Джурджевдан

"У него очень узкие глаза, пухлые щеки и голова довольно большая. На крещении, говорят, кричал без умолку, но и обычно очень крикливый - вопит басом, что, конечно, причиняет неудобства всем окружающим. Из-за него, опять же, у нас некоторый конфликт - милый Иоанн желает, чтобы у нас было все в точности, как в его детстве, все по-русски, я же склоняюсь к тому, что английская няня (как у нас!) будет гораздо лучше - я думаю, что английское воспитание привьет Дусе необходимую сдержанность и благоразумие, коих, надо признаться, мужу и его братьям часто не хватает. Тебе сообщали, что они сунули Всеволоду в руку крошечное кадило в ручку, чтобы подшутить на Иоанном? Каково? Теперь, когда мои трудности позади, я все больше переживаю за тебя, Мари. Как ты себя чувствуешь? В день отправления письма мы провожаем к вам душку Женю Конрадовну, которая очень помогла мне и, надеюсь, также отлично примет и вашего baby. Второго дня я впервые выезжала и посетила дворец, - все они очень интересовались тобой, удрученные, что ты совсем не пишешь. Пока не забыла: император просил напомнить, что вознаграждение Гюнст он берет целиком на себя, вы же, если пожелаете, можете выделить для неё памятный подарок, но не более. Alix также очень много спрашивала о тебе: она наслышана о твоих несчастных ногах (кажется, ей сказала ОВ), и настаивает, чтобы ты соблюдала режим и поменьше ходила, когда боли становятся сильными. Впрочем, она просит не переживать сильно и не списывать это на какую-то тяжёлую болезнь, вполне вероятно, что просто крошка слишком велик. К счастью, тебе осталось совсем немного ждать, и очень скоро все это прекратится. Собирается ли Джордже быть при родах? Jean совсем не был рядом - он отчаянно молился и заказывал службу за службой, но я, пожалуй, хотела бы, чтобы он был при мне. Думаю, брат все же захочет присутствовать и все контролировать. Он ведь дотошный! Уже, верно, измучал всех своими планами и каждую минуту все устраивает... ". Подняв глаза от письма Елены, Мария с тоской осмотрела комнату, в которой находилась, - абсолютно пустую. В ней в самом деле не было ничего, кроме кресла, в котором она сейчас и сидела, несмотря на то, что в самое ближайшее время ей предстояло принять своего маленького жильца. - Нет, - безапелляционно заявил Георгий на её предложение начать обустройство. - Рано. - Рано? Я рожу со дня на день! - Тогда и займёмся детской. - Я буду рожать, а ты в это время будешь спешно заколачивать гвозди? Прелестно! Это будет очень кстати! - Родная, можешь не переживать об этом, - сухо отозвался королевич. - От тебя требуется только родить - обо всем остальном я позабочусь. - Я что, курица - наседка? - фыркнула Мария. - Моё дело - высиживать моего цыплёнка, а все остальное меня не касается? - Цыпленок, как ты его назвала, это самое важное сейчас, и им, в отличие от комнаты, я никак не смогу заняться без твоего участия. Я могу поставить колыбель, но родить вместо тебя не смогу. - Но я тоже хочу посмотреть, как будет выглядеть детская! Я хочу иметь право что-то переставить... - Переставим, - пообещал Георгий. -... поменять что-то - шторы, обивку, - продолжала перечислять княгиня. - Немедленно поменяем все кресла и диваны по твоему вкусу. - Когда мы будем это делать?! У нас будет ребёнок! - Всё будет хорошо. Маша, я клянусь тебе. Просто, - принц поджал губы, пытаясь подобрать верные слова. - Роди. И будь в порядке. Все, о чем я прошу тебя. И я переделаю мир, а не только комнату. Спорить с Георгием было бесполезно - упрямый и прежде, сейчас он был просто одержим своей безумной идеей: княгине оставалось только перебирать приготовленные для малыша вещички и ждать. Ожидание это выматывало, кроме того, ждала своего разрешения не она одна. - Как у вас дела? - вкрадчиво, вытягивая буквы, интересовался по телефону Александр. - Не родила пока, - угрюмо отзывалась Мария, обремененная необходимостью отвечать