Lana Del Rey — Shades Of Cool But I can't fix him, can't make him better And I can't do nothing about his strange weather
*** Пол под Куртом плыл. Плыли и стены. А он сидел, обездвиженный, взирая на это изнутри. Он был в одном из пустых шкафов мастерской. Пошел парень туда для того, чтобы почувствовать много свежего воздуха, способного спасти его, разбавить мысли, а в итоге им был обнаружен этот шкаф, заковывающий еще больше. Стилист плыл в лодке, и мысли его не расплывались за ее борта. Темнота помогала настроиться и сосредоточиться, как и отсутствие вещей — затягивающая в себя пустота. Общим термином, которым он мог охарактеризовать свое состояние, была оскорбленность. Ему не верили. Не верили в то, что он любит всем сердцем и душой, в то, без чего он уже не представляет своей жизни. «Ха! Как ему только в голову взбрело такое абсурдное предположение? Блейн, который умер в реальности и чей образ преследует Курта. Какой же абсурд! Надо же до такого додуматься! Блейн совсем настоящий. К нему можно прикасаться, да еще как. А его губы… Они точно те самые, их с чужими не спутать. А самое главное, он обещал вернуться и сделал это. И пускай Андерсон говорил обратное в момент встречи с переродками. Это было сделано для того, чтобы все до единого поверили, и никто не смог усомниться в правдивости произошедшего. Нужно будет спросить о том, как он выбрался. Но… — Стилист отдаленно вспомнил смутный отрывок. — Я как-то спрашивал это уже. Но когда? И что ответил Блейн?». Парень начал усиленно копаться в своей памяти. И правда, во многих местах воспоминания прерывались, становясь отдельными фрагментами, а после перемешиваясь меж собой, что разобрать, что откуда, не представлялось достижимым. Обессилев, Хаммел, закрыл лицо руками и сжался в комок. Воспоминания — это то, что делает нас нами. А стилист не мог сложить свои в единую картину. Это ведь значит, что его нет, да? «А что если Смайт был прав? — в отчаянье предположил он. — Если я потерял себя, то, возможно, вокруг происходит совсем не то, что я вижу». Стилист поднял взгляд к потолку шкафа, по которому проходила водная рябь и плескались небольшие волны.Bring Me The Horizon — Avalanche Cut me open and tell me what's inside Diagnose me ‘cause I can't keep wondering why And no it's not a phase ‘cause it happens all the time Start over, check again, now tell me what you find ‘Cause I'm going out I fake what I'm see Can anyone respond?
*** В главную комнату вошел стилист и, присев, заявил: — Я все еще не доверяю тебе. И твое мнение для меня мало значит. Но я хочу знать правду, знать, что происходило тогда и что происходит сейчас. Себастиан склонил голову и по-птичьи уставился на стилиста. — Но что ты хочешь от меня? — Помочь найти правду. — Я уже сказал ее тебе. — Хаммел покачал головой. — Нет. Мне нужно найти ее самому. — В таком случае повторюсь: зачем тебе я? — Спонсор до сих пор не понимал, что от него надо. — Меня необходимо направить. — Курт сжал зубы. Ему опять приходилось обличать свою слабость. Себастиан на несколько секунд закрыл глаза, размышляя. — Поговори с ним в следующий раз. Спроси все как есть. — Дело в том… — замялся парень. — В конце я всегда теряю сознание или ощущаю, как оно ускользает, а после забываю основную часть нашей встречи. — Тогда тебе следует постараться, чтобы не забыть, — холодно заметил Смайт, и к нему вернулась его усмешка, говорившая о том, что он произносить слов поддержки не собирается, скорее наоборот. Курт разочарованно вздохнул, повернувшись, чтобы уйти, и к своему удивлению услышал от юноши продолжение: — И Курт, — окликнул он его, — что случается только по ночам? — выражение лица спонсора, за которое Хаммелу хотелось его ударить, не соответствовало серьезности вопроса. Остановившийся стилист, не оборачиваясь, посмотрел в пол. — Блейн-убийца. — Почему же он снится тебе, если жив? — Себастиан не особо понимал значение «Блейн-убийца», но с невозмутимым видом продолжал играть роль, и, с другой стороны, часть про убийцу говорила сама за себя. Хаммел продолжил идти, оставляя вопрос висеть в воздухе. — А я знаю почему. Потому что, хоть Блейн, с которым ты встречаешься, и плод твоего больного мозга, этот самый мозг всегда знал правду, в отличие от сердца, на которое ты полагаешься. Стилист закрыл дверь ванной. Ему нужно было обдумать слова Себастиана. Не успел он прийти к промежуточным выводам, тогда как спонсор нагрузил его дополнительной пищей для новых размышлений. Добился ли он того, чего хотел? Получил ли от Смайта то направление, что искал. И получил ли его вообще? Он ощущал себя стоящим на одном месте, но ведь не стоило брать это в расчет с его сомнениями в правильности собственных суждений. Тогда что брать за отправную точку? Хаммел лежал посреди ванной комнаты на кафельном полу и глядел в потолок. В той чернеющей пустоте, что он бродил, обязано быть что-то… что-то постоянное, неизменное, за что была бы возможность уцепиться. Остановиться и осмотреться, начать