А что, если?..

      В доме на Гриммо царила какая-то пугающая тишина. Долохов и Беллатрикс молча следовали за Кикимером, ведущим их в гостиную, откуда доносился приглушенный рой голосов, который смолк сразу же, стоило вновь прибывшим появиться на пороге.       Долохов нервно сглотнул, Беллатрикс вытянулась по струнке, горделиво вскинув голову. В комнате сидели Блэки, полным составом (кроме семьи Альфарда Блэка, которая, пока что, держалась довольно-таки отстраненно, постепенно уменьшая образованную временем дистанцию), а так же Малфои, Тонксы, Делакуры, Грейнджеры, Уизли, Люпины, и Фрэнк с Алисой, расположившиеся рядом с торчащими на портрете Регулуса I Поттерами. Даже заместитель Регулуса, Стивен, сидел чуть в стороне от остальных, с задумчивым видом вырисовывая что-то на чистой странице рабочего маггловского ежедневника.       И все эти люди сейчас смотрели на них. На нее.       Ноги дрожали, и женщина мысленно благословила длинные юбки. Долохов незаметно для окружающих сжал кончики ее пальцев. Беллатрикс благодарно кивнула, и с царским, надменным видом пошла вперед, словно императрица, восходящая на эшафот.       Она не знала, почему все молчали. Почему молчат Поттеры, эта девочка-вейла, с которой она сошлась в схватке летом прошлого года, да те же Лонгботтомы, хотя она ясно видела, что миссис Лонгботтом дернулась при ее появлении, а молодая вейла обхватила себя руками.       До журнального стола в центре комнаты было ровно десять шагов. На столе стоял поднос с чайником и множеством чашек, практически нетронутых. У стола стоял Регулус Арктурус Блэк и сверлил ее непроницаемым взглядом.       Женщина достала из кармана крестраж, и молча, не опуская глаз, поставила его прямо на всеобщее обозрение. Это было то максимальное извинение и раскаяние, которое она могла дать, потому что не считала себя виновной.       Да, проливала кровь. Все проливали. На войне иначе нельзя — или убей, или будешь убит. Быть убитой никогда не входило в ее планы. Да, пошла за лордом. Как и все Блэки. Да, пришла к нему после Азкабана. Надеялась вернуть друзей и любимого человека, вместе с которыми прошла огонь и воду, и не ее вина, что от них остались только внешние оболочки. И все равно — тишина угнетала, заставляя нервничать. Лучше бы они на нее кричали.       — Мне не в чем каяться, — эта фраза вырвалась у нее невольно. Окружающие все равно молчали. — Мне не в чем каяться.       Попутно она смогла заглянуть мельком в блокнот заместителя, но там не было ничего интересного — просто набросанный в пару штрихов силуэт волшебницы в мантии, да солнечный диск в правом углу листа, и именно этот диск он сейчас старательно прорисовывал, вернувшись к своему занятию сразу же после короткого скучающего взгляда, кинутого на них как только они появились в комнате. Женщина как можно незаметнее втянула носом воздух, искренне надеясь, что ее маска хладнокровности никуда не исчезла, ведь Блэки никогда не показывают свою слабость. Блэки никогда не поддаются слабости. Блэки никогда не…       — Лицо попроще, Беллс, — с легкой тенью веселости усмехнулся Сириус. — Ты как будто питаешь к окружающим исключительное презрение.       Беллатрикс покрепче сжала спрятанную в рукаве палочку — на всякий случай.       — Ну хватит уже! — бледная, зареванная Нарцисса вскочила со своего места одновременно с Андромедой, и они обе бросились обнимать казалось потерянную навсегда старшую сестру. В порыве чувств они так навалились на нее, что Беллатрикс не устояла на ногах и все три сестры рухнули прямо на пол, совершенно не заботясь о том, насколько не по-аристократичному это выглядит.       