Fear and panic in the air I want to be free From desolation and despair And I feel like everything I saw Is being swept away "Map of the Problematique" Muse
Воспользовавшись разрешением доктора Солвэйта, Харли решила сбежать с работы пораньше. Да, ей действительно нужно отдохнуть, отойти от шока. Хватит с нее на сегодня… Слишком много смертей для одного дня. Но Кайл сейчас не сможет забрать ее, он занят делами своей фирмы, значит, домой придется добираться на общественном транспорте. Это плохо. Она уже отвыкла от толкотни, грязи и вони – неизменных спутников местной транспортной инфраструктуры, от вечной суеты и спешки горожан. Автобус, затем готэмский метрополитен… Нет уж, увольте, ее туфли не выдержат такого испытания. Она предпочитает передвигаться по городу на автомобиле. Верно говорят – к хорошему быстро привыкаешь. Немного подумав, Харли сообразила, как можно разрешить эту проблему. Вернувшись в свой кабинет, она достала из сумочки сотовый и в списке контактов нашла номер своей сестры. Если память ее не подводит, то сегодня у Мэган выходной, и значит, если она не занята домашними делами, то сможет забрать младшую. Сестры давно уже не виделись, Харли успела соскучиться по веселой толстушке Мэгги. Сейчас ее компания пришлась бы как нельзя кстати. Она умеет поднимать настроение. Харли нажала кнопку вызова и в трубке послышались долгие гудки. - Хэй, привет, - наконец-то ответила Мэган. - Привет, сестричка, - отозвалась девушка. – Мэгги, ты занята сегодня? - О, да не особо. А что такое, Харли? – в голосе послышалось любопытство. Наверное, пытается угадать, что же случилось такого из ряда вон выходящего, что ее вечно занятая сестра нашла минутку, чтобы напомнить о своем существовании. - Я… В общем, доктор Солвэйт отпустил меня сегодня пораньше, и я хочу с тобой встретиться, Мэг. Ты не могла бы приехать за мной в Аркхэм? - нарочито беззаботно ответила блондинка, но на последнем слове голос ее предательски дрогнул. - Эм… Хорошо... Что-то случилось, милая? – с некоторым беспокойством спросила сестра. Дрожь в голосе младшей не ускользнула от ее чуткого уха. Кроме того, сама просьба показалась ей странной, ведь Харлин предпочитала встречаться с ней подальше от своей работы, зная, как неодобрительно Мэг относится к лечебнице в частности и всему острову Нероуз в целом. Да и вряд ли в городе кто-то иначе воспринимает это место. Вот уж верно подметил тот старый охранник. Аркхэм - гнойник на заднице Готэма. - Расскажу при встрече. Я буду ждать тебя у ворот. - Ладно, в течение часа буду на месте. До скорого, дорогая. Мэг оборвала связь и Харли отняла от уха телефон, задумчиво рассматривая светящийся экран. По-хорошему, надо бы еще позвонить Кайлу и предупредить его, что планы изменились… Но, не сейчас. На данный момент меньше всего хотелось слушать недовольный голос жениха. Ему не нравится, когда она звонит по всяким пустякам и отвлекает его от важных дел. В ее распоряжении оставался целый час, маловероятно, что сестра доберется до лечебницы раньше. Значит, нужно чем-нибудь занять себя... Отвлечься. Взгляд девушки скользнул по белым листам, испещренным печатными черными буквами… Они беспорядочно валялись на бетонном полу кабинета. Черт. Это папка с документами и тестами для мистера Стрейта... Больше они ему не понадобятся. Харли присела на корточки и принялась собирать разбросанные страницы. Ее руки немного дрожали, она пыталась не думать о том, что какие-то два часа назад этот человек был жив... а сейчас лежит в холодном подвальном помещении с пожелтевшим кафелем на стенах, накрытый белой простыней, которая едва прикрывает его разбитую голову. Кошмарный исход жизни хорошего человека…. Сумасшествие, как и смерть, не щадит никого и настигает внезапно и неумолимо. Словно ураган, сокрушительное торнадо, оно зарождается в потоках столкнувшегося воздуха, и обрушивается на мирный дом, разнося хрупкую черепичную крышу, так, что потом не собрать всех обломков. Как