Die, Die My Darling

I'm your dream, mind astray I'm your eyes while you're away I'm your pain while you repay You know it's sad but true "Sad but True" Metallica Part I В комнате было довольно людно. Родственники и пациенты сидели за столами и тихо общались между собой. Отдаленно это напоминало семейное кафе, только вместо услужливых официантов кирпичные стены подпирали одетые в белое санитары. Харли расположилась за столом в правом углу "комнаты встреч" лицом к двери и поэтому прекрасно видела всех входящих и выходящих. Барни, ее обычный сопровождающий, болтал со своим товарищем неподалеку, время от времени поглядывая на подопечную. Часы, висевшие прямо над входной дверью, показывали без двух минут полдень. Девушка, от нечего делать, наблюдала за быстро бегущей секундной стрелкой. Ровно в двенадцать дверь комнаты в очередной раз распахнулась, и на пороге возник доктор Эддингтон. За его плечом Харли смогла рассмотреть белокурую шевелюру сестры. Порыскав взглядом по комнате, Эдвард заметил Харли и направился к ней. Мэгги семенила следом, по-прежнему держась за спиной доктора. - Добрый день, Харлин, - улыбнулся мужчина. - Посмотри, кто пришел тебя навестить. - Привет, милая, - пискнула Мэган, наконец, показавшись из-за плеча Эддингтона. - Привет, Мэгги, - радостно ответила девушка, с любопытством рассматривая сестру. - Сейчас я вас оставлю, - сообщил Эдвард и, глянув на Мэг, добавил: - Если вам что-нибудь понадобится, обратитесь к мистеру Боуну. Барни, заметив направленный на него взгляд, приветливо кивнул. Сестра неуверенно улыбнулась в ответ. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Харли не сводила глаз с посетительницы, читая на ее лице настороженность, проступившую сильнее, когда Эддингтон направился к выходу. Женщина нерво оглянулась на доктора, Харли на мгновение показалось, что сестра не выдержит и удерет вслед за ним. Но она нашла в себе силы повернуться лицом к младшей и даже весело улыбнулась. - Ты поправилась или мне это только кажется? - задумчиво сказала Харли, когда сестра, наконец, уселась напротив нее. - Пора приносить поздравления? - Харли! - воскликнула Мэг, явно смущенная ее вопросом. Но лукавая улыбка не заставила себя ждать. В светлых глазах мелькнули смешинки, и она, понизив голос, спросила: - Неужели так заметно? Девушка приподняла брови и кивнула. Сестра, уже не скрывая радости, приложила руку к округлившемуся животу и сказала: -Да, мы с Дэвидом... через четыре месяца станем родителями. А ты станешь тетей. - Поздравляю, Мэг, - улыбнулась Харли. Эта новость не то чтобы взволновала, но пробудила какое-то неуютное чувство внутри. Девушка решила подумать об этом позже, сейчас она слишком занята радостью встречи. Что греха таить, она и вправду довольна. Сестра нашла в себе силы навестить ее в Аркхэме. - Доктор Эддингтон сказал, что ты идешь на поправку. Харли, ты просто молодчина! - голос сестры звучал искренне, но настороженность, плескавшаяся в глазах, не исчезла, хоть и поугасла. Это было тем заметней, потому что в остальном она почти светилась счастьем. Беременность превратила ее в солнечный луч. Иногда бывает и такое. Остается только порадоваться за нее. Но именно этого Харли сделать не могла. Не получалось. Должно быть, просто отвыкла от солнца, как узник замка Иф*. - Да, Эдвард мной доволен, - ответила она. - Как видишь, даже позволил принимать посетителей. - Это очень хорошо, - улыбнулась сестра. - Мне тебя так не хватает все время. Я уже жду не дождусь, когда мы с тобой снова сможем сходить в кино или прогуляться по парку. Сядем на скамейке, будем качать коляску и есть твое любимое мороженое. Тебе бы этого хотелось? - Мороженого? - усмехнулась Харли, пристально глядя на сестру. - И его тоже, - кивнула Мэгги, неосознанно поглаживая выпирающий живот. Шелковое платье, белое с какими-то синими цветочками, плохо скрывало ее "интересное" положение. Здесь, в "комнате встреч" лечебницы Аркхэм она казалась удивительно неуместной. Наверное, Мэг сама это чувствовала, потому и пыталась маскировать нервное напряжение за болтовней о незначительных пустяках. Ее радостный щебет мог вызвать улыбку - и вызвал. Харли вдруг захотелось к ней прикоснуться. Так притягивает красивая бабочка или невиданный цветок, в голове вспыхивает детское желание проверить - настоящий ли? Девушка осторожно потянулась к сестре и взяла за руку. На мгновение ей подумалось: что, если сестра отдернет ладонь? Но Мэг, конечно, не стала этого делать. Напротив, она ответила легким пожатием и улыбкой. Ее мягкая кожа была такой теплой на ощупь. - Знаешь, когда я только попала в Аркхэм, то была готова на все, лишь бы отсюда выбраться, - пробормотала Харли, поднимая глаза на сестру. - А сейчас я почти как дома. Хоть и без мороженого... И без тебя. Мне тоже тебя не хватало. - Харли, когда все закончится... После выписки мы с Дэвидом тебя заберем, - заверила Мэган, сжимая пальцы сестры. Она казалась растроганной. - Твой дом рядом с нами. - Тебя не испугает такое соседство? - невесело усмехнулась блондинка. - Нет, дорогая, - покачала головой Мэг и нарочито бодро улыбнулась, - это я буду тебя пугать своей заботой. После того, что случилось... - сестра на мгновение умолкла, очевидно, вспомнив совет Эддингтона не расстраивать пациентку. Ее симпатичное лицо стало вдруг виноватым и она стиснула руку младшей, забывшись от избытка противоречивых чувств. Еще бы. Как ей, должно быть, тяжело видеть любимую сестричку пациенткой психбольницы, одной из тех, кого Мэг всегда недолюбливала и почти презирала. Харли показалось, что сестра набирается решимости, готовится сказать нечто важное для нее. Или для них обеих. Когда Мэг снова заговорила, ее голос немного дрожал: - Прости меня, Харли. Я ведь старшая и должна была присматривать за тобой. Но я отворачивалась и закрывала глаза, хотя замечала, что с тобой происходит что-то... неправильное. Иногда руку помощи так сложно протянуть даже самому родному человеку. Боишься, что ее отвергнут или что ты сама себя накрутила и на самом деле все в порядке. Тем более, я думала, раз ты работаешь... работала здесь, то... То сама можешь со всем разобраться. Я трусиха, Харли. Так мне было проще. Проще убеждать себя, что все хорошо. Прости меня, пожалуйста. Ее нижняя губа затряслась и Мэг, не выдержав, всхлипнула. Голубые глаза наполнились слезами. Харли судорожно вздохнула. Очень хотелось отнять руку и выбежать из комнаты, но, вместе с тем, ее охватило сильное желание обнять женщину, прижать к себе и зашептать что-нибудь утешительное, сказать, что все обязательно, всенепременно будет хорошо. Она не сделала ни того, ни другого. Харли замерла, словно в кататоническом ступоре, и неотрывно смотрела на Мэг. Слезы старшей сестры пробуждали в душе очень странное чувство. Что-то вполне человеческое и от того неуютное. Мэг, наконец, справилась с собой и, неловко улыбнувшись, достала из кармана носовой платочек. Она промокнула глаза и взглянула на Харли. - Прости, - ее голос звучал немного гнусаво, - я стала чересчур чувствительна в последнее время. Надеюсь, после родов это пройдет. - Все в порядке, Мэгги, - тихо ответила девушка. - Я понимаю. Она умолкла, собираясь с мыслями. Как Харли и думала, Мэг винила себя в том, что случилось с младшей. Такое вот дурацкое чувство вины, проистекающее из их кровного родства и детской привязанности. Цепь, которую так тяжело разбить, которая давит и тянет на самое дно, будто якорь, прикованный к шее. Ей казалось, что она от нее избавилась, но... глядя на плачущую сестру, осознала, что эта привязанность въелась намного глубже. Чтобы ее разбить, придется уничтожить тот кусок сердца, который еще остался. Сейчас он мучительно трепыхается в груди, барабанит так громко, почти оглушительно, потому что вокруг него пустота. Потому что