Когда исчезает тень?

Пока внутри Куроко было туго, Аомине двигался медленно, но вскоре это изменилось. Мышцы растянулись и немного расслабились, а внутри появилась смазка. Дайки стал двигаться быстрее, а потом и вовсе перешел на сумасшедший темп. Куроко кусал себя за руку чуть выше забинтованного запястья. Не хотел выдавать стоны, а стонать было из-за чего. Боль смешивалась с наслаждением, которое он не желал, с похотливым и низменным чувством, которое контролировать нельзя. Да, даже после всего, что сделал с ним до этого Мидорима, член Куроко встал. Когда Аомине кончил в него первый раз, то отстранился совсем ненадолго. Грубо потрогал так и не излившийся, но уже обмякший член Тецуи, а затем подрочил свой. Как только возбудился, вошел снова и продолжил. Куроко не осознавал, сколько и как долго все это продолжалось, он кончил лишь однажды, когда Аомине, отдыхая, довел его своей рукой. Несколько раз он наклонялся к Тецу, чтобы поцеловать, небрежно убирая искусанную руку ото рта. Эти поцелуи были скупыми, не страстными, но агрессивными. Аомине кусал и обсасывал его разбитые губы. Ас Поколения Чудес закончил только тогда, когда устал. Как долго он не уставал, известно лишь тем, кто следил за временем на часах, пока Куроко и Аомине были наедине. Эти двое время не ощущали. Дрожащей «тени» оно показалось бесконечным кошмаром, а ненасытному «свету» – вечным наслаждением. Перед тем, как уйти, Аомине выжидающе вытянул перед Куроко руку, сжатую в кулак. Тецуя ему не ответил, и кулак опустился. - Ну вот, теперь-то мы квиты? – усмехнулся Дайки.– Эй! Мурасакибара! Я закончил, - с этими словами ас вышел, а центровой вернулся на свой пост. Кажется, он все это время провел под дверью. - Куро-чин, ты такой грязный… - протянул Атсуши, морща нос. – Тебя надо помыть… вставай. Куроко лежал на полу, закрыв ладонями лицо. Чувство вины и стыда за то, что с ним произошло, и за то, что происходило до этого, казалось, не покинет теперь никогда. По крайней мере, до тех пор, пока он сам не исчезнет. - Вставай. Пока он не исчезнет… - Вставай. Исчезнет… - Вставай, мерзкий Куроко! – зашипел Атсуши, приближаясь к подростку. Он не знал, за что его ухватить, потому что брезговал прикасаться к потному, липкому, измазанному чужой спермой телу. Возможно, его бы даже вывернуло, зайди Атсуши после Кисе или Мидоримы, потому что в отличие от них, Аомине оставил большую часть внутри, а не снаружи. Тем не менее, густая белая жидкость уже давно вытекала, образовав под Куроко небольшую лужицу. Центровой аккуратно обошел Тецую, схватил его за волосы и потащил к выходу. Куроко вскрикнул от боли. - Отпусти! Я пойду… сам… - застонал он. Атсуши разжал пальцы, и Куроко шлепнулся на пол в коридоре. Приподнявшись на локтях, краем глаза он заметил чью-то фигуру, стоявшую в арке. Куроко зажмурился, не желая знать, кто из них сейчас на него смотрит. Однако оправдались самые худшие опасения… - Тецуя, ты все же предпочитаешь ползать на коленях, – надменный голос Акаши. – А как же нормальная человеческая ходьба? Теперь Куроко осознал, что точно не сможет встать. Вот он, Акаши, чье присутствие он так желал. Желание сбылось, но что теперь с этим делать? Хотелось лишь одного – спрятаться. По крайней мере, посмотреть на капитана Тецуя не решался. - Акаши-кун… - снова повторил Куроко… заученно, как молитву. - Ты сказал, что пойдешь… - устало вздохнул Мурасакибара, но решил еще немного подождать. Ждать он не любил, поэтому уже очень злился, порываясь вцепиться в Куроко, чтобы поднять. - Не трогай его, Атсуши, - строго сказал Акаши. Куроко посмотрел на капитана, пытаясь выразить благодарность. – Он… поползет. Как же сильно Куроко пожалел, что увидел Акаши именно в этот момент. Жестокое лицо и холодный взгляд. Какого бы теплого цвета ни были эти глаза, они словно лед. Малиново-красный и желтый. Куда холоднее небесно-голубых глаз Куроко, которые с каждым днем полнились лишь отчаянием и горячими слезами. Мурасакибара открыл дверь в ванную и отошел, давая Куроко место, чтобы…. проползти. Акаши подошел к ним ближе, желая на это посмотреть. Абсолютно голый Куроко сел, прижав ноги к груди, обхватил свою голову руками и закрыл глаза. Сжал в пальцах светло-голубые волосы и, делая себе больно, заставил думать лишь о том, что он один и никого рядом нет. - Ты же не думаешь, что мы будем ждать вечно, - сказал Акаши. Голос прозвучал очень близко, и Куроко вздрогнул. – Ты, кстати, портишь мой пол. Говоря это, Акаши наклонился, но, не дождавшись ответа или хоть какой-нибудь реакции, выпрямился и поставил свою ногу к Куроко на плечо. Тот, испугавшись, открыл глаза. Пальцы разжались, выпуская волосы. - Не смотри так, - с презрением произнес