***
Вопреки пренебрежению Уле, «хлам» расходился быстро. То ли его жалели, то ли хорошо знали — скорее всего второе — но креветок не осталось спустя пару часов, даже меньше. Три тысячи крон — очень недурно. Недурно, если не нужно платить налоги и электроэнергию, и вот в доме ещё и крыша течёт, надо ее чинить. И если честно, ангар, где сейчас сидит — по крайней мере, Никос очень на это надеялся — опальный десептикон — тоже продувается всеми ветрами, там бы какую заслонку соорудить. С этими мыслями мужчина катился по тротуару вниз к пристани, наблюдая, как рассекают волны чужие яхты, когда машина и вправду остановилась совсем рядом с ним. С пассажирского сидения вышел неприметный человек с серым, незапоминающимся лицом и позвал Ника. — Мистер Кристенсен? — Дерьмо, — буркнул Никос и развернул коляску. Говорить с Уле ему сейчас хотелось меньше всего, но лис не отстанет, пока не донесёт ему свою Мысль. А вот Ник совершенно не хотел ее знать. — Я сам, — мрачно отодвинул он руки помощника Уле, когда дверь задней части автоматически открылась. Уперевшись руками, он подтянулся на них и легко перебросил неработающую часть тела на сидение, устроив колени более-менее параллельно. На него с нежностью уставились водянистые глазки Уле. — Ты так удачно с этим справляешься, будто всю жизнь так жил, — не применул он подъебать Ника за ноги. Ну конечно, куда делась хваления европейская солидарность? — Если ты можешь без совести, то я могу и без ног, неизвестно ещё, без чего легче, — поглубже затолкав гнев, заметил Ник. Машина тронулась. Уле заливисто рассмеялся. — Острые у тебя зубки! Мне это нравится. Мне всегда это нравилось в тебе, дружище. Кофе? — Нет, спасибо. Куда мы едем? — Просто подвожу тебя, как старого друга, — улыбнулся Уле, наливая себе из термоса кофе в стеклянный стаканчик. — Как твоя Агнетта? — Агни. Слышала бы рыжая, как ее только что назвали, Уле уже валялся бы с бутылкой в жопе. Представив это, Ник улыбнулся. — Неважно. Я надеюсь, ее здоровье в порядке, на ней так много лежит… Ублюдок. — Ты меня о жизни спросить позвал, или о деле поговорить? — мягко подтолкнул его к теме Ник, и тот хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! По поводу того робота, который ходит по твоему участку! Вот ведь шакал. Ник почувствовал, как по его лопаткам ползёт ледяная липкая капля. Сразу как-то стало тяжелее дышать, и он аккуратно спросил: — Робота? — Ой, да не скромничайте, — Уле замахал руками. — Ты всё-таки построил машину, Никос! Мои люди видели у тебя большую красную хреновину на берегу! У рыбака чуть отлегло. Действительно, почему бы и не построил. — Ну предположим, построил, — сделал вид, что сдался он. — А почему ты спрашиваешь? Я все равно не доберусь до США. — Да меня не интересует, доберёшься ты или нет, — Уле сложил вместе ладони, предвкушая переход к самой вкусной части разговора. Муляж рыбака — а он искренне полагал, что это муляж — его не интересовал. А вот возможность продемонстрировать кое-что на красной болванке… — Но я хочу предложить тебе одну маленькую штуку здесь у нас, в Норвегии. Видишь ли, я недавно сам купил…скажем так, железного бойца. И немного его усовершенствовал. Не знаю, как ты умудрился построить этого…но я хочу проверить своего. Как ты относишься к тому, чтобы на следующей неделе проверить наших роботов, так сказать, в полевых условиях? Заодно и ты… В глазах Уле застыла ледяная, как бульон, усмешка. — Потренируешься перед турниром. Огромных усилий Нику стоило не заржать прямо здесь, в машине, и ещё больших — включить свое актерское мастерство и изобразить на небритом лице напряжение. Что, впрочем, получилось легко — его рожа будто бы была под это заточена. Робота, значит. Проверить, значит. Да легко. — С одним условием, — Никос поднял палец вверх. — Выиграю я — с тебя деньги. — Да без проблем, — самодовольство Уле сочилось из него вместе с кожным маслом. — Двадцать тысяч тебе достаточно? Никос ощутил, как у него вмиг заболело сердце, и кивнул, сохраняя самообладание. — Более, чем.Рынок и выгода.