Сириус поднялся на ноги и протянул кузинам руку, помогая встать. Беллатрикс была последней в этой очереди, но стоило ей принять вертикальное положение, как Бродяга мгновенно заключил ее в крепкие братские объятия — присущий ему юношеский максимализм уже давно остался в прошлом, и хотя характер так и остался прямолинейным и вспыльчивым, время научило видеть нюансы, биполярности и множество оттенков в самых простых (на первый взгляд) ситуациях, и искать решения принимая во внимание увиденное.       — Добро пожаловать домой, сестра.       Регулус закатил глаза, но ничего не сказал. Кикимер, изо всех сил стараясь не хлюпать носом, принес еще чаю.       — Можно мне домой? — спросил Стивен, и Долохову в его голосе послышались усталость и недовольство, а интуиция говорила — вполне возможно многострадальный заместитель задает этот вопрос не в первый раз.       — Нет, — безапелляционным тоном заявила Ирма Блэк, смотря прямо в его глаза. — Ты нужен Регулусу здесь.       Регулус попытался заступиться за своего подчиненного, но леди Блэк была непреклонна. Стивен тяжело вздохнул, и закрыл глаза. Из камина выглянула голова Кингсли Брувстера.       ― В Отделе Тайн нашли пять связанных Пожирателей ближнего круга, — доложил он. — Кто их связал — неизвестно, мы нашли только следы сражения и вот это… — он продемонстрировал ярко-красную бусину крупных размеров. — Так же мы нашли мертвого Скримджера — он был убит примерно пару недель назад. Убийца отличался чувством юмора и посадил его головой в унитаз. Но в отличие от случая с Фаджем и Амбридж, никакой Черной Метки не было.       Алиса с усталым видом помассировала себе виски.       — Черная метка над Хогвартсом… никогда не думала, что доживу до такого. Это просто безобразие! Куда только Дамблдор смотрит!       Ирма поспешно отпила чаю.       Лили нахмурилась. Как только первая волна ужаса, вызванная известием о нападении на Хогвартс-Экспресс спала, к ней вернулась способность рассуждать трезво.       — А вам не кажется это странным?       Все взоры оборотились на нее.       — Что ты имеешь в виду? — Джеймс нервным жестом взлохматил волосы.       — Кажется, я понимаю… — Ремус с задумчивым видом надкусил шоколадку. — Пожиратели проникают в Хогвартс, но нападают только на Амбридж. Учитывая, что сообщение о том, что найден ее труп поступило к нам раньше, чем известие о нападении на поезд. Тут что-то не сходится.       — Так или иначе, но Черная Метка есть, три Черных метки, — Кингсли поморщился. — А вас, лорд Блэк, я попрошу в Министерство. Сами понимаете…       — Да, — Регулус старательно делал вид, что не замечает Беллатрикс. Сейчас ему было не до нее — хотелось закрыться в своем кабинете, свалить все дела на Стивена, и тупо сидеть, закрыв руками лицо.       Дети находились в Мунго — все они получили сильный стресс, а некоторые еще и боевые ранения, которые целители сочли нужным взять на какое-то время под свой контроль. За жизнь Джинни и Гермионы (и всех, чье состояние этого требовало) боролись лучшие специалисты своего дела. Несколько человек впали в кому. Одиннадцать погибли в сражении. Двое умерли уже в госпитале.       Кроме того, были жертвы и в разрушенном до основания Гринготсе — и среди гоблинов, и среди людей. Были и покалеченные. Тед Тонкс даже выразил опасения, что если при разборе завалов число жертв будет продолжать расти, то Мунго просто физически не сможет впустить в себя всех, кто нуждался в помощи.       Голова Кингсли исчезла. Регулус захватил щепотку летучего пороха, и шагнул в камин. Стивен присоединился к нему примерно через минуту.       Лорд Блэк подошел к окну, за которым сейчас накрапывал дождик. В кабинете пока что никого не было, кроме них двоих.       — Да, не так я представлял себе свой приход к власти, — выплюнул он накопившуюся внутри горечь. — Не при таких обстоятельствах. Три черные метки, куча жертв, что самое страшное — среди детей, госпиталь переполнен, и я как никогда сомневаюсь в том, что я готов к тому, чтобы встать у руля Британии.       — Если сомневаетесь, значит вы готовы. Поэтому прекращайте ныть и не превращайтесь в размазню. У вашей семьи хотя бы нет никаких потерь.       В дверь постучали. В кабинет заглянул Тиберий Огден, и вид у него был крайне серьезный.       — Пора, лорд Блэк. Журналисты требовали конференцию, я назначил ее на следующий день. После… похорон, — голос его дрогнул, но вид остался невозмутимым. Среди пострадавших в сражении оказалась его внучка, которая являлась одной из тех, за чью жизнь изо всех сил боролись целители. — Но вот присягу вам придется принести сегодня. Людям будет спокойнее, если они поймут, что Британия сразу оказалась в надежных руках. Конечно, это следовало бы подобающе оформить, но…       — Нет, — Регулус покачал головой и подавил желание послать все к черту. — У нас не те обстоятельства. Это было бы неуважением к падшим. Я сейчас приду. Стивен, позови пожалуйста Ремуса. Как глава Отдела по Связям с Оборотнями он должен быть на присяге. После этого свяжись с Аластором, и скажи, что его списки перспективных и неперспективных авроров мне нужны в ближайшее время, вместе с их личными делами и его присутствием на Гриммо. И что я ничего не желаю слушать про нелепые старые ссоры.       — Подойди.,— приказала Ирма Блэк, протягивая руку в направлении блудной родственницы. Беллатрикс не посмела ослушаться — она с детства побаивалась эксцентричной матери своей тетки.       — Блэки — пламя черное, погибельное, — мурлыкала Ирма себе под нос с крайне довольным видом. — И ты сгорела в нем, как только дала ему волю. Но пламя это не уничтожило, но очистило тебя, потому что я еще с детства говорила Друэлле, что тотем твой — дракон. Огонь не может убить дракона, если он идет снаружи, а не изнутри. Ты спасла своего дракона, пусть и ценой жертвы во имя светлого будущего.       — Что вы имеете в виду? — Нимфадора Тонкс глядела на смаргивающую слезы тетушку с опаской, но в глазах полыхало бешеное пламя заинтересованности.       — Мертвый дракон силен, но утрачивает свою сущность, — женщина закурила сигару, и откинулась на спинку дивана. — Ровно как и вынужденный играть одну и ту же роль актер имеет вполне реальную опасность потерять себя, и сжиться с маской, если не найдет в себе смелости периодически посылать сцену ко всем чертям. А теперь… Вальпурга, ты знаешь, что нужно делать.       Регулус Блэк медленным шагом взошел на трибуну, под внимательным взором множества глаз.        — Репаро, — нечитаемо-холодным голосом приказала Вальпурга.       Гобелен начал восстанавливать Беллатрикс.

***

      ЧЕРНЫЕ МЕТКИ НАД ВЕЛИКОБРИТАНИЕЙ. ХОГВАРТС. ХОГВАРТС-ЭКСПРЕСС. УИЛТШИР. (списки погибших см. на стр. 3)       ПРОДОЛЖАЕТСЯ РАЗБОР РУИН БАНКА ГРИНГОТС.       ЭПОХА БЛЭКОВ. РЕГУЛУС БЛЭК ЗАНЯЛ МИНИСТЕРСКОЕ КРЕСЛО.       Катерина безучастно скользнула взглядом по заголовкам, и откинула газету в сторону. Она делала это уже седьмой раз подряд, не в силах заставить себя открыть единственную интересующую ее страницу.       Третью. Списки погибших.       Господи, помоги мне.       Она хотела было не читать этого вообще, но поняла, что лучше подготовить себя заранее.       Катерина выдохнула еще раз, зажмурила глаза, и, наконец, открыла злополучную заметку.       Там было тринадцать номеров. Каждый сопровождался фотографией и маленькой эмблемой колледжа. Каждого из них она знала, так или иначе — кого-то меньше, кого-то больше. С кем-то перекинулась парой фраз, пересекаясь в основном на общих тусовках, а с кем-то поддерживала регулярные приятельские отношения.       