XVII
Уравняв скорость, Ай смотрела на медленно расплывающееся облако металла, пластика и кремния. Три часа назад облако было спутником. Старым, списанным лет тридцать назад китайским разведывательным спутником, который три часа назад без всякой видимой причины взорвался... Спутник предполагалось снять с орбиты, и всё снаряжение было рассчитано на это – сеть Ай не прихватила. – Ай, что у тебя? – ожила рация. – Обломки расходятся, – доложила Ай. – Юрий, ещё пять-десять минут – и мы ничего не соберём даже сетью. – Две минуты! – откликнулся напарник. – И нас ждут безопасники, так что эти обломки сразу вычитаем. Ай в ответ только хмыкнула – русский спутник связи, проболтавшийся на орбите больше века, уже окупал сегодняшний вылет. А ведь он был далеко не единственной и даже не главной добычей – вообще-то, они отправились за солнечными батареями, которые покупали какие-то арабы... Юрий появился вовремя. Запущенная им кевларовая сеть захватила обломки спутника и закрылась, Ай осторожно загрузила её в контейнер, пристыковала к шлюпке Юрия и отправилась дальше... – Сто семь, – подвёл итог Урахара, когда последняя панель была упакована. – Шестьсот квадратных метров. Неплохой улов... А спутник выставим на аукцион – миллионов пять минимум получим. – Меня больше интересует взорвавшийся спутник, – Валмет прошлась вдоль свертков, клацая пломбиратором. – Не хотелось бы, чтобы вы, ребята, последовали его примеру... Слушай, Киске... А не убедишь ли ты Эдель отпустить меня на пару дней? Я смотаюсь кое-куда, поспрашиваю народ – может, что и выясню... – Фрисайд? – Ну так... – Ладно, предложу. Не думаю, что она будет возражать. Урахара не ошибся, но выдвинуть идею не успел – глава «Тойбокс» его опередила. – Лейтенант Велмер, – осведомилась она, когда команда собралась на обед, – у вас ведь есть... неофициальные связи? – Мэм?.. – Мне хотелось бы узнать хоть что-то об этом спутнике, лейтенант. У вас как раз накопилось три дополнительных выходных – отдохните, пообщайтесь с друзьями... Может, узнаете что-то полезное – мы тут как-то оторвались от слухов, а жаль. А заодно поищите клиентов или покупателей на нашу добычу. – Спасибо, мэм, мне и в самом деле стоит отдохнуть. С завтрашнего дня беру эти выходные, мэм. На Фрисайде должны что-нибудь знать... – А что такое Фрисайд? – спросила Ай, проглотив лапшу. – Фрисайд... – Фи закатила глаза. – Развесёлое местечко... ООН вздумалось построить цилиндр О'Нейла, но денег не было, и они объявили станцию оффшорной зоной. Почти достроили, но тут случился тридцать девятый год, ООН развалилась, Лига на станцию забила... И досталась она швейцарскому банку и австралийской консалтинговой компании – а если без дураков, то Мари Тессье и Джону Эшпулу. Эти семейки ей и сейчас владеют, и безопасники туда стараются не лезть... Помнишь тех ребят, которые чуть Хати не убили? Вот они оттуда... Я бы туда соваться не рискнула... – А Валмет? – Валмет – наёмник, – пожала плечами Фи. – Говорят, директора HCLI там же обитают... – Не все, – поправила Валмет. – Только двое, да и то они там скорее оперативный офис держат. Фи права – просто так туда соваться не стоит, но если хочешь купить или продать какой-нибудь эксклюзив... – Дай знать, как будешь возвращаться, – закончил разговор Урахара. – Если что – вытащим... Вечером в жилом отсеке Ай включила камеру, улыбнулась и заговорила: – Здравствуй, родной. Я очень скучаю по тебе... Но, знаешь, может, оно и к лучшему, что ты сейчас на пути к Юпитеру. У нас тут творятся какие-то странные дела, и мне иногда страшно становится, что тебя могли бы в это втянуть. Помнишь, я рассказывала, что Клэр теперь в перуанском правительстве? Она всё ещё там, но недавно вновь появился Хаким – он захватил власть в Мананге... Я уже боюсь смотреть новости – вдруг окажется, что кто-то ещё из наших знакомых оказался политиком... А сегодня мы собирали взорвавшийся спутник – никто не знает, что с ним случилось, а если и знают, то молчат. Хати... Береги себя, ладно? Ай выключила запись, оставив камеру висеть в воздухе. Мысли постоянно перескакивали на только что сказанное – в мире действительно что-то происходило. Нечто настолько грандиозное, что она не могла разглядеть его, но иногда прорывающееся на поверхность – подобно тому, как медленное движение континентов прорывается разрушительным землетрясением. Ай не знала, что будет дальше, но была уверена: когда «Фон Браун» вернётся, его экипаж рискует не узнать родную планету... – Приехали, – бросил пилот, не оборачиваясь. – Вот и прекрасно, – Валмет оттолкнулась от кресла, открыла люк и забралась в шлюз. – Ты здесь надолго? – Сегодня же улетаю. – Не получишь двадцать тысяч, – Валмет зацепилась ногой за скобу и взялась за рукоятки затвора. – Пятьдесят – и я тебя жду хоть неделю. – Двадцать пять и три дня. – По рукам. Бросив пилоту тугую пачку сиреневых банкнот, Валмет закрыла люк. Звякнул сигнал, открылся внутренний люк, и она, оттолкнувшись, поплыла к лифту. Фрисайд... Последний