бы не врали себе врачи, в большинстве случаев они бессильны перед психическими расстройствами. Обманчивые периоды ремиссии, а затем полное затмение. Но она здесь как раз для того, чтобы попытаться помочь этим людям, сохранить их зыбкое душевное равновесие, что бы там не говорил о них старый охранник. Пусть считает ее молодой и наивной... Только лучше уж быть такой, чем озлобленной на весь мир и циничной. Лучше подавать руку помощи, чем отрубать протянутые пальцы. Наверное, это стокгольмский синдром, ее побег от реальности. А разве с Готэмом можно иначе? Она его жертва, она отводит глаза, не желая видеть обугленную плоть на монолитных руках. Не хочет замечать пятен крови на лице своего мучителя, спаянном из стекла и бетона... Не обращает внимания на то, что ад рвется наружу между трещинами в асфальте. Что у нее есть, кроме осознания собственной правоты? Ничего. Никаких гарантий. Она лжет самой себе, закрывая глаза на очевидные вещи, подтасовывая факты и подменяя понятия. Как и большинство жителей города. О, она далеко не наивна, нет. Просто не хочет покидать зону комфорта и снимать розовые очки. Не хочет прыгать в сточные воды окружающей действительности. Лицемерие? Быть может. Убрав ненужные документы в ящик стола, девушка присела на краешек крутящегося кресла и, подперев лицо кулаками, крепко задумалась. У нее в голове билась одна неотвязная мысль, никак не связанная с трагическими событиями, преследующими ее этим утром. Мысль вертелась на кончике языка, жужжала в мозгу, словно назойливая муха. Она никак не могла ее поймать. Ощущение некоего дежавю, какой-то проблеск в памяти. Харли нахмурила лоб, пытаясь проследить момент возникновения этого чувства и выстроить логическую цепочку. Кажется, оно появилось в комнате отдыха. Так… Она курила, смотрела новости… Там болтали о «народном герое» Бэтмене… Потом в студию позвонил террорист… И… Девушка резко выпрямилась и закашлялась, чуть не поперхнувшись воздухом. Озарение слишком беспардонно ударило в голову. Голос. Голос человека, известного под прозвищем "Джокер", показался ей знакомым. Словно воспоминание из полузабытого кошмара. Но... ведь этого просто не может быть? Верно? Она его с кем-то путает... Ей почудилось. Перенервничала из-за смерти мистера Стрейта, вот и бредит. Харли скептически хмыкнула, продолжая свой внутренний монолог. О нет, его сложно с кем-то перепутать, голос этого человека, психопатические интонации были слишком специфичны… Еще одна фишка злодея. Но, черт возьми, чем это поможет? У нее нет догадок, только стойкое ощущение собственной правоты. Убежденность на уровне интуиции. Она уже где-то слышала этот голос. Разве она сталкивалась с ним раньше? Странно, но до этого она ни разу не застала моменты, когда Джокер пробирался на новостные каналы. Да, она слышала от кого-то, возможно, от того же Кайла, что по телевидению крутили одно из видео-обращений, найденное на теле мертвого парня, одетого в костюм Бэтмена. Она знала о требованиях психопата и его угрозах, но ее это не слишком взволновало. Словно это происходило вовсе не в Готэме, а где-то на другой планете. Люди, особенно здесь, настолько привыкли к ужасам, которые сутками крутят по новостям, что просто абстрагировались от всего происходящего и воспринимали это как нечто отдаленное, как красочный блокбастер, а не реальную угрозу. Но после убийства судьи и комиссара полиции, после покушения на Харви Дента и взрыва полицейского участка, горожане оценили весь масштаб нависшей над ними опасности. А после сегодняшнего заявления террориста в городе наверняка начнется паника. Люди уже просто не знают, чего ожидать от самого непредсказуемого преступника, свалившегося на грешный город, словно божья кара. Рассуждая таким образом и машинально перелистывая свои записи по пациентам, Харли просидела больше часа в своем кабинете, а когда встрепенулась и взглянула на время, поняла, что давно должна быть у ворот лечебницы. Торопливо