Когда исчезает тень?

Куроко снова остался один. Перед тем, как уйти, капитан связал ему руки над головой уже хорошо знакомой веревкой, закрепив её в изголовье кровати. Акаши распахнул шторы и теперь непривычно яркий для зимнего солнца свет падал на бледное мокрое тело Тецуи. Весь потный, на животе и ногах сперма. Было холодно и стыдно. Стыдно за себя… за свое поражение. В голове одна мысль: то, что ему понравилось – ненормально. Так не должно быть. Он сдался своему бывшему капитану физически и морально. Более того, он восхищался им в то время, пока тот… Куроко зажмурился, пытаясь не думать о том, что произошло. Однако его посещали еще более пугающие мысли. Мысли о том, что случится. Он знал наверняка: сейчас кто-то должен прийти и скорее всего, это будет Мидорима. Лицо Мидоримы не выражало никаких эмоций, когда он зашел. Бомбардир Поколения Чудес казался невыспавшимся, но полностью сосредоточенным и серьезным. - Тебя надо помыть, а здесь проветрить, - сразу сказал он и принялся развязывать веревки. Куроко молчал, пока они были в ванной. Он хотел спросить, но в этот раз боялся, что окажется прав, и ожидаемое случится слишком быстро, прямо сейчас. После секса с Акаши страх не ушел, его стало еще больше. Несмотря на то, что Куроко знал – его тело способно получать удовольствие, он по-прежнему болезненно реагировал на Поколение Чудес. Физически здоров, почти здоров, но морально избит, изранен… поражен болезнью. Вспомнить хотя бы Кисе. Было так противно, что почти выворачивало наизнанку. От запаха, от его вида, от всего, что он делал и говорил. В Куроко вскипела ненависть. Он захотел придушить Мидориму раньше, чем тот коснется его своими замотанными пальцами. Душить, душить, душить. Тецуя думал лишь об этом, когда смотрел на Мидориму, который вел его за руку по коридору. Шинтаро заметил этот взгляд и крепко схватил Куроко за оба запястья. Уже рядом с кроватью он шепнул: - Ты же не собираешься и в этот раз делать глупости? Приступ злости прошел, и в Куроко остались только привычный страх и горькое отчаяние. - Мидорима-кун, ты обещал… что не причинишь мне боль. - Да, мы можем обойтись без веревки, если хочешь, - абсолютно спокойно ответил Шинтаро, однако про себя отметил, что сегодня его счастливый талисман дня как раз таки веревка. Но он же обещал… - Нет, я не об этом… я… не хочу, чтобы ты… делал что-то… со мной, - опасливо произнес Куроко. Он не верил, но убеждал себя, что, быть может, с Мидоримой получится договориться. Тот всегда был серьезен, никогда не участвовал в глупых авантюрах основного состава Тейко. Всегда делал лишь то, что должен. Однако это касалось баскетбола. Ни с какой другой стороны Куроко его не знал. Ну, кроме как… про его любовь к гороскопам. - Веревка все-таки будет, - заключил Мидорима, поправляя очки. Он дотянулся до лежавшей на кровати веревки. Обмотал руки Куроко быстро и ловко, как это делал Аомине. Вскоре Тецуя вернулся в то же положение, в котором его оставил Акаши. Разве что… его руки были связаны туже. Мидорима перестарался. Куроко уже было больно. Из ванной Тецуя вернулся в одном полотенце, которое бомбардир тут же стянул. Куроко зажмурился. Было страшно. Уже не первый раз… и это Мидорима, который ему неприятен. Раньше он никогда не испытывал к кому-то из товарищей по команде неприязнь. Всех уважал и считал близкими ему людьми. Но после случая на третьем году средней школы в финале Национальных остался болезненный осадок, настороженность. Куроко почувствовал тогда впервые, что от Поколения Чудес можно ожидать любой эгоистичный, высокомерный и даже жестокий поступок. Издевательский разгром команды Огивары ни в какое сравнение не идет с тем, что происходит сейчас. Но эти ситуации так… иронично похожи. Поколение Чудес не правы, но они не видят, не понимают, не чувствуют чужую боль. Безнравственность, отсутствие сострадания и… та самая жестокость, которую он разглядел в них еще тогда. Мысли помогли отвлечься от происходящего, но прикосновения рук Мидоримы выдернули его в реальность словно щипцами. Куроко открыл глаза. Пока он думал, бомбардир разделся и начал поглаживать руками его шею, грудь и живот. Тецуя заметил, что бандаж был снят. - Ты знаешь, что кожа на кончиках пальцев очень чувствительна? – вдруг спросил Мидорима, и его левая