***
— Я… Я даже, блять, не знаю, как реагировать на это, — с неприкрытой раздраженностью ответил Трент на мои немногочисленные попытки пробить его на разговор. — Я сразу сказал тебе, что я не пидор. Не прикрывайся этим “дружеским”, Брай, давай закроем и забудем эту тему. Трент отпил остывший кофе из традиционной для таких заведений белой чашки с блюдцем и аккуратной ложечкой. На дубовом столике лаконично-безденежный набор из двух порций американо. — Почему это? — вмиг оживился я. — Это не какая-то ерунда, чтобы просто забить на неё и не вспоминать. Трент, понимаешь, ну, это ведь важнее чем травка или бухло, это ведь духовное, возвышенное… — Да что ты, блять, несёшь, а? Тебя не отпустило ещё, что ли? Какая нахер духовность, ты скажи мне, — не пожелав даже дослушать, распалился Резнор. — Ты мне просто подрочил, понимаешь, упоролся, и сделал это. А сейчас хочешь вынести это все как некую возвышенность, что за бред вообще? — Я не про дрочку! Какого ты меня перебиваешь вообще… — А про что тогда? Вот что тут ещё обсуждать? — Про чувства, мать твою, чувства, я ведь не извращенец какой-то и не нимфоман, верно? Это не случайный перепих с едва знакомым, это даже не перепих, я-то не получал удовольствия как такового, то есть, всё на тебя направлено. И я бы не сделал ничего такого просто так, ну, для кого-то неважного ты ведь понимаешь, к чему я… — Да ты же сам в это не веришь, — моментально его тон изменился на уверенный и спокойный. — Нет, ты врёшь самому себе. Ты ведь не тот, кто будет бросаться к кому-то с пламенными речами, хотя, твою пламенной не назовёшь. Брайан, каждому понятно, что ты гребаный мизантроп и асоциал со специфичными представлениями о любв… Да о какой любви я вообще, боже, — повысил он голос, — это же чушь полная, даже смешно, бросай эту ебаную траву, раз она так на тебя действует, и скажи наконец, что на самом деле тебе от меня надо. Пьяному и битком набитому кафе всегда безразличны любые разговоры, успешно скрытые за тяжелыми бордовыми шторами. Этакие квадратные метры элитности и оторванности от общего коктейльно-танцевального угара, уют перед замороженным окном от потолка до пола. — Некоторые ведь из-за наркотиков в себе открывают что-то, — начал было я. — И чё ты в себе открыл? Способности в сфере мастурбации? — привычный равнодушный смех над собственной шуткой. — Так это все умеют. — Слушай, Резнор, ты ведь не думаешь, что я буду слушать твой мат и ждать от тебя элементарного уважения? — резко оборвал я его. — Что за банальщина и какая нахуй любовь? Ты сам упорот, что ли? Он мгновенно умолк. — Теперь позволь и мне высказать, что на уме. — Я откинулся на спинку стула. — Чувства — не всегда сладкая и ванильная, эфемерная субстанция. Чувства, настоящие чувства — это и боль, и ненависть, и злоба, — я начал загибать пальцы, — и истерика, и равнодушие, и вожделение, и похоть. Медийная продукция полна пошлости и насилия, нас кормят боевиками и порнографией. Миром движет агрессия и желание трахаться. — При чем тут боевики, блять, куда тебя несёт вообще… — с абсолютным недоумением. — Ты сам себе противоречишь. То “понимаешь, это не просто так”, то “какая нахуй любовь”, — невозмутимо произнёс Трент. — А вообще, иди лучше к своей двуполой куколке, раз трахаться захотелось. Я не помощник здесь, — развёл он руками. — Двуполая куколка вне зоны доступа, а моего самолюбия пока хватает, чтобы не прибежать к ней с извинениями. Трент задумчиво повертел ложкой в почти выпитом холодном кофе. — То есть, за всеми этими красивыми и философскими словесными конструкциями кроется самое простое, инстинктивное и естественное желание выебать меня? Или наоборот? Надеюсь, я первая жертва твоего странного демагогического гей-пикапа. — Да что за эгоцентричное узкое мышление? Прекрати сводить все на себе. Я не хочу никаких с тобой отношений, — ни романтических, ни сексуальных, никаких, понятно? Я не соблазняю тебя, черт возьми, захотев этого, я бы пришел не с этим блядским кофе, а с бутылкой и гондонами. Я объясняю тебе, почему я, ну, сделал то, что сделал. — То есть, это просто такой резкий всплеск сексуальной энергии, да? Гормональные сбои и желание подержать в руках член? Я поморщился от его неуместной прямолинейности в столь интимных вещах. — Получается, так. — Тогда я вообще не понимаю, зачем этот разговор? — раздраженно. — Всю суть можно сконцентрировать в одной фразе — “Трент, это всё ничего не значит, забей, я с травой переборщил.” Нет же, надо начать с непонятным монологов о чувствах, запутать меня окончательно, а потом обрубить все до простого бушевания гормонов. — Да, блять, я лучше скажу много чего не имеющего прямого отношения к теме и продемонстрирую себя как человека, умеющего говорить, чем так дегенеративно выражусь, как ты мне предложил. Кому-кому, так это тебе надо бы с веществами завязывать. Ты уже отупел из-за них, кажется. Не в обиду. — До встречи, друг, — саркастически ухмыльнулся Трент, махнул рукой и удалился. Я вложил мятые три доллара в черную книжку, официант спешно забрал посуду, и я так же покинул помещение.***
Сейчас я по-прежнему лежу на кровати, с гипнотизирующим тиканьем часов и почти допитым вином. Поганые ощущения от вранья, которое явно прочувствовал Трент, ведь и правда, такой пикап — не пикап, а какой-то пиздец. — Да лучше бы я и правда пришел с этим грёбаным вином, а не кофе…