вам, арабы! Толпа взорвалась воплями – и восторженными, и возмущёнными. Кое-где вспыхивали перепалки, но полиция быстро разгоняла спорщиков, не давая перейти к рукоприкладству... Каждый раз повторялось почти одно и то же, но каждый раз возмущённых голосов становилось всё меньше. Арабский мир постепенно привыкал к новой реальности, в которой не было замкнутого круга нищеты, хаоса и террора. Для миллионов людей халиф Али действительно стал Махди – спасителем, его называли муджаддидом... Впрочем, последнее было вполне каноничным. Халиф Али действительно был обновителем ислама, и те, кому это не нравилось, могли рассчитывать только на неприятности... Машина снова мчалась по улицам Мекки. Халиф молчал, глядя в окно и думая о чем-то своём. Молчал и Хаким – но священный город его занимал мало. За окном автомобиля он видел не город – а стремительные волны изменений, цунами расходящиеся по всему миру. Кто-то до сих пор этого не понимал – но тем хуже для них. Им не остановить обновление мира, а если они попытаются это сделать... Что ж, под новым Пуатье не будет Карла Мартела. Да и потом, разве Европе не хватает своих проблем? Арабы Франции вняли призыву халифа и начали уезжать в Халифат – и сразу же на севере зашевелились бретонцы, а на юге – гасконцы. Британия и Шотландия вот уже тридцать лет делят североморский шельф – делят шумно, с судами, взаимными обвинениями и даже перестрелками рыбаков. Германия... Германия может доставить неприятностей, но сейчас у Берлина очередной приступ антироссийской истерии, так что в ближайшие год-полтора ничего серьезного можно не опасаться... Но к тому времени в Америке будет новый президент, и как это скажется на Европе, пока что можно только случайно угадать. А это – совсем не то, что требуется разведке. Вздохнув, Хаким снова включил планшет и принялся читать поступившие доклады. Доклады впечатляли... Короткая речь халифа потрясла весь мир – впрочем, как и всегда. Ни сторонники, ни противники халифа были попросту не в состоянии осознать случившееся, не то что отреагировать. Реакция будет позже, и Лига опять начнёт разглагольствовать о «попрании демократических ценностей», а бесноватые проповедники – о «предательстве ислама». И те, и другие неприятны, но большой угрозы не представляют – молчаливые куда опаснее... Впрочем, он, Хаким ибн Ахмад Уаси, для того и служит халифу, чтобы останавливать врага прежде, чем тот нанесёт удар. – Вы не забыли, что вам ещё предстоит читать лекцию в разведшколе? – неожиданно спросил халиф. – Она готова. – Тогда, может быть, прочитаете её мне? – А почему бы и нет? Хаким открыл документ и начал читать: – Сунь Цзы – мир ему – сказал: самая лучшая война - разбить замыслы противника; на следующем месте - разбить его союзы; на следующем месте - разбить его войска. Самое худшее - осаждать крепости. Чтобы разбить замыслы, должно узнать их; чтобы разбить союзы, должно знать желания союзников. Всё это – дело разведки...