Влекомый

Я зашел и прикрыл за собой дверь, как будто в квартире было кому подслушивать. Впрочем, моя гостиная и так стала чем-то вроде борделя на сегодня. - Что это было? – повторил я. - Надо спросить у тебя, - сказал Костя. – Ты ни от кого не отказываешься, да? Все мы нуждаемся в том, чтобы дать тебе немного любви. - Костя… Он молча ждал, глядя на меня прямым, колючим взглядом, а я знал, что мне нечего сказать ему. Ко мне в дом пришла женщина, которую я когда-то хотел, и предложила себя. Похоже, что ей было непринципиально, кому предлагаться, но она была красива, а я - в ссоре. Костя не стал говорить ей, что мы вместе. Не хотел подставлять меня? Хотел продемонстрировать, что ему плевать на меня? Он молчал. Его книга не продвинулась ни на страницу, пока мы с ней беседовали, а лист оказался замят в бессильно сжатой руке, пока я предавался с ней пороку в соседней комнате. В холодильнике стыл суп, приготовленный им для меня. Я сидел перед кроватью, на которой он полулежал, и осторожно разжимал его пальцы. Некоторое время он боролся, но я был сильнее. Поняв это, он поднял руку и дал мне пощечину. Я не стал защищаться. Он бил меня по голове хлесткими, неумелыми ударами, будто разучился владеть руками. Потом сказал: - Блин, Ярик, я не хочу делать тебе больно. Не могу. Даже сейчас. Я вполз на кровать и лег рядом с ним, неотрывно смотря в его глаза. Эта боль была для него чрезмерной, и я это видел. Слова не помогли бы – да и что я мог сказать? Что я кретин, он мог бы догадаться и сам. Для него Юля значила больше, чем тот неудачный опыт с девушкой из бара. Эту женщину я знал и добивался. А он узнал ее, как только увидел на пороге – по бесчисленным фотографиям, моим и ее, которые пересмотрел все до единой. Увы, я не оправдал его надежд. Я ничего не сделал, чтобы защитить его. Мне следовало выгнать ее сразу – очередной эпизод непонятной мне игры. Сам он с женщиной тягаться не мог, потому что ею не был. Он был мужчиной. Склонным к конкуренции, влюбленным, поставившим все на карту, чтобы добиться моего расположения. Несправедливо обиженным мужчиной, которому на его глазах предпочли другого. Он понимал меня и рассчитывал, что я сам разберусь со своей жизнью. Я разобрался, как умел. - Костя… если хочешь, мы уедем. Поступишь на очное. Я заработаю, сколько нужно. Никаких посторонних больше. Никогда. - Ты меня простил… - сказал он. - Конечно. Это все по тупости, Кость, я понимаю. Меня просто не было рядом. Его затрясло. - А я… был. И снова я не знал, что ответить. - Для тебя это с самого начала было неважно. Ты просто не отказал. Ни мне, ни ей. В ней я узнал себя. Я тоже пришел и попросил помощи. Ты меня точно так же выслушал. А потом, когда я полез к тебе, не стал сопротивляться. Ярик, ты… ты любить не умеешь. Ты врал тогда и врешь сейчас. Поступаешь, как тебе комфортнее. Если бы она была первой, кого бы ты выбрал? А? Стал бы трахать меня при ней, если бы я попросил? - Я не знаю, Кость, - сказал я. – Вряд ли стал бы. Но теперь… я не знаю, кого ты из меня сделал. Я хотел бы сказать, что с тех пор, как мы познакомились, я всегда выбираю тебя. Но это будет враньем. И то, что ты слышал, я стереть не могу. Я не знаю, люблю тебя или нет. Наверное, все-таки люблю, раз променял женщин, репутацию и чуть не променял дом на тебя. - Я! Тебя! Любил! – выдохнул он. – Я ни о ком, кроме тебя, не мог и думать… - Зато ебался с тремя парнями на празднике. Каково думать обо мне, когда сосешь чужой член? - А каково обо мне не думать, когда ебешься с кем-то в двух шагах от меня? - Все, - сказал я и закрыл глаза. – Я сдаюсь. Пинай меня, сколько влезет. Что ты хочешь мне доказать? - Что ты сам виноват. Что ты не заслужил ничего, что я тебе отдал. Что ты – бесхребетное чмо. - Да, черт подери. Я не могу с тобой спорить, - сказал я и притянул его голову к себе, поцеловав его. Что еще мне было делать? - Ты ревнуешь меня к женщине? – спросил я. – К ней?.. Ты серьезно? Он смотрел на меня так удивленно, что я решил поцеловать его еще раз. Но он вырвался и снова на меня уставился. - По-твоему, она может с тобой конкурировать? Любая женщина, пришедшая с улицы? - Ты выбрал ее, - упрямо повторил Костя. - Я трахнул ее. А выбрал – тебя. У меня никого больше не будет, Костя. Благодаря ей я это понял. Можешь сказать ей спасибо. - Бред… Я взглянул в его глаза. Его перевернутое лицо выглядело до странности непривычно, я с трудом разбирал его выражение. Я все еще лежал на спине, а он нависал надо мной. - Мне не для кого беречь свою репутацию и органы. Мне больше нечего ловить - там. Меня больше ничего не сдерживает. Теперь я твой, Костя. Хочешь – бери, хочешь – отказывайся, но ты нашел то, за что боролся, здесь и сейчас. И все преодолел. - У тебя горячка, - сообщил он мне и попытался пощупать мой лоб. Я поймал его ладонь в свою и поцеловал ее. - Я твой, - повторил я. – Делай со мной, что хочешь. Только не бросай. Хотя бы не сейчас. Не из-за нее. - Ты мог бы подумать раньше, - сказал Костя холодно. Чтобы не видеть его колючих глаз, я закрыл свои его ладонью. - Костя, я тупой. Тупее, чем ты думаешь, - вздохнул я. – Пока я не попал в ситуацию, в которой реально могу тебя потерять, я даже не задумывался о том, на что готов, чтобы ты остался. - И на что? – спросил он. - Переехать. Сменить работу. Прыгнуть с крыши… - Так себе план, - не оценил Костя. - Сообщить всем соседям, что мы помолвлены? - Да. - Бегать голым перед подъездом зимой? - Всегда мечтал. - Побыть снизу? Я отодвинул его ладонь и посмотрел на Костю. Тот был серьезен. - Я твой. Я же сказал. Он улыбнулся и расстегнул штаны. - Тогда начнем с простого. Пусть это будет твоей платой. Я потянулся и поцеловал его еще раз и улыбнулся: - Как будто это пытка... P.S. Я не жалею о своем решении, хотя и признаю, что принял его слишком поздно. Конечно, все было сложно. Я долго вымаливал прощение, терпел дурацкие выходки и пару раз был грушей для битья. И все же оно того стоило. Верьте, стоило бороться за человека, один взгляд которого обесценивает все остальное человечество. Я знаю, что никто никогда не будет смотреть на меня ТАК. И то, что он вернулся и подарил мне этот взгляд, а чуть позже, простив меня - еще много-много таких взглядов, - настоящее чудо. Знаете... других уже просто не нужно. И какими бы ублюдками мы ни были, нас все еще двое, а это чего-нибудь да стоит.