На грани правды

Так тихо, словно ощущая каждую вибрацию тел. Их окружал целый мир из тишины. Их тишины. И от этого им казалось, что кроме этого моменты вокруг нет ничего и никого. Хватает лишь естественности того, что окружает. Пусть так тихо, пусть не надо много слов и поступков. А главное, пусть из этого ничего не будет. Страсть не более. Но молчаливое сплетение тел, когда глаза в глаза. И никогда раньше не испытывая такой томной боли, когда каждая косточка, и каждый мускул ощущался тяжелым грузом. Она не могла и представить, что можно ощутить такую приятную боль. Теперь, они, кажется, уже час — вот так вот лежат. Он, словно по-царски, раскинулся на кровати, покуривая сигарету. Она, собрав волосы в пучок, положила голову ему на грудь, как можно осторожнее, не задевая больное плечо. Согнула ноги в коленях и порой отбирала у него ту злополучную сигарету. Каждый думал о своем. У каждого был свой порог, который они должны обдумать. Его мысли были далеко от неё, так как ему было все предельно ясно. Его значит его, другого варианта быть и не может. Вот только думала ли она так же? — Мне не нравится твой взгляд. — Он звучал так сладко и ничуть не встревожено. Улыбка и (о боже) этот голос, словно вальяжный породистый кот уплетает миску молока. Только вот, кроме голоса и улыбки больше ничего не могло напоминать довольного кота, больше побитую, дикую рысь. Этот взгляд что съедает тебя живьем, он без сомнения одичавший и отвыкший от домашней ласки и заботы. — Как твое плечо? — Хватит увиливать, за два часа с моим плечом ничего не случилось. Валяй, че ты уже там себе придумала? — Виктория поворачивает голову к нему. Его рука касается её щеки, и все, о чем она может сейчас думать этого его тепло. То, как ему удается ласково и слегка опасно улыбнутся, как этот чертов блондин умеет одним движением вывести из колеи. — За этот час я много чего придумала и о чем подумала. Например, мне еще надо позаботится о твоей свободе, то есть встретится с прокурором. Также, скоро подозрение Грома на счет нас не будут только подозрением. Кроме того, я убила человека… — она запнулась, закусив при этом губу, но постаралась (пусть и плохо) не выдать своего волнения, — Плюс, наши с тобой отношения так же остаются неплохой темой для размышлений. Продолжать? — Вик, ты ведь понимаешь… — Вадим, не надо оправданий или успокоительных слов. Я все и так сама знаю. Мне нравится с тобой проводить время, ты мне нравишься… Все остальное не имеет сейчас никакого значения. Девушка улыбается, слегка поднимаясь и целуя его в шею. Нежно, словно в последний раз, ощущая при этом его щетину и вдыхая сладкий запах парфюма, смешенного с табачным дымом. Ей нравилось, как напрягаются его мышцы на лице, как он улыбался. И при этом, он словно понимал, что она в его ловушке, каждое её движение и решение подталкивало его к этому. Поэтому и фраза «его» больше не звучала так дико и устрашающе. — Мне нравится ход твоих мыслей, — его рука касается талии девушки, пробираясь по тонкую ткань футболки, что на несколько размеров больше, — отложим все дела до завтра? — Нет, Вадик, ты ведь не забыл, что нам сегодня к прокурору? — Виктория так по-адвокатски смотрит ему в глаза, поднявшись над ним. Что-то в этом взгляде есть цепляющего и судьбоносного. — Нет, ну правда, это обязательно сейчас? Мне как бы не улыбается возможность видеть того ублюдка. — Он все так же держит её за талию и, кажется, как никогда серьезен. — Мне тоже не нравится эта возможность. Но я хочу все решить поскорее и забрать с тебя ещё одно клеймо. С тебя хватит и тех судимостей. Её серьезный взгляд сменяет улыбка от нежных касаний его губ к её шее. Словно её собственная слабость, её анестетик от кровоточащих ран на душе. Дрожащими руками касается его груди и вроде бы нужно остановить его, но никак. Для этого она слишком слабая. — Ты и так сделала для меня больше, чем могла. — Парень шепчет ей на ухо, и она прекрасно понимает, о чем он сейчас говорит. — Тогда тебе очень повезло, что я не бросаю незаконченные дела. Кроме как обрывочного дыхания и его рук ничего больше не существовало. Тонкие грани истины и правдивости ситуации. Он никогда не мог и подумать, что кто-то решится подарить ему