XXVIII
Никто и подумать не мог, что Ай окажется ярой болельщицей, да ещё такого спорта. Да она сама меньше всех этого ожидала – но, заглянув через плечо смотревшего телевизор Юрия, мгновенно сделалась фанаткой танкового биатлона. Разумеется, она болела за японскую команду – столь же рьяно, как Юрий – за русскую, что немало забавляло всю компанию. Поэтому оба оказывались потеряны для общества, как только начиналась очередная трансляция, и Фи, глядя на них, только крутила пальцем у виска... – Ваше счастье, что никаких срочных заказов нет, – объявила Эдель, открывая ноутбук. – А то бы вы мне плешь проели... Нам заказали снять с орбиты метеоспутник, но он на «Молнии» и через пять часов будет пересекать нашу орбиту – тогда и возьмём. Из минусов – спутник нужен целым, из плюсов – он небольшой и в контейнере поместится без труда даже с развернутыми батареями. – А ещё что-нибудь туда после этого влезет? – осведомилась Ай, попутно прикидывая, сколько она сможет поставить без серьезного ущерба для своего кармана. – Нет, но клиент будет ждать нас на IPSV-7, так что сразу отдадим ему спутник и продолжим работу. Юрий, не надо сверлить меня суровым взглядом, я помню, что сегодня финал, так что свободны. – А ты за кого болеешь? – Ваша пассивная технофилия мне чужда, – заявила Эдель, встав и поправив очки. – Ай, похоже, нас тут опускают!.. Усевшись на диван, Ай включила телевизор и толкнула локтем Юрия. – Готовься, – заявила она, – сестрёнки всех порвут! – Они, конечно, милашки, но с нашими им не тягаться! – фыркнул Юрий. В финал на этот раз пошли российский, китайский, японский и американский. Первые два были делом обычным, но вот вторые... Американцы за те двадцать лет, что участвовали в биатлоне, в финал вышли впервые, а японцы, хотя и выходили в финал, но призовых мест не занимали. Но на сей раз Японию представляли сёстры Нисидзуми и Акияма Юкари – едва ли не единственные в Национальной Армии, имевшие боевой опыт... И большинство экспертов и простых болельщиков считали их шансы на первое место весьма серьезными. Серьёзнее они были только у российских танкистов, а янки и вовсе не попали бы в финал, если бы у казахов в самый неподходящий момент не слетела гусеница. Состязание обещало быть весьма интересным, и болельщики были настроены крайне азартно... В том числе и Юрий с Ай. Когда четыре машины сорвались с места, Ай восторженно взвизгнула, увидев, что американцы почти сразу начали отставать. Ненамного, но этого хватило, чтобы российский Т-16 первым проскочил колейный мост. Правда, японский танк от него отставал меньше, чем на корпус, а вот китайцы почему-то замешкались, пропустив американцев вперёд. – Ну же! Ну! Есть! – Ай треснула кулаком по дивану, когда Тип 112 проскочил вперёд. – А вот хрен тебе! – выкрикнул Юрий, когда Т-16 буквально взлетел на косогор. Китайский Тип 033 держался наравне с российским, а вот «Корнелл» заметно отстал, оправдывая своё прозвище «Толстозадая Джейн». Ай фыркнула, покосилась на Юрия и снова прилипла к экрану, где танки на полном ходу проскочили поворот и неслись к броду. На первом огневом рубеже стало понятно, что шансы американцев хотя бы на бронзу невелики – по «вертолёту» они промахнулись. Впрочем, китайцы промахнулись по «стрелку», так что штрафной круг пришлось проходить и тем, и другим. – Особый интерес и, я бы даже сказал, пикантность придаёт финалу тот момент, что все команды – женские, – вещал комментатор. – Первый случай в истории! Итак... «Корнелл» догоняет китаянок, но уже понятно, что бронза – их предел... Так, кажется, у американок заклинило пулемёт, и... Боже, вы только посмотрите – Джейн Блэквуд на полном ходу выбралась на башню, чтобы вручную перезарядить пулемёт! – Вот чертовка! – восхитился Юрий, глядя на распластавшуюся на броне смуглую брюнетку. – Как думаешь, она справится? – Даже если и так – их это не спасёт, – фыркнула Ай. – Вот увидишь, сестрёнки всех сделают... или я это уже говорила? – Вы там потише можете? – высунулась из соседней комнаты Фи. – Тут вам не стадион, если что! – Ага! – хором отозвались болельщики, начисто проигнорировав просьбу. Американка тем временем разобралась с пулемётом и вернулась