А что, если?..

      Время снова как будто заколдовали. До двадцать четвертого февраля внезапно осталась неделя… пять дней… три дня…       За два дня до второго тура Катерина случайно свалилась в Черное Озеро, вокруг которого гуляла в компании близняшек и Альфарда.       Упала по совершенно идиотской причине — оступилась и потеряла равновесие.       Палочки использовать не догадались, поэтому до замка добежали бегом, сразу же отправившись в пуффендскую гостиную, в тепло.       Вечером того же дня у Катерины внезапно пропал аппетит. Ее этот факт не особо обеспокоил — нервы потихоньку начинали сдавать, и поэтому она не стала никому про это рассказывать. Тем более что падение в озеро обошлось без последствий.       Так она думала.       Ровно до тех пор, пока ночью накануне второго задания на нее не напал сильнейший жар.       Запасы бодроперцового зелья у девушки имелись, но они особо не помогли — Катерина болела редко, но сильно. Идти в Больничное Крыло, зная характер Мадам Помфри, она не решилась — еще оставит отлеживаться, а тур ради нее переносить никто не станет. Умирать же Катерине не хотелось совершенно.       Озноб вернулся через пару часов, и она с большим трудом задремала за полчаса до будильника.       Вставать не хотелось. Тело сковала отвратительная слабость, кости ломило, жар сменялся холодом, а тут еще кашель с насморком разыгрались, и больше всего на свете ей хотелось спрятаться в медпункте и никуда не идти. А еще домой, в кроватку. И чтобы папа Сириус обнял ее и читал сказки, как в детстве.       — Я справлюсь, — сообщила она отражению. — Я Блэк. Я не имею права поддаться слабости.       Окружающие ничего не заметили. Только Гермиона иногда с тревогой поглядывала на нее, да Долохов поймал за руку на выходе из Большого Зала. Катерина ждала от него очередной пошло сформулированной загадки с невинным ответом, которые он постоянно загадывал ей с тех пор, как они вернулись в Хогвартс, но просчиталась. Вместо загадки она внезапно ощутила на своем лбу его руку.       Пуффендуйка дернулась больше от неожиданности, чем от испуга, и тут же поняла, что ладонь куда-то исчезла, сменившись легким и мимолетным прикосновением чужих губ.       — Ты горишь, — он не спрашивал, а утверждал.       — И что? — Катерина скрестила руки на груди и сердито поджала губы. — Это не повод меня облапывать!       — Пошли.       От неожиданности она даже вырваться не попыталась, послушно следуя за иностранным студентом, невольно отметив, что ее рука гораздо более узкая. И гораздо более маленькая. А еще его руки были теплые. А еще, в отличие от рук Седрика, не влажные и более грубые.       А еще он привел ее в Больничное Крыло, и она совершенно не знала, как на это реагировать, потому что с одной стороны такая забота была безусловно приятна, а с другой… это было настолько… странно. Странно, неправильно, не-нор-маль-но.       Мадам Помфри залила в нее какое-то дымящееся варево. Вкус у него был отвратительный, но стало легче. Гораздо легче. До второго испытания оставался час.