проект ООН, космический оффшор, не принадлежащий ни одному государству. Здесь, где не действовали законы, можно было найти всё, что угодно – в том числе и самый ценный товар двадцать первого века. Информацию. Лифт со стуком замер, Валмет сделала пару шагов и остановилась, привыкая к слабой гравитации, а затем отправилась к ближайшей «струне» – транспортному монорельсу. Первой её целью был, естественно, офис собственной компании... – Чем ничтожный Ляо может помочь Одноглазой Дьяволице? – китаец в ярко-зелёном свитере с кислотно-фиолетовыми психоделическими узорами оторвался от клавиатуры. – Перестань ломать комедию... И выкини, наконец, это наркоманское чудовище! – Это метафора внутреннего мира, отражённого на киберпространство, – заявил Ляо. – Так тебе чего? – Информацию. Вчера на орбите взорвался старый китайский спутник-шпион, и я хочу знать, почему. – И что мне за это будет? Валмет помахала сиреневой пачкой. – Только деньги?.. – Только деньги. – Эх, так и подохну девственником... Ну ладно. Загляни вечером, может, что-то будет. Да и на ночь можешь остаться... – К Хозяйке подкатывайся. – Я что, похож на чокнутого? – возмутился Ляо. – На редкость похож. – Это иллюзия! И уж точно я не настолько сумасшедший, чтобы клеиться к Хозяйке!.. Кстати, она здесь. – Очень хорошо, – кивнула Валмет. – Скажи ей, что я здесь. – А я уже знаю! – радостно объявила с порога бледная сероглазая блондинка. – Валмет! – Коко! – восторженно взвизгнула Валмет, бросаясь к подруге. Бар назывался «Сигнулярность» и существовал так давно, что никто уже не помнил, было ли его название простой ошибкой или же должно было что-то символизировать. Коко Хекматьяр, один из директоров HCLI, придерживалась второй версии, Валмет – её лучшая подруга и телохранитель – первой. Всякий раз, оказываясь в этом баре, девушки яростно спорили на эту тему и только потом переходили к остальным делам. Этот раз исключением не стал – к серьёзному разговору перешли не сразу... – Ну? – Коко отставила стакан. – Не верю, что ты прилетела только потому, что соскучилась... – Вообще-то да, – признала Валмет. – Не пойми меня неправильно – я тебя очень люблю и рада видеть – но сейчас у меня дела. – М?.. И Валмет снова принялась рассказывать про взорвавшийся спутник. Выслушав, Коко отставила стакан и заявила: – Русские. Не знаю, что и как, но за всеми последними странностями стояли русские, так что и здесь наверняка без них не обошлось... Да и внизу тоже что-то затевается – Швейцария вроде как из Лиги собирается выходить, у арабов новый вожак появился... – Ну Коко!.. Арабы – это ничего не значит, у них этих вожаков выше бровей! – Швейцария, Валмет, – дурашливый тон неожиданно исчез. – Да и этот халиф Али – не просто очередной племенной царёк. Племенные царьки не нанимают для подготовки своей армии наших инструкторов... И тут тоже русские замешались, между прочим. А, чёрт с ними, у тебя-то как дела? Уже под вечер, отпустив пилота и явившись в квартиру подруги и начальницы, Валмет спросила: – Слушай, у вас тут есть свободные офис и док? – Найдутся, а что? – Придержи для нас на всякий случай. «Текнора» плату задирает, да и вообще нас там не жалуют... – Не вопрос. Придётся уходить – найду вам место. Кстати, ты контракт-то продлять будешь? Я ведь соскучилась! – Ой, да неужели тебе дразнить некого?.. Следующий день Валмет решила посвятить осторожным расспросам в барах Фрисайда – публика там всегда собиралась весьма информированная... Иногда даже чересчур информированная – по слухам, не было такой разведки, которая не держала бы здесь своих агентов с самыми широкими полномочиями. Впрочем, они Валмет как раз не интересовали – если они и были, разговорить их она бы не смогла. Поэтому, выбросив агентов из головы, Валмет отправилась в ближайший бар – «Безумный Макс». В баре не оказалось никого, кроме самого Макса. Обрадованный её визитом, бармен выдал огромное количество информации – правда, совершенно бесполезной. Может, в другой раз Валмет и заинтересовали бы фрисайдские сплетни, но не сегодня. Хотя... – Смоки? Видел? Да после пятой затяжки он Элвиса, трахающего Деву Марию увидит! – Бога-то побойся, – неодобрительно проворчал Макс и на всякий случай перекрестился. – А Смоки был хоть и взвинченным, но ни разу не обдолбанным. Так что вспышку он видел, тут я ему верю. Ну а всё остальное – это он, понятно, уже сам выдумал... – Вот ведь чудик... Ладно, плесни-ка твоего фирменного, да я, пожалуй, и пойду, – Валмет махнула рукой. – Такое только на Фрисайде может быть... Выйдя из бара, Валмет свернула за угол и остановилась. Независимо от того, что отыщет Ляо, со Смоки надо поговорить. Он, конечно, постоянно обкуренный растаман с замашками уличного проповедника, но вспышку он вполне мог видеть. А если так – необходимо выяснить подробности... А для этого нужно найти Смоки. Перебрав в памяти всё, что знала о растафарианской колонии вообще и Смоки в частности, Валмет позвонила Коко и уточнила у