Ни шагу назад

      Я делаю выбор, и моя кровь капает на угли. Слишком эгоистична, чтобы оставаться Отреченной. Я смотрю на себя в зеркало гораздо чаще, чем это разрешается, но это мое самое малое несоответствие своей фракции. Искренность и Дружелюбие не подходят – я слишком легко лгу и с трудом завожу друзей. Я не могла оставаться в Отречении всю жизнь. К восемнадцати годам я по горло сыта покорностью и скромностью. В моей жизни ничего не происходит. Она состоит из помощи другим. Бесстрашие перевернет все мое существование, и это то, чего я действительно хочу.       Сейчас меня все чаще одолевает желание заявить о себе. Каким угодно способом. В Отречении это не приветствовалось, и теперь я теряюсь в догадках, как столько лет жила в тени себя. Все началось с прыжков. И первый из них - прыжок на поезд в самом начале был самым легким. Потом прыжок с поезда на крышу. Не все его пережили, но мне повезло тогда. Потом мне везло еще не раз. Пережив травмы, я покинула конец списка. Самая отвратительная часть подготовки – бои – была позади. Я полагала, что навыки, приобретенные в них, понадобятся мне в схватке с врагом, а значит, применить их будет значительно легче. Можно было слегка расслабиться. Даже Питер не мог помешать моим успехам. Он сразу избрал меня жертвой и не упускал случая поиздеваться надо мной. Я терялась в догадках, чем вызвана его ненависть ко мне. Поглощенная тем, как дать Питеру отпор, я не заметила, что истинная опасность подкралась совсем с другой стороны.       Моя ошибка заключалась не в выборе фракции, а в том, как я веду себя в новом коллективе. Я привлекаю к себе внимание. Я заявила о себе слишком явно, вызвавшись прыгнуть первой. Ехидные замечания Питера и страх перед пропастью отвлекли меня тогда от пристального взгляда лидера Бесстрашия. Теперь я понимаю, что еще тогда он поставил галочку напротив моего имени. Но в каком списке оно находилось? Его редкие, но меткие замечания по поводу меня остались без должной реакции. Его поступок с Кристиной, висящей над пропастью, должен был научить меня держаться подальше и не перечить ему. Но…       Привычки, годами приобретаемые в Отречении, не удалось изжить за несколько недель. Я решила помочь, я вступилась за другого. Ал с такой готовностью уступает мне свое место у мишени, что я невольно чувствую к нему презрение. Когда я начала думать, как Бесстрашная? С небольшим облегчением узнаю, что бросать ножи будет Четыре. Он не причинит мне вреда. По крайней мере, мне хочется так думать. Я оказываюсь права. Первый нож вонзается в дерево рядом с моей щекой, второй оказывается возле уха с другой стороны. Остался еще один, и я уже почти готова поверить, что все обойдется. Но раздается голос Эрика:       - Ты можешь лучше.       Это относится не ко мне, а к Четыре. Никто из нас не успевает произнести ни слова, как Эрик вынимает из его руки последний нож и оттесняет Четыре в сторону. Становится на его место и прицеливается. Его лицо сосредоточенное, на нем нет никаких эмоций. Я думаю только о том, чтобы не закрыть глаза, пока нож летит прямо в меня. Разум отдает телу приказ так быстро, что я не успеваю это осознать. Я понимаю, что произошло, только когда выпрямляюсь и головой задеваю третий нож. Глаза Эрика опасно сужаются, а голос полон злости.       - Ты присела.       В зале стоит зловещая тишина. Даже урожденные Бесстрашные понимают, что сработал инстинкт самосохранения. Стой я прямо, нож вонзился бы мне в лоб. Значит ли это, что Эрик хотел убить меня? Такое предположение кажется невероятным, но факты безжалостны.       - Это признак не трусости, а ума, - произносит Четыре напряженным голосом.       - Мы не в Эрудиции, - резко отвечает Эрик, все еще глядя на меня. – Ум стоит демонстрировать в другом месте.       - На сегодня занятие окончено, - резюмирует он, игнорируя недовольный взгляд Четыре.       Все начинают расходиться, переговариваясь между собой. Гул голосов заполняет зал. Я тоже собираюсь уйти, но не тут-то было. Эрик оказывается возле меня в мгновение ока.       - Тебя это не касается, Стифф.       Он всегда называет меня именно так и никак иначе. Хотя я уверена, что Эрик прекрасно помнит мое имя. Просто не хочет его произносить, хочет лишний раз унизить меня прозвищем, которое напоминает о моей бывшей фракции.       - Спасая своего трусливого друга, ты не успела отработать навыки метания ножей, - начинает он вполне безобидно. - Поэтому тебя ждет еще одна тренировка. Под моим руководством.       Говоря все это, Эрик медленно вытаскивает ножи из деревянной мишени. Я стою, прижавшись к ней спиной, не смея двинуться вперед, потому что он преграждает мне путь. Не имею никакого желания уткнуться в его могучую грудь, попытавшись уйти. Его присутствие пугает меня, особенно после случившегося. Наконец все три ножа в его руках. Кто знает, что он решит делать с ними дальше. Эрик отступает назад, смотрит на меня, ухмыляется и говорит:       - С ними ты смотрелась лучше.       - А с одним из них в голове, наверно, совсем великолепно?       Вопрос вырывается у меня автоматически, я уже на грани от страха. Но на этот раз моя дерзость почему-то не вызывает у него злость.       - Возможно. Но не сейчас.       С трудом подавляю желание спросить, зачем же тогда он целился в мою голову. Интуиция подсказывает, что на сегодня высказываний хватит.       - Завтра, в восемь вечера. Здесь, - коротко бросает Эрик и уходит.       И только после того, как за ним закрывается дверь, я начинаю дрожать так сильно, что стучат зубы.