ощущения наподобие этих. Когда каждый поцелуй становится все слаще и желанней. Когда она может и в самых ужасных ситуациях найти силы бороться дальше. Раньше не зная, что такое взаимный поцелуй. Правда, до каждой наносекунды она отдается ему, ничего не требуя взамен. И чем дольше это происходит, тем больше стает понятно (по крайней мере ему) хуже партии, чем он не найти. Но ведь, правда, в том, что, возможно, ему впервые повезло встретить счастье с невероятной улыбкой. Счастье, что поистине имеет стервозную натуру, но он знает, что где-то в глубине души она умеет быть настоящей. Только она умеет быть настолько родной, настолько хорошей, что его прогнившая до черни душа рычит изнутри. — Чего же ты так охуительно идеальна? — Кажется, ещё немного, и он утопит её в глубине своих глаз. То как рушатся вокруг стены понимания, давя их под своими обломками, его глаза остаются все также глубоки и искрение. И в этом взгляде ультрамариновых -30, только она ощущает правдивую жару, что топит каждый кусочек её здравого смысла. — Ты умеешь быть романтичным. Девушка улыбается, целует его и медленно поднимется с кровати. На секунду задумывается о чем-то своем, проводя рукой по лицу. Она потерялась в собственных мыслях, что таким наглым образом пробираются и скребут изнутри. И все попытки забыть о том, что она сделала, идут прахом, все старания равны нулю. — Подожди, — блондин резко поднимается немного, сжимая губы от боли в плече, но за секунду на его лице играет ехидная ухмылка, — я хочу, чтобы ты сегодня для меня распустила волосы. Он словно одержимый, его определенно пугает все то, что он чувствует к ней. Все это время чем сильнее он хочет оттолкнуть её е себе, тем сильнее привязывает их друг к другу. Каждое слово, каждое движение, как будто наваждение, убивает и его, и её. Вадим распускает медленным движением ей волосы, поправляя так, как нравится ему. Когда эти глаза смотрят на него снизу вверх, когда личико окутывают объятия из золотых волос. — Так гораздо лучше. — Улыбка с обеих сторон, но все же как-то слишком. — Мне кажется у нас проблемы, не находишь? Мы с тобой становимся слишком зависимы друг от друга. — Тогда я не прочь эти проблемы на постоянной основе. И как бы не было приятно, все это сводит с ума. Через несколько часов они были уже в кабинете прокурора. Каждое её движение словно чеканило лишь одну фразу: «убраться отсюда побыстрее». То насколько с презрением смотрел на неё Саня. В его глазах лёд, а на лице безжизненная усмешка. До того, как он начнет говорить отвратительные вещи их отделяло только случайно брошена и необдуманная фраза от Вики. Почти минуту длится их молчание. Девушка в своей адвокатской манере что-то писала, заполняя документы и иногда перечитывая свои же слова. Порой удавалось словить на себе пошлую ухмылку блондина. Пауза затягивалась и казалось, что любое слово сделает эту ситуацию ещё больше невыносимой и неловкой. — У тебя есть вопросы? — Его голос звучит так, словно он снизошел к ней со своей вершины и теперь она причина всех его бед. — Нет, я знакома с этой процедурой. Спасибо за заботу. — Такой ярко выраженный сарказм заполнял комнату и растекался у неё по телу. — Язвишь, ну хорошо. Она пропустила мимо ушей последнюю его фразу. Для неё не было необходимости отвечать и делать вид, что не все равно. Ведь по сути ничего нового от него не услышит. Как всегда, пустые обиды и наезды без поводов. — Вадим, если хочешь, ты можешь идти. Мне осталось несколько подписей и печать. От тебя больше ничего не требуется. — Златовласая девушка медленно перевела на Вадика теплый и весьма родной для него взгляд. — Нет, я уйду с тобой. — Наверное, слишком резко ответил он. — Посмотрите-ка, это он за тебя так переживает или ему просто нравится смотреть на твою жопу? — Прости, что? — Глаза девушки округлились и к щекам прихлынул румянец, что сопровождается ненавистью к тому, кто вообще выдает эти вещи. — Ну, мы ведь взрослые люди, или ты хочешь сказать, что вы не спите? — Начальник, закрой свой тошнотворный рот. И попытайся заглотнуть все, что хотел изрыгнуть. Иначе я тебе устрою взрослую жизнь. Сечешь тему? — Вадим медленным шагом направился к прокурору и лишь горячая рука, что сжимала его