внутрь, каким-то чудом не сорвавшись на вираже – но вряд ли это могло что-то изменить. Бронза им снова не светила, если только не случится чуда... И потому что Ай, что Юрий сосредоточились на своих соотечественниках. Оба танка шли практически вровень, то один, то другой на несколько секунд вырывался вперёд – похоже, победу определят стрельбы... Ай подалась вперёд, когда Тип 112 влетел на огневой рубеж и начал на ходу отстреливать поднимающиеся мишени. Первым – российской машине пришлось притормозить и идти второй, но Ай не обольщалась – Т-16 был мощнее и чуть легче, так что мог обогнать, особенно на прямой. С другой стороны, сорок секунд преимущества – это сорок секунд преимущества, и это создаст русским проблемы... – Ну что, готовь деньги, – ухмыльнулась Ай. – Не торопись, – отмахнулся Юрий. – Сорок секунд – это пустяк! – Знаешь, этот пустяк будет стоить вам золота! – Да заткнитесь вы! – заорала Фи, швырнув в болельщиков смятую сигаретную пачку. – Дайте отдохнуть! Пачка ни в кого не попала, а вопль был проигнорирован – танки прошли прямой участок трассы, почти синхронно проскочили мост, вышли к броду, прошли его и снова разогнались. Американский и китайский танки безнадёжно отстали – почти на две минуты, и сейчас только подходили к броду... – Тем временем американская и китайская машина одновременно входят в воду, – вещал комментатор, – и... Нет, вы только посмотрите! Китайский танк накрыло волной, он глохнет!.. Похоже, у американок есть все шансы оказаться на пьедестале! – Что, серьёзно? – неожиданно высунулась Фи. – «Толстозадая Джейн» пролезла? – Ты же не интересуешься танковым биатлоном? – удивилась Ай. – Ну и что? – Фи пожала плечами. – Всегда приятно, когда твоя страна выигрывает хоть что-то. Ай только отмахнулась от Фи, снова прилипнув к экрану. На финишной прямой танки держались практически вровень, и что Юрий, что Ай, не сдерживаясь, орали, как два придурка – как будто танкистки могли их слышать. Особенно старалась Ай – и, как будто услышав её, Акияма вырвалась вперёд. Ненамного, но хватило и этого... – Ура! – истошно завопила Ай, когда японский танк пересёк финишную черту, опередив российскую машину всего-то на длину корпуса, и протянула руку. – Заслужила, – вздохнул Юрий, вручая пятьдесят евро. – А знаешь, это был самый крутой финал на моей памяти... И дело не в девчонках! – Вот и прекрасно, – появилась в дверях Фи. – В кои-то веки у нас бронза... А вы собирайтесь! Спутник оказался в расчётной точке и был захвачен без проблем – если, конечно, не считать непрерывной болтовни двух болельщиков, обсуждавших танковый биатлон при любой возможности. Фи не вмешивалась, убедившись, что это бесполезно, и только время от времени вставляла ехидные комментарии. Впрочем, ей и самой было приятно, что американский экипаж впервые добрался до призового места... Стыковка со станцией прошла гладко, клиент уже ждал, и вся сделка заняла не больше пары минут. Задерживаться на принадлежавшей «Текноре» станции не хотелось никому... Ай честно старалась почувствовать если не ностальгию, то хоть что-нибудь – но ничего не получилось. IPSV-7 стала пустым местом. Одной из множества точек встречи – явиться на Фрисайд многие опасались. А ведь именно здесь начиналась её космическая карьера. Здесь она познакомилась с командой, здесь училась работать в космосе, здесь Хати сделал ей предложение... Но всё это осталось в памяти оторванным от станции. Станция не вызывала никаких чувств... В отличие от Хати. – Подруга, ты чего это лыбишься? – поинтересовалась Фи. Ай, сообразив, что улыбается, как дурочка, проверила ремни, перебросила тумблеры на своём пульте в положение готовности и спросила: – Фи, а ты помнишь свой первый поцелуй с мужем?..XXIX