последний. - Мэгги... пожалуйста, не переживай из-за меня. Я ни в чем тебя не виню. И тебе не советую. Просто забудь об этом и живи. Живи. У вас с Дэвидом скоро будет малыш. Так радуйся. Харли выдавила улыбку и осторожно погладила сестру по пухлой ладони. Та моргнула и нервно дернула уголками губ, собираясь то ли улыбнуться в ответ, то ли зарыдать. Она на мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Харли терпеливо ждала. Наконец, сестра вымучено улыбнулась и ответила: - Спасибо, Харли. Я очень тебя люблю. - И я тебя. Между ними повисло молчание, ведь главное сказано, а того, чем еще хочется поделиться накопилось так много. Но все это мелочи. Жизненно важные мелочи, в которых они никогда не сойдутся. Так стоит ли о них говорить? Зачем открывать рот и все портить? Самое время встать и уйти, но Мэг отчего-то медлит. Смотрит пронзительно голубыми глазами и улыбается грустно. - Харли, я хотела спросить... Доктор Эддингтон сказал, что ты не помнишь о том, что произошло. Об аварии... - Доктор Эддингтон говорит правду, - оборвала ее пациентка, заелозив на стуле. - Об аварии я и в самом деле ничего не помню. - А о том, что ей предшествовало? - произнесла Мэг, настороженно глядя на сестру. Та пожала плечами, аккуратно высвободила руку из ее ладони и сцепила пальцы в замок перед собой. Словно приготовилась к деловой беседе. Или обороне. Мэг почувствовала перемену в настроении младшей и уже пожалела, что решилась задать такой вопрос. Но не спросить она не могла. На этом настаивал доктор Эддингтон, да и она сама... Тоже хотела знать, как Харли отреагирует на провокацию. Доктор сказал, что душевнобольные очень хитры, а сестра к тому же бывший терапевт и наверняка знает, как нужно себя вести чтобы приблизить выписку. Но сейчас Мэг противно, что надо относиться к ней как к пациентке Аркхэма. Противно и тошно. Тем более, после ее слов. - Я помню только... аромат фруктов. Апельсинов. Ты приносила их в госпиталь Святого Иакова, - медленно произнесла Харли, морща лоб, словно и вправду старалась что-то припомнить. - Но это было уже после аварии. - Да... - рассеяно ответила Мэг. - Я навещала тебя в больнице. Папа тоже приходил. Но этого ты, наверное, не помнишь? Пациентка сделала большие глаза и отрицательно покачала головой. - Папа приходил ко мне? Это странно, - удивилась Харли. - Нет, милая, не странно, - улыбнулась Мэг, - Он тоже переживает. И он обещал навестить тебя здесь. Харли подняла глаза и уставилась на сестру. Зачем она говорит об этом? Ведь они обе знают, что это не так. Сестра поддерживает ложь, которой ее пичкает Эддингтон. Почему она не ушла раньше? Зачем испытывает на прочность оставшийся кусок сердца? Наверное, эти мысли на мгновение отразились в глазах девушки, потому что Мэг озадаченно нахмурилась, пытаясь понять, что увидела. Харли одернула себя. Нельзя расслабляться. Нельзя показывать свои настоящие чувства. Даже с сестрой. Тем более с ней. Ведь Мэгги знает ее как никто другой и то, что пациентка успешно скрывает от Эдварда, выплывет наружу. Раз они с Эддингтоном повязаны, сестра непременно поделится наблюдениями. Конечно, ради блага младшей сестрички. А как иначе? Мэг сделает это от большой любви к ней. Той самой, что повисла якорной цепью на шее, связав обеих. Харли не может винить сестру. Нет. Какой смысл? Эта цепь, если ее не разомкнуть, рано или поздно погубит одну из них. И ладно, если только одну. Мэг будет желать добра, тащить из болота, в котором, как ей кажется, гибнет сестра, страдать и винить себя за то, что не смогла, не сделала все возможное... Глядя на это, Харли захочется сдаться, позволить спасти себя для успокоения совести всех окружающих и в первую очередь Мэгги. И она погибнет. Вернется к тому, с чего начинала. Станет декорацией в пьесе о собственной жизни. Она ведь пыталась объяснить. Написала длиннющее письмо и отправила почтой. Просила прощения за все