неё пару деталей – и пришла к выводу, что Смоки, скорее всего, отправился в «Царство небесное» – самое претенциозное заведение Фрисайда. «Царство небесное» располагалось на «нижнем», обращённом к Земле конце цилиндра в зоне невесомости. Публика здесь собиралась своеобразная, и астроном-растаман на её фоне смотрелся не слишком удивительно... Валмет редко бывала здесь и всякий раз при этом вспоминала то самое высказывание Гашека насчёт эстетов – ибо собирались тут разнообразные, но исключительно творческие личности. Смоки, как и ожидалось, присутствовал. И даже по собственной инициативе расписывал виденное им знамение и толковал волю Джа... Валмет внимательно слушала, пропуская религиозные пассажи мимо ушей, и постепенно приходила к выводу, что вспышка была маломощным ядерным взрывом, незамеченным на фоне магнитной бури. Конечно, существующие законы допускали подобное – не более шести зарядов в год, мощностью не более полукилотонны и исключительно в исследовательских целях – вот только Валмет не слышала о таком эксперименте. А поскольку обычно о них объявляли за несколько дней, то... Два взрыва должны быть как-то связаны, и Валмет чувствовала, что она в шаге от ответа – и никак не могла этот шаг сделать. Мысль постоянно ускользала, не давясь в руки, а затем и вовсе исчезла, вспугнутая звонком... – Да!.. – Данных мало до безобразия, – жизнерадостно сообщил Ляо. – Мне пришлось кое-кого хакнуть, причём не из простых... – Я приеду минут через двадцать, – ответила Валмет, отключилась, убрала телефон и протянула бармену деньги. – Вот, – Ляо хлопнул ладонью по папке, – всё, что мне удалось найти. Устроит? – Посмотрим... – Валмет открыла папку и принялась за чтение. Ляо добыл даже больше, чем она ожидала, но процентов на девяносто девять его добыча была чепухой. Слухи, сплетни, сказки... Всего понемногу, но чего-то полезного нет – не считать же таковым доклад о необычной ионизации? После магнитной бури стоило ожидать чего-то подобного... Валмет хотела уже пролистнуть доклад, когда на глаза ей попалась схема распределения ионов – и та самая аномалия. Длинный, тонкий – всего несколько метров – наклонный цилиндр, заканчивающийся... Да, именно там, где произошёл взрыв – его координаты Валмет помнила наизусть. Аномалия тянулась строго по прямой куда-то в пояса Ван Аллена, и Валмет могла представить только одно явление, которое дало бы такой результат. Всё встало на свои места, и девушка, захлопнув папку, поцеловала Ляо. – Эм... – Ляо, ты даже не представляешь, как помог, – Валмет улыбалась. – Спасибо... Но тебе лучше не знать, что именно ты нашёл, честно. – Не в первый раз, – пожал плечами хакер. – А ты что, так на этом и остановишься?.. – Ляо... – Валмет ухмыльнулась. – Пока... Прошмыгнув мимо секретаря, Валмет захлопнула дверь и выразительно посмотрела на подругу. – Записи нет, – ответила Хекматьяр на невысказанный вопрос. – А что? – Рентгеновский лазер с взрывной накачкой, – сообщила Валмет. – Вот, читай, – она протянула страницу со схемой и краткое изложение россказней Смоки. – Уверена, что его не глючит? – Уверена. – Ладно... Слушай, завтра вечером твои мусорщики рядом будут – не хочешь подождать? А там или шлюпку дам, или они сами причалят – топлива уйдёт всего ничего, да и дозаправим, если что... – А давай! – мгновенно согласилась Валмет. Ай замерла у иллюминатора, разглядывая приближающуюся станцию. Быстро – куда быстрее, чем IPSV-7 – вращающийся цилиндр не производил впечатления логова преступников. Просто старая орбитальная станция, только вместо флагов над шлюзом красуется надпись: «Фрисайд. Свобода от и для»... Величественное вращение станции неожиданно прекратилось, и Ай почувствовала, что её повело, а голова на несколько мгновений закружилась. «Тойбокс» готовился к стыковке. – Никогда не бывали здесь, Ай-сан? – Урахара по своему обыкновению появился совершенно неожиданно. – Нет, конечно. До недавнего времени я даже не знала о существовании этой станции... И, честно говоря, предпочла бы и дальше оставаться в неведении. – На самом деле, всё не так уж и страшно, – махнул веером Киске. – Там отнюдь не царит беззаконие – там просто действуют свои законы, а не законы Лиги. – Меня это совсем не радует, Урахара-сан. – На этот раз мы пробудем здесь всего несколько минут, не беспокойтесь. – На этот раз? – насторожилась Ай. – Да, нам ещё неоднократно придётся здесь побывать... А возможно даже – окончательно перебраться. «Текнора», кажется, что-то имеет против нас... И мы прибыли. Ай оторвалась от иллюминатора, выплыла из отсека и отправилась к шлюзу – встречать Валмет. Едва за её спиной закрылся люк, Валмет приподняла повязку на глазу и вытряхнула из-под неё карту памяти. – Все подробности здесь, – сообщила она. – А если кратко, то дело очень серьёзное... – Подождёт до офиса, – буркнула Фи. – После того, как Киске нашёл здесь кое-какие левые детали, я как-то сомневаюсь в слушателях... Валмет мгновенно насторожилась. Прослушка? Здесь, на