Аберкромби, Юан.       Гриффиндор.       Первокурсник, мечтающий стать великим саксофонистом и даже протащивший музыкальный инструмент с собой в школу.       Блечли, Майлз.       Слизерин.       Квиддичный игрок, непревзойденный покерный шулер, обожающий маггловские фокусы, яблочный эль и чей смех, казалось, никогда не умолкал, а улыбка напоминала брызги солнца.       Бэддок, Малькольм.       Слизерин.       Невероятно серьезный мальчишка, однокурсник Дэниса Криви, чья манера поправлять очки давно стала поводом для добродушных (а иногда и не очень) передразниваний всех семи курсов разом.       Были тут и любитель фехтования на шпагах Энтони Голдстейн, и мечтательно-озорная Орла Свирк, и не блещущий особо никакими талантами Винсент Крэбб, а так же председательница клуба зельеварения Мелания Грейлок, и состоящая во всех школьных клубах Викки Фробишер, и Лайза Турпин, готовая продать душу за яблоки, и Салли-Энн Перкс…       Стоп.       Катерина с ухнувшим вниз сердцем перечитала эту строчку еще раз, но ошибки не было.       Салли. Их Салли. Их рыжая пышечка с сияющими голубыми глазами и теплой, согревающей улыбкой, их романтичная, наивная Салли, так любившая небо, бирюзовый и Эрни Макмиллана, еще недавно танцевавшая с ним на вечеринке в честь окончания пятого курса, счастливая и влюбленная, погибла по какой-то нелепой, трагической случайности.       — Эй, девчонки, я в этом году на лето поеду к родным в Джорджию, приглашаю вас всех к себе! Там дом большой, все поместимся! Тетя не против, я уже с ней поговорила. У нее настоящее ранчо, представляете? А еще Эрни позвал меня погостить у него на пару недель, и я сказала «да»!       Еще недавно она, как и все эти люди, жила, мечтала, дышала, строила планы. А теперь этого нет. И никогда больше не будет — только скупые строчки в газете, подкрепленные фотографиями, как будто этого достаточно, чтобы рассказать хоть малую долю про каждого из тринадцати.       Они все умерли.       Погибли.       Разве это похоже на правду? Разве это действительно может быть?       В дверь тихо постучали, и в палату заглянула голова Веги. Она была бледна, со следами лекарственной мази на щеке, но выглядела здоровой.       Секунду они смотрели друг другу в глаза, после чего близняшка метнулась к Поттер и крепко обняла ее.       — Прости меня, — она даже не пыталась смахнуть текущие по щекам слезы. — Я столько тебе тогда наговорила… а когда… я так испугалась… мне наплевать какая у тебя кровь, понимаешь? Ты моя сестра!       Катерина заторможенно смотрела, как дочь Регулуса Блэка со слезами на глазах расцеловывает ей руки, и не знала, как к этому относиться. Нет, она была рада тому, что треснувшие было сестринские отношения снова склеились, и конечно же простила Веге брошенные на эмоциях слова, но сейчас внутри нее была такая пустота, что сил не осталось даже на простенькую ободряющую улыбку.       — Просто давай забудем о той ссоре, ладно? — сформулировала она хоть какую-то фразу.       Вега с готовностью закивала.       — Гермиона пришла в себя, — сообщила она наконец, когда полностью проревелась. — Рон все время около нее. Она хочет быть… ну, через два дня. Целители не одобряют, но считают себя не в праве ей это запретить.       — А Драко?       — Драко все еще немного не в себе. Он тоже намерен быть… на п… ну, ты понимаешь, но в остальном ни на кого не реагирует и ни с кем не разговаривает. Смотрит рассеянно в одну точку, и поет Биттлз себе под нос. У него очень сильное потрясение.       