***
Зайдя в студию для того, чтобы переодеться в свою обычную одежду и положить эскизы новый коллекции, я направился домой. По пути я размышлял, что приготовить на ужин. Тратить время на что-то сложное не хотелось. Как же хорошо, что Усаги неприхотлив в еде. Если, конечно, не брать в расчёт ненавистный ему болгарский перец. Зайдя домой в приподнятом настроении, я увидел Усаги, который примерял тёмно-сиреневый пиджак из моей последней коллекции, и Аикаву, которая восхищалась тем, насколько хорошо сидит на нем эта вещь. Стоп! Пиджак из моей коллекции?! Откуда они его взяли? Так, спокойно, Мисаки, веди себя, как обычно, и всё будет хорошо. Заметив меня, Аикава воскликнула: — Мисаки, смотри, какой потрясающий пиджак я нашла для Акихико! Он так ему подходит, как будто специально для него сшит. Особенно его цвет. — Действительно, неплохо смотрится. Усаги, ты совсем обнаглел! Зачем ты заставил Аикаву-сан покупать тебе вещи? — возмутился я. — Извините за беспокойство. Не понимаю, что на него опять нашло. — Это не я. Я эту сумасшедшую ни о чём не просил. Она ворвалась сюда со словами, что не отстанет, пока я его не примерю, — голос Усаги звучал угрюмо — видимо, ему происходящее явно не нравилось. — И вообще этот пиджак просто ужасен, я такое никогда не надену. Может, его дизайн и модель ещё ничего, но вот материал, из которого он сделан, оставляет желать лучшего. — Акихико, нельзя же так грубо! — охнула Аикава, смотря на меня. — Да ладно вам, — хмыкнул я, нисколько не обидевшись, — разве наш божественный Усами Акихико станет носить костюм из простой брючной ткани? Ему нужна только чистая шерсть и классический английский крой. Пока Аикава продолжала спорить с Усаги по поводу пиджака, я отправился готовить ужин. Зайдя на кухню, я наконец-то смог перевести дыхание, стараясь не привлекать внимание людей из гостиной. В очередной раз пожалел, что кухня отделяется от комнаты только барной стойкой с высокими стульями. Пока я готовил, у меня было время подумать. Конечно, мой бренд был довольно известным в Японии, но по большей части среди молодёжи. Люди уровня Усаги почти никогда не интересовались моими магазинами. Вряд ли их могли привлечь яркие витрины. Хотя моя линейка классической одежды пользуется большой популярностью среди офисных сотрудников. В основном из-за натуральных тканей и разнообразия моделей. В каждую коллекцию я включаю по крайней мере десять моделей костюмов, а иногда даже больше. Но больше всего меня сейчас интересовало другое. Что означали взгляды Аикавы, когда она говорила про пиджак? Неужели она знает правду? Но откуда? Я постоянно слежу за тем, что говорю и делаю. Надо быть осторожнее. Ужин прошёл относительно спокойно. И остаток дня я провел, отбиваясь от Усаги и думая о новой коллекции. Через неделю я начал замечать, что Усаги стал вести себя странно. Он стал более приставучим. Всё время ходил за мной, говорил, как сильно меня любит и постоянно пытался мне в чём-то помочь. Хотя от него было больше вреда, чем пользы. Но то, что Акихико сделал сегодня, шокировало меня. Вернувшись домой позже обычного, я застал его спящим на диване. На столике рядом стояла пустая бутылка от виски. Вздохнув, я спустил плед со второго этажа, чтобы накрыть этого пьянчужку. Заболеет ещё, а мне потом возиться с ним. Но не успел я пары шагов сделать, как был прижат к дивану. Акихико с каким-то безумным блеском в глазах стал срывать с меня одежду. На все мои попытки остановить его он отвечал, что не позволит мне уйти. Усаги был настолько пьян, что просто не понимал меня. Поняв, что освободиться мне не удастся, я постарался расслабиться и представить, что это не Акихико так грубо берёт меня сейчас, причиняя боль. На следующее утро я проснулся раньше него. Хотя ту пару часов, на которые мне удалось сомкнуть глаза, вряд ли можно назвать сном. Всё тело сильно болело после ночи, Усаги действительно был очень груб в этот раз. Ещё в ванной я заметил большое количество багровых пятен на всём теле. Уверен, что к обеду все оно будет представлять собой один большой синяк. Находиться с ним в одном доме мне категорически не хотелось и поэтому, выпив пару таблеток обезболивающего, я направился в своё любимое кафе с намерением поработать. Предварительно