DS-20? Кому это может понадобиться? Хотя... Они работают на «Интерстеллар», что само по себе вызывает нездоровый интерес, а их операции – и подавно, для сборщиков мусора у них слишком хорошо идут дела... а сейчас они ещё и вляпались в политику. Опять. – А офис чист? – Твои ребята как раз сейчас его вычищают, – кивнул Урахара. – Вернёмся – поговорим спокойно. Валмет кивнула – спешить было некуда, рассказывать одно и тоже дважды не хотелось, а если корабль не был вычищен – то и не стоило. На этом разговор заглох. Фи с головой ушла в пилотирование, Урахара задумчиво созерцал космос – даже Ай не рискнула ни о чём спрашивать. Валмет такое положение дел вполне устраивало – новости нуждались в тщательном обдумывании. Рентгеновский лазер с ядерной накачкой – вещь, которую могут позволить себе очень и очень немногие. Только Штаты, Россия и Китай, если уж на то пошло. Могла бы потянуть Лига, но у неё, как всегда, нет ни желания, ни денег... Значит, кто-то из Большой тройки. Кто и почему именно сейчас? Ответ очевиден – в мире что-то происходит, и это «что-то» сильно беспокоит сверхдержавы. Что именно? Валмет задумалась, перебирая в памяти все мало-мальски заметные мировые события последнего времени, но быстро поняла, что эта работа ей не под силу. Обеспокоить сверхдержавы могло абсолютно всё – привычный мир трещал по швам... – Итак? – Эдель закрыла ноутбук. – Рентгеновский лазер с ядерной накачкой. Орбита , судя по всему, «Молния»... – Значит, русские, – прокомментировал Урахара. – Меня больше волнует, чего ждать нам. – Ничего особенного, Эдель-сан. Нас это никак не затронет, – ответил Урахара, – хотя сеть стоит всегда держать при себе. Политика нас не касается – по крайней мере до тех пор, пока нам за это не платят. – А ведь когда-то я думала, что астронавты выше политики... – пробормотала Ай. – Какой же дурой я была... – А ты только что заметила? – фыркнула Кармайкл.XVIII
–... Господин Президент, последний вопрос: почему вы решили сменить имя? – Начну с того, что это скорее почётное звание – я получил его вместе с постом главы Кечуанской конфедерации, только и всего. – Спасибо за столь интересное интервью, – журналистка выключила диктофон. – И особенно – за то, что отнеслись к нашему изданию. – Общение с прессой – одна из обязанностей главы государства, и относиться к ней менее серьёзно, чем к любой другой, недопустимо, – любезно улыбнулся Сапа Инка. Любезно улыбаться человеку, которого хочется выкинуть в окно, политик учится первым делом... Наконец, глянцевая идиотка-журналистка ушла, и Хираль облегчённо выдохнул. Одна проблема решена, можно приступать к следующей... Эквадор. Правительство наконец-то заметило, что южный сосед подмял под себя чуть не половину экономики и решило, что надо что-то делать. Посол должен был явиться минут через двадцать, и что он собирался сказать – неизвестно... В ожидании посла Хираль занялся отчётами Министерства по делам реинтеграции по Эквадору, надеясь хотя бы приблизительно представить предстоящий разговор. Согласно этим отчётам, Перу так или иначе принадлежала доля во всех крупнейших предприятиях, в некоторых – контрольный пакет, а две и вовсе были зарегистрированы в Перу. Перуанцам принадлежало и множество плантаций на юге. Население – особенно южане и индейцы – небыстро, но стабильно приобретало перуанское гражданство, начались разговоры о присоединении к Перу... Эквадорское правительство возмущалось, но пока что ничего не предпринимало. Пока сегодня из эквадорского посольство не пришла просьба посла о личной встрече. Странное дело – что у него такое, что нельзя передать МИД – объявление войны, что ли? А что, с хунты станется... Действительность, однако, превзошла ожидания. – Сеньор президент, – начал посол, покончив с приветствиями, – несмотря на занимаемую должность, я не являюсь сторонником хунты. Поэтому я сообщаю вам, что хунта в ближайшее время намерена направить ноту с требованием прекратить любую деятельность в Эквадоре, а затем и ультиматум с заведомо абсурдными требованиями. Когда он будет отвергнут, хунта объявит Перу войну. Насколько мне известно, нота сейчас подготавливается и будет направлена через два или три дня. – Что ж, сеньор, эти сведения крайне важны, – Хираль разглядывал гостя, – однако я не вполне понимаю, в чём состоит ваша выгода... – Моя выгода – это падение хунты, – спокойно ответил посол. – Только в этом случае я смогу не беспокоиться за своих детей и их семьи, которые фактически оказались в заложниках. Как я уже говорил, я не сторонник хунты, и занимаю свой пост только потому, что у генерала Моралеса под рукой не оказалось никого мне на замену... И потому, что он не хотел – до сих пор – разрывать отношения с Перу. – Вот как... Благодарю за предупреждение, сеньор, – Хираль кивнул. – Вне всякого сомнения, оно позволит нам принять соответствующие меры. Едва за послом закрылась дверь, Хираль взялся за телефон. Плевать на все процедуры – информация слишком важна, чтобы