на этот вопрос каждый день и, порой, не по одному разу. - В остальном прекрасно. - Кажется, мой крестник довольно флегматичен. - Увы, я не могу его поторопить. - Так досадно. Я поспешил из Петербурга, боясь, что пропущу этот важный день. Нет-нет, я не виню тебя, Мари, конечно, я понимаю, что в этом нет твоей вины, но я так рад был повидать Елену и племянника.... - И царевну, - язвительно добавила княгиня, уже осведомленная о наметившейся симпатии деверя и старшей княжны. Александр закашлялся. - Ольга Николаевна очень мила. - Да, многие так думают. - Я наслышан об интересе Дмитрия Павловича... - О Дмитрии Павловиче можешь не переживать. - Ох... но все же, как ты? - Я хорошо. Замечательно себя чувствую. - Можно мне напроситься в гости? - Я вторую неделю хожу в жутком домашнем платье и босиком, потому что на меня не налезает решительно ничего. Нельзя. - Надеюсь, ты не беспокоиться об этом? Оставь. Елена уже замечательно стройная! - Ты умеешь утешить. - Да-да, она чудесно выглядит! Чуть округлилась лицом, но ей это идёт! Была душкой, не хотела меня отпускать. Мария промолчала - золовка на самом деле в первой же телеграмме после родов потребовала, чтобы на крестины приехал Георгий. Тот ответил решительным отказом, удивившись нелогичной просьбе сестры: по его мнению, она, как никто другой, должна была понимать, что он никуда от беременной, ожидающей родов в любой момент жены не поедет. Елена обиделась и на крестины вызвала Александра: тот, хоть и без особого желания (по его утверждению), отправился в Петербург, хоть и ужасно опасался, что племянник появится на свет без него. - Пообещай, что дождёшься меня, - умолял он, приехав проститься. - Конечно, разве мы сумеем родить без тебя, - острил Георгий. - Ты же знатная повитуха. Проигнорировав брата и взяв обещание каждое утро телеграфом сообщать ему о состоянии Марии, престолонаследник отбыл в Петербург и успел оттуда вернуться, но важнейшее дело княгини так и не сдвинулось с места. - Когда инфант родится, вы позволите мне уехать домой? - брюзжала Катя, уже в тысячный раз складывая рубашечки и шапочки. - Я не выдержу, если останусь тут. - Конечно, кроме того, я вообще не имею понятия, почему вы до сих пор не сбежали, - отозвалась Мария. - Вы каждый день бываете в приюте, что вам мешало улизнуть по дороге. - Ваш августейший муж помешал. Я попыталась пробраться домой в первую же неделю пребывания здесь, но как вы думаете, что я обнаружила там, когда пришла? - Гневное послание? - Если бы. Его самого во плоти. - Катя скорчила гримасу. - Прочитал мне лекцию и отправил обратно. Сказал, что закроет в комнате, если попытаюсь сбежать снова. - Да, кажется, мой супруг не слышал о том, что личное право на людей давно отменено. - Он знает только то, что хочет. - Лучше вам в самом деле временно примириться с этим, - посоветовала княгиня. - Когда ребёнок появится на свет, уверена, Его Высочество потеряет интерес к вам. - Скорее бы. - Катерина искоса взглянула на неё. - Я могу как-то ускорить все это? - Ах, если бы. И так день за днём, тянущихся до невозможности долго, изматывающе. Снова переживая, нервничал Георгий, бесконечно ссорясь со взвинченной Катей, беспокоились, впрочем, не теряя сдержанности оба адъютанта, охая и уверяя, что все движется как надо, баловала вкусностями княгиню кухарка, горничные не давали ей и ступить шагу, и сама Мария в центре этого безумия пыталась сохранить рассудок, занимая себя делами, на которые ещё была способна: шила, вышивала, рисовала, читала.... - Катерина велела не накрывать на себя, у неё случилась страшная мигрень и она уже легла, - объяснила Мария, устраиваясь за столом, накрытым для очередного семейного ужина в расширенном составе. - Так оно и лучше - ты сможешь вытянуть ноги, - Георгий отодвинул свой стул чуть дальше. - Приказать принести табурет? - Нет, спасибо, - впрочем, устроиться так, чтобы было совершенно комфортно, у нее все