оставил записку о том, что вернусь домой к ужину и положил её на стол. Я не могу позволить себе раскиснуть сейчас. Сидя в своём любимом кафе, я увлёкся работой и не заметил, как стемнело. Домой я особо не торопился, так как в записке я сообщил Усаги, что вернусь ближе к вечеру. Внезапно кто-то схватил меня за руку, заставив вздрогнуть от неожиданности. Подняв голову, я увидел взъерошенную Аикаву. Она потащила меня к стоящему у обочины такси. — Аикава-сан?! Остановитесь! Что всё это значит?! — мне удалось вырвать свою руку из её железной хватки. — Ты ещё спрашиваешь? Мы немедленно едем домой. У Акихико истерика. Не знаю, что случилось, но он думает, что ты его бросил. — Что за бред? Я оставил ему записку на столе, когда уходил. Сейчас я соберу свои вещи, и мы поедем домой, — я собрался, успокоил персонал и сел в такси. И весь путь до дома выслушивал причитания Аикавы. Зайдя домой, я был, мягко говоря, удивлён, увидев в гостиной кучу народа, включая Усами-старшего. Сам же Усаги ходил по кругу с телефоном в руках и явно пытался кому-то дозвониться. — Усаги-сан, успокойся. Я дома, — стоило ему услышать мой голос, как он тут же бросился ко мне, сжимая в объятьях. — Ты можешь мне объяснить, зачем доставил столько проблем другим людям? Когда жертвы очередного каприза Усаги разошлись, я налил нам чаю. Присев на диван, я посмотрел на вцепившегося в меня Акихико: — Ну, что случилось на этот раз? Я же написал, что вернусь вечером. У меня было много дел в издательстве. Молчавший до этого Усаги спросил: — Мисаки, ты меня любишь? — Почему ты меня об этом спрашиваешь? — ответил я, слегка краснея под его пристальным взглядом. — Мисаки, скажи мне это, — потребовал он. — Я должен знать. — Ты и так это знаешь, — продолжал упрямиться я. Ну, не могу я это сказать, — зачем мне говорить это? И вообще разговор сейчас не обо мне. Ты понимаешь, что оторвал меня от работы? — Не ври мне. Я знаю, что ты заканчиваешь работу после обеда, но домой приходишь поздно. Я уже две недели жду, что ты расскажешь мне, где пропадаешь, — прижав меня к себе, он продолжил. - Расскажи мне. Я больше не могу так, мне нужно знать. Так вот в чём дело. Конечно, я знал, что рано или поздно мне придётся рассказать ему. Но мне хотелось оставить эту часть моей жизни тайной. Чтобы она принадлежала только мне. В то же время мне не хочется, чтобы это было причиной наших ссор. Видимо, Усаги не понравилась моя задумчивость, потому что он стал ещё активнее виснуть на мне, требуя внимания. Отвечая на его поцелуи, я думал о том, как лучше рассказать ему правду. Его руки, гладившие меня под футболкой, задели один из синяков, заставив меня отстраниться. — Ты пил? — поинтересовался я, внимательно смотря на Усаги. — Нет, мне и вчерашнего хватило. Поморщившись от не очень приятных воспоминаний, я направился к двери и позвал Усаги: — Поехали, прокатимся кое-куда. Весь путь до моей студии мы проделали молча. Выйдя из машины, мы направились к большому зданию. — Мисаки, куда мы приехали? Что это за место? — несколько озадаченно спросил Усаги. — Это место, где я могу быть собой, — с этими словами я включил освещение, и Усаги увидел большое светлое помещение. Стены были белые, а на полу лежал чёрный ковролин. Вокруг висели листки с эскизами в огромном количестве, некоторые из них валялись прямо на полу. Также в комнате находились стеллажи с образцами ткани, несколько манекенов стояло тут и там. На одном был надет точно такой же пиджак, как и тот, что приносила Аикава. Еще тут было несколько широких столов, на которых был бардак. Но больше всего Усаги поразила огромная фотография Мисаки. Он был одет невероятно стильно и, что самое странное, сексуально. Чёрные джинсы сидели на нём словно вторая кожа. Наполовину расстёгнутая зелёная рубашка идеально подходила к глазам, делая их глубже и выразительнее. Парень стоял, облокотившись о стену, слегка откинув голову назад, и придерживал правой рукой шляпу на голове. Казалось, что он смотрит прямо на тебя. Левая рука Мисаки была в кармане. Вся его поза говорила о небрежной расслабленности, но взгляд, которым Такахаси смотрел с фото, точно подтверждал слова, напечатанные слева от него: «Потому, что Я так хочу!» Пока Усаги рассматривал