EXO sketches

Чанёль до сих пор не понимает, как оказался в неуютном помещении допросной. Запястья холодят наручники, попа плющится на неудобном стуле, а в лицо светит яркая лампа. Часы над дверью раздражающе громко отсчитывают секунды, действуя на натянутые нервы парня, и он даже подпрыгивает, когда со щелчком замка в допросную заходит Чондэ. — Чондэ-я, — блеет Пак. — Чондэ-я, всё совсем-совсем плохо? Ким вздыхает и смотрит на Чанёля так, словно он тяжелобольной — что, наверное, не далеко от истины, иначе бы эта история с ними не приключилась, — и кладёт на стол стопку картинок из теста Роршаха. Не то что бы Чондэ был офигеть каким психологом, но раз Чунмён, брызжа слюной, попросил его доказать, что Чанёль тупой — ой, то есть душевнобольной, — то он это сделает, лишь бы спасти этого придурка от неминуемой если не смерти, то расправы от остальных Эксо, лишённых своих сил. — У меня только один вопрос: как? — Чондэ грузно опускается на стул напротив Чанёля, нервно отбивая ритм по стопке бумаг. Непривычно не чувствовать в кончиках пальцев знакомое покалывание тока; непривычно чувствовать себя пустым. Чанёлю тоже непривычно. Раньше бы он расплавил эти дурацкие оковы и поминай как звали; сейчас он вместо внутреннего пламени, всегда готового вырваться наружу, ощущает лишь окружающий его холод и — боже, остальные всегда так себя чувствовали? Почему здесь так чертовски холодно?! — Я… не знаю? Да, Пак, играй дурачка, пока можешь. Правды от него всё равно не добьются, а так хотя бы спишут на его врождённую глупость и, может, простят. И, может, даже отпустят домой, к Кёнсу. Кёнсу же его ждёт, ведь так? Ждёт, ведь знает, что, на самом деле, Пак ни в чём не виноват. — Разбить Куб на фрагменты… — Чондэ запинается; он, правда, до сих поверить не может, что это произошло. Что Куб — нечто незыблемое, нечто первозданное, самое могущественное и самое древнее в их мире, то, что даёт силы всем Эксо, — больше не является единым целым. Да, его можно собрать, чем Минсок с Кёнсу и занимаются уже вторые сутки. Да, баланс может быть восстановлен и силы вернутся, но. — Ты чёртов псих, я это без всякого теста скажу! Чанёль нелепо улыбается, пожимает плечами, вращает глазами и, кажется, переигрывает. — Неужели вместе с силой тебя покинули последние клетки мозга? — Чондэ щурится и показывает первую картинку. — Что видишь? «Задницу». — Бабочку! Чондэ хмыкает и вытягивает другой рисунок. — А здесь? «Похоже на один из шедевров Криса; кажется, он утверждал, что это фрукты». — Виноград! Чондэ вздыхает, но достаёт следующий листок. — Зайчик!.. Окно!.. Конфетка!.. Голубь!.. — Ты точно псих, — Чондэ бегло просматривает все кляксы. — Всё это похоже на блевотину. Или на картины Криса. Чанёль позволяет себе тихонько гыгыкнуть. Чондэ отодвигает листы с тестом на край стола и внимательно смотрит на Пака, который хочет куда-нибудь спрятаться от этого пронизывающего взгляда. Он бы, может, и рассказал правду, если бы не было так стыдно; да и Кёнсу велел ничего не говорить. Куб они смогут восстановить, а остальное — детали. Но Чондэ кажется и впрямь заинтересованным, а у Чанёля язык как помело, так что… Нет, он же обещал Кёнсу! — Помнишь, ты хотел покататься в заброшенном парке развлечений? — забрасывает удочку Чондэ и видит, как мгновенно загораются глаза Чанёля. У следователя Ким свои методы раскалывать преступников, и они, определённо, самые эффективные. — Когда силы вернутся, мы бы могли туда сходить. Моего электричества хватило бы запустить даже американские горки. Чанёль аж скулит от того, как ему нравится предложение Чондэ, но отрицательно мотает головой. Он обещал! Кёнсу! Кёнсу его пополам переломит, если правда вскроется! Нужно держаться! Ради Кёнсу и ради своего позвоночника! Чондэ ненадолго задумывается. Видимо, секрет и вправду тот ещё, раз Пак не соблазнился походом на аттракционы — ведь он весь прошлый месяц уговаривал Чондэ, пока Минсок не подморозил ему задницу, чтобы тот отстал от его парня. Нужно придумать что покруче. — А если я уговорю Лухана прочитать мысли Кёнсу, пока вы будете заниматься сексом? Ты же хотел узнать, что твой