рука коснулась щеки Куроко. Тецуя дернулся, пытаясь отстраниться. Бесполезно. Бомбардир провел пальцами по губам Куроко, а затем аккуратно раздвинул их и прикоснулся к сжатым зубам. Он не стал настаивать, а продолжил водить по телу Тецуи уже слегка влажными пальцами. Осторожно, нежно, еле касаясь. Куроко было щекотно и неприятно от этих ласк. В них таилось что-то странное, будто бы сегодня талисманом дня был… сам Куроко. Бомбардир не собирался говорить с ним и не ждал ответ, просто он очень любил свои пальцы. Чем меньше прикосновений, тем чувствительнее кожа. Бандаж не только защищал пальцы от внешнего воздействия и повреждений, он повышал их чувствительность, что давало еще больше точности при бросках. Ради Куроко Мидорима его снял, и это, в понимании Шинтаро, было чем-то сакральным, личным, очень интимным. Пусть Куроко не знал и не ценил, однако сам Мидорима с трепетом думал о том, что делает для него нечто особенное. Даже талисман дня касался сейчас этого тела… Не просто касался, а впивался в тонкую нежную кожу запястий. Мысль об этом уже возбуждала. Он раздвинул ноги Куроко и сел между ними. Старательно и долго облизал свои пальцы и пристроил их к анусу. Решил ввести сразу два, ведь Акаши должен был хорошо его растянуть. Однако входить оказалось довольно туго, сразу не получилось. Мидорима постепенно ввел сначала один, чуть позже второй палец. Куроко не хотел смотреть. Пусть даже он возбудится, пусть даже позволит своему телу отдаться полностью этим ласкам, если он посмотрит, это будет так же противно, как с Кисе. Он чувствовал боль, потому что мышцы непроизвольно сжимались, пытаясь вытолкнуть пальцы Мидоримы. Оттолкнуть его ногами Куроко не смел. Он понимал, что силы в теле почти нет, а воспоминания об игле в своей вене были еще слишком свежи. Куроко попытался думать об Акаши, но мысли оказались обжигающими и тревожными. Вместе с ними в сердце проникала боль, которую причиняют не страдания, а… горесть. Куроко закусил губу. Почему-то именно перед Мидоримой ему меньше всего хотелось унижаться и просить это прекратить. Он не хотел давать ему ничего. Ни стона наслаждения, ни слова мольбы. Мидорима приподнял и раздвинул его ноги шире, а затем приставил сильно затвердевший член. Входил постепенно, не хотел случайно навредить. Следить за здоровьем Куроко – его обязанность в этом доме. А свои обязанности он привык выполнять если не хорошо, то идеально. Продвинувшись достаточно глубоко, он начал набирать темп. Сначала медленно, затем быстрее. Куроко внутри был очень тугой, и это доставляло невероятное удовольствие. Такой тихий, такой беспомощный, такой спокойный и такой… Мидорима остановился. То, что Куроко закрывает глаза, он уже слышал от Кисе. Тот все скулил, что на его месте Куроко-чи представлял другого. Эта мысль Мидориме не понравилась. К тому же, член Куроко уже затвердел, хотя бомбардир еще не притронулся к нему ни разу. Он начал входить жестче и быстрее. Куроко обязан испытать наслаждение, обязан поддаться своим маленьким телом Шинтаро. Шинтаро. Именно ему, именно сейчас. - Открой глаза, - строгий голос Мидоримы. Куроко испугался. Когда в последний раз он слышал эту фразу, все закончилось ужасно. Он резко открыл глаза и посмотрел на бомбардира. – Тебе приятно, ведь так? – он указал взглядом на его вставший член. – Мы кончим одновременно, и ты, Куроко, будешь смотреть на меня. И Куроко смотрел. Пальцы Мидоримы не прикасались к его члену, но он действительно возбудился. Тело Тецуи в очередной раз доказало ему, что контролировать его нельзя, когда дело доходит до чего-то низменного, базового, абсолютно физического. Когда Мидорима двигался внутри, то постоянно надавливал и стимулировал ту самую точку, до которой добирался Акаши. Член Куроко вздрагивал и сочился, готовясь кончить. Они кончили одновременно. Шинтаро успел вытащить раньше и излился Тецуе на живот, смешивая свою сперму с его. Мидорима опустил ноги Куроко, свел их вместе и сел сверху прямо на его колени. Он обхватил опавший влажный член Куроко левой рукой. Теперь он собирался ему дрочить, доводя Тецую до оргазма столько раз, сколько у него самого на это хватит сил. Дрочить своими чувствительными пальцами эту особенно чувствительную часть тела. От одной лишь мысли об этом у Шинтаро снова стоял.