помещение, я подошёл к столу, что стоял под фото, и стал рассматривать какие-то бумаги. Подойдя сзади, Усаги обнял меня и, прижавшись, тихо извинился: — Прости за мои слова о том пиджаке. На самом деле он отличный. Меня просто вывела из себя Аикава. — Все в порядке. Я понимаю. Этот пиджак не то, что ты стал бы носить, — помолчав минуту, рассматривая наброски одного из своих ассистентов, я продолжил. - Извини, мне надо сделать кое-что, поэтому я задержусь здесь. Если хочешь, возвращайся домой. — Я хочу остаться с тобой. Я не буду мешать тебе. — Хорошо, держи, — протянув ему ключ-карту, я пояснил, — этим ключом ты можешь открыть любую дверь. Можешь погулять тут. Только, пожалуйста, потом закрывай за собой двери. Пока Мисаки работал, я отправился гулять по студии. То, что у моего мальчика такой потрясающий талант, поразило меня. Конечно, я никогда не считал его обычным и скучным, как многие люди. Для меня Мисаки особенный. Я люблю его. Но, несмотря на это, мне подобное даже в голову не приходило. Интересно, если я попрошу у него такой же ключ, он даст его мне? Скорее всего, он откажет, мотивируя тем, что я буду путаться под ногами и мешать ему. Это место было действительно огромным. Гуляя по зданию, я заходил в каждую комнату, что мне попадалась. Найдя на первом этаже склад, я решил пройтись и по нему тоже. Проходя мимо высоких, доходящих до самого потолка стеллажей, я рассматривал лежащие на них ткани. Их было просто множество. Разного цвета, принтов, фактур. Всё это просто поражало моё воображение. Но в тоже время я всё больше осознавал, что всё это действительно принадлежит Мисаки. И знающий его человек, увидев безупречный порядок, согласился бы со мной. Всё лежало на своих местах, все ткани были сложены в аккуратные стопки и лежали на отведённом для них месте. Пройдя по рядам со стеллажами, я наткнулся на вешалки с уже готовой одеждой. И снова идеальный порядок: каждая вещь висела на своей вешалке и была в специальном чехле. Проходя мимо, я иногда останавливался, чтобы рассмотреть одежду. Она была явно молодёжной. По большей части сделана из синтетических материалов, но не выглядела дёшево. Были и более презентабельные на вид вещи определенно из дорогих тканей. Одно помещение плавно переходило в другое, и там я увидел вешалки с мужскими костюмами. Тут действовал тот же принцип, что и с другой одеждой. Даже такой человек, как я, который ничего в этом не понимает, не чувствовал себя глупо, находясь в этом месте. На каждой вешалке была наклейка с названием модели, размером и составом. Тут даже была указана цена, по которой данная модель будет продаваться. На последней вешалке я увидел несколько моделей из шерсти, которые меня заинтересовали. Взяв их, я направился на второй этаж. Тут было несколько комнат: какие-то служили кабинетами, какие-то - для переговоров. Было и несколько пустых. Когда я подошёл к последней двери, то по табличке на ней понял, что, скорее всего, это кабинет Мисаки. В нетерпении я приложил карту-ключ к магнитному замку в ожидании услышать уже привычный сигнал о том, что дверь открыта, и я могу войти. Но вместо этого раздался громкий и неприятный звук. Поморщившись, я повторил процедуру ещё раз и, окончательно убедившись, что мой ключ к этой двери не подходит, направился обратно к Мисаки.***
Отправив Усаги гулять по студии, я полностью погрузился в работу. Сроки поджимали, а сделать нужно было нереально много. До показа оставалось всего два месяца. Иногда я действительно завидую писателям и мангакам. Для них два месяца — это просто прорва времени, а для дизайнера это время, когда можно начать паниковать. Ведь надо не только продумать концепцию коллекции и создать модели, но найти место для проведения показа. Подобрать моделей, решить кучу организаторских проблем. Конечно, у меня для этого есть ассистенты, но я считаю, что и сам создатель коллекции должен принимать в этом участие. Этот показ отличается от всех предыдущих. В этом году моему бренду исполняется три года. Это время, когда его наконец-то признают, как состоявшийся. Тем более в этом году, помимо стандартной мужской коллекции, я представлю ещё и женскую. Еще с момента создания бренда я думал над этим и сейчас твёрдо уверен, что женская