равно не получилось, и княгиня мысленно махнула рукой, сосредотачиваясь на предложенном первом блюде. - Душан, что решили прачечной у Станы Янкович? - Завтра должны приехать мастера и проверить, можно ли залатать эту трещину или все же придётся менять бак полностью, - отчитался Миливоевич, скромно примостившийся с краю, но уже без всякого стеснения копающийся в хлебной корзине в поисках булочки по вкусу. - Пусть меняют, заплаты - это ненадёжно. - Я передам госпоже Янкович ваши распоряжения. - Они зарастут грязью, пока будут все чинить, - констатировала княгиня, и, поморщившись, погладила живот. - Вовсе нет, ещё на прошлой неделе они договорились с директрисой Станкович и отправляют всю стирку к ним в третий приют. - Это хорошо, я рада, что они догадались. - Малыш снова брыкнулся у неё под сердцем, и тело заныло неприятно, но Мария стерпела, продолжая свой ужин. - Я что-то беспокоюсь за Катю. - Чего о ней беспокоиться, раз у неё просто болит голова, - хмыкнул Георгий. - Миливоевич, ты единственный ребёнок в семье? Жующий Душан замер и уставился на королевича огромными глазами. - Нет... - Это заметно - ты перетаскал себе хлеба гораздо больше, чем способен съесть, - он собрал полдюжины хлебных кусков с салфетки адъютанта, складывая их обратно в плетенку. - Можно подумать, ты планируешь питаться одним хлебом. Суп ешь. - Я ем, - обиженно отозвался Душан, сжимая ложку. - Вот и ешь. И молча. - он взглянул на жену. - Хочешь корочку? - Нет, спасибо. - Положив ложку на стол, Мария охнула и положила ладонь на живот, - терпеть, как она ни старалась, было уже невозможно. - Джордже…что-то не так. Едва успевший поднести свою ложку к губам принц насторожился. - Ты сейчас не о супе? И не о хлебе? - Совсем не о них. Звякнул металл о фарфор, и Георгий приземлился на колени перед ней. - Больно? - Да... - Давно? - Немного болело, но я надеялась, что это скоро пройдет… - Жди. – Быстро поцеловав ее в лоб, он вскочил на ноги. - Я сейчас. - Я поднимусь потихоньку… - Сиди! – воскликнул королевич. – Миливоевич, за мной! Не шевелись! Выполнить это было сложно – Мария чувствовала, что если она встанет, то станет лучше, но Георгий.… В голове мерно зажужжал голос Елены: «Мама упала на лестнице, роды начались преждевременно. Джордже боится». Он будет в ужасе, если увидит ее на ступеньках. - Акушерка будет через десять минут, если задержится, я ее пристрелю, - торопливо проговорил принц, возвращаясь в комнату. Он был бледен, возбужден и, как не пытался это скрыть, напуган. Наклонившись, он приобнял жену и пропустил руку под ее коленями. – Держись за шею. - Упаси Боже, Джордже, ты надорвешься. - Если ты не хочешь рожать на обеденном столе, то, пожалуйста, держись крепче. Сама ты сейчас никуда не пойдешь. Княгиня уцепилась за него ровно с такой силой, чтобы не удушить его, но и уверить, что ей ничего не угрожает. - Я вешу, как хорошо откормленный секач,- промямлила она, приникнув к плечу мужа. – Дотаскаешься меня до грыжи. Георгий улыбнулся. - Для твоих размеров ты удивительно легкая, душка. И умоляю, не смеши меня, ведь уроню. Перемещение в спальню прошло вполне успешно, и королевич с величайшей осторожностью опустил жену на кровать. - Открой окно, - попросила Мария сквозь сжатые зубы. – Жарко. - Там ужасно холодно, ты простудишься! - Джордже, пожалуйста. Кивнув через силу, он встал, чтобы распахнуть створки, но тут же вернулся с теплым пледом в руках. - Там слишком холодно, - пояснил он, укутывая ее. – Ты заболеешь. - Серб, - улыбнулась Мария. – В России это считается весенним теплом. - Больно? – Он осторожно поправил выбившиеся локоны у ее виска. – Убрать заколки? - Быть может, Марицу позвать? - Я в этом преуспел. – Георгий молниеносно вытащил все шпильки из прически и расправил косу на подушке. - Хочешь пить? - Нет. Позови Марицу, мне нужно снять платье. - В общем-то с этим я тоже могу справиться. – Королевич все же поднялся с