День настал. Его ждали, к нему готовились – и всё же он стал неожиданностью для очень и очень многих... Саммит глав андских государств начался. От него ждали сенсаций – и дождались, хотя масштаб их недооценили. Клэр, устроившаяся так, чтобы удобнее было наблюдать за прессой, расслабилась и приготовилась наслаждаться зрелищем. Всё уже решено и подписано, осталось только официально объявить об этом... – Я имею честь объявить о создании нового государства, – объявил Хираль. – Это решение было принято нашими народами и сегодня было окончательно закреплено подписанием договора. Я провозглашаю сегодня рождение новой страны – Тауантинсуйу, Державы Четырёх сторон света! Это была бомба. Не меньше минуты журналисты и почётные гости молчали, пребывая в шоке, а затем пресса взорвалась. Журналисты сорвались со своих мест и метнулись к трибуне, словно лавина, обрушив на Хираля и свиту поток вопросов. Президентским телохранителям даже пришлось оттаскивать особо рьяных, и прошла не одна минута, прежде чем удалось навести хоть какой-то порядок. – Сеньоры, будьте последовательны, – устало попросил Хираль. – Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы, но пожалуйста, не мешайте друг другу их задать... – Меняя поражает столь вопиющее пренебрежение международным законодательством и уставом Лиги... – Сеньора Ив, вы уже лишались аккредитации. Хотите потерять её снова, но уже навсегда? Следующий, пожалуйста. – Вы боитесь правды, Хираль! – снова вылезла Ив. – Вы затыкаете рот... – Элис Ив, вам не стоит говорить о правде, – холодно ответил Хираль. – Вас столько раз ловили на фальсификациях, что вы потеряли право даже произносить это слово. Потрудитесь, наконец, покинуть пресс-конференцию, прекратив мешать вашим добросовестным коллегам. В противном случае вас выведут отсюда под конвоем. Элис Ив вышла из зала с гордо поднятой головой... но только в собственном воображении. В действительности же она выскочила, как получившая пинка собака. – Сеньоры, я прошу прощения за эту безобразную сцену, – обратился Хираль к журналистам. – Надеюсь, случившееся не создало вам неудобств. – Сеньор президент, это событие и впрямь выглядит очень неожиданным. Если не ошибаюсь, первоначально процесс предполагалось завершить в течение четырёх-пяти лет. – подал голос один из журналистов. – Решение ускорить процесс интеграции было принято на весеннем саммите и было вполне обоснованно, – ответил Хираль. – И было признано вполне обоснованным в силу сложившейся в мире ситуации. – Какова роль министерства реинтеграции в процессе объединения? – Как и следовало ожидать, ключевая. – Господин президент, какова международная реакция на это событие? – Пока равно говорить о реакции, но в целом мы ожидаем вполне здравого отношения, хотя некоторые эксцессы весьма вероятны... Пресс-конференция была предельно сжатой – и всё равно получилась затяжной как прыжок из стратосферы. Но всему рано или поздно приходит конец, и пресс-конференция исключением не стала. Прошла она гладко – кроме Ив, вывели только двух журналистов, устроивших драку. Вопросов хватило на всех, ответами никто доволен не был... Словом, всё было как всегда. Клэр просидела до конца, ответила на множество бредовых вопросов, устала и озверела. Единственное, что во всём этом утешало – прямо с конференции она отправлялась домой. Устроившись на сиденье и кивнув водителю, Клэр достала планшет. Кое-какие вопросы необходимо решить завтра с самого утра, и стоило разобрать их прямо сейчас, пока есть время... – Ну наконец-то! – Искай заключил жену в объятия. – Ты была великолепна! – Правда? – улыбнулась Клэр. – Прямо-таки великолепна? – Ты всегда великолепна, – заверил Искай. – Но когда ты вот так, походя, срезаешь очередного идиота... Ты в этот миг – само совершенство! – Ты похож на влюблённого дурачка, – хихикнула Клэр. – А так и есть, – фыркнул Искай. – А теперь, любовь моя, нас ждёт романтический ужин при свечах... И стопочка бумаг, которые тебе надо завизировать. – Романтика бумажной работы... – Клэр закатила глаза. – И какого чёрта я не осталась в тюрьме?.. Коротко кивнув собравшимся, Клэр заняла место во главе стола, включила компьютер и сказала: – Начнём, сеньоры. Как вы все понимаете, работы у нас только прибавилось, и очень сильно. И начнём мы, сеньор Мендес, именно с вашего вчерашнего запроса... Когда-то она сравнила свою работу с работой хирурга, пришивающего оторванную конечность, и сейчас могла только повторить это сравнение. Легко объявить территорию своей – а попробуй по-настоящему включить её в состав государства, даже если население не только не возражает, но и активно содействует, причём иногда даже слишком активно...XXX