линейка одежды необходима. Даже с коммерческой точки зрения бренд, который ориентирован только на одну категорию людей, обречён на банкротство. В честь выпуска новой линейки я хочу создать что-то особенное. После долгих раздумий я решил, что это будет платье. Ведь сделать платье проще всего. Оно станет не только лицом коллекции, но и должно будет полностью отображать всю концепцию. Но моя проблема в том, что я совсем ничего не понимаю в женской одежде. И из-за этого до сих пор не определился с тем, каким платье будет. Все, что мне приходило в голову, было либо просто ужасно, либо похоже на модели других дизайнеров. Снова просмотрев, наверно, сотню разных фото с платьями, я опять не определился с дизайном. Но зато уже точно знал, какой длины хочу платье. Ну, хоть что-то. Внезапно я вспомнил про Усаги. Встав из-за стола, чтобы найти его, я направился к выходу. Но не успел я сделать и нескольких шагов, почувствовал, как отключаюсь. Странно, но, теряя сознание, я почувствовал облегчение. Не уверен, сколько времени прошло, но в чувство меня привёл встревоженный голос Усаги, звавший меня по имени. — Мисаки! Мисаки, очнись! — ну вот, я снова доставил ему неприятности. И почему у меня всё всегда так по-дурацки выходит? — Усаги, не тряси меня, — прохрипел я, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Лучше принеси мне воды. Кулер стоит у двери. Отпив немного из принесённого стакана, я попытался сесть. Но был остановлен Усаги, который положил мне руки на плечи, не позволяя встать. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга, думая о чём-то своём. Потом Усаги достал телефон и стал набирать чей-то номер. — Кому ты звонишь? Ночь на дворе, — произнёс я, чувствуя, как у меня снова кружится голова. — Давай лучше поднимемся ко мне в кабинет. Там хотя бы диван есть, мне надоело лежать на полу. Усаги помог мне встать. На второй этаж я поднялся без проблем благодаря тому, что он поддерживал меня рукой за талию. Достав из кармана ключ-карту, я открыл дверь кабинета и попросил Усаги принести мне таблетки. Посадив меня широкий кожаный диван, он достал мне пару таблеток из стоящей в шкафу аптечки. Через пару минут, когда мне окончательно полегчало, я спросил у сидящего рядом Усаги: — Кому ты звонил? — Исаке, предупредил, что тебя не будет на работе некоторое время из-за плохого самочувствия, — ответил он, оторвавшись от рассматривания кабинета. — Мне нравится здесь. Кто разработал дизайн этого кабинета? — Ну, это мой кабинет, поэтому и дизайн тоже мой. Мне нужно было место, где я мог бы сосредоточиться на работе, но в то же время иметь возможность иногда отвлечься. Всё это здание было отреставрировано по моему проекту. Несколько минут Усаги продолжал рассматривать мой кабинет. Потом его взгляд наткнулся на письменный стол. Подойдя к нему, он сел в кресло, продолжая рассматривать вещи, стоящие там. — Почему тут нет моего фото? — хмуро спросил он, беря в руки чёрную рамку для фотографий. — Я не твоя семья? — О чём ты? — непонимающе переспросил я. — Об этом, — так же хмуро ответил он, переворачивая рамку так, чтобы мне было видно фото. На нем был изображён мой брат с женой и сыном. И только заметив на самой рамке золотую надпись «Моя семья», я понял, что он имеет в виду. — Усаги, не придирайся к мелочам. Как, по-твоему, я должен буду объяснять, кто ты, если меня об этом спросят? Не могу же я сказать, что живу с тобой. — Можешь сказать, что я друг семьи, — продолжал упрямиться Усаги, - или твой друг. — Ага, конечно, — с сарказмом ответил я, — Ты часто видишь на рабочих столах людей фото их друзей или знакомых? Прекрати вести себя, как ребёнок. У меня и без тебя с твоими капризами дел полно, — я старался успокоиться, но из-за сильного стресса, в котором я находился уже несколько месяцев, просто не смог остановиться. — У меня заканчивается контракт с фабрикой, которая отшивает для меня одежду. А новую я так и не смог найти! Половина эскизов вообще не готова, а через два месяца показ. Плюс ко всему прочему в этом году я выпускаю ещё и женскую линейку одежды, а это ещё больше нагрузки на фабрику. Мне нужно придумать дизайн основного платья, которое будет представлять женскую часть коллекции. А у меня не то что платья, у меня