Бледная, окровавленная Джинни, словившая пять ступефаев. Истинная дочь дома Гриффиндор.       — А что с Джинни? А с Дафной? А с Луной? А с остальными? А…       — Джинни миновала период кризиса, но в сознание не приходила. С Луной все хорошо. С остальными… более-менее. Твоя соседка, еще одна…       Катерина резко схватила ее за руку, жадно ловя каждое слово.       — Мораг, кажется, — Вега опустила голову. — Она в коме, Кэт. Как и Дафна. Мне очень жаль.       — Меня зовут Мораг МакДугалл, и я мечтаю стать настоящим рыцарем.       Им одиннадцать лет, и они прошли распределение только вчера.       — А меня зовут Салли-Энн. Я не мечтаю стать рыцарем, но очень хотела бы исцелять людей и не только. Давай дружить?       Этот разговор донесся до нее по пути на самый первый урок Нюниуса. Катерина помнила как сейчас — она скосила глаза, и увидела темноволосую девочку с косичками, похожую чем-то на маленького бойкого воробья, и полноватую рыженькую девчушку, которая, в данный момент, протягивала новоиспеченной подруге маггловскую мармеладку в виде разноцветного червячка.       — Давай, — согласилась Мораг, и приняла угощение.       Первокурсницы, сияя улыбками, пожали друг другу руки.       Пуффендуйка стремительно зажала рот руками, сдерживая рвущийся наружу крик.       — Джинни, Кэтти, ну как же так?! — кудахчет миссис Уизли, пока виновницы царящего в Норе хаоса прячутся от нее на чердаке, тихонько хихикая — они решили поиграть в зиму, и поэтому рассыпали всю имеющуюся в доме муку, и очень весело проводили время, до тех пор, пока взрослые не вернулись из сада.       Упырь позади них вдохновенно воет, стуча по трубам — к нему редко кто-то заглядывает, пылинки плавают в воздухе, золотые от заглядывающего в крошечное окошко солнца, в углах тихонько шебуршат мыши, а с улицы доносится недовольное ворчание Рона, ловящего гномов. Они тоже должны были, но…       Джинни семь, Катерине восемь, и у них есть куча более интересных занятий нежели охотиться садовыми вредителями. Тем более, когда есть мужская сила, на которую это можно безнаказанно спихнуть.       Кажется, она все-таки закричала. Катерина так и не смогла в дальнейшем этого вспомнить, помнила только ощущение, как если бы внутри нее были литры раскаленного металла и крепко обнимающие ее руки сестры, и тихий шепот, складывающийся в какие-то ободряющие слова.       — Гринграсс, Дафна.       Худенькая девочка царственным шагом выходит к табурету, и надевает на голову шляпу.       Минута. Вторая. Третья.       — Слизерин!       Стол под изумрудно-зелеными знаменами взрывается аплодисментами.       Все это — в прошлом. В прошлом остались беззаботные, безоблачные деньки. Война пришла неожиданно. Туда, где ее ждали меньше всего. И хотя они дали ей первый бой, и хотя число жертв оказалось гораздо меньшим, чем могло бы, для каждого из них, из тех, кто стоял плечом к плечу в этом кровавом аду, и тех, кто ждал их дома это было невероятно много. Каждый потерял друзей, кто-то потерял родных (она точно помнила, что у гриффиндорки-третьекурсницы Эмили Тейлор была старшая сестра, Кассандра, учившаяся на одном курсе с близнецами Уизли, Ли Джорданом, Алиссией Спинет и Анджелиной Джонсон). Кому-то повезло больше, и вместо боли от потерь был только страх за находящихся в больнице близких людей.       В палату заглянула целительница. Она отправила Вегу к себе, и забрав у Поттер газеты, протянула ей сон без сновидений.       На ее лице отпечаталась тщательно скрываемая на работе скорбь — под руинами волшебного банка погибли ее родители и младшая сестренка, которая должна была появиться в следующем месяце на свет.       Теперь она была совсем одна.       Больше у нее никого не осталось.