кровати. – Позову. Да где же чертова акушерка? Марица! - Я тут, Ваше Высочество, - пролепетала взволнованная горничная, появляясь в дверях. – А повитухи нет еще, за ней послали. - Разберусь. Помоги принцессе. - Джордже, - княгиня успела поймать мужа за руку, сильно сжимая её. - Не ссорься с Гюнст. - Я готов ей ноги целовать, пусть только сделает все, как надо, - королевич поцеловал руку жены и мягко высвободился из её пальцев. - Я скоро вернулись, родная. Я сейчас, только на минуту. Он прошагал мимо нее, скрываясь в коридоре, а застывшая девушка, наконец, вздохнула. - Запри дверь, - шепотом попросила Мария, морщась и скидывая с себя плед. - И помоги. - Рубашку подать, Ваше Высочество? - Приготовь пока. И встать подсоби – не могу лежать больше. На лице горничной отразился ужас. - Ваше Высочество… - Прошу тебя, только ни слова Его Высочеству. Мне нужно походить, меня словно веревку крутит. Марица тряслась, мучаясь в сомнениях, когда в дверь застучали сильно. - Это я, Катерина, - проговорила фрейлина глухо. – Открывайте. Девушка бросилась отпирать замок. Катя, недовольная, непричесанная, в халате вошла в комнату. - Не рожается вам, Мария Павловна, в путное время, лишь только лечь успела, - заворчала она, сворачивая плед. – А ваш августейший муж имеет странную привычку вламываться в комнаты, будто я жена ему законная. Чего не переоделись-то до сих пор? - Я встать хочу, но меня окружают буйно помешанные, - пожаловалась Мария. – У меня ноги затекли…ой. - Ну так поднимайте, раз хочется. А про помешанных – тоже мне новость. В Сербии это давно уж не секрет – десяток лет об этом кукушки на деревьях кукуют. Катерина помогла и, придерживая под руку, повела по комнате. Это действительно заметно облегчало боли, от минуты к минуте становящиеся все сильней. Прежде чем застучали снова, Мария все же успела переодеться и с большим трудом опуститься на кровать. Вошедшая акушерка, оставив свой саквояж, прошла к княгине. - Горячей воды и полотенец, - велела она, обращаясь к Марице. – Больше пока ничего. - Я пойду, - зашептала Катя, с недоверием смотря на женщину. – Не хочу смотреть. - Трусиха, - фыркнул вошедший следом Георгий мрачно. – Кыш отсюда. - Потом хоть сообщите. - Вы тоже отправляйтесь, Ваше Высочество, - проговорила акушерка, разбирая свои вещи. – Я пришлю горничную, когда все кончится, надеюсь, она останется? - Нет,– покачал головой принц. – Я останусь. - Все же я рекомендую… - Плевать мне на ваши рекомендации! - Ее Высочеству может быть неловко. - Я ее муж. Ей не может быть неловко в моем присутствии. - И все же, Ваше Высочество, я прошу вас, - настаивала женщина. – Это просто не принято. - Я больше не могу сидеть за стеной и ждать того, что случится, - выдохнул Георгий тихо. – Я больше не хочу. - Джордже, - тихонько позвала Мария, с трудом сдерживая стон. Он рванулся, обхватывая ее руку. – Иди, побудь у себя. - Нет. - Все будет хорошо, не волнуйся. Тебе не нужно это видеть. - Не уговаривай меня. – Королевич улыбнулся тяжело. – Я не хочу терять ни секунды нашего с тобой времени. - Но… аааа! – закричала княгиня, когда боль стала совершенно нестерпимой. Лицо Георгия исказилось гримасой ужаса, но он, сдержавшись, стиснул ладонь жены. - Больно, душа моя, знаю, я виноват. Больше не будем рожать, довольно одного. - Ты говорил, что хочешь очень много малышей… - Не хочу. Пусть будет один, но тебе больше никогда не будет больно. - Глупости какие… - Ваше Высочество, можете подержать маску у ее лица? – попросила акушерка, протягивая сложенную ткань. – Хлороформ облегчит боль. - Давайте! – Королевич выхватил маску и склонился над изголовьем. – Сейчас будет легче. - Не хочу, - захныкала Мария, отталкивая его руку. – От боли не умирают, а от этого я буду совсем глупая. - Не упрямься. Нужно, чтобы тебе было чуточку спокойнее. Всхлипнув, княгиня все же кивнула и неглубоко вдохнула резкий запах. Голове сразу же стало легко, а комната