тратить время на них. Министр обороны, министр иностранных дел, министр по делам реинтеграции и глава разведки нужны прямо сейчас... Десять минут спустя президент вошёл в зал, коротким кивком приветствовал собравшихся и занял место во главе стола. – Полагаю, причина нашей встречи известна всем, – начал он, – поэтому тратить время на предисловия не будем. Высказывайтесь. Начнём с вас, сеньор Альенде... – Мы ожидали подобного развития событий, но позже, – заговорил директор DINTE. – Я взял на себя ответственность отдать некоторые распоряжения сразу после вашего приглашения, так что в ближайшие дни хунту ожидают весьма интересные и разнообразные события... – Текст ноты, а затем и ультиматума, должен быть опубликован во всех СМИ, – заявил министр иностранных дел. – При этом ваша, сеньор Альенде, задача – сделать так, чтобы они стали известны народу Эквадора. – Сеньор Лагос, – Альенде только что не фыркнул, – я же не говорю вам, что ваше ведомство должно делать?.. – Я попросил бы воздержаться от перехода на личности, – холодно произнёс Хираль. – Сеньора Иглесиас, что скажете вы? – Войска северного округа переведены в боевую готовность, – доложила министр обороны. – Официально – внезапная проверка, хотя хунта наверняка насторожится... Так или иначе, но врасплох нас не застанут. – Сеньора Рондо? – По последним данным более шестидесяти процентов индейцев Эквадора имеет перуанское гражданство, – сообщила Клэр, – из них около двадцати – только перуанское, у остальных – двойное. В целом же перуанское гражданство имеет почти треть населения – наша политика оказалась значительно более успешной, чем ожидалось. Все эти люди будут на нашей стороне даже без усилий сеньора Альенде... – Таким образом, мы готовы к любому развитию событий, – подвёл итог президент. – Благодарю вас, сеньоры. Нота была вручена на следующее утро и бывала откровенно вздорной, а изложенные в ней требования – абсолютно неприемлемыми. Требования были отклонены, посол Перу и большинство сотрудников вместе с семьями покинули Кито, Хираль выступил с заявлением, в котором весьма нелестно охарактеризовал хунту, а в Северном военном округе было объявлено военное положение. Текст ноты был разослан во все информагентства, большинством опубликован и привлёк всеобщее внимание... Моралес явно торопился – ультиматум последовал уже вечером. Посол, вручивший его, изрядно нервничал, и Хираль его прекрасно понимал – речь шла о войне. – Правительство Перу решительно отвергает предъявленные требования, – произнёс Хираль, – и требует незамедлительно отозвать ультиматум. В противном случае правительство будет вынуждено объявить Эквадору войну. Посол вышел из кабинета, и Хираль поднял трубку. – Сеньор Альенде, – произнёс он, – действуйте. Клэр Рондо внимательно смотрела прямой эфир CNN из Гуаякиля и наслаждалась. Всё шло по плану – как только требования Моралеса стали достоянием общественности, эквадорские индейцы немедленно взбунтовались. Вслед за ними на улицы вышли вообще все, кто имел перуанский паспорт, а за ними подтянулись и остальные, кому не нравилась хунта. А таких хватало – за двадцать лет правления Моралес растерял популярность, которой и раньше было мало. Восточные провинции, где население было в основном индейским, вообще отказались подчиняться Кито, по всей стране начались беспорядки... В Гуаякиле толпа штурмовала резиденцию алькальда, полиция пока что её удерживала, но Клэр было очевидно – это долго не продлится. Ещё два-три часа, максимум – до вечера, да и то если хунта пустит в ход армию. А она почти наверняка попытается это сделать – и получит ещё один сюрприз... – Знаете, мне это напоминает события шестидесятилетней давности в одной европейской стране, – заметил Альенде, заглянувший в её кабинет. – Прошу простить моё вторжение, но новости, поступившие с места событий, таковы, что я предпочёл передать вам их лично. – Профессиональная деформация? – Отчасти да, – согласился Альенде, – а отчасти то, что у меня запланированы консультации со всеми ключевыми министрами... Так вот, эквадорские кечуа весьма недвусмысленно выражают желание присоединиться к нашей стране. Я не счел возможным давать агентуре какие-либо указания на этот счёт без вашего участия... Клэр мгновенно подобралась. Новость действительно великолепная... Но на редкость преждевременная. Всего-то полгода назад была присоединена Эльтаника – и теперь на куски разваливается Эквадор. «Миротворцы» Лиги такого не пропустят и примчатся «принуждать к миру» и «защищать демократию»... – Сеньор Альенде, я рекомендую передать следующее: мы не имеем возражений, но считаем необходимым в кратчайший срок ликвидировать власть хунты, сформировать легитимное правительство и после этого, следуя всем международным нормам, провести референдум. Спешка привлечёт ненужное внимание Лиги, а этого мы допустить не можем. – Разумно, – согласился Альенде. – Я сообщу заинтересованным лицам о вашем решении. – Кстати говоря, каков ваш