даже нет и мыслей о том, какое оно может быть! И помимо всего этого ещё куча работы. Я устал! Теперь ещё и ты мне нервы треплешь! Резко вскочив с дивана, я направился через кабинет в ванную комнату, которая находилась рядом. Меня трясло. Умыв лицо холодной водой, смог, наконец, перевести дыхание. Опёршись на раковину и опустив голову, я пытался взять себя в руки. В конце концов, Усаги не виноват в моих проблемах, я не должен срываться на нём. Прошло, наверно, довольно много времени, потому что я услышал звук открывающейся двери и почувствовал знакомые руки, обнимающие меня за талию. Почему так? Почему всегда, когда Усаги меня обнимает, в попытке успокоить, я чувствую себя лучше? Даже несмотря на волнение, которое испытываю, когда он рядом со мной. — Два месяца это очень мало? — тихо спросил Усаги, кладя руки мне на талию и прижимая спиной к себе. — Да, это катастрофически мало, — выдохнул я, прислонившись затылком к его плечу. — Дело даже не в моделях и эскизах. Проблема в фабрике. Контракт истекает через три недели. Мне попросту негде сшить коллекцию, ведь сейчас я сделать этого не могу, поскольку она ещё даже не готова. Это провал. — Прекрати, Мисаки, не ты ль всегда говорил мне, что не бывает безвыходных ситуаций? Уверен, если мы подумаем над этим вместе, то сможем найти выход, — мягко сказал Усаги, успокаивающе целуя меня в висок. Вздохнув, я высвободился из его рук и направился обратно в кабинет. Сев за стол и открыв документ, я позвал Усаги, демонстрируя график. — Смотри, в этом списке все фабрики в Японии, которые могут отшивать одежду. Видишь эти красные графики? Это степень загруженности фабрики. Сейчас самый пик их работы и они физически не могут принять мой заказ. Фабрика с датой вместо графика моя. Но заключить новый контракт со мной они не могут. У них сменился владелец, и он будет перестраивать её. — Но вот три фабрики с зелёными графиками, — сказал Усаги, внимательно смотря на монитор, — почему ты не заключил контракт с одной из них? — Это фабрики, принадлежащие моим конкурентам. Даже если бы я и захотел, они не стали бы мне помогать. Они все только и ждут, что я разорюсь. Со вздохом положив голову на стол, я произнёс: - Почему у меня такое чувство, что это конец? Я даже не могу продумать коллекцию до конца. Кауроко была права, я действительно «серость», - последние слова я произнёс почти шёпотом, надеясь, что Усаги не услышит меня. Но, как всегда, если это касалось его, мои надежды не оправдались. — Не говори так. Я всегда знал, что ты уникален, и ты полностью оправдал моё мнение о тебе. Ты в одиночку создал бренд, который пользуется популярностью. Да, сейчас у тебя возникли трудности, но это не значит, что ты не сможешь их преодолеть. Конечно, я рад, что Усаги поддерживает меня. Его уверенность во мне иногда ставила многих людей в тупик. Они просто не понимали, зачем он тратит на меня время. Ведь в их понимании я был слишком обычным и не владел какими-то особыми навыками. Но именно его уверенность во мне придавала мне сил и заставляла не бросить всё ещё в самом начале. Я действительно хочу, чтобы он гордился мной, мне надоело, что он всегда защищает меня, тратит на меня деньги и время. Мне тоже хочется делать для него что-то хорошее, радовать его чем-то. Но делать это за его счёт я не хочу. На многих интервью у меня часто спрашивают, что за цель я преследую, занимаясь дизайном одежды. Конечно, я никогда не скажу им правды, прикрываясь словами об исполнении своей детской мечты. Я никогда не признаюсь в том, что волнует меня больше всего. Решив, что молчание затянулось, обращаюсь к Усаги: - И как, по-твоему, я могу с этим справиться? Я уже всё перепробовал. В любом случае, если я не решу проблему с фабрикой в ближайшую неделю, то выпуск женской коллекции придётся отложить как минимум на год. И это создаст мне ещё больше проблем. Ведь для любого нового бренда очень важны только две даты — это три года и пять лет. — Почему это так важно? — Это даёт больше возможностей. Например, бренд, которому меньше трёх лет, платит за контракт с фабрикой почти в два раза больше. Это сделано для того, чтобы получить для компании как можно больше денег. Ведь если бренд разорится, то полученные средства смогут покрыть