Мир и секс глазами нескольких отъявленных ублюдков

Мир глазами Тромбли - место не слишком радостное, но наполненное достаточной яркостью и контрастностью для максимально удобного прицеливания. События, отмеченные нейтрально, то есть не являющиеся поводом для стрельбы, закрашивались чёрно-белым и помечались "на всякий случай" или "какая разница". Примерно так и представлял себе процессы апперцепции, происходящие в центральной нервной системе подчинённого сержант Колберт. Поэтому его ничуть не встревожило появление из-за тента физиономии Малыша Бургера в момент, когда, ей бы там не следовало появляться. Для порядка он подошёл и спросил строго: - Что ты видел? - Ничего особенного, сержант. - Что значит ничего особенного? - Ничего необычного. Сержант сделал страшные глаза, но отстал. В конце концов, он не мог представить Тромбли, который бы, даже если сам и увидел что-то, побежал разносить по взводу благую весть. Тем более, он не подумал, что Тромбли держит руки за спиной, потому что в руках у него камера. В чём Колберт был прав - никакую благую весть капрал по лагерю не понёс, не передал файл Лилли для его кинохроники - он всего лишь включал запись сам и только для себя. Ролик начинался с того, что лейтенант Фик, осматриваясь, заходит за тент, где уже стоит Колберт. Он просто стоит, как на разводе, опустив руки, и ждёт. Фик ещё некоторое время искоса осматривается, но всё время мимо камеры, Малыш Бургер всё-таки оказался мастером маскировки. Некоторое время спустя сержант и лейтенант просто стоят рядом, буде кто пройдёт мимо, подумал бы, что они беседуют. А затем LT быстро повернул лицо Айсмена к себе и начал его целовать, всё это быстро-быстро-быстро: не только губы, но и щёки, нос, подбородок, везде, везде. На губах у Нейта остаётся даже песок, который налип поверх струек пота у сержанта на висках. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, затем Айсмен принялся искать застёжку на штанах Фика, а LT - стягивать с плеч Колберта лямки комбеза. Они путались и мешали друг другу, целовались и продолжали. Колберт, кажется, справился первым. Камере пока ничего не было видно, но он остановился, замер, а Нейт, оставив попытки раздеть его, обнял обеими руками и положил голову ему на плечо. Несколько секунд они оставались в почти полной неподвижности, только у Нейта подрагивали бёдра. Камера сместилась немного вбок - теперь стало видно, что Колберт двигает рукой вверх-вниз. На полминуты они расцепились - это лейтенант мягко отодвинул от себя Брэда, чтобы наконец спустить с него комбез, открывая довольно белую для пустыни сержантскую задницу. Теперь, когда они стояли на расстоянии друг от друга, можно было отчётливо рассмотреть не только задницу Брэда - Нейт был повёрнут к камере в три четверти, из складок одежды виднелся его член, напряжённый, ровно того же оттенка, что и губы, также подёрнутый влагой. Каким сейчас был член Брэда, видно было только LT. Он не мигая смотрел Айсмену ниже пупка, облизывал губы и вдруг рванулся встать на колени, но Брэд подхватил его под локти и заставил выпрямиться, взял его ладони в свои и направил туда, где камере не было видно. Картинка дёрнулась оператор задумался, не сменить ли точку наблюдения, но решил не рисковать. Когда фокус вернулся, Колберт стоял с запрокинутой головой и с усилием двигал ладонями Нейта по своему члену, а тот, еле держась на подгибающихся ногах, только открывал рот в беззвучных всхлипах - можно было подумать, что это не работает микрофон, но сопение оператора опровергало это. Их общие движения становились всё быстрее и резче, у Айсмена дёрнулась и поджалась задница, он медленно опустил руки, всё также стоя с запрокинутой головой. Пока он не смотрел, Нейт воровато облизнул пальцы. Камера сделала полукруг, показав ткань тента, не в фокусе, два хаммера, другой тент, и, наконец - лицо Тромбли. Тот улыбался совершенно как всегда и показывал большой палец. Пересматривая потом эту запись Тромбли улыбался точно также.