прогноз? – осведомилась Клэр, краем глаза наблюдая, как толпа ворвалась в резиденцию. – Сегодня-завтра то же самое произойдёт в столице, – ответил с порога Альенде. – Только Моралеса вынесут по частям. События в Эквадоре развивались с огромной скоростью. За ночь уличные беспорядки разрослись в почти полноценную войну. Моралес бросил против восставших армию – но многие солдаты сразу же дезертировали или присоединялись к выступлениям. Индейцы выдавили из восточных провинций правительственные войска, перекрыли границу и ждали. В Кито митинги к утру переросли в настоящее сражение, толпа окружила президентский дворец, разгромила казармы национальной гвардии и дожимала полицию. Уцелевшая оппозиция выбралась из подполья и сформировала в Гуаякиле правительство, немедленно признанное Перу, за ним – всей Латинской Америкой, БРИКС и даже кое-кем из Лиги. Сама Лига отреагировала исключительно невнятным призывом жить дружно – её внимание было приковано к Ближнему Востоку и новоявленному Халифату... Хунта доживала последние часы. Клэр задумчиво прохаживалась по кабинету, смотрела новости – на этот раз на «RT» – и диктовала ответ на письмо лидера эквадорских кечуа. Предложения его были вполне разумными, но преждевременными – нервировать Лигу всё-таки не стоило. Клиффорд имел все шансы проиграть приближающиеся выборы, а потому мог решиться на какую-нибудь авантюру... Заодно это письмо позволяло привести в порядок собственные идеи и планы, которые приходилось менять буквально каждые несколько минут. Например, прямо сейчас – солдаты, защищавшие президентский дворец, не выдержали, и толпа, скандируя: «Не лги, не воруй, не ленись!», ворвалась в резиденцию. Покосившись на экран, Клэр сделала паузу и продолжила: – Сейчас, когда тирания Моралеса пала, важнейшей задачей народов Эквадора является создание подлинно демократического правительства. Мне представляется, что наилучшим способом достижения вашей цели будет ваше участие в этом правительстве во главе ведомства, отвечающего за воссоединение наших стран. Со своей стороны заверяю, что правительство Перу предпримет всё необходимое для поддержки вашего начинания и будет ожидать всенародного решения по этому вопросу. В завершение позвольте заверить вас в моём глубочайшем уважении и поздравить весь народ Эквадора и лично вас с падением режима Моралеса и арестом диктатора, – Клэр остановилась рядом с креслом, – компьютер, стоп. Компьютер, сохранить. Перечитав письмо, Клэр подправила пару мест, сохранила письмо и отправила его. А в Кито тем временем из президентского дворца вывели Моралеса в наручниках... Революция завершилась. Временное правительство назначило дату выборов – через три месяца, и жизнь постепенно возвращалась в привычное русло... Ну или так могло показаться тем, кто не разбирался в политике – потому что председатель Эквадорского индейского комитета прибыл в Лиму для встречи с министром по делам реинтеграции. Прибыл в качестве представителя Комиссии по интеграции...XIX
На стройплощадке было неимоверно шумно. Ревела техника, кричали друг на друга рабочие, громыхали взрывы... Громоздкая эстакада стартового устройства была готова почти наполовину, поворотный фундамент второй заканчивали бетонировать, под третью только отрыли котлован – и Фудзита, разглядывавшая стройку с гребня противовзрывной стены, была довольна прогрессом. Три месяца – но насколько всё изменилось! Космодром, всего три месяца назад бывший почти заброшенным, снова кипел жизнью, а ещё через десять месяцев первый «Енисей» отправится в космос... – Идём с опережением графика, – заявил довольный Цао Вэйго, – и это несмотря на хитроумный фундамент. Раньше мы такого не делали... – Зато делали мы, – отметила Фудзита, – хотя, насколько мне известно, в таком ключе проблему не рассматривал никто... – Определённо, – подтвердил Цао. Директор JAXA в последний раз осмотрела стройку и спустилась со стены. Для доклада парламенту увиденного вполне хватало, а мешать строителям не стоило... Взлёт, последний взгляд на стройку с высоты – и вперёд, в Токио, выступать перед парламентом. Как раз то, что Фудзита Акане всегда ненавидела... Хорошо ещё, что премьер – её бывший учитель, и уж кому-кому, а ему не требовалось доказывать важность её работы. Зато все остальные... А особенно – дебилы из Либерально-демократической партии. Мало того, что в своё время выбили страну даже не из тройки, а из десятки мировых лидеров, так ещё и мешают лейбористам разгребать последствия своего правления... Самолёт мчался на север, а доктор Фудзита яростно печатала и мечтала, что однажды возьмёт пулемёт и перестреляет всех либерал-демократов. – В настоящий момент строительство идёт с опережением графика на четыре-пять недель, – начала доклад Фудзита, – и есть основания рассчитывать, что это опережение будет доведено до двух месяцев. Это стало возможным, в первую очередь, благодаря параллельному выполнению значительного числа работ, а также широкому использованию крупногабаритных