***

      Дождь хлестал непроглядной серой стеной, превращая кладбищенскую землю в сплошную кашу. Вереница людей, пришедших проститься с павшими в бою школьниками казалась нескончаемой.       Протяжно звучал похоронный марш. Пестрели букеты, которые принесли в дар умершим. Люди промокли насквозь, многие извозили полы одежды в грязи, но уходить не спешили. Отовсюду доносились всхлипы и сдавленные рыдания. Священник читал молитвы. Пахло ладаном.       Погибшие лежали в роскошных гробах, одетые в свои лучшие вещи. Их руки были скрещены на груди. В левой руке каждого находилась его волшебная палочка. На Салли-Энн красовался плащ их рыцарского ордена.       Глаза всех тринадцати были закрыты, и создавалось ощущение, что они просто спят, и что сейчас вся эта чудовищная какофония звуков разбудит их и они проснутся, а потом посмеются над этим нелепым недоразумением. Все вместе.       Катерина стояла чуть в стороне от гробов и глаза ее были сухие — Блэки никогда не плачут на людях, да и слез больше не было — все выплакались за дни перед похоронами, и теперь только сухая соль жгла глаза.       Рон, Драко и Гермиона стояли чуть позади нее — такие же застывшие словно статуи, без единой слезы в глазах. Долохов, с которым она увиделась только сегодня утром, положил руку ей на плечо, не зная, что он вообще может сказать или сделать, чтобы хоть как-то облегчить душевное состояние. Да и вообще…       Оба чувствовали себя странно — словно какая-то пропасть пролегла за то время, что не виделись, а может быть все дело было в проишествиях последних дней, но оба понимали, смотря друг на друга — вроде и человек — тот же, а все равно — другой. Чужой. Но сейчас было совершенно не время для объяснения отношений.       После кладбища их пути снова должны были разойтись — близняшек, Альфарда и весь состав Рапторов забирал к себе Альфард-старший, до конца лета, а Долохов… Долохов просто решил временно отвлечься от всего происходящего, хоть и не знал, как это сделать.       Катерина внезапно вспомнила свой кошмар на таком далеком теперь втором курсе и невесело усмехнулась — вот бывает же так. Знала, чувствовала, что то был не просто сон, а сделать ничего не сделала. Не смогла. Не спасла. Не защитила.       Она была уверена — подойди она тогда к гробам, и все было бы иначе. Но она не подошла. Она вообще ничего не сделала.       Священник говорил что-то о лучшем мире, шрам неприятно пульсировал, и ей искренне хотелось, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился.       Гробы опустили в могилы и начали засыпать землей. Мать Салли (господи, а ведь Салли могла бы быть сейчас жива и здорова, согласись она перевестись в Шармбатон!) как-то сдавленно, отчаянно вскрикнула и метнулась к гробу дочери, едва не свалившись прямо на него.       Роксолана бросилась к ней, и, взяв под руки, аккуратно отвела в сторону.       — Моя девочка не может быть мертва, — причитала миссис Перкс, хватая леди Блэк за мантию и старательно заглядывая ей в глаза. — Она не может быть мертва, ей всего пятнадцать, у нее сегодня день рождения, вы что-то напутали, выпустите ее! Я… я торт ей испекла. Апельсиновый, ее любимый. Я сейчас позову ее, и она отзовется, вот увидите. Салли! Салли! САЛЛИ!       Гермиона не выдержала, и разрыдалась, уткнувшись лицом в мантию Рона. Флер закрыла глаза и как можно крепче сжала руки матери и сестры. Драко сделал пару шагов вперед, и, оттеснив Долохова, прижал Поттер к себе, отвернув ее голову в сторону от гробов. Катерина была ему благодарна — она чувствовала, что еще немного, и она просто не выдержит.       — Не смотри, — сдавленно пробормотал Малфой. — Грейнджер не смотрит. И ты не смотри. Хорошо, что Джинни этого не видит.       Оттесненный в сторону Долохов огляделся по сторонам, но вспомнил, что Беллатрикс не пошла на похороны — она не хотела этого делать, да и народ, не смотря на вышедшую в газете статью о том, что леди Лестрейндж уже давно играла роль двойного агента Блэков, ей не были бы здесь рады.       Через час должны были хоронить тех, кто погиб под обвалом банка, и он собирался наведаться туда — когда они похищали крестраж, он даже помыслить не мог, что это приведет к такой трагедии. Беллатрикс назвала его идеалистом. Наверное, она даже в чем-то была права.       Дождь лил все сильнее, и на душе было откровенно паршиво. Сириус Блэк, которого он случайно задел, посмотрел на него внимательным взглядом, а потом несильно хлопнул его по плечу, словно показывая, что он понимает, что происходит в его душе.       Поднявшиеся было внутри призраки прошлого отступили на второй план.       Стало легче.