Night Meets

Я стою у начала моста, рассматривая сидяшую вдали фигуру Луи. Он сидит на краю моста, свесив ноги вниз. Постройка настолько старая и разваленная, что перила с обоих сторон уже давно упали в реку, протекающую под ней, и на ней можно было спокойно сидеть, как, к примеру, на обрыве скалы, внизу которой плещется соленая морская вода. Прямо как в "Мрачных тенях". Вдруг я начинаю заваливаться набок. Мои ноги совсем перестают держать меня, будто они сделаны из ваты или паралона. Перед тем, как потерять сознание, я издаю тихий звук умирающего лебедя, и клянусь, никто бы в целом мире не смог его услышать, но он услышал. Перед тем, как окончательно упасть и потерять сознание я вижу, как силуэт моего соседа движется в мою сторону. - Луи...

***

Прохладно. Ветер обувает мое лицо, но мой затылок и шею греет что-то теплое. Я пытаюсь снять с себя одеяло, но оно какое-то странное. Слишком легкое и мягкое. И матрас подо мною слишком твердый. Воспоминания прошлой ночи очень смутные, их будто окутал туман, такой едкий и неприятный, но я все же вспоминаю, как Оливер бил меня, как я толкнул его, как выбежал из дома, как дошел до разваленного моста и увидел на нем Луи. Чья-то рука медленно и лаского гладит меня по голове. Другая рука нежно обнимает меня, не давая мне свалиться с теплых мускулистых колен. Оставляя голову на потом, рука начинает оглаживать мои новые синяки, оставленные Оливером. Пальцы скользят по моей уже желтой щеке, нежно опускаясь на еще слегка ноющую ключицу, легко поглаживая ее. Вдруг я чувствую, как человек, который держит меня, начинает мелко дрожать, а на мою макушку начинают капать слезы. Кажется, мое сердце перестает биться. Луи плачет. Из-за меня. Так хочется открыть глаза и обнять его, как вдруг он сам прижимает меня к себе. Его всего пробивает мелкая дрожь, я слышу его всхлипы над моим ухом. Боже. Это так больно видеть всю жизнь такого радостного и жизнелюбивого человека, и внезапно наблюдать его плачущим и таким сломленным. И такой сломленный он из-за тебя. Это так странно. Еще несколько часов назад, ровно до того момента, как я отрубился, я был уверен, что ненавижу Луи каждой фиброй своей жалкой душенки, но теперь все, что я хочу, это обнять и успокоить его. А ведь до этого все было наоборот. - П-прости меня, Гарри, - голос Луи такой тихий и жалобный, содрогающийся из-за всхлипов и дрожи в его теле, так и подбивает меня обнять его, - прости. Я не должен был бросать тебя. Я не должен. Боже, какой я идиот. Я... - Ты не виноват, - мой ответ получается таким тихим и хриплым, видимо я немного простыл, пока лежал на холодном мосту, хотя я и пробыл все время в теплых объятьях Луи. Я быстро, насколько это возможно, разлепляю глаза и смотрю в глаза шатену. Глаза в глаза. Зеленые в голубые. - Нет, я-кхм-я виноват, - после этой фразы Луи закашлял еще сильнее, и только сейчас до меня доходит, что он все это время сидел на мосту в одних джинсах и футболке, отдав свое пальто мне, чтобы мне не было так холодно, ведь я сам выбежал из дома в моих привычных шортах и футболке. И хотя сейчас и лето, эта неделя выдалась промозглой и дождливой, и на улице сейчас не теплее, чем осенью. Боже, он же окончательно простудится. Резко сажусь на землю и снимаю с себя серое бархатное пальто, одевая его обратно на Луи. - Нет, нет, не, кхм, не надо, - он пытается убрать пальто со своих плеч, но я ему не позволяю, - Гарри, мне не... - Скажешь мне это, когда перестанешь так кашлять, хорошо? - мы еще долго смотрим друг другу в глаза. Я - укоризненным взглядом, а он скорее умоляющим. В итоге Луи, наконец, сдается, и я надеваю на него пальто. Тот тут же закутывается в него, обнимая себя руками. Ага, не холодно ему, как же. Надо быстрее двигать домой, а то он совсем простудится. И как раз по пути немного согреется. Я беру Луи под локоть, так как ему так теплее, и мы идем подальше от этого глупого моста. Мы преодолели уже половину пути, как вдруг Луи останавливается в попытке отдышаться. Похоже кашель здорово на нем сказался. Мы ведь идем не очень быстро. - Гарри, святое дерьмо, куда ты так спешишь? Мы не можем идти помедленней? - Но когда мы идем быстро кажется, что на улице не так сильно холодно. - Не знаю, как тебе, а мне теплее от этого не стало. Скорее даже холоднее. И вообще, как ты только терпишь такой холод? Странно. На улице конечно прохладно, но не настолько, чтобы мерзнуть в пальто. За полчаса быстрой ходьбы мне стало даже немного жарко, а ведь я в футболке, а ему холоднее. Быстро подхожу к нему и щупаю лоб, чтобы проверить температуру. Боже, да он же весь горит. А холодно ему потому что его знобит. Крепко хватаю руку Луи и говорю : - Луи, у меня плохие новости. Похоже ты очень сильно простудился, и тебе срочно надо домой. - О боже, этого еще не хватало, - Луи жалобно стонет, но