парень думает про твой член на самом деле? Чанёль задыхается от восторга. Чёрт побери, он действительно хочет это знать! Кёнсу всегда такой сдержанный, комплиментов не говорит, в любви не признаётся, после секса благо, если чмокнет куда-нибудь в губы или в плечо, а то молча утопает в душ — и поди тут пойми, понравилось ему или нет. Стонать не стонет, глаза от удовольствия не прикрывает — и сперму бы, наверное, на волю не выпускал, если бы физиологией это не было заложено. Немного покопаться в мозгах у самого скрытного Эксо — это ли не заветная мечта? — Нет, — мямлит Чанёль. По лбу скатываются капельки пота, борьба с собой идёт не на жизнь, а на смерть. Желание знать мысли Кёнсу по тому или иному поводу может превратиться в зависимость, а Лухан вряд ли подарит абонемент на свои услуги. Да и мало ли, что там может думать Кёнсу… Вдруг он Пака вообще не любит и… Ой, нет, уж лучше Чанёль будет жить в розовых очках и верить в радужных единоро- Чёрт, Исин же и так существует. Чондэ хмурится. Да что ж там за тайна такая, что Чанёль отказывается от таких соблазнительных предложений? Может, Куб расколол вообще не он, а Кёнсу? Ведь как раз До был хранителем Куба… Нет, бред какой-то, Кёнсу ведь не такой дурак, хоть и встречается с Паком, который, в лучшем случае, производит впечатление симпатичного имбецила. — А если, — Чондэ решает идти ва-банк, — если я уговорю Чонина перекинуть вас с Кёнсу на ту курортную планету? Даже оплачу туристический взнос за вас двоих. Месяц отдыха на лазурном побережье, безудержный секс, всевозможная экзотика и легализованные наркотики — полнейший кайф. Чанёль плачет. Нет, не так — рыдает. Месяц жарить задницу под палящим солнцем, ещё и не париться неделю на шаттле туда-обратно — это ли не мечта? Может, Кёнсу не убьёт его, если он выдаст совсем немного подробностей о позапрошлой ночи взамен на шикарную путёвку на курорт? — Н-н… — Пак, правда, старается. Старается отказаться, сдержать слово, но Чондэ глядит на него блестящими глазами и тихим шёпотом повторяет как мантру «телепорт, курорт, месяц, отдых, секс», и что-то внутри слабеет с каждым произнесённым словом. Что-то под названием «воля». — Д-да?.. Чондэ улыбается чеширским котом, подаётся вперёд, налегая на стол, и почти перестаёт дышать. Чанёль просит Вселенную дать ему знак, стоит ли ему поддаться искушению или же нужно вспомнить суровое лицо Кёнсу и сведённые к переносице брови, когда он сердится, и держать рот на замке. Вселенная отвечает неоднозначно: в груди Чанёля вновь начинает теплиться средоточие силы, огонь привычно расползается по венам, согревая и успокаивая. Пак снова верит в мир во всём мире и в то, что Кёнсу его не сможет убить, потому что любит, поэтому протягивает руку Чондэ, который тоже почувствовал возвращение силы и теперь облегчённо улыбается, забыв о всех проблемах. Куб снова стал единым целым. — Клятва? Чондэ вглядывается в танец огненных бесенят в глазах Чанёля и, надеясь, что его не проведут, обещает, что устроит своим друзьям отдых по схеме ол-инклюзив и не расскажет никому страшную тайну раскола Куба. — Ну, короче, — Чанёль хихикает, разминая в пальцах расплавленный металл наручников словно пластилин. — Кёнсу сказал, что задолбался каждый день ходить к Исину лечить ожоги, ведь я так и не научился сдерживать силу во время оргазма, и предложил разбить Куб, чтобы хоть раз заняться любовью как нормальные люди. Ну и он взял Куб и… разбил. — В смысле, взял и разбил? — офигевает Чондэ. — Ну, просто взял и кинул его на кафель в кухне. И разбил. Как я обычно случайно разбиваю посуду, — Чанёль пожимает плечами и широко улыбается. — Ну, я пошёл, обрадую Кёнсу новостью о халявном отпуске. До завтра. Чондэ смотрит вслед Чанёлю и медленно моргает. Мда, вот и страшная тайна… Хоть бы предупредили по-братски! Чондэ вон тоже страдает, как и Кёнсу, только его Минсок подмораживает время от времени. Вообще-то не круто каждое утро просыпаться под корочкой инея на одеяле! Знал бы Чондэ, для чего был разбит Куб, так хоть бы насладился парой дней нормальности. Ещё друзья называются… …А когда там очередь Чондэ оберегать Куб?