– Решили лично взглянуть, как идут дела? – спросил начальник разведки армии, когда Хаким вошёл в его кабинет. – Простите, но отчитаться по всем правилам сейчас не могу – дела, как видите. – Вижу, полковник, – кивнул Хаким. – И мешать вам не собираюсь. Собственно, я здесь проездом, так что если выделите мне в помощь толкового лейтенанта, то уже через пару часов я вас покину. Надеюсь, дорога на Дамаск свободна? – Только по воздуху, мой господин, только по воздуху, – буквально пропел полковник. Похоже, он жил по принципу «сделал гадость – сердцу радость». – Демократия плохо сказывается на дорогах, знаете ли. – Знаю, – согласился Хаким. – Смею надеяться, что вы найдёте вертолёты для своего командира? – Найду, – согласился полковник. – Пару транспортно-боевых, хватит вам этого? И лейтенанта могу хоть насовсем отдать – есть тут у меня один сильно умный... «Сильно умного» лейтенанта звали Сулейман ибн Дауд Катиб, и он действительно был слишком умён для своей должности. Настолько, что Хаким решил действительно забрать его в качестве референта. Экскурсию по Ракке он организовал моментально и так, чтобы никому не помешать – в только что занятой столице «Свободного государства» у разведки было много работы... Хаким тщательно проверил всё и всех, не нашёл, к чему придраться, договорился о переводе Катиба в своё ведомство и отбыл в Дамаск. В Дамаске Хаким тоже не планировал задерживаться дольше, чем на пару дней. В конце концов, с Сирией уже всё ясно. А вот Египет... Египет всё ещё представлял собой неизвестную величину. Оккупация Киренаики шесть лет назад и нынешнее проникновение в Триполитанию весьма ясно давало понять, что в Каире имеются собственные взгляды на будущее арабского мира. Собственно, именно поэтому Хаким и отправлялся в Каир – лично оценить ситуацию... И то, что формальной причиной были переговоры о совместной борьбе с терроризмом, ничего не меняло. В Дамаске, как и ожидалось, никаких проблем не возникло. И официально, и неофициально – что куда важнее. Дамаск давно уже смирился с Халифатом... И тем не менее у Хакима ушёл почти весь день на то, чтобы решить все вопросы. Да и то пришлось признать, что без помощи нового референта ему бы это не удалось. Катиб был исключительно полезен, прекрасно ориентируясь в хитросплетениях политики, мгновенно оказываясь там, где нужно и умея исчезать из поля зрения, оставаясь под рукой. Оформить его перевод было делом минутным, и это было первым, что сделал Хаким, связавшись с Багдадом... Но равно или поздно кончается всё, и вечером самолёт Хакима поднялся в воздух. Сам Хаким, мельком взглянув на удаляющийся город, погрузился в документы. Предстояла очередная бессонная ночь... И два напряжённых дня. Встреча могла оказаться банальной международной рутиной, а могла обернуться сенсацией или даже дипломатическим скандалом. Хакима устраивали все три варианта – в первом случае он спокойно решал все вопросы, в остальных получал массу информации, причём бесплатно... А проблему «воинов Аллаха» решать было необходимо, несмотря на жестокую трёпку, которую им недавно задали. Частый гребень операции прошёлся по Халифату и Центральной Азии, но весь остальной арабский мир не задел... Уйдя с головой в работу, Хаким не сразу обратил внимание на вежливое покашливание референта. – Вы что-то сказали? Простите, я не расслышал. – Вам письмо от министра образования. Личное. – Вот как? – Хаким зашёл в почтовый ящик и открыл послание. «Мой дорогой друг, – писала Набавви, – мы были бы счастливы видеть вас на праздновании обрезания моего племянника, которое состоится в пятницу. Моя сестра назвала ребёнка в вашу честь – надеюсь, вы простите эту маленькую вольность – и буквально умоляла пригласить вас. Кроме того, среди приглашенных будут и люди искусства, среди которых могут быть и желающие присоединиться к вашим трудам...» А вот это уже было интересно. Если Амаль ухитрились уломать кого-то из деятелей культуры заняться чем-нибудь полезным для общества – это тянет на подвиг. Оставалось только не профукать эту победу... Каирская встреча прекрасно отвечала своей официальной задаче, но в