слегка покачнулась. Стало легче, но, как она и предсказывала, легкость эта была какой-то нелепой и глупой. - Джордже… - протянула Мария, счастливо улыбаясь. - Я хочу плакать. - Утром поплачем, родная. – Его голос слегка двоился, отражаясь эхом, и перед глазами все плыло. - Сейчас нужно немножко потрудиться. - А можно я попозже рожу? Там суп остывает. - Владана подогреет, не волнуйся об этом. - Разогретый уже не так хорош…. - Ваше Высочество, - с укоризной произнесла акушерка. – Так не годится. - Нам вечно мешают, - улыбнувшись, зашептал принц, низко-низко наклонившись к уху жены. – А давай завтра поедем в Петербург? Все ждут телеграмм, а мы приедем сами, с малышом, отлично ведь, правда? Только сейчас ему нужно помочь, ты же у меня такая смелая и сильная. Давай, крикни так, чтобы Александр у себя проснулся. И Мария закричала. Завопила изо всех сил, сжимая его руку до побелевших пальцев, – казалось, это поможет заглушить боль. Она кричала и кричала, слушая успокоительный голос мужа и только в нем находя силы продолжать, а потом крик в ушах раздвоился, только второй был выше, неувереннее. - Что ж, вот и все, - мирно проговорила акушерка, но безрадостно, с опасением. – Девочка, Ваше Высочество. Пальцы Георгия разжались, отпуская ладонь жены, и он протянул руки к женщине. - Дайте мне ее. - Ваше Высочество… - Отдайте мне дочь! Быстро мелькнуло что-то светлое в руках Марицы, и уже акушерка передала Георгию сверток. - Придерживайте головку. - Я знаю, - бросил принц, неотрывно смотря на ребенка. Будто имея опыт, он ловко освободил ручки, потом ножки малышки, с недоверием осмотрел ладони, пересчитал пальцы. Напряженные черты лица его разгладились и, приподняв дочь, он поцеловал еще покрытый кровавой пленкой лобик. - Подарок мой, - шепнул он, тихо улыбаясь. – Дара, дарочек. Девочка шевельнулась и запищала, а Мария почувствовала, что, наконец, совершенно счастлива. - Ваше Высочество, позвольте мне забрать принцессу. Георгий отдернул ребенка и враждебно взглянул на акушерку. - Зачем? - Ребенка нужно обмыть. И вам лучше выйти, княгиню нужно привести в порядок. - Так приводите, в чем же дело. – Поджав губы, королевич без удовольствия передал дочь Марице. – Держи крепче! Вздрогнувшая девушка закивала, отходя в сторону, а Георгий повернулся к кровати. - Больно? – спросил он беспокойно. – Как чувствуешь себя? - Волшебно, - Мария улыбнулась. – Очень легкой. - Не обманывай, если что-то болит. - Клянусь всеми святыми. Я давно не ощущала себя так чудесно. - Ваше Высочество. – Акушерка подошла, держа девочку. – Вы не будете против приложить принцессу к груди? - Конечно, нет! – обрадовалась княгиня, нетерпеливо ерзая на постели. – Дайте мне ее скорее. - Маша, ты уверена? – мягко остановил ее Георгий, с беспокойством вглядываясь ей в лицо. – Если ты чувствуешь слабость, то мы вполне можем переложить это на кормилицу – я уже наводил справки. - Ты искал кормилицу? - Да, я подумал… - Что за вздор, я сама выкормлю малышку! - Быть может, для тебя это будет тяжело. - Вовсе нет! – вспыхнула княгиня и резко дернула сорочку с плеча. К ее досаде перед глазами поплыло немедленно, закружилась голова, но она взяла себя в руки, позволяя устроить дочку, - девочка мгновенно засосала уверенно, будто давно зная, что нужно делать, а Мария, глядя на крошечное сморщенное личико, почувствовала, что к горлу подкатывает комок слез. – Джордже… - Что, моя милая? – отозвался королевич, с нежностью смотря на ребенка. - Она… - княгиня всхлипнула. – Почему она такая некрасивая? Принц дернулся, с изумлением смотря на нее. - Как ты можешь говорить такое? Она прелестная! - Почему она такая красная? И лысая? Я так хотела, чтобы у малыша были твои глаза, но они совсем-совсем не похожи! - Ты убиваешь меня. – Королевич протянул руку, с рассеянной улыбкой касаясь пальцем крошечных ладошек, - малышка вдруг сжала ручку в кулачок, ухватываясь за его мизинец, и он вдруг