я все же тащу его в сторону наших домов, но на этот раз я стараюсь быть немножечко медленней, чтобы Луи дошел домой в относительной целости, а не с выплюнутыми легкими. Мы уже почти у дома, как у меня начинает легко кружиться голова. Эта дорога давит на меня. Она связана не с самыми лучшими воспоминаниями в моей жизни. Даже с самыми худшими. Сколько раз я ходил по ней, спотыкаясь, задыхаясь от душевной боли и ничего не видя из-за слез? Так много, что я даже не знаю сколько. Я, конечно, забросил это дело, но воспоминания-то не стереть. Поэтому сейчас этот путь к мосту, как и сам мост, вызывает у меня не самые лучшие чувства. Надо поскорее дойти до дома. Тяну Луи за собой еще сильнее, как вдруг он спотыкается и падает прямо на выложенную камнем улицу. Я тут же подбираю его на руки и осматриваю, не ушибся ли он. Однако, мое внимание привлекает далеко не возможность ушиба, а его глаза. Такие затуманенные, пустые, будто стеклянные. Щупаю его. Жар стал еще сильнее. Ему совсем плохо. - Г...Гар...Гарри, - он еле выговаривает мое имя. Мне так страшно. Я жутко волнуюсь за него, сам не знаю почему. Сердце начинает биться в три раза быстрее и сжимается до размера пуговицы на бархатном пальто шатена. - Что? - ответа не следует, - Что ты хотел сказать? - мне так страшно смотреть на его бездумные глаза, что я начинаю орать и трясти соседа, - Что, Луи, что?! - Й...Я больше... не смогу... и...идти, - он даже не может выговорить и слова без запинок. Что ж, Стайлс, придется тебе вспомнить уроки физкультуры. Отличник все-таки. Я легонько подхватываю его под колени, а другой рукой придерживаю его за спину чуть выше талии и несу на руках. Он все еще в сознании, но ничего не может делать. Он слишком слаб. Благо до наших домов оставалось совсем не много, поэтому нести его пришлось не долго. Подойдя к дому Луи я аккуратно носком кроссовка постучал в парадную дверь. Почти сразу же ее мне открыла мама соседа. Она вышла, улыбаясь, но как только ее взгляд упал на ее измученного сына в моих руках, улыбка тут же спала с ее лица, и на смену ей пришел чистый ужас. - Ч-что с ним случилось? - дрожащим голосом спрашивает она. Мне кажется, она тоже уже близка к обмороку. Я даже не знаю, что ей ответить. Разве что правду? - Он был со мной на улице всю ночь, и простудился, а идти было далеко, и он совсем обессилел, - дальше я начинаю тараторить, и произношу на одном дыхании, - я взял его на руки и донес до вашего дома, и простите пожалуйста, это моя вина, я не должен был... - Ты не виноват, солнце. Неси его к нему в комнату. У него есть жар? -Д-да, и очень сильный. - Хорошо. Неси его наверх, я все принесу. Женщина быстро убегает на кухню, а я направляюсь к лестнице, по пути захлопнув входную дверь ногой. Когда я поднимаюсь наверх, я сначала не понимаю, куда мне нести Луи, но потом я замечаю, что на дверях есть надписи. Я прохожу двери с надписями "Фиби и Дейзи", "Физзи", "Лотти", и наконец нахожу комнату с надписью "Луи". Толкаю ее ногой, благо она открывается вовнутрь комнаты, и сразу же несу шатена к кровати. Осторожно кладу его на мягкую незастеленную постель. Сразу же щупаю его лоб - он все так же горячий. Сажусь рядом с ним на край кровати и начинаю мягко гладить его по голове, отбрасывая в сторону прилипшие ко лбу от пота пряди. Черт, ему жарко. Надо раздеть его. Осторожно приподнимаю Луи и снимаю с него пальто. Затем тоже самое проделываю с футболкой и штанами. Еле удерживаюсь, чтобы не засмотреться на его тело и татуировку на ключицах, поэтому тут же накрываю его одеялом. Он такой прекрасный, даже когда такой разбитый болезнью. Только хочу спуститься вниз, чтобы помочь маме Луи, как сосед хватает меня за запястье потной ладонью. - Г-гар...Гарри, н-не... ухо...ди. Я смотрю на него, испугавшись сам не знаю чего, но все же остаюсь, снова присев на край кровати и продолжив осторожно гладить его голову. Этот парень пробуждает во мне чувства. Я еще сам не знаю какие, но они явно положительные. Мы с Джоанной, - так зовут маму Луи, - всю ночь пытаемся сбить температуру шатена. К середине ночи его начинает лихорадить. Луи начинает бить руками по кровати и истошно кричать. Мне приходится держать его, в то время как Джоанна делает ему укол в бедро. Оказывается, у нее есть медицинское образование. Мы еще долго крутимся вокруг Луи в попытке унять его и сбить температуру. К утру мы совсем обессиливаем, ровно как и шатен. Его температура наконец спадает, но его еще долго лихорадит. Он лежит, крепко держа мою руку и болезненно стонет. Но и это со временем проходит. Лихорадка отпускает Луи, и он умолкает. Как только дыхание соседа выравнивается и он засыпает, я засыпаю рядом с ним, лежа на краю его кровати и держа в своей руке его ладонь. Я слишком устал и переволновался сегодня, чтобы еще стоять на ногах. Мне нужен отдых.