плане разведки выглядела бесполезной. Споры шли в основном по поводу участия Израиля и, как всегда, об объёмах допуска иностранных спецслужб. Первый вопрос – благодаря договору с Израилем – интереса для Халифата не представлял, второй давно превратился в вялую склоку и при текущих условиях решению вряд ли поддавался. Во всяком случае, Хаким не услышал ничего нового – ни на совещании, ни в кулуарах. Тем не менее, встреча могла считаться успешной – её участники всё-таки договорились хотя бы о чём-то. Разумеется, те самые два вопроса так и остались нерешёнными, но это, по мнению Хакима, было абсолютно нормально. Межарабские договоры вообще были крайне сложным делом... Впрочем, поиск подарка для племянника Набавви был немногим проще. В конце концов не без помощи референта он приобрёл три серебряных колокольчика, которые якобы отгоняли джиннов и просто хорошо смотрелись. Хакиму они понравились с первого взгляда, Катиб тоже одобрил выбор – и колокольчики были куплены. И на этом все дела Хакима в Египте закончились. Амаль бинт Гази Набавви организовала праздник с размахом и множеством гостей. Высокопоставленных гостей – политиков, бизнесменов, ученых и деятелей искусства. Если честно – совсем не та публика, с которой Хаким хотел бы иметь дело... За несколькими исключениями. – Мир вам, умм Хаким, и да благословит вас Аллах и приветствует, – поклонился Хаким. – Прошу принять сей скромный дар в знак дружбы и почтения. – Благодарю вас, Хаким ибн Ахмад Уаси, – Джамиля бинт Гази приняла колокольчики, к которым немедленно потянулся младенец. – Ваш подарок пришёлся по вкусу моему племяннику, – отбросив край тонкого зелёного шарфа за плечо, Набавви легко улыбнулась. – Благодарю вас, Уаси – ваша дружба много значит для нас. – Светское государство? – Хаким затянулся. – Позвольте уточнить, доктор Халид: вы понимаете под этим термином то общество, что существует в современной Европе и Америке? – Совершенно верно, директор. – В таком случае позволю себе напомнить, что это общество есть плод более чем пятивекового развития, проходившего в специфических именно для Европы условиях, – Хаким снова затянулся, разглядывая собеседника. – Надеюсь, вы не станете отрицать, что европейская культура сформировалась на базе культуры античной, частично усвоенной варварскими королевствами? Так вот, имея общий базис, Европа никогда не была единым культурным пространством, распадаясь на два, а затем и три крупных блока по религиозному признаку... – Католичество, православие и протестантизм? – уточнил молодой араб в черном костюме, принимая мундштук кальяна. – Совершенно справедливо, доктор Халид, совершенно справедливо. Кроме того, Европа представляет собой пёструю мозаику народов, возникающих и распадающихся наций. Но, напоминаю, с общим культурно-историческим базисом. Всё это создаёт ситуацию, которую Джаред Даймонд называл оптимальной фрагментацией. – Боюсь, я не знаком с этим термином... Полагаю, вы имеете в виду, что подобное состояние подстёгивает прогресс? – Именно, дорогой доктор! Сравните теперь эту ситуацию с той, что имела место в арабском мире... – Позволю себе напомнить, что до самого Ренессанса арабский мир превосходил Европу, – заметил Халид, снова затягиваясь. – Совершенно верно, – согласился Хаким, – но давайте признаем: причиной тому был стабильный контакт с носителями античной традиции, интегрированными, к тому же, в общество. Кроме того, не следует забывать, что Коран прямо поощряет познание мира и через это – Аллаха. Европейский Ренессанс – это не только возросший интерес к наследию античности и трудам арабских учёных, это ещё и Реформация. Религиозный раскол вынудил европейские страны активно развивать технику и науку, противостоя друг другу... Арабский же мир всегда был гораздо более единым, практически лишённым внутренней конкуренции. Накопленный потенциал позволял успешно противостоять внешним угрозам, но вот с его увеличением и возникли проблемы... Так вот, это высокое единство основано на единстве языка и религии, а религия, в свою очередь, объединила разрозненные племена в единый народ, создав ту культуру, которая существует и ныне. Таким образом, светское