спустившись с лестницы, по знакомому маршруту она пересекла внутренний двор и подошла к воротам. Охранники без разговоров пропустили девушку и она, глубоко втягивая богатый химическими примесями готэмский воздух, вышла за порог Аркхэма. Ей пришлось прождать еще десять минут, прежде чем из-за поворота показалась серебристая «Хонда» ее сестры. Автомобиль затормозил у ворот, Харли быстро открыла дверцу переднего пассажирского сидения и запрыгнула внутрь. - Привет, дорогая, - поприветствовала ее улыбчивая толстушка Мэгги. Она была всего на три года старше Харли, но, когда они появлялись вместе, их иногда принимали за мать и дочь. Крупная и высокая, Мэган была совершенной противоположностью сестры, но на лицо они были похожи, как и цветом волос, унаследованным от покойной матери. - Привет, Мэг, ты немного задержалась, - улыбнулась Харли, обнимая сестру. - В центре несколько дорог были перекрыты, отовсюду к больницам согнали автобусы – эвакуировали людей. Ты ведь слышала, что произошло? – снисходительно спросила Мэг, словно пересказывала обычные городские сплетни. Харли кивнула. - Да, Джокер обещал взорвать больницу. Видела по новостям. - И ведь взорвал! Ты представляешь? Центральный госпиталь, - сообщила женщина. - О, господи. Какой кошмар… Надеюсь, всех успели эвакуировать? - вытаращила глаза Харли. Сестра пожала плечами и повернула ключ в зажигании. Мэг казалась очень спокойной, словно ужасное событие совершенно ее не взволновало, но Харли заметила, что это всего лишь напускное безразличие, и на самом деле ее сестра не на шутку встревожена. Да что тут говорить, нервное напряжение и паника буквально витают в воздухе, а равнодушие и невозмутимость – это просто панцирь, которым она прикрывается. Так ей кажется, что все под контролем. Автомобиль тронулся с места, выворачивая на дорогу, ведущую прочь с острова Нероуз. - А что стряслось у тебя? По телефону мне показалось, что ты чем-то взволнована, - в свою очередь спросила Мэг, мельком поглядывая на сестру. - Да… Честно говоря, это ужасно. У меня умер пациент. Покончил с собой, - тихо произнесла Харли, опустив глаза вниз и изучая черную ткань своей юбки. - Ох, милая… Это действительно ужасно, но ты работаешь в таком месте… Я думала, ты уже… - Мэг вовремя замолчала, чуть не ляпнув очевидную глупость. Сестра смерила ее сердитым взглядом, и толстушка закатила глаза, непонимающе пожимая плечами. Мол, а что ты обижаешься? Сама знала, на что идешь. Аркхэм – это страшное место, на самом деле страшное. Так что самоубийство пациента – сущие пустяки. - Ладно, прости, Харли. С тобой все в порядке? - решила проявить заботу старшая. - Да, все в норме, Мэг, - проворчала Харли, отворачиваясь к боковому окну. - Эй, ну не дуйся, милая. Давай съездим в какой-нибудь бар или клуб, как в старые добрые времена? Я думаю, тебе нужно развеяться, привести в порядок мысли и чувства. Мистер Брентон ничего не узнает, - улыбнулась Мэгги. - Как скажете, док, - ухмыльнулась Харли. Да, сестра предлагала хорошее средство для снятия стресса. Просто заглушить эмоциональную боль выпивкой, отодвинуть ее на задний план. То, что ей сейчас нужно. Как в старые добрые времена. Как будто все в порядке, психопаты не терроризируют Готэм, люди не сходят с ума и не заканчивают жизнь самоубийством. Все о’кей.***
В квартиру на Эверет-сквер Харли вернулась только к полуночи. Они с сестрой немного задержались в баре, встретив своих старых знакомых по Готэмскому университету. За болтовней и выпивкой время пролетело незаметно. Телефон Харли разрядился, но она поняла это только по возвращении домой, в лифте, поднимающем ее на пятый этаж. В ее хмельную голову закралось беспокойство. Черт… Она ведь совсем забыла предупредить Кайла. И пропустила ужин у его родителей. Упс. Ей наверняка достанется. Она дотопала до квартиры, долго скребла ключом замочную скважину, чувствуя себя взломщиком-любителем. Наконец, когда ей удалось попасть в замок, она повернула ключ и открыла дверь. Нигде в комнатах не горел свет, и у Харли появилась малюсенькая надежда, что Кайл уже лег спать и скандал удастся отложить до завтра. Сейчас ей совершенно не хотелось выслушивать его справедливые упреки. Голова начинала побаливать, думалось очень туго, и жутко хотелось в туалет. Неуёмное количество выпитого пива давало о себе знать. Сбросив туфли в прихожей и ощущая себя почти счастливым человеком, она неровным быстрым шагом устремилась в сторону уборной, по пути чуть не зацепив плечом дверной косяк. Справив малую нужду, девушка прошла в ванную комнату. Она вытащила шпильки, которые держали прическу, и светлые волосы рассыпались по плечам. Повернув кран, она включила прохладную воду и ополоснула лицо. Да, так гораздо лучше. Шум воды заглушил знакомые тяжелые шаги. Она согнулась над раковиной, стирая с глаз потекшую тушь, а когда выпрямилась, то вздрогнула от неожиданности и испуга, заметив в зеркале отражение стоявшего за ее спиной человека. - Добрый вечер, дорогая. Соизволь объяснить, где тебя черти носили и почему твой телефон был недоступен? – деланно-спокойным тоном спросил Кайл, сверля ее раздраженным взглядом. Харли нервно закусила нижнюю губу и, повернувшись лицом к жениху, тихонько вздохнула и покаянно склонила голову. - Мы с Мэг немного задержались. Мой телефон разрядился, и я не уследила за временем. Прости меня, Кайл, - виновато пробормотала она, стараясь четко выговаривать слова, чтобы заплетающийся язык не выдал ее опьянения. Мужчина недовольно сморщил нос и прищурил серые глаза, презрительно разглядывая девушку. - И, конечно же, попросить телефон у Мэг и предупредить меня ты не могла. Так же ты не могла сообщить мне, что не нужно ждать тебя у лечебницы, и что ты не сможешь поехать на ужин к родителям. Харли только виновато шмыгнула носом, невольно заливаясь краской. Он был прав, а она нет. Как и всегда. - Я… я не подумала, - едва слышно пролепетала она, понимая, как убого звучит это оправдание. - Что с тобой не так, Харлин? Ты ведешь себя как восемнадцатилетняя идиотка, бунтующая против родительского контроля. Ты дура, Харли. Безответственная и глупая девчонка, - резко произнес он, повышая голос. Девушка зажмурилась, словно ожидая удара. Но нет, она знала, что Кайл никогда не поднимет на нее руку, потому что это не в его правилах. Он будет донимать ее своими издевками, долго и нудно, а потом начнет играть в молчанку до тех пор, пока она не приползет к нему с извинениями. Это его наказание для нее – постная рожа и укоризненные взгляды, как у старого школьного учителя, разочарованного своим учеником. Господи, как же достало все это. - Кайл, - Харли предприняла попытку исправить ситуацию. Может быть, он все-таки поймет ее? Войдет в ее положение? Девушка подняла на жениха свои прозрачные голубые глаза, неестественно блестящие после выпитого спиртного, и произнесла: - Сегодня в больнице мой пациент покончил с собой… Я… Я очень расстроилась. Не знаю, что на меня нашло, я совершенно растерялась, мысли смешались. Ник отпустил меня пораньше, и я просто не знала, что мне делать. Мне необходимо было развеяться. Прости меня, пожалуйста. Больше такого не повторится. - Я ничуть не удивлен, что твой пациент решил себя убить, - Кайл одарил ее ледяным взглядом, в котором сквозило неприкрытое презрение, - ты, должно быть, ужасно дерьмовый врач. Психи Аркхэма тебя заслуживают. - Кайл… - выдохнула ошарашенная девушка. Его хлесткие слова задели ее за живое. Ощущение было таким же, как если бы он просто плюнул ей в лицо. Она почувствовала, как соленая вода начинает щипать раздраженные глаза. Еще секунда - и она расплачется от жуткой обиды. - Не перебивай, Харлин, когда я с тобой разговариваю. Мне кажется, что мы поторопились с этой помолвкой. Я в тебе разочарован. Я думал, что ты умная и порядочная девушка, но, по-видимому, ошибся, - холодно произнес он. Его слова, словно кусочки битого стекла, впивались в душу. Ей было больно и неприятно выслушивать подобные высказывания в свой адрес. Раньше он никогда не задевал ее так сильно… Прямо в сердце. - Но… Кайл. Я ведь извинилась. Я обещаю, что такого не повторится. Прости меня. Да, ты прав, а я нет, - прохныкала девушка. Она умоляюще смотрела на него, заглядывая в глаза и нервно кусая губы. По ее щекам потекли слезы обиды и жалости к себе. Да, доводить ее до слез Кайл умел как никто другой. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы надавить на все больные места и сейчас он просто проехался по ее ранам на танке. Для человека, страдающего комплексом неполноценности, какой развился у Харли после первого провала в ее жизни – травмы, которая навсегда закрыла ей дорогу в большой спорт, это было невыносимо тяжело. И Кайл прекрасно знал об этом и пользовался ситуацией. Он ощущал себя хозяином положения, снисходительно глядя на униженную плачущую девушку. - Вытри сопли, Харлин, и прекрати распускать нюни. Тебе придется очень сильно постараться, чтобы я простил тебя. Не смей больше нарушать установленные правила. Это твой последний шанс, - ледяным тоном ответил мужчина. Он брезгливо скривил губы, глядя, как его невеста вытирает слезы и пытается выдавить фальшивую улыбку благодарности. Он не стал дожидаться ее ответа, ему не хотелось слушать ее неприятный писклявый голос, и потому он молча развернулся и удалился в сторону спальни, заперев за собой дверь. Харли поспит на диване в гостиной, сегодня она не заслужила права делить с ним постель. Блондинка проводила его убитым взглядом, а потом присела на бортик ванны и дала волю своим рыданиям, проклиная собственную никчемность и растворяясь в жалости к себе. Она не стала выключать воду, надеясь, что это хоть немного заглушит ее всхлипы. Нельзя лишний раз раздражать Кайла, он всегда бесится, когда она хнычет. Трясущимися руками девушка потянулась к дверце настенного шкафчика, к полке, на которой стоял оранжевый пузырек с успокоительным. Харли уже успела высыпать на открытую ладонь свою привычную дозу - две белых таблетки, прежде чем до нее дошло, что седативы нельзя мешать с алкоголем. Тяжело вздохнув, она вытряхнула таблетки обратно и хлопнула дверцей. Ей было плохо, очень плохо и она не знает, что делать. Кайл прав, абсолютно прав - она дерьмовый врач. Какой смысл работать психотерапевтом, если она не в состоянии привести в порядок свои собственные мозги? Она ничтожество. Прорыдав еще минут десять, Харли почувствовала, как на нее накатывает спасительное отупение, почти равнодушие. Любая истерика имеет свое логическое завершение. Еще раз умывшись и избавившись от соплей, текущих из распухшего носа, Харли, продолжая тихонько шмыгать, прокралась на кухню, чтобы сварить себе чашку крепкого кофе. Нужно взбодриться и взять себя в руки, свести на нет остаточное действие алкоголя. Пошарив руками по полкам, она обнаружила пустой пакет из-под молотого кофе, чертыхнулась и достала нетронутую банку растворимого. Даже здесь ей не повезло. Дрянной кофе, такой же, как ее жизнь. Чайник, пошумев, наконец-то закипел, извергая из носика струйки пара. Девушка нетерпеливо плеснула в кружку крутого кипятка, засыпала туда сахар и парочку ложек «Nescafe». Примостившись на табурете, она обхватила чашку руками, чувствуя, как нагретая керамика обжигает кожу. Ей нестерпимо захотелось курить… Но нельзя. Кайл наверняка учует и тогда ей снова достанется. Да и сигарет-то у нее с собой нет. Господи, полцарства за сигарету. Никотин бы помог расслабиться. Нервы, чертовы нервы. Последнее время, связавшись с этим человеком, она плачет гораздо чаще обычного. Возможно, основная причина - постоянный стресс на работе, но и Кайл играет в ее неврозе не последнюю роль. Он невероятно требовательный, обожает командовать… Он буквально подавляет ее, пытается подогнать под навязанные стандарты, упихнуть в рамки своего понимания «идеальной женщины». Почему она позволяет ему делать это? Из любви? Из уважения? Черт… Но ведь