неожиданно покраснел и, - Мария могла поклясться, что глаза ее не обманывают, - заморгал чаще обычного, будто бы стараясь сдержаться, чтобы не заплакать. - Она изумительная. Самая идеальная девочка на свете. Папин подарок. – Он наклонился, нежно прикасаясь губами к ее щечке. – Дария. - Дария, - повторила Мария, вытирая слезы. – Дария. - Тебе нравится? - Волшебное. Оно так ей подходит. Принцесса Дария. Дария Георгиевна. Идеально. - Кажется, да. - Он с улыбкой взглянул на дочь. - Дарушка. Солнышко. - Телефонируй папе. - Не хочу никому звонить, сейчас будет такой шум, - заупрямился Георгий. - Потом узнают. - Хочешь, чтобы охрана донесла раньше, и в первый день жизни нашей дочери её отец ссорился с её крестным? - Мария усмехнулась, и поправила пелёнку у подбородка ребёнка. - Наверное, папу порадует, она ведь его первая внучка. Глаза Георгия блеснули. - Я позвоню. - И отправь телеграммы моим. - В первую очередь. - Они вскочил, убегая прочь из комнаты, но вернулся почти сразу, волоча за собой длинный кабель телефона. - Алло? - проговорил он в трубку, удостоверившись, что все подключил верно. - Меня слышно? Королевич Джордже. Телеграмму в Царское Село, Его Императорскому Высочеству великому князю Павлу Александровичу. "Поздравляю дорогих дедушку и бабушку, запятая, любезных дядюшек и милых тетушек с днем Моего рождения, точка, с нетерпением жду в гости у нас в Белграде, точка, принцесса Дария Карагеоргиевич, точка" . Нет-нет, Дария. Не Мария. Дария. Ещё на Павловск, Её Королевскому Высочеству княгине Елене Петровне.«Целую щечки любимой тетушки Елены, запятая, дядюшки Иоанна и кузена Всеволода, точка, Дария Георгиевна». Что? Разрешаю вопрос. - он выслушал телефониста в трубке и засмеялся. - Вы все правильно поняли. Да, благодарю. Я передам. Всего доброго. - Положив трубку на секунду, он вновь поднял её. - Дворец. Короля. Маша, душка, тебя уже поздравляют, кстати, у нас на редкость догадливые телеграфисты. Да, добрый вечер. Я понимаю, что он уже лёг, я просто хочу сообщить, что княгиня благополучно родила, сообщайте об этом, когда хотите. - Трубка тяжело стукнула об аппарат, а Георгий, не позаботившийся о его сохранности, вернулся обратно к кровати супруги. - Дай мне подержать. - Ты не позвонил Сандро, - напомнила княгиня, поправляя рубашку и помогая мужу удобнее с устроить малышку на руках. - Ах, оставь, сейчас же об этом будет знать весь дворец, а скоро и весь Белград. - Королевич сел, покачивая дочь и кивнул вновь заглянувшей в комнату Гюнст. - Евгения Конрадовна, вы представить не можете, как мы благодарны вам. - Это мой долг, Ваше Высочество, - отозвалась акушерка. - Ваше Императорское Высочество, как вы себя чувствуете? - Прекрасно. Правда, мне очень хорошо, кроме усталости ничего дурного не чувствую. - Нам нужно будет завести график измерения температуры для предупреждения горячки. - Какие вы страшные вещи говорите! - с ужасом выговорил князь. - Какая ещё горячка?! Даже и не помышлять об этом не надо. Но температуру меряйте, обязательно. Все делайте, что необходимо. Акушерка собралась что-то сказать, но не успела, - распахнувшаяся настежь дверь впустила в комнату Катерину - уже переодевшуюся и причесанную, всю розовую от волнения и радости. - Мария Павловна! - взвизгнула она так пронзительно, что девочка на руках королевича недовольно завозилась и засопела, грозясь разразиться плачем. - Как я рада! Я так рада! - Не пищи! - зашипел на неё Георгий. - У меня уже уши болят. - Дайте посмотреть! - Катя, не дожидаясь разрешения, влезла в крошечный свёрток, из которого виднелось только красное хмурое личико. - Она такая чудесная! - Дария, - похвастался князь. - Дария? Это так красиво! - Катерина всхлипнула. - Такая милая крошка! - она охнула, слегка театрально прижимая ладонь к губам. - Я принесу чепчик! У нас есть чудесный чепчик с дивными кружевами, я сейчас его отыщу! Она выбежала из комнаты, и почти одновременно