государство в вашем понимании для нас просто невозможно. – Значит, вы считаете, что мы должны придерживаться норм шариата, подобно исламистам? – Скажите, доктор Халид, вы когда-нибудь были в Израиле? – осведомился Хаким, в очередной раз затягиваясь и наблюдая за прихотливыми извивами дыма в кальяне. – Случалось, – осторожно ответил Халид. – Хотя не сказал бы, что это пребывание было длительным. – Тогда вы должны были заметить, что Израиль никоим образом не является светским государством в вашем понимании. Однако перестаёт ли он быть от этого государством демократическим? – Но ведь Израиль... Хм... – Халид основательно задумался, не забыв, впрочем, снова затянуться. – Пожалуй, я соглашусь с вами, директор. Израиль представляет собой особое явление. Позволю себе предположить, что подобным же вы хотите видеть Халифат... – Да, вы правы. Страна, где положения Корана и современные законы не противоречат, но гармонично дополняют друг друга – вот наша цель. – Однако же законы шариата сложно вписать в современный мир. Практически невозможно, я бы даже сказал. – Невозможно для меня, невозможно для халифа, да продлит Аллах его дни – но вы, доктор – лучший выпускник Кембриджа за последние полвека, если не век, доктор права и блестящий историк – неужели и вы находите эту задачу неразрешимой? – Вы демон-искуситель, директор, – Халид указал на Хакима чубуком. – Вы знаете мою слабость и беззастенчиво её используете. Это будет грандиозный труд, но я сделаю это!.. – В таком случае добро пожаловать в команду, кади аль-кудат Халид ибн Сирадж абу Канун ар-Рашид, – Хаким протянул руку, и Халид пожал её.XXXI
Куруруги Генбу закрыл доклад и потянулся. Да, теперь, когда власть вернулась к тэнно, стало легче, но ненамного – появилось множество новых дел... Да и старые никто не отменял. Впрочем, Куруруги это вполне устраивало – даже необходимость лично посетить строящийся на орбите «Арес» его устраивала. Больше того – она его радовала. Слишком много значил для него этот проект, слишком многое было вложено в него... И уже пора отправляться, между прочим... Шаттл оторвался от полосы и свечой ушёл в небо. Куруруги расслабился, когда мягкая лапа перегрузки упёрлась ему в грудь, вжимая в кресло, и улыбался. Сколько лет назад он в последний раз был в космосе? Лет двадцать, не меньше... И только сейчас понял, насколько же соскучился по нему. Небо за иллюминатором темнело, горизонт вскинулся чашей, в небе вспыхнули огоньки... Шаттл вышел в космос, перегрузка исчезла, и Куруруги достал планшет – до стыковки три часа, есть время поработать... И ради разнообразия – как раз с материалами по «Аресу», а то он давно уже толком не следил за проектом. И пусть это давно уже не его работа, а Фудзите он доверяет, как себе – «Арес» остаётся его детищем, и не следить за его судьбой он не имеет права. Работа, как ни странно, до сих пор укладывалась в бюджет, и это было прекрасно. Со сроками дело обстояло чуть хуже – график сместился на два дня, но нагнать отставание будет несложно. Шаттл тем временем сближался с кораблём, и Куруруги отложил планшет, внимательно изучая вырастающую в иллюминаторе конструкцию. Первоначальный проект был куда скромнее, но основная идея – создание базы за один запуск – сохранилась. Просто теперь эта база была значительно больше, а сам «Арес», сбросив посадочные модули, возвращался к Земле и после дозаправки снова мог отправиться к Марсу... Основой конструкции была длинная ферма, на одном конце которой крепился шар командного отсека, а на другом – двигатель Локсмита и топливные баки. На середине фермы четыре тоннеля несли тор обитаемого корпуса, а между ними устанавливались грузовые модули. Жилой тор и командный модуль были смонтированы, двигатель заканчивали устанавливать, но марсианские модули пока что оставались на Земле. – Стыковка через пять минут, – доложил пилот. – Прекрасно. Узнайте, свободна ли доктор Фудзита, – распорядился премьер-министр. – Если нет – не стоит её беспокоить. Отрывать от работы ведущего инженера проекта было просто глупо. Конечно, для учителя Фудзита всегда найдёт время, но злоупотреблять этим не стоит... Да и визит рассчитан всего на два часа. Фудзита