сборок. Так, готовность первого старта составляет шестьдесят процентов, второго – тридцать семь, третьего – пятнадцать. Завершено строительство защитной стены и ангаров, идёт окончательная отделка газохранилищ... Сухие и скучные цифры, за которыми стоит колоссальный труд... Вот только слушателям это совершенно неинтересно. Слушатели мало что понимают – для них имеют значение только деньги. Кто-то думает о том, где их взять, кто-то – о том, как бы положить их себе в карман... Скучно и противно. Наконец, доклад закончился, Фудзита покинула трибуну и поднялась в гостевую ложу... – Семпай?.. – Прекрасный доклад, – Куруруги протянул бывшей ученице стакан. – Правда, никто на не понял, но это нормально. Мы действительно сможем начать работу уже через год? – Да. Мы пересмотрели всю документацию по проекту, поменяли всю элементную базу и кое-что перекомпоновали – высвободилось больше кубометра в главном модуле. Думаю, туда ещё один блок оранжереи стоит поставить. – Вам виднее, доктор, хотя лично мне нравится эта идея, – Куруруги склонился над планшетом. – Как я понял, вы собираетесь выводить крупные модули на «Енисеях», оставив на орбите только окончательную сборку? – Да. Кроме того, мы договорились с русскими, что первые модули запустят они – через два-три дня отправляем «Купол» на Восточный... Вы с нами? – Рад бы, но не выйдет, – с сожалением ответил Куруруги. – Дела требуют моего постоянного присутствия... А пока предлагаю вам задержаться на моё выступление – уверен, оно вас заинтересует. – Уважаемые парламентарии! – заговорил Куруруги. – Более ста лет назад была принята действующая ныне Конституция Японии. Будучи подлинно демократическим документом, она, в то же время, являлась конституцией проигравших. И вот уже сто тридцать лет эта конституция не подвергалась изменениям, хотя мир вокруг менялся всё сильнее. Стремясь учесть эти изменения, правительство принимало множество законодательных актов – но это тупиковый путь. Мы не можем не признать, что давно назревшая реформа конституции неизбежна и необходима. Поэтому я имею честь предложить уважаемым парламентариям постановление о подготовке проекта конституции и вынесении его на референдум. Правительство в настоящий момент не может представить вам текст проекта, однако заверяю вас, что принципы, положенные в основу конституции тысяча девятьсот сорок седьмого года, будут сохранены – не может быть и речи об их изменении. Итак, я выношу предложение правительства и Тэнно на голосование и прошу принять его. Парламент даже не стал обсуждать предложение – его ждали не первый год, а разговоры шли и того дольше, а потому предложение было сразу же принято – почти единогласно. При этом никто не поинтересовался – а что, собственно, содержится в этом проекте? Доктор Фудзита Акане стояла на противовзрывной стене и разглядывала старт – точно такой же, какой вскоре будет в Танегасиме. Три направляющих на поворотных фундаментах, стена, монтажный корпус, узкоколейная железная дорога и диспетчерская вышка, а в стороне – зал ожидания, непривычно маленький... А затем все мысли рассыпались в пыль – потому что Фудзита увидела «Енисей». Два локомотива с трудом толкали перед собой платформу, на которой покоился белоснежный крылатый исполин, словно сошедший со страниц старинных книг. Глухой лязг, отчётливо слышный даже здесь – и платформа сцепилась с направляющей, с гулом начавшей подниматься. – Пойдёмте, доктор Фудзита, – окликнул её сопровождающий. – Пора в центр управления. – Зажигание, – раздалось в зале, – предварительная. Сопла двигателей вспыхнули бледным красноватым огнём. – Промежуточная. Пламя вытянулось в длинные кинжалы, почти касающиеся отбойника. – Главная. Вспыхнули ускорители, затягивая старт белёсым дымом. – Контакт подъема! Громада «Енисея» пронеслась по направляющей, отлетели в стороны ускорители стартовой тележки, струя дыма, плавно изгибаясь, потянулась в небо. «Енисей» ушёл. Отвернувшись от окна, Фудзита переключила внимание на главный экран. Носитель набирал скорость и высоту, отошли ускорители, выбросив последние струи дыма... – Приводнятся в паре миль от Владивостока, – пояснил стоявший рядом русский офицер. – А вторая ступень? – Совершит неполный виток и приземлится на Байконуре, там её осмотрят, дозаправят и она на турбореактивных двигателях перелетит сюда. Кстати, до разделения осталось четыре минуты... Линия траектории на главном экране продолжала тянуться вверх, обманчиво неспешно росли цифры высоты и скорости, звучали доклады, на боковом экране уходил вниз горизонт... – Есть разделение. Картинка на боковом экране вздрогнула, перед стеклом кабины мелькнул факел двигателей разгонного блока, которому второй пилот зачем-то погрозил кулаком... – Что это значит? – Традиция, – пожал плечами офицер. – Поздравляю, доктор Фудзита, проект «Арес» стартовал. – Без вашей помощи это не произошло бы, – Фудзита протянула руку коллеге. – Так что вы куда больше заслуживаете поздравлений... И благодарности. Спасибо. И вам лично, и вашей стране...XX