запястья не дала ему сделать то, о чем он бы пожалел. — Вадим, он того не стоит. — Она быстренько доставила свою подпись на нескольких бумагах и бросила их на стол бывшему, — печать сам поставишь, думаю догадаешься где. Надеюсь, что мы ещё с тобой долго не увидимся. Через несколько секунд, словно в бреду, собрала вещи, и они направились к двери. Парень не выпускал из виду слегка, но весьма заметно, побледневшую девушку. Ей осталось всего лишь пройти сквозь деревянный косяк, но её остановила фраза брошена вдогонку. — Я хоть и урод, но он тем более тебе не пара, и ты это прекрасно знаешь. — Сань, я знаю. Знаю, но ещё я знаю, что лучше, чем с ним мне ещё не было. Её улыбка, что в этот момент поглощала изнутри девушку. Все те, что она и правда так долго от себя скрывала. Будущего в них нет, но и отказаться от Вадима она не сможет, уж слишком он ей по душе. И как бы ни прискорбно это не звучало, но вариантов здесь не так уж и много. Либо их больше ничего не связывает. Либо она отказывается от всего, что верила и слепо следует за ним (но этот вариант занимает не больше 3% процентов со 100). И остается ещё один, где он отказывается от всего и живет по-другому (только вот этот вариант занимает не больше 5%, так как дар убеждения у неё сильнее). И посему на первый вариант остается 93%. Что уж слишком пугает её. — Ты ведь теперь думаешь об этой фразе, да? — Парень окликнул её, когда они уже почти дошли до машины. — Не буду скрывать, да, думаю. И уж не знаю, что хуже, мои подсчеты, или то, что мне они не нравятся, и я хочу их изменить. — Её голос звучал уже не так уверенно и кажется, дрогнул. Вот только для него это было как зеленый свет. — Знаешь, у Оскара Уайльда есть такая фраза, что безумно подходит мне. Ведь я только этим и занимаюсь: «Люди всегда разрушают то, что любят сильнее всего», и как бы мне это не хотелось изменить, я все равно разрушу тот идеал. Его слишком близкое к ней дыхание обжигало кожу сладким и уже томным ощущением. Только рядом с ним ей не удавалось держать себя в руках. Только он своим любым движением заставляет сердце биться быстрее. И вот снова, он медленным движением притягивает за талию её к себе, при этом так сладко улыбаясь. Он владеет ею от кончиков волос до кончиков пальцев. — Порой нужно забыть прошлое, чтобы можно было двигаться дальше. Думаешь, я за свою жизнь не пережил нереальное количество боли, я знаю прекрасно что такое предательство, я знаю, что такое терять близких, я знаю слишком много в этой чертовой жизни. Но еще я знаю, что из меня хреновый парень, я не дам тебе то в чем ты так откровенно нуждаешься. Я эгоист, я люблю быть во главе. Ты такая же. Что, наверное, должно ставить перед нами преграду, но я её не вижу. Я вижу только твое сомнение. И если ты и правда так боишься отдаться тому, что у тебя внутри, — его пальцы свободной руки скользнули в области груди и он продолжал неотрывно смотреть в водоворот чувств и эмоций, что заполняли глаза девушки, — тогда уходи. — Заткнись! — Её руки коснулись его шеи, привлекая парня ближе к себе. И кажется, она поднялась на цыпочки. — Я хочу, безумно хочу снова затащить тебя в кровать и ни о чем не думать. На к сожалению, я так не умею. Мне нужно время. Пожалуйста, пойми меня правильно. Он ухмыляется и в его глазах играет этот игривый огонек, что заставляет стаю мурашек бегать по телу девушки. – Да, милая, я дам тебе это время, если ты пообещаешь не лицемерить хотя бы перед собой. Его рука быстро перемещается не плечи, прижимая девушку к груди. Ей нравится, когда он именно так, словно хозяин, обнимает её. В голове роятся сотни мыслей, но остается один вопрос, что же все-таки делать? На такой шаг, как отпустить она не решится. — Виктория Цветаева? — Мелодичный женский голос выбивает из раздумий, и она поворачивает голову в сторону женщины. Вадим все также держит руку у неё на плече и по его выражению, тихому фырканью ему не нравилось, что их прервали. — Я Вас знаю? — Она рассматривает блондинку, ей, наверное, в районе 40-45 лет, в хорошей форме и приличной одежде. — Да… точнее нет, но…- женщина запнулась и явно смутилась от такого поведения. — Представьтесь, у меня на имена память хорошая, возможно, я вспомню. — Елизавета