она давно не испытывает к нему ни того, ни другого. Страх одиночества? Да, вот это больше похоже на правду. Харли боится, что Кайл ее бросит, и она снова останется одна, поэтому ей приходится потакать его прихотям, стелиться перед ним, словно коврик. Как же это раздражает, как же бесит… А что она может с собой поделать? Видать, такая уж уродилась – зависимая, ведомая… Она не может жить одна, не привыкла, не получается. Вот и бросается к первому встречному, надеясь, что пригреет и приласкает. Дура-баба, что с нее взять? Заслужила, наверное. Но самое смешное, как бы она не стремилась сбежать от этого самого одиночества - оно все равно ее настигало. В постели, лежа под боком у Кайла, она ощущала себя гораздо более одинокой и ненужной, чем даже в обществе своих пациентов или медперсонала лечебницы. Харли отхлебнула обжигающей черной жидкости из своей кружки и слегка поморщилась. Нет, вкус действительно преотвратный, дешевая подделка под настоящий кофе. Сигареты могли бы исправить положение. Она вновь мысленно посетовала об их отсутствии. Сегодня ее тяга к никотину была сильна как никогда. Вроде бы, давно уже бросила, но сегодня сорвалась, не сдержалась, попросила у Элен сигарету. Хорошо, что Кайл не знает, а то бы еще и за это стал выговаривать. Ей-богу, как застенчивая старшеклассница, которая прячется за углом школы, чтобы учительница не нажаловалась ее строгому «папочке». Хотя, ее настоящему отцу всегда было плевать на то, чем себя убивает его дочь. Особенно после смерти матери. Когда-то давно, в прошлой жизни, кто-то сказал ей, что она занимается самодеструкцией и играет со смертью в красивой удобной обертке. Наверное, это просто несмешная шутка, но сейчас она иначе воспринимает те слова и видит их суть. Внутреннее неудовлетворение собственной жизнью пустило глубокие корни в душе, перерастая в ненависть и агрессию по отношению к самой себе. Механизм уничтожения запущен. Да и зачем цепляться за эту иллюзию безопасности – здоровый образ жизни, если ее каждый день может сбить машина, как того бедолагу рядом с мостом на Нероуз? Или какой-нибудь психопат, вроде Джокера, может взорвать здание, просто так, ради смеха, а она окажется там, вместе с остальными жертвами? Так какой во всем этом смысл? Она неудачница, жалкая испуганная девчонка, которая так и не смогла оправиться от краха своей юношеской мечты. Даже ее нынешняя должность и хорошее образование не помогли восстановить душевное равновесие и пошатнувшуюся самооценку. Да еще Кайл, который постоянно тычет ее носом во все промахи… Но сегодня он перешел последнюю границу. Она бы назвала его сволочью, если бы не чувствовала себя отчасти виноватой в смерти мистера Стрейта. Слова Ника Солвэйта не до конца убедили ее в непричастности к этой трагедии. Просто она снова провалилась. Не справилась, не смогла. Но Кайл… Он не имел права говорить ей такое. Это слишком, даже для него. За окном кухни уже занимался рассвет, а Харли все сидела, подперев лицо кулаками и бездумно глядя в полупустую кружку. Розоватые всполохи восходящего солнца разгоняли туман и тяжелый смог, окутавший город. Опалово-дымчатое небо с разводами перистых облаков, на фоне которого серыми громадинами возвышаются понастроенные небоскребы - постаменты, возведенные деловым человеком, во славу самому себе и единственному божеству, которому поклоняется Готэм – деньгам. Скоро улицы оживут, город снова обратится в улей, кишащий озлобленными жужжащими пчелами. Но сейчас, в эти рассветные часы, город кажется таким спокойным и даже красивым. Яркое солнце смешало краски и расплескало их на стекла домов, скрыв грязь узких улочек и широких проспектов. Готэм досматривает свой последний безмятежный сон. Интересно, что принесет ей новый день? А, впрочем, какая разница? Она давно уже не девчонка и не верит в эту чушь, про «один прекрасный день, который все изменил». Так не бывает. Только не у нее. Вздохнув, Харли опустила покрасневшие от бессонницы