и разом. Просила отпустить и постараться принять ее выбор. Харли помнила как выводила буквы на листах бумаги, вырванных из злополучного черно-красного дневника. Но Мэг не смогла понять или не захотела. Куда проще поверить во внезапное помешательство, чем в то, что сестра выбрала Джокера. Правда слишком страшна. Правда перевернет уютный мирок и сожрет кусок сердца. У Харли его почти не осталось, а Мэг не должна погибнуть. У нее есть Дэвид. Скоро будет ребенок. Этот кусок не станет последним. - Милая, ты в порядке? - обеспокоенно спросила посетительница. Ее глаза неотрывно следили за младшей и в них разросталась тревога. - Да, Мэг. Извини, задумалась, - улыбнулась Харли, - Привыкла проводить время наедине со своими мыслями. Ты заговорила про папу и я что-то вспомнила... Помнишь, он возил нас на морскую рыбалку? - Вроде бы... - растерянно кивнула сестра. Голубые глаза по-прежнему смотрели на пациентку с некоторой настороженностью. - Ты еще была с хвостиками, - Харли взяла себя за волосы и изобразила прическу десятилетней сестры. Та, наконец, улыбнулась. Взгляд слегка затуманился воспоминаниями. - Я тогда ничего не поймала и страшно завидовала, - призналась Мэг, - Папа так радовался твоему улову. А когда мы вернулись домой, мама заметила, что я расстроилась и сказала: "Они наловили, а мы приготовим". - Так и было, - улыбнулась Харли. Старшая кивнула и вдруг сама протянула руку и сжала ладонь сестры. - У нас все будет хорошо, милая. Ведь будет? - с надеждой спросила она. Ее глаза, такие ясные, напоминали майское небо после грозы. Ветер разогнал тучи и солнце снова сияет над горизонтом. - Конечно, сестричка. Все будет хорошо и даже лучше, - ответила Харли. - Тогда пообещай мне, что после выписки ты останешься с нами, - попросила Мэг, внимательно глядя на девушку, - Со мной и папой. Мы - твоя семья, Харли. Мы тебя любим, что бы ни случилось. Пациентка нервно дернула уголками губ, словно собиралась что-то сказать. Но вместо этого она вдруг шмыгнула носом и, высвободив руку, закрыла лицо ладонями. Мэг удивленно вскинула брови. Она растерялась от неожиданной реакции девушки. Неужели эти слова так тронули Харли? Неужели нашли отклик в сердце сестренки? Или происходит то, о чем предупреждал доктор Эддингтон? Младшая разыгрывает спектакль? Она должна проверить. Ей это просто необходимо. Женщина выскользнула из-за стола и подошла к сестре. Мэган забыла о том, что в комнате сидят и другие пациенты, их родственники, санитары... Предположения доктора Эддингтона казались нелепостью, но отмахнуться от них Мэг не могла. Она хотела знать наверняка, притворяется младшая Квинзель или нет. Почуяв движение рядом с собой, Харли убрала руки и подняла глаза на сестру. Голубые, из-за покрасневших век они казались еще ярче. Ресницы слиплись от слез, размазанных по щекам. Девушка снова шмыгнула и попыталась улыбнуться. - Мэгги... Я... Она не успела договорить. Сестра наклонилась к ней и крепко обняла. Харли уткнулась носом в мягкое плечо женщины и почувствовала ее ладонь на своей спине. Мэг осторожно гладила девушку, как делала мать, когда старалась их утешить. Это продолжалось мучительно долго, но разжимать объятия Харли не стремилась. Мэг сама это сделает, когда вдоволь насладится моментом. Наконец, женщина разомкнула руки и отступила назад. Ее глаза тоже повлажнели от слез. Мэг полезла в карман за своим платочком. Взгляд Харли уперся в округлившийся живот и она улыбнулась. - Ты уже знаешь, кто у вас будет? - Мальчик, - прогундосила Мэган, вытирая щеки. - Здорово, - весело отозвалась Харли, - Научу его рыбачить, если папа решит, что слишком стар для морской рыбалки. Сестра негромко рассмеялась и кивнула. Она вновь посмотрела на младшую, ее глаза сияли и пролитые слезы были здесь ни при чем. Мэган больше не сомневалась. Что бы ни сказал доктор, она знает правду, видит свою милую Харли в этой измученной молодой