под окнами загудели моторы; стук, шаги на лестнице, и в дверь буквально влетел король - без шапки, в шинели прямо на полосатую пижаму. - Машенька, доченька! - он бросился к княгине, порывисто обнимая её, но быстро отпрянул, восхищённо смотря на ребёнка на руках сына. - Это.... - Дочь, - ответил Георгий. - Дочь, - Пётр подошёл, осторожно отодвигая краешек пелёнки и рассматривая личико. - Внучка. - он взглянул на королевича. - На Машу похожа. - Да. - Назовёте Марией? - Нет. Дарией. Уже решили. - Красивое имя. - Он снова посмотрел на девочку. - Сердце замирает. Почему не бьют пушки, я же велел! - Почему не сказали мне?! - воскликнул появившийся на пороге Александр - тоже не при параде, но все же успевший надеть брюки и рубашку. - Я же просил сразу сообщить, когда начнутся роды! Дайте посмотреть! - Дария, - доверительно сообщил король, когда престолонаследник подошёл, чтобы взглянуть на племянницу. - Красавица. - Дайте мне рассмотреть крестницу! - Александр нацепил очки и потянулся к ребенку, но Георгий отдернул от него дочь. - Ты разве умеешь держать детей? - А разве это сложно? - Не желаю проверять. - Король робко протянул руки, и Георгий кивнул, аккуратно передавая ему девочку. - Да, вам можно. Вы опытный. - А Ябе позволила мне подержать Всеволода, - отозвался престолонаследник с обидой, пытаясь рассмотреть малышку. - И я позволю, наверное. Но позже. - Ты все ещё ужасен. Мари, дорогая, как ты? - Абсолютно прекрасно, - отозвалась княгиня. - Страшно хочу пркружиться по комнате. - Я сейчас вызову Йовановича - нужно сделать снимки для утренней газеты. - Снимки? - взвился Георгий. - Маша только родила, а ты уже хочешь притащить толпу посторонних в дом! - Толпу? Только Милана! - Нет. Это слишком рано и Маша совсем не готова к этому. К тому же чужие в доме сейчас, когда малышке нет и дня, - отвратительная идея. - Но газеты... - взмолился Александр. - Хорошо! - отрезал принц и вышел из комнаты, через считанные мгновения возвращаясь обратно с коробкой в руках. - Справишься с камерой? Машинально забрав у брата, престолонаследник растерянно покрутил фотоаппарат в руках. - Я? Но...может, лучше это сделать Милану... - Или сами, или никто. - Сандро, и правда - крохе несколько часов от роду, а дом уже будет полон чужих, - поддержал Георгия король, мягко покачивающий внучку на руках. - Ладно, наверное, нам понадобится стул, Джордже присядет, а Мари... - Мне нужна щётка - я не собираюсь красоваться на страницах газет такой растрепанной, - прервала его Мария. - Наверное, неплохо было бы переодеться... - Я принесла! - объявила с торжеством королевского церемониймейстера Катерина, внося в комнату ворох тонких кружев. - Ваше Величество, Ваше Высочество, позвольте мне приукрасить нашу принцессу, - заворковала она, встряхивая маленькую, всю в нежных оборочках, шапочку и аккуратно надела её на головку девочки. - Как красиво, просто прелестно. Правда, Ваше Величество? - король решительно закивал, подтверждая слова фрейлины. - Конечно, наша принцесса самая чудесная. У нас ещё ещё вот такое покрывальце, такое милое! - Действительно изумительное, - елейным голосом согласился Пётр Александрович, придерживая внучку, пока Катя поправляла каждую складочку на пелёнке. - Машенька, вы выписывали из Парижа? - Это мама прислала, не знаю, - отозвалась Мария, пытаясь распутать будто бы целую неделю нечесаные волосы. - Джордже, помоги мне. - Я помогу! - вызвалась Катерина, с готовностью забирая щётку и расчесывая спутанные пряди. - А что если убрать простой причёской на прямой пробор? Не придётся вытаскивать тысячу шпилек, чтобы вы могли поспать. - Может, лучше распущенные? - предложил Александр, все ещё крутящий в руках камеру. - Нет, с неприбранными волосами будет ужасно, - запротестовала княгиня. - Да, закрепим парой заколок сзади и накину на плечи шаль - так не будет сильно бросаться в глаза то, что что я в рубашке. - И в рубашке выглядишь