Всё оказалось настолько просто, что Хаким всерьёз опасался подвоха – но его не было. Колонна вошла в Эль-Кувейт, не встретив не то, что сопротивления – даже косого взгляда. Люди продолжали заниматься своими делами, словно и не вошёл в город мотострелковый полк... Но когда над бывшим дворцом эмира поднялось чёрно-бело-зеленое знамя, все оживились. – Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Сим возвещаю перед всеми народами, что я, халиф Идрис Али ибн Гаданфар Абу Видад аль Хомс Гияс-ад-дин Махди, со своими сподвижниками принял по воле Аллаха власть над Кувейтом, что возрождён из руин! Здесь, перед всеми народами и пред ликом Аллаха, возвещаю возрождение Халифата на всех землях арабских! Пусть мир воцарится здесь, пусть все, кто чтит Книгу, подадут руку друг другу и примут наравне и труд, и отдохновение ради блага всех народов! Довольно уже пролито крови – оставьте оружие! Опустите меч, ибо не пришло его время, но обратитесь к речам и внемлите слову Пророка, чтобы прекратилась вражда. Мир вам! Хаким, слушая речь и наблюдая за снующими на площади журналистами, был абсолютно уверен: проблем не избежать. На сей раз международное сообщество не сможет проигнорировать их действия, и реакция будет непредсказуемой. Первыми, вполне ожидаемо, отреагировали Россия и Иран, высказав сдержанное одобрение. За ними – столь же ожидаемо – всполошились соседи. И если большинство арабских царьков метались, как обезглавленные куры, то позиция Израиля была весьма недвусмысленной... – Просто великолепно! – Али швырнул ноту на стол. – Господа, у кого-нибудь есть предложения? Нет? Ещё лучше!.. Аль-Барадей, отправьте им подходящий к случаю ответ и сообщите, что я собираюсь в ближайшие дни лично встретиться с премьер-министром и обсудить все вопросы, которые его беспокоят. Хаким, ваше ведомство узнало что-нибудь новое? – В Басре собираются в ближайшее время объявить о присоединении к Халифату, – сообщил глава разведки. – Есть основания полагать, что после этого весь бывший Ирак окажется в наших руках менее, чем за месяц – исключая курдов, разумеется. – Вот уж без кого мы прекрасно обойдёмся... Признаем их независимость, а если Турция начнёт возмущаться, обратимся к России – пусть прижмёт им хвост. Что ещё у нас на повестке дня? – Министр образования, – сообщил Рушди. – Возможно, это звучит странно, но единственный приемлемый кандидат – Амаль бин Гази Набавви. – Не вижу ничего странного, – возразил Али. – Уж если она смогла спасти светское образование в Хиджазе... Решено. Надеюсь, она согласится... Что ж, всем спасибо, встретимся уже после моего возвращения из Израиля. Премьер-министр Израиля предложение принял неожиданно легко. То ли и в самом деле хотел решить дело миром, то ли рассчитывал что-нибудь выиграть... Впрочем, это значения не имело – у Али были свои цели, и то, что встреча должна была состояться в Иерусалиме, только упрощало дело. Предварительные переговоры много времени не заняли, и два дня спустя халиф Али ступил на покрытый ковром бетон аэропорта Бен-Гуриона... Переговоры прошли за закрытыми дверями, и мир так ничего и не узнал об их ходе. Стандартные фразы о достижении договоренности по всем затронутым вопросам все интересующиеся проигнорировали, пристально следя за развитием событий и за действиями халифа – и разочарованными не остались. Прежде всего – пресс-конференцией, на которой премьер Израиля заявил о признании Халифата. Более того, Израиль не собирался мешать объединению арабов, а Али, в свою очередь, признавал фактические границы Израиля. Подобного не ожидал никто. Кроме, разве что, России и Ирана – многие подозревали, что идея принадлежала Москве или Тегерану, но доказать, естественно, ничего не могли... Но даже это померкло перед поступком самого Али, действительно потрясшем мир. А началось всё совершенно безобидно – с желания халифа совершить намаз в мечети Аль-Акса. Разумеется, ему не отказали. И уж тем более никто не стал разгонять собравшуюся толпу – результат мог быть абсолютно непредсказуемым и очень неприятным. В конце концов, что могло случиться?.. Случилось. Халиф Идрис Али вышел из мечети и с её ступеней провозгласил: – Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – раб и пророк его, и Али – друг его! Свидетельствую также, что Иса ибн Мариам есть раб и пророк Аллаха, живым взятый на небо! Свидетельствую также, что Муса есть раб и пророк Аллаха, кому Аллах первому открыл Закон! Толпа взорвалась криками, восхваляя и понося халифа на все лады, а политики застыли в шоке, прекрасно понимая, что сказал Али... ... Потом, годы спустя, седобородые мудрецы , знатоки Корана, объявят, что все люди Книги обретут спасение. Потом, сравнивая халифа с легендарным Али, его слова назовут Шахадой Примирения. Но всё это будет много позже, а пока что осталось лишь признать: слова Али могли стать началом пути к миру на истерзанном войнами Ближнем Востоке...