и слез глаза, уткнувшись взглядом в черную холодную жижу, в которую обратился растворимый кофе. Отпив глоточек, она поморщилась и отодвинула кружку. Пора собираться на работу. Сегодня придется добираться до Аркхэма самостоятельно, Кайл точно не повезет ее, поэтому нужно выйти пораньше. Тащиться до метро, потом на автобус, торчать в пробке, вдыхая ароматы чужого пота и бензина. Чудесная перспектива. Вечно ей везет как утопленнику. И все-таки, Брентон порядочная сволочь… Вот почему все ее парни такие? Притягивает она их, что ли? Наверное, у нее хреновая карма. Харли горько усмехнулась и направилась в сторону гардероба с одеждой. Верх однозначно нужно сменить, а юбка еще терпит. Отодвинув зеркальную дверцу, девушка сняла с плечиков ярко-красную блузку. Говорят, дураки любят красный… Что ж, ей вполне подходит. Обновив свой наряд, она занялась лицом и прической. Скептически оглядев свое отражение, она пришла к неутешительному выводу, что бессонная ночь и слезы точно не пошли ей на пользу. Вздохнув, девушка достала из сумки косметичку и принялась наводить красоту. Для кругов под глазами есть консилер, против бледности – легкие румяна. Немного розоватого блеска на пухлые губы, тушь на ресницы – и она снова миленькая глупышка с кукольным личиком. Прозрачные голубые глаза, распахнутые и такие невинные, вздернутый нос… Видимо, ее обманчивый образ «типичной блондинки» притягивал к ней определенную категорию мужчин. Мужчин, которым всенепременно хотелось подчинить ее себе, которые видели лишь ее блестящую упаковку, и им было плевать на то, что скрывалось под внешностью «куклы Барби». А может быть, она и сама подсознательно тянулась к властным мужчинам, наверное, ей нравилось находиться в подчиненном положении, не принимать решений и не отвечать за последствия. Это ведь так удобно. Никто из ее бывших парней не был заинтересован в том, чтобы узнать ее душу, им вполне хватало гибкого стройного тела. А ей приходится вариться в разъедающем соку собственных мыслей, прикрываясь беззаботной улыбкой. Как забавно, психотерапевту нужен психотерапевт. Так смешно, что хочется рыдать. Харли причесала волосы, собрала их в привычный узел на затылке и повесила на плечо свою черную сумку. Как же ей осточертела эта бетонная коробка с видом на город, набитая бесполезным пластиком и чудесами современных технологий. Кайл обставлял квартиру по своему вкусу – потому и получилось – безвкусно и бездушно. Она никогда не чувствовала себя здесь уютно, не то что в гостях у сестры или в старом родительском доме. Да даже ее крошечный кабинет, размерами больше напоминавший кладовку, казался ей более комфортабельным. Ах, поскорей бы уже добраться до Аркхэма, кажется, она начала скучать по лечебнице. Девушка не смогла сдержать нервный смешок, сообразив, как бы странно прозвучала эта фраза, произнеси она ее вслух в переполненном вагоне метро. Простым жителям Готэма это показалось бы…хм…слегка ненормальным. Засунув телефон в карман осеннего плаща, она надела туфли и шагнула за порог квартиры, громко хлопнув дверью на прощанье.***
Закрывшись в своем маленьком, уныло обставленном кабинете, Харли устроилась за столом. Она сдвинула бумаги в сторону, свернула свой рабочий халат, соорудив импровизированную подушку, и подложила его под голову, в надежде подремать до утреннего обхода. Но ее планы разрушил внезапный настойчивый стук. Девушка недовольно поморщилась. Сейчас она меньше всего хотела видеть кого-нибудь из персонала, еще меньше ей хотелось с кем-то разговаривать. Она чувствовала себя измотанной, выжатой, словно лимон, пустой и мертвой. Не было ни сил, ни желания что-либо делать. Бессонная ночь, проведенная в рефлексии, не принесла с собой ничего, кроме раздражительности и головной боли. Но, в конце концов, она должна исполнять свои обязанности независимо от настроения, быть может, случилось нечто из ряда вон выходящее или срочно требуется ее помощь. Она нехотя поднялась на ноги, торопливо