строить путь с этого постоянства. Удастся ли ему дойти до этой точке, если она вообще существует? Для того и требовался толчок. Курт не торопясь повернул голову вбок. Рядом лежал Блейн и мягко улыбался, наблюдая за ним. Стилист нисколько не удивился такому соседству. Потерявший себя Хаммел боялся этой встречи, сейчас, однако, безмятежность разлилась по всему его телу, не упустив ни единого уголка; по венам тек покой.Hurts — Blind Since the day I left you I hear your voice in every sound Since the day I left you I see your face in every crowd It won't go away… But every time I feel you near I close my eyes and turn to stone 'Cause now the only thing I feel Is seeing you're better off alone
— Вот и ты. — Вот и я. — А кто это, ты? — спросил стилист и оглядел Андерсона в поисках несоответствий, несколько расстроившись, когда не обнаружил таковых. В том случае все было бы куда проще. — Что? — парень нахмурился. — Кто ты? — строже повторил Курт. — У тебя потеря памяти? — взволновался трибут. — Ты что, совсем меня не помнишь? — он прикоснулся к плечу Хаммела. — С моей памятью все в порядке. — Тогда что не так с тобой? — Не имею привычки умирать, — сухо сказал стилист. Он почувствовал, как на губах невольно появилась та самая ненавистная усмешка Смайта. — Что, прости? — Андерсон давал шанс парню забрать свои слова. — Ты мертв, Блейн. — Нутро Курта точно было несогласно, оно противилось, но словно было заточено в клетку. Парень слышал лишь истошный крик, а слова вылетали сами собой — он ни за что не отвечал. — Нет! Я ведь выбрался. И сейчас здесь, с тобой. Прикоснись ко мне, я реален, — он протянул руку, но стилист так и не принял ее. — Кто я, если не Блейн Андерсон? — трибут говорил именно те слова, такие знакомые Хаммелу, ими он убеждал себя в минуты сомнений. Внутреннее сопротивление нещадно гнуло прутья клетки. — Ты… — он сглотнул, — моя галлюцинация, — голос его был тихим и неуверенным, как будто спрашивающим, а не утверждающим. Андерсон закрыл глаза, напряженно дыша. — Это он тебе так сказал? — Блейн выглядел разочарованным. Губы презрительно скривились. — Такой наивный мальчишка… такой доверчивый. Ты всегда таким был или только недавно? — Вот и сарказм подключился, подумалось Курту. — Ладно, не отвечай, риторический вопрос, — Андерсон отмахнулся, но закусил губу в обиде за предательство. — Стоит появиться какому-то придурку на горизонте, как ты безоговорочно начинаешь ему доверять. Чем его правда важнее моей? — в словах трибута стали звучать истерические нотки, должно быть, он скоро сорвется. — Мне нужна собственная правда, — заявил стилист, но Блейн пропустил это мимо ушей. — Поверь, он плохой парень. Ты ведь это и так знаешь, а еще ты знаешь, что я, напротив, хороший. Какой дурак выберет зло вместо добра? — В какие дебри ты полез? Мы говорили о том, что ты умер. И кстати, в мире больше двух цветов, если ты не знал. — Курт вскочил, его примеру последовал и трибут. — Значит, нашел мне замену?! Я стал ненужным и полетел в мусор? Меня выкинули? Ты такой урод… Себастиан в итоге полетит туда же, куда и я, там и встретимся. — Хаммел стоял к Блейну спиной, намереваясь выйти. — Раз так, то не увидимся с тобой больше никогда! — выкрикнул свои слова трибут, которые так и продолжили звенеть — в комнате, в ушах, в голове. Курт с грохотом вывалился из комнаты, запнувшись. Он с размаха хлопнул дверью и на заплетающихся ногах побежал в спальню. Заслышав шум, Смайт пустился вслед за ним. Он забрался на кровать и за плечи рывком перевернул повалившегося вперед Хаммела. С удивлением воззрился спонсор на его лицо, по которому текли слезы. В глазах стояла боль, а дыхание прерывалась из-за перехвативших его эмоций. Далее одновременно и Себастиан притянул к себе Курта, и сам Курт прижался к Себастиану. Стилист начал отходить. Под щекой, которой соприкасался с одеждой Смайта, он почувствовал что-то влажное. Хаммел отодвинулся и увидел темное пятно на рубашке спонсора. Он поднял голову на наблюдающего за ним юношу. Минуту они молчали, смотря друг другу в глаза, пока стилист потрясенно не притронулся к своему лицу. Отняв руку, он заметил, что она мокрая. «Слезы?.. У меня?» — Курт был в замешательстве. Несколько недель он не мог выжать из себя ни слезинки. Ему казалось, что все, что он мог, уже выплакал. Вода покинула его тело, оставив сухую оболочку. Он даже как будто забыл, каково это, плакать. Глаза парня были расширены и не отрывались от созерцания мокрых пальцев. Смайт, в свою очередь, наблюдал за стилистом и тоже не мог оторваться. Не выдержав, он железной хваткой вплотную прижал его к себе и насильно уложил, ограничивая свободу. Курт с трудом дышал и не мог выбраться, временами его тело дрожало, отчего спонсор еще крепче сжимал его. Так он и лежал, балансируя на грани между сном и бодрствованием с приближенными к лицу пальцами.Bastille — Oblivion When you fall asleep, with your head, upon my shoulder. When you're in my arms, but you've gone somewhere deeper.