Цветаева. — Глаза девушки округлились, и она сжала у себя за спиной руку Вадима. Видимо инстинктивно пытаясь найти защиту в того, кто хоть как-то представляет из себя возможность быть её защитником. — Вы меня конечно извините, но я все-таки надеюсь, что мы просто однофамильцы и… — Нет. — Вот как. — Она прислонилась ближе к парню и рассматривает ту, кто представилась её трусихой-матерью. Но все, что она могла выдать в данной ситуации — это удивлённый вздох. — Я понимаю, что все это для тебя слишком. И я очень виновата перед тобой, но Виктор (Гром) сказал, что… Виктория, злясь, то ли на себя за слабость, то ли на её смелость прийти не дает её закончить предложение. — Простите, женщина, но на что Вы собственно рассчитывали, когда шли сюда? Моя мать умерла для меня при родах. А Вы её тень. И если у меня хватит смелости (в чем я очень сомневаюсь) рассказать Вам все что я пережила, я обязательно это сделаю. А сейчас уходите, иначе я оскорблю Вас и себя своим поведением. А Виктор мне отдельно ответит за это. Она достает из маленького кармана сумки ключи от машины, пихая их в руку парню. Ей даже не хочется смотреть в сторону той женщины. Но порой она все же начинала задумываться над тем как это встретить её. Женщину, что бросила её, что оставила наедине с отцом, который в то время был не самим надежным человеком. Но все же они сделали невозможное — стали семей. — Вик? — Парень завел машину, но ехать, кажется не спешил. Его взгляд остановился на глазах девушки. — Нет, я не в порядке, — в её глазах блестели слёзы, и, кажется, ещё немного и она сорвется. У него нет необходимых знаний о том, как нужно действовать в таком моменте. — Выговорись, тебе станет легче. — Я боюсь вызнать, что она была мне нужна. — Её голос дрогнул, и она отвернулась к окну. В мыслях умоляя его не позволять ей тонуть в наваждении мыслей, не винить себя, мать, отца с его деятельностью. Словно по приказу его рука коснулась колена девушки на что она медленно повернула к нему голову. В глазах слёзы, да и сама она едва держится. — Слишком много всего навалилось. Поехали, выпьем где-то. — Малая, ты пойми меня правильно, я тебя отвезу выпить. Но ты уверенна, что не хочешь с ней поговорить? — Он был уверен в том, что говорит. Его голос сладкий и пьянящий, от его прикосновений её бросает в жар. И даже сейчас она в пред истеричном состоянии думает о нём. — Я хочу, хочу выговорить ей все, но это слишком. Ко всем моим внутренним дилеммам прибавилась трусиха мать. Зато я теперь понимаю, что, если тебя не будет рядом, я сойду с ума.  — Ты это сейчас серьезно? «Он удивился? Почему? Что в моих словах странного?» Она неуверенно кивнула, опуская глаза. Что-то у неё внутри зашевелилось, то ли жалость о сказанном, то ли облегчение. Он знает, что она привыкла к нему, что он становится неотъемлемой частью жизни девушки. Только вот что на душе у него? — Я не тот, кто волнуется и придерживает. Почему ты вообще со мной общаешься? Я несерьезный, взрывной. Во мне масса недостатков. — Он говорил вполне откровенно, ничего не может поставить под сомнение эти слова. — Я знаю. К твоим выходкам вроде внезапных ночных звонков, или к резкой перемены настроения я привыкла. С твоей деятельностью я знакома подольше, чем ты. — Ты ведь знаешь, что ты самая охуенная девушка из всех, что я видел? Порой твоя стервозность въедается под кожу, но это даже очень сексуально. Будь моя воля я бы научился держать такую как ты возле себя. Но это я и на все что я способен это дикий секс и время от времени комплименты. С её лица слетает ухмылка в стиле блондина. Медленно проникающий, изучающий взгляд ультрамариновых на ней. И упасть с обрыва уже не так страшно, как казалось несколько дней назад. Не страшно вовсе. И лишь приторный вкус его горькой правды, что по сути скоро изменится. Он меняет её в сторону сильных, самостоятельных. Только ему удается держать их обоих на плаву. — Ты умеешь гораздо больше нежели говоришь. Ты как по мне отлично отвлекаешь меня, рядом с тобой я чувствую себя сильнее. — Люблю разговоры по душам. — Наконец его фирменная ухмылка, он упивается слабостью его девочки, но никогда не позволит ей или кому-либо почувствовать эту уязвимость, — поехали ко мне в клуб.