повесив халат на спинку стула, и отперла дверь. На пороге стоял Ник Солвэйт, сияющий, словно рождественская гирлянда. Он улыбался так, будто выиграл в лотерею или получил миллионное наследство от какой-нибудь почившей тетушки. В голове Харли даже мелькнула мысль, что он что-то принял, потому что таким довольным и радостным она никогда его не видела. Этот сорокалетний мужчина с правильными чертами лица, в строгих прямоугольных очках, за которыми сияли колючие льдистые глаза, казалось, просто не умеет улыбаться. Но, эта теория только что была опровергнута. - Ник, я пока не приготовила отчет… - начала было Харли, чтобы сгладить странную паузу, повисшую в кабинете. Ник почему-то не спешил объяснять ей причину своего визита. - Забудь, завтра принесешь, - отмахнулся Солвэйт. Девушка непонимающе приподняла брови, и тогда он наконец-то соизволил поделиться с ней своей "радостью". - Харлин, ты ведь в курсе того, что произошло прошлым вечером? Об этом по всем каналам трубят, – деланно-серьезно прогундосил Ник, пытаясь скрыть торжество за напускной деловитостью. Блондинка пожала плечами и отрицательно покачала головой. Вчера ей было как-то не до просмотра теленовостей. - Так вот. Джокера поймали, - выдал он, словно сообщил самую невероятную новость. Он несколько секунд ждал ее реакции, но Харли все так же непонимающе смотрела на него, надеясь услышать продолжение. - Это значит, что скоро Аркхэм ждет прибавление, - медленно произнес доктор, растягивая слова, будто разговаривал с тугодумом. – Комиссар Гордон связался с Морриганом и сообщил, что они подержат психопата у себя, подготовят все для его перевозки, а потом конвоируют к нам. Мы должны поставить ему точный диагноз для судебного слушания. Если признаем вменяемым – его ждет электрический стул, а если нет – то наш зоопарк обзаведется исключительным питомцем, - торжественно провозгласил Солвэйт, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать потирать ладони, как делают все злодеи в дешевых блокбастерах, - И знаешь, что это значит? Условия содержания особо опасного преступника требуют дополнительного финансирования. Да еще такая возможность – это ведь просто находка для моей научной работы. Директор Морриган предварительно назначил меня его «лечащим врачом». - Ух ты, здорово, поздравляю, - кисло улыбнулась Харли. Новость о поимке преступника номер один не вызвала у нее такого восторга, как у доктора Солвэйта. Еще меньше ее обрадовала новость о его переводе в Аркхэм. Стены и так ломятся от обилия заключенных психопатов, а с появлением Джокера обстановка накалится еще сильнее. Но, кажется, Ника это мало волнует. Он уже мысленно получает гонорары за свои научные труды и пробует новые методики. Тем не менее, он все-таки заметил, что девушка чем-то расстроена и не разделяет его восторгов. Он положил руку ей на плечо и проникновенно заглянул в глаза. - Что с тобой, Харлин? Что-то случилось? Квинзель тяжело вздохнула и покачала головой. Ей определенно не хотелось делиться с Ником своими проблемами. Стоит ей заикнуться о своих взаимоотношениях с Кайлом, как Солвэйт устроит ей индивидуальную терапию с двухчасовой промывкой мозгов. Нет, она и сама в состоянии разобраться со своим личным дерьмом. Приложив некоторые усилия, она искренне улыбнулась и шутливо ответила: - Все в порядке, док, просто не выспалась. Но, спасибо за беспокойство. Может, подкинешь мне новое дело? - Не сегодня, Харлин. Я буду занят. Гордон обещался доставить Джокера через три дня, нужно подготовиться. Займись пока текущими делами, - отрешенно ответил мужчина. Судя по всему, он не мог думать ни о чем другом, кроме их нового опасного пациента. Девушка понимающе кивнула, Ник, сообразив, что его присутствие становится навязчивым, поспешил откланяться и удалился по больничному коридору в сторону своего кабинета. Харли проводила задумчивым взглядом его широкую спину, обтянутую чересчур узким коричневым пиджаком, и вернулась к себе.