была свободна и с радостью вызвалась устроить премьеру экскурсию по кораблю. Поблагодарив ученицу, Куруруги отключился и вновь вернулся к созерцанию приближающегося корабля. Осталось всего несколько секунд... Глухо лязгнули стыковочные замки, засвистел воздух, и над шлюзом вспыхнул зелёный сигнал. Оттолкнувшись от кресла, Куруруги подплыл к люку, открыл его и поднялся на борт «Ареса». Разумеется, Фудзита уже ждала его у шлюза. – Рада видеть вас, Куруруги-сэмпай, – заявила она. – У нас тут возникли кое-какие проблемы, но до стартового окна мы укладываемся с запасом. – Прекрасно, – кивнул Куруруги. – Вам что-нибудь требуется? – Да нет, пока что мы укладываемся в бюджет, – пожала плечами Фудзита. – Это, конечно, странно, но так и есть. – Такое бывает, – кивнул Куруруги. – Что ж, если вы свободны, не могли бы вы показать, как идёт работа? – Разумеется. У меня есть час свободного времени, так что... Весь осмотр уложился в сорок минут, чему и Куруруги, и Фудзита были рады. – Что скажете, Куруруги-сэмпай? – спросила она, когда обход закончился. – Впечатляет, – Куруруги схватился за поручень и повернулся к собеседница. – Исключительно впечатляет. Это даже лучше, чем я надеялся. – Благодарю вас, сэмпай, – Фудзита изобразила почтительный поклон. – Уверяю вас, мы не подведём. – Я в этом не сомневаюсь, Фудзита-сан, – ответил Куруруги. Ученица была одной из тех, кому он безоговорочно доверял, а таких людей в мире не набралось бы и десятка... И он совершенно точно знал – Фудзита Акане и её команда сделают всё, что в человеческих силах, и даже больше. «Арес» стартует точно в срок. А пока... – Доктор Фудзита, я хотел бы встретиться с командой «Ареса». Это возможно? – К сожалению, большая часть экипажа сейчас в Звёздном, но дежурная смена на станции, и они, в общем-то, ничем не заняты... И я полагаю, что ваш визит подействует весьма благотворно. Люди всё-таки нервничают... – Благодарю. Арамаки-сан, согласование моего визита в Москву закончено? – Да, но всё ещё можно внести изменения, – ответил секретарь. – Ничего принципиального, но... – Тогда уточните, возможно ли встретиться с остальной командой в Звёздном. – Будет исполнено, Куруруги-сама, – поклон в невесомости у секретаря не вышел. Дежурная смена состояла из двенадцати астронавтов, чья подготовка была почти закончена. Все они были японцами, и все были впечатлены визитом премьера. Правда, утверждение, что они ничем не заняты, всё же было преувеличением... Да, у команды был день отдыха, но вахты никто не отменял, и задерживаться Куруруги не стал. Пройдясь по станции, он по трансляции обратился к команде с короткой благодарственной речью: – Я мог бы сказать многое – и, признаться, хотел бы это сделать, но не буду отнимать ваше время. Все мы – и я в особенности – благодарны вам за вашу веру в проект, за ваш труд, делающий немыслимое привычным... «Арес» – моё детище, моё и доктора Фудзиты, но именно ваши руки придали ему жизнь. Вы сделали больше, чем можно было мечтать – и я склоняюсь перед вами, ибо нет слов, достойных выразить благодарность всей страны, мою и доктора Фудзиты! – Прекрасная речь, сэмпай, – Фудзита изобразила аплодисменты. – По крайней мере, она действительно короткая. – Всё так плохо, кохай? – Мне понравилось, – пожала плечами Фудзита. – Команда тоже разочарованной не выглядит... Уже улетаете? – Да, хотя и не хочется, – вздохнул Куруруги. – Тот случай, когда я жалею, что стал политиком... Но меня ждут в Москве. До свидания, доктор Фудзита, надеюсь – скорого. Шаттл отделился от станции, развернулся кормой вперёд и выдал тормозной импульс. Куруруги снова достал планшет и погрузился в работу – визит в Москву Звёздным не исчерпывался. Предстояли переговоры с президентом и премьером об окончательной интеграции в БРИКС, а для этого требовалось решить совершенно невероятное количество вопросов. Срочных вопросов, если уж на то пошло, да и рутинных накопилось столько, что решать их пришлось на высшем уровне... Да, в ближайшее время отпуск ему явно не грозит - но Куруруги Генбу прекрасно знал, на что шёл, став политиком, и не жаловался на отсутствие отдыха. В конце концов, оно того стоило – как ни странно...