***

      Долохов ушел сразу же, как только убедился, что целительница занялась приведенной пациенткой, и больше она не видела его вплоть до самого Турнира.       Она пришла за пятнадцать минут до начала, мысленно отмечая, что без посещения больничного отсека совсем загнулась бы, и твердо решила послать Григорию анонимные благодарственные печеньки. Или кексики. В лучших традициях барсучьего колледжа.       На улице было солнечно и морозно, на противоположном берегу озера высились трибуны, те самые, что стояли в ноябре вокруг загона с драконами. Трибуны были забиты до отказа, студенты оживленно переговаривались, и невнятный гомон, отражаясь от воды, доносился до Катерины. На ближнем берегу у самой воды стоял покрытый золотой парчой стол судей. Остальные чемпионы уже ждали ее.       Людо Бэгмен расставил участников вдоль берега озера на расстоянии десяти футов друг от друга, после чего вернулся к судейскому столу, направил волшебную палочку на горло и произнес: Сонорус! — его голос тут же понесся через озеро к высоким трибунам.       — Ну, что ж, наши участники готовы ко второму испытанию. Начнем по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счет три: раз… два… три!       Холодный неподвижный воздух огласил пронзительный свист, трибуны взорвались криками и рукоплесканьями.       Катерина наколдовала головной пузырь и нырнула в озеро. Скоро она заплыла так глубоко, что уже не могла различить поверхности озера, и направилась прямо ко дну.       Тишина давила на уши. Вода у дна была мутная, и видела девушка теперь совсем недалеко, футов на десять вокруг. Под ней расстилался удивительный мутный пейзаж, новые виды словно выскакивали из темноты по мере того, как она плыла вперед. То вырастали целые леса черных трепещущих водорослей, то широкие илистые луга с редкими валунами.       Маленькие серебристые рыбки стрелами проносились мимо. Раз или два ей казалось, что впереди поджидает чудище, но, подплыв ближе, она обнаруживала либо почерневшее бревно, либо ком водорослей.       Других участников Турнира, русалок и — к счастью — гигантского кальмара видно не было.       Картина сменилась: теперь, насколько хватало глаз, внизу простиралась долина светло-зеленых водорослей высотой фута в два, казавшихся переросшей травой.       Катерина все глядела вперед, не мигая, стараясь различить, что ее ждет впереди по очертаниям в полутьме. Вдруг кто-то схватил ее за ногу.       Это был гриндилоу. Маленькое, рогатое водное чудище вылезло из водорослей, крепко схватило Катерину длинными пальцами и оскалило острые клыки.       Катерина выхватила волшебную палочку.       — Релассио!       Из кончика волшебной палочки вместо привычных искр гриндилоу обдало струей кипятка, и зеленый гриндилоу покраснел от злости.       Катерина вырвала ногу из костистых пальцев и быстро поплыла прочь, через плечо наудачу посылая в выплывающих из водорослей чудищ новые потоки кипятка. Гриндилоу то и дело хватали ее за ноги, но она отбрыкивалась и в конце концов угодила пяткой одному прямо в лоб. Тот скосил глаза, перестал грести, его приятели погрозили Катерине костлявыми кулаками и спрятались в водорослях. Ногу, правда, оцарапать успели — довольно глубокий след от когтей кровоточил, щипал и мешал плыть.       Тишина давила сильнее; пуффендуйка описала круг, напряженно глядя вдаль. Она заплыла уже очень глубоко, а кроме колышущихся водорослей еще ничего не нашла. Нога продолжала болеть.       Но удача повернулась к ней лицом — после двадцати минут блужданий она наконец-то наткнулась на то, что искала.       Впереди в мутной воде показался громадный камень. На камне — рисунок: тритоны держат в руках копья и гонятся за чудовищем, по виду — гигантским кальмаром.       Из тьмы показались очертания домов, слепленных прямо из булыжников и поросших водорослями. В темных окнах виднелись лица.       У русалок была серая кожа и длинные-длинные темно-зеленые волосы, желтые глаза, неровные зубы, на шеях — ожерелья из гальки. Несколько тритонов и русалок выплыли из своих каменных хижин с копьями в руках и, мощно работая серебристыми хвостами, подплыли взглянуть поближе.       Катерина с любопытством оглядывалась по сторонам.       Каменных хижин становилось все больше, вокруг некоторых были разбиты сады водорослей, а у двери одной хижины даже сидел привязанный к колу гриндилоу. Отовсюду выплывали новые русалки и тритоны, с любопытством разглядывали гостью и перешептывались.       