29 ноября 2019 г. в 03:31
Город раскинулся на плоскости, окружённый холмами и несколькими искусственными насыпями, за годы превратившимися в крутые обрывы. На их вершинах гулко крутили свою энергию лопасти ветряков, похожие на огромные кинжалы, гоняющие воздух, текущий в электроэнергию по проводам — и в кошельки разработчикам. К 2025 году эти ветряки усовершенствовали так, что теперь они давали в два раза больше энергии, чем четыре года назад при меньших тратах на установку: делали из переработанного металла и пластика. Огромные мельницы равнодушно взирали с обрывов на суетящийся портовый рынок, запах свежей рыбы и вяленого мяса от которого разносился далеко в город. Кто не бывал на рыбном рынке в Брекстаде, тот поистине не видел жизни.
Весь рыбный базар случался раз в месяц и представлял из себя скопище рыбаков со всех окрестных вод, причём не только из округа, но и даже из других городов — на воде покачивались разного размера яхты с характерными флагами. Люди стекались отовсюду — купить свежие морепродукты, каких больше нигде не было ни южнее, ни восточнее. Самый близкий порт, где можно было купить что-то подобное, теперь был переоборудован под испытательный полигон, а свободные находились ближе к России, поэтому все пять дней, пока шла рыбная ярмарка, здесь было не пройти.
Тем более, и посмотреть было на что, и выбрать было, из чего.
Здоровенные, с ладонь, креветки в бочках, ещё живые, бурлили воду на восточном переулке рынка, шевеля усами. Их хорошо варить со специями, и добавлять в карри, рубить в салаты, жарить в масле с оливками и овощами. А можно в томатном соусе, можно с фейхоа, если поставка с юга налажена хорошо, или теплицы работают. К счастью, за шесть лет человечество пока умудрилось не добить бедный кусочек камня, летящий через вакуум вокруг солнца, так что и еды, и чистой воды, и воздуха всем хватало. А когда в силу вступили новые законы, запрещающие рыбную ловлю в северных морях ровно наполовину, вернулись те породы, которые уплыли дальше, так что теперь всего этого богатства пусть и было поменьше, зато все свое. И разожралась она на искусственной подкормке знатно.
Пока восточные переулки изобиловали креветками, мидиями — которые к пиву — и раками, северные баловали покупателей свежайшей треской и северным лососем. Придирчивые повара и хозяйки с хозяевами ходили вдоль рядов, где как раз и устроил свою коляску Никос.
Вообще-то, он обычно весь улов сдавал скупщикам — но сегодня решил толкнуть все сам. Проценты не платить. До Сан-Франциско путь неблизкий. Двадцатое октября на календаре, а турнир «Живая Сталь» стартует уже в январе. За это время Никосу и Агни надо каким-то удивительным образом добыть билеты на грузовой самолет, который прилетал по расписанию на небольшой аэропорт Брекстада и увозил особенно габаритные грузы; придумать правдоподобную легенду, более-менее затонировать их «груз» так, чтобы он не выделялся настолько сильно на фоне не всегда опрятных, старых и новых болванок-роботов, которых самостоятельно сделали земляне.
«Груз» к затее заработать уловом относился скептически, предложив то ли в шутку, то ли всерьез ограбить кого-нибудь и забрать средства на билеты, на что встретил резкий отказ.
Он жил у них уже больше трех недель, по городу вместе с дождевой водой расползались слухи, потому что укрыть здоровенного крылатого робота ярко-красного цвета было совершенно нереально. Как Агни не старалась убедить его сидеть в гараже, десептикону там не сиделось, особенно когда над суровым холодным морем поднимался кусачий ветер, и его крылья зудели от жажды полета.
Хотя…почему больше трех? Как раз сегодня будет три недели.
Ровно три недели с тех пор, как Никос крюком и сцепкой стальных тросов поднял со дна моря гигантскую фигуру пылающего цвета, такого, что его просто невозможно было не заметить на темных камнях, с ручейками несомого между ними подводным течением песка. Он все ещё выгребал из систем морскую соль, находя ее по крупинкам, хотя Агни уверяла, что уже трижды делала ему глобальную мойку со средством и пылесосом — там не могло остаться соли. Хотя Никос почему-то не сомневался, что этот мех, который обожал доебаться до любой мелочи, будет находить что-то, отчего у него там где-то чешется, ещё через месяц. И два. И три.