Акаши. – Ползи. Куроко продолжил смотреть на капитана. Он был таким красивым в дорогом черном костюме и темно-серой рубашке. Белоснежный галстук казался ярким пятном, испачкавшим эту тьму. Даже жестокость не портила тонкие аристократические черты лица. Акаши шло любое выражение. Куроко смутился, вспомнив румянец и похотливые стоны капитана. Его приоткрытый рот, вспотевшее тело, липкие волосы. Это было не идеально, но это… было прекрасно. Акаши толкнул его ногой, и Куроко упал. Он почувствовал, как из него выливается сперма Аомине, стекая на дорогой пол. - Когда же ты это сделаешь? – Акаши неожиданно повысил голос. Это был не крик, но прозвучало громко и очень пугающе. Капитан не стал скрывать своего нетерпения. – Ползи, Тецуя! Ползи. Куроко выпрямил сначала одну руку, уперся на нее и затем выпрямил другую. Поднялся на колени и начал… ползти. Это происходило очень медленно, но… происходило. Руки и ноги слегка дрожали. Ему нужно проползти всего пару метров, но Куроко казалось, что он ползет куда больше. Тецуя снова пытался отрицать реальность, снова убеждал, что один и никто на него не смотрит, однако… сзади стоял человек, свет от которого он не мог не ощущать. Куроко будет видеть его, пока сам не исчезнет. Уже на пороге Тецуя остановился. Нужно ли ему ползти дальше? Или можно встать прямо сейчас? Одновременно с пристальным взглядом Акаши Куроко чувствовал, что не сможет подняться. Он прополз дальше и вцепился руками в край ванны, обессиленно на нем повиснув. - Помоги ему помыться, - холодно бросил Акаши, выходя из комнаты. Когда Мурасакибара подошел к Куроко с полотенцем, чтобы поднять его с пола, не прикасаясь к телу, Тецуя отмахнулся. - Я… смогу сам, - тихо сказал он, а затем поднялся, опираясь на ванну. - Хорошо все промой, - посоветовал Мурасакибара, явно сомневаясь, что у того это получится. Конечно, переживает, ведь он - следующий. Тот, кого теперь уж точно стоит бояться. Пока Куроко мылся, центровой внимательно следил за каждым его движением. Эти движения были медленными и неуклюжими, потому что к слабости прибавилась сильная боль. Даже хорошо разработанный анус будет болеть, если его трахать так долго, как это делал Аомине, а в Куроко по-прежнему было довольно узко. Несмотря на старания Акаши, несмотря на старания Мидоримы… Мидорима неожиданно зашел в ванну. - Ты можешь идти, - сразу сказал он Мурасакибаре, и, встретив взгляд полный непонимания, добавил: - Акаши так сказал. И Мурасакибара молча ушел, оставив Куроко с Мидоримой одних. Тецуя выключил кран, собираясь выйти, однако Шинтаро его остановил. - Я должен проверить, что у тебя там… после Аомине. – Он развернул Куроко к себе спиной, а затем наклонил, заставляя упереться руками в стену, чтобы не упасть. Пальцы бомбардира коснулись ягодиц. Мидорима раздвинул их руками и, незабинтованным большим пальцем, залез внутрь. Куроко боязливо вздрогнул. Такое было не в первый раз, но привыкнуть – невозможно. - Плохо промыл, еще осталось, - заключил его «врач». – Я все сделаю, не дергайся. Куроко не дергался, там и так болело… Терпел и молчал. Мидорима не только промыл, но и аккуратно чем-то смазал. После процедур в ванной Шинтаро убрал намокшие бинты с его рук и заново обработал ссадины. Кое-где уже образовалась красная корка, но в основном раны не зажили. Шинтаро сетовал на то, что его труды прошли даром, ведь Куроко слишком часто хватали за запястья. - Если снова сожмут, скажи, что я буду зол, - добавил Мидорима, завязывая на бинтах бантик. Куроко ничего не ответил и даже не кивнул. Он осмотрел себя с ног до головы, как будто только что заметил собственное присутствие в этой комнате. На груди темные коричнево-красные пятна – «язвы» от Акаши. Следы поцелуев Кисе не такие яркие, но их тоже можно разглядеть рядом с ареолами сосков. Отпечатки Мидоримы… вот они, под бинтами, похожие на удары хлыстом. Благодаря Аомине ему достались следы от собственных зубов на руке и разбитая губа. Куроко обернулся к зеркалу. Он давно на себя не смотрел. Даже тогда, когда чистил зубы, боялся и не поднимал взгляд. Сейчас это было похоже на издевательство: за исключением разбитых и слегка опухших губ, его лицо осталось прежним. Да, взгляд немного другой. Но он видел того же Куроко Тецую, что был в зеркале раньше, до того, как сюда попал. С тех пор Куроко не только не исчез, но даже не изменился! И осознание этого делало Тецую еще более несчастным. Почему все его страдания, все унижения и вся эта боль не вылезли наружу? Почему они не сделали его таким же безобразным, каким уродливым оставили внутри? Куроко улыбнулся себе краешками губ, пытаясь подбодрить. Он каждый раз с радостью готов был верить в то, что хуже уже не будет.