Пуффендуйка робко улыбнулась им и получила несколько улыбок в ответ. Еще несколько помахали ей рукой. Катерина завернула за угол, и ее глазам предстало удивительное зрелище.       На обрамленной несколькими домами площади собралась толпа русалок и тритонов. В середине площади высилась статуя тритона, высеченная из цельного куска скалы, перед статуей выстроился русалочий хор и пел песню участникам Турнира, на которую девушка не особо обращала внимания. К хвосту статуи были привязаны три человека.       Катерина сразу поняла, что ей предназначается Альфард Блэк, которого привязали между Крамом и Чжоу Чанг.       Четвертого пленника уже не было, и Катерина сделала вывод, что Флер уже побывала здесь.       Все три пленника крепко спали, склонив головы на плечи, изо рта у них тянулись вверх тоненькие струйки пузырьков.       Они были привязаны толстыми веревками из водорослей, но Катерину это не пугало — она прекрасно владела заклятием ножниц.       Плыть с Альфардом было куда тяжелее, к тому же нога так и не прошла, оставляя в мутной воде легкий кровавый след.       Катерина начала выбиваться из сил.       Наверное, будь она одна, она бы сдалась и пошла ко дну, тем более что отступившая было болезнь начала возвращаться, но с ней был ее младший брат, и поэтому она просто обязана была выжить.       Ноги отказывались служить, руки просто разламывались от боли.       Стало тяжело дышать. Наверху уже светлее… Светлее…       Вынырнула! Пузырь с громким треском лопнул. Катерина глотала воздух и наслаждалась им, словно впервые в жизни вздохнула полной грудью. Конечно, в пузыре она могла дышать, но это было… не то. Просто не то.       Флер и Габриель уже были на берегу, укутанные в полотенца. Как только Катерина закуталась в свое полотенце, поддавшись приступу надрывного кашля, приведшего в ужас мадам Помфри, которая обрабатывала ей ногу, на поверхности показались Григорий и Седрик, вынырнувшие в одну и ту же секунду.       Вместе с ними выплыли и обитатели глубин, улыбаясь и распевая гимны хриплыми голосами.       Мадам Помфри подскочила к вновь прибывшим, а Флер и Катерина улыбнулись друг другу.       — Молодец.       — И ты молодец.       Девушки рассмеялись.       — Как твое здоровье?       Катерина повернулась, чтобы ответить, но сказать ничего не успела — громкий чих сказал все за нее. Долохов легонько потрепал ее по волосам.       — Выздоравливай. Я тут думал о том, а не забраться ли нам на крышу замка, но куда тебе лезть в таком состоянии?       Тут за спинами участников раздался громоподобный, волшебно усиленный голос Людо Бэгмена, и они вздрогнули, зрители на трибунах притихли.       — Дамы и господа, предводительница русалок и тритонов поведала нам, что в точности произошло на дне озера, и вот наше решение: оценки чемпионам будут выставлены по пятидесятибальной шкале. Итак… Мисс Флер Делакур продемонстрировала замечательное владение заклинанием головного пузыря и пришла самой первой. Мы решили присудить ей… сорок семь очков!       Чемпионы, пленники и трибуны разразились овациями. Флер сияла.       — Мисс Катерина Поттер также воспользовалась заклинанием головного пузыря и пришла второй. Ее оценка — сорок очков.       Снова овации. Катерина еще раз чихнула.       — Мистер Диггори и мистер Долохов поделили между собой третье место. Они тоже воспользовались головным пузырем, и их оценка составляет… тридцать пять очков. Третье и последнее испытание состоится на закате двадцать четвертого июня, — продолжил Бэгмен. — За месяц до этого чемпионам Турнира объявят, что это будет за испытание. Благодарю вас всех, что поддержали наших чемпионов.       «Все, — ошеломленно думала Катерина, идя в кучке чемпионов и пленников вслед за мадам Помфри в замок, чувствуя, как ее снова начинает знобить. — Все, прошла… теперь можно обо всем забыть до двадцать четвертого июня…»       Как только они оказались в лазарете, целительница выделила ей пижаму и указала на одну из коек. Катерина быстро переоделась, нырнула под одеяло и послушно выпила очередную порцию дымящегося зелья.       — Никого не пущу! — донесся до нее голос мадам Помфри. Ей ответили возмущенные голоса Рона, Драко и Гермионы, однако прорваться друзья так и не смогли.       Катерина блаженно улыбнулась, ощущая, как усталость постепенно разливается по ее венам.       Через несколько минут она заснула.