чудесно, - улыбнулся король, и вдруг вздрогнул, когда вдали, наконец, забили пушки. - Как всегда не вовремя, - недовольно заговорил он, прижимая малышку к себе покрепче и прикрывая ладонью ушки. - Но это не единственный подарок, не подумай, что я скряга, доченька. У меня все заготовлено заранее. - Не стоило, но спасибо, - Мария закрепила волосы сзади и накинула кружевную мантилью, принесенную из гардероба. - Ну что же, Сандро, мы можем сниматься. Папа, вы с нами? - О, нет, только не в таком виде, - отшутился король, возвращая внучку сыну. - Король в пижаме будет слишком сильным потрясением для Сербии. - Мари возьмёт дочку, а ты сядь рядом, - принялся распоряжаться Александр. - Нужен стул... - А пусть Джордже держит Дарию, - предложила княгиня и приняла мужа, прижимаясь щекой к его плечу. - А я вот так. - Как-то неофициально. - А мы очень формальные. Я, вот, ещё в сорочке. - По-моему, прекрасно, - одобрил король. - Я бы хотел увидеть такой снимок. - Как скажете, - пожал плечами Александр, поднимая камеру, - подошедшая Катерина шёпотом подсказала престолонаследнику как правильно настроить аппарат. - Папа, я правильно понял. Дария? - Да. - Быть может, стоит отложить решение? - он взглянул на Георгия, точно оценивая его настроение, и снова обратился к отцу: - Мы можем не объявлять пока или даже принять это самое "Дария", а потом поменять, сославшись на то, что до крещения говорить об имени... - Я не понимаю почему ты обсуждаешь имя моей дочери, Сандро, - вмешался Георгий. - Кажется, мы сказали, что назвали её Дарией - я предложил это имя, и Маше оно пришлось по душе. - Но оно совсем не королевское! - Дарий, подмявший под себя пол-мира, расплакался из-за критики третьего Александра Сербии. Александр покраснел. - Я не буду третий, я буду первый. Обренович и дед не в счёт. - И Дария будет первой. - Было бы разумнее назвать её Александрой. В честь матушки Мари и как реверанс императрице. - Мы это обсудили. Нет. - Но, Джордже... - Дария, - стоял на своём Георгий. - Император уже оповещен. Это была ложь, но действенная - престолонаследник спорить более не стал. - Хорошо. Отец, вы не против? Король, вновь взглянувший на девочку, только улыбнулся. - Имя прелестное, как и она сама. И уникальное. Александр много, а наша Дария будет одна. - Оповестим через газеты, что родилась принцесса Дария. - Александр, впрочем, все равно не слишком довольный, снова кивнул отцу. - Придётся поднимать редактора среди ночи... - Не забудь вернуть мне фотоаппарат завтра, - напомнил Георгий. - И фотографию в качестве платы за пользование. - Вы едете, отец? - Слова брата престолонаследник благополучно проигнорировал. - Мари, верно, нужно отдохнуть. - Нужно, но мне так не хочется расставаться с внучкой, - король вздохнул, высвобождая из складок пелёнок крошечную Дариину лапку, целуя пальчики, - Мария с умилением смотрела на это, мечтая навсегда, точно карточку, сохранить в памяти эту сцену: её муж с дочерью на руках, окутанный нежным светом тихого тёплого счастья, и сияющий свекр, с благоговением, обеими руками держащий практически незаметную ладошку маленькой принцессы. - Но ей уже пора кушать и спать, правда, моя Дарушка? - Дедушка, - тихо позвала Мария, и Пётр вскинул голову, смотря прямо на неё, - его глаза блестели. - Вы придёте к нам завтра, дедушка? - Приду непременно. - Он попятился к дверям, не сводя с них сияющего взгляда. - Я приду. А сейчас нужно поспать. Всем, обязательно. Маша, милая, пообещай отдохнуть, ты должна набираться сил. Джордже, и тебе нужен отдых. Всем нужно поспать. А я вернусь завтра. - Спокойной ночи, папа, - пожелала Мария. - Доброй ночи, дедушка. - Я провожу, - вызвалась Катерина. - И пойду к себе, если я более не нужна. - Не нужны, Катя. Ложитесь. Доброй ночи. Дверь тихо закрылась, и присевший Георгий положил девочку на постель рядом с ней. - Вот мы и втроем. - Теперь уже никогда не вдвоём. - Теперь никогда.