Итак, Старскрим три недели жил в Норвегии. И ровно четыре дня прошло с тех пор, как Никос предложил ему участие в турнире — он до сих пор не мог поверить, что гордый…сикер, да? — согласился помочь белковым, которых все ещё ни во что не ставил. Его мотивы были рыбаку абсолютно непонятны, но судя по оранжево полыхающим фокусам, что-то там таила в себе загадочная кибертронская душа. Искра, да, конечно, простите, Искра. Что там у нас по терминологии? Ноги — сервоприводы, руки — манипуляторы. Обосраться и не встать.
И все ещё Никос сомневался, что это все не сон, не бред, и он не лежит в палате с белыми мягкими стенками, обколотый седативными, и не видит веселые иллюзии о том, что судьба сама швырнула ему в руки шанс на лучшую жизнь. Потому что старая жизнь ему, честно говоря, начала уже слегка надоедать. Особенно жизнь в коляске. Новые ноги можно сделать, поправить раздолбанный позвоночник — современная медицина это позволяет. Но для этого нужны деньги, которых у него нет, либо страховка, которой у него тоже нет. Пойти работать в крутую компанию, чтобы ее получить, он даже по льготе не может, в конце концов, кому он нужен, без особых умений?
Вот отсюда и плавно истекает новый путь. Выиграть Турнир «Живая Сталь». Четыре миллиона на дороге не валяются, а с нынешним курсом там можно не только ноги новые сделать, но и глаза заменить на бионику, и прививку от рака захреначить на всякий случай.
Но чтобы выиграть Турнир, надо на него сначала попасть. И опять все упирается в безденежье. Честно говоря, Нику хотелось выть — вот, у него есть робот…или он есть у робота, неважно, с которым он играючи займёт первое место. Но нет денег. И это просто нечестно.
Из тягучих, невесёлых размышлений его вырвал смутно знакомый, раздражающе громкий картавый голос.
— Никос, дружище! Сколько времени мы с тобой уже не виделись! А рожа твоя все такая же хмурая! Все Турниром грезишь? Почем креветочки?
Рыбак поднял глаза и мысленно проклял господа, дьявола, всех возможных богов из древних пантеонов — только не он!
Сверху вниз через прилавок на него смотрела сытая, лоснящаяся физиономия с едва намечающимся двойным подбородком и аккуратно причесанными белыми волосами — по последней моде, строго назад. Чертов Уле. Его бывший однокурсник, ныне тот самый человек, к которому идут, когда им что-то нужно. После университета он поймал волну экологической истерии и быстренько влился в бизнес, благополучно выкупив несколько ветряных генераторов на том конце побережья и построив ещё десяток. И с тех пор вкладывался в морские исследования да жил припеваючи, на хромом тюлене не подплывешь. Не чета Никосу, который тут сидит и креветками деньги делает.
— Триста крон за кило, — ответил Кристенсен и щелкнул пальцами. — И это ещё дёшево.
Он надеялся, что Уле пощадит его и хотя бы для приличия скривит нос, но засранец решил идти до конца.
— Беру, у меня жена сегодня рыбный день устраивает, хочу ее порадовать, а у тебя, говорят, особенно вкусный товар.
— Ты только за товаром пришёл? — с недоверием выгнул густую бровь Никос, заворачивая килограмм морских гадов в пакет. Уле был типичным норвежцем — высокий, светлый, разожравшийся, и Ник на его фоне со своим небритым итальянским лицом казался совсем бомжом. Да он им и был…
— Вообще-то нет, я поговорить, — Уле потёр мясистые ладони, укладывая креветок к себе.
— Поговорить?
— Да, но не здесь. Давай ты сейчас допродаешь свой хлам, и часов через…часа через три я заберу тебя у пристани, договорились, дружище?
— Ты сразу скажи, мне завещание писать? — невесело ухмыльнулся Ник, вызывая у Уле выражение искреннего ужаса.
— Ты плохо обо мне думаешь! Пиши пока только доверенность.
Ник хмыкнул пару раз в пародии на вежливость, и Уле, рассыпавшись в комплиментах ему и его рыбе, вприпрыжку отправился туда, где его ждал чёрный Мерседес.