потери фабрики, потому что она уже заключит с дизайнером контракт. Первые три года очень важны. За это время я должен найти свой стиль, в котором и будут выпускаться коллекции, и найти аудиторию, заинтересованную во мне как в дизайнере. Сейчас мой бренд словно маленький ребёнок — у него нет своей личности, он будет таким, каким его воспитают родители. И только после трёх лет на рынке я смогу претендовать на более выгодные контракты и меня признают, как дизайнера. Внезапно мне в голову пришла отличная мысль. Кажется, теперь я знаю, кого сделать лицом женской коллекции. Если она, конечно, согласится, ведь Моник была моей музой и любовью, как дизайнера. И как мне это сразу не пришло в голову? Можно подумать, я смог бы видеть на этом месте кого-то другого. Моник была популярной моделью во Франции. Она часто получала отказ в работе на подиуме, потому что её рост был ниже, чем нужно. Но зато она нашла себя в съёмке для каталогов с одеждой. Многие знаменитые бренды нанимали её для этого. Перед камерой она полностью менялась и узнать её было невозможно. Словно это была и не она вовсе. Интересно, который час сейчас во Франции? — Ты хочешь позвонить Кауроко? — голос Усаги звучал удивлённо. — Ты же не хотел, чтобы кто-то знал о тебе, как о дизайнере? — О чём ты? — удивлённо переспросил я. — Я сказал это вслух? Впрочем, неважно. Достав из кармана телефон, я принялся искать в нём заветный номер. В трубке долго шли только гудки, но я знал, что надо продолжать звонить. Эта лентяйка, скорее всего, спит. После третьей попытки она наконец-то взяла трубку. Ответил мне весьма недовольный голос. Хм, кажется, я действительно не вовремя. — Рей? Какого чёрта ты звонишь мне в такую рань?! — Доброе утро, любовь моя! Я так рад тебя слышать! — пропел я в трубку. — Ты совсем мне не звонишь. Ты меня больше не любишь? — Слушай, Мисаки, у меня была трудная неделя и сейчас я очень устала. Просто скажи, чего ты хочешь, и дай мне поспать. — Чего я хочу? Тебя, конечно же, — уверенным голосом ответил я. — Разве я могу хотеть кого-то другого? Через два месяца меня у меня показ, я выпускаю свою первую женскую коллекцию. И хочу, чтобы ты стала её лицом. Понимаю, что у тебя много работы и ты устала, я сам вымотан не меньше. Но ты нужна мне в Японии. После короткого молчания Моник ответила: — Ты знаешь, что я не подиумная модель? И у меня очень загруженный график. — Можно подумать, я этого не знаю. Но я же сказал, что ты нужна мне. Именно ты, а не кто-то другой. Чуть позже я свяжусь с твоим менеджером и обговорю с ним детали. К тому же, думаю, мне удастся выбить у этого скряги отпуск для тебя, он мне кое-что должен. — Хорошо, я согласна, но учти — я хочу отпуск не меньше двух недель. И одну неделю ты проведёшь со мной. — Отлично, договорились. А сейчас иди спать, а то у тебя появятся синяки под глазами, и я перестану тебя любить, — со смехом произнеся последние слова, бросаю трубку, чтобы не слышать ругательства в свой адрес. Откинувшись в кресло, вздыхаю с облегчением. Теперь можно и этому скряге позвонить. Потратив довольно много времени на обсуждение всех деталей и пообещав ему в качестве награды пару деловых костюмов из чистой исландкой шерсти, мне удалось отвоевать Моник себе на неделю. За отпуск пришлось платить отдельно. Говорил же, что он жуткий скряга. Другой бы на его месте денег попросил, а он вещами берёт. Конечно, исландская шерсть безумно дорогая и костюмы из неё стоят приличных денег. Чёртов жмот, разорить меня решил. Раздражённо бросив трубку, я обернулся к Усаги, который сидел на диване с весьма недовольным видом. — Усаги? — Ты не должен говорить, что любишь, посторонним людям. Эти слова должен слышать только я, — произнёс он, вставая и подходя к креслу, в котором я сидел. Чувствую, что сейчас мне достанется. — Усаги, прекрати. Это просто шутка, мы с Моник всегда так общаемся, — пытаться сбежать было уже поздно. И всё, что мне оставалось, это попробовать успокоить его, переведя всё в шутку. Резко дёрнув меня за руку, он, видимо, растянул мне запястье. Послышался неприятный хруст, который заставил меня вскрикнуть от боли: — Усаги, рука! Пусти, мне больно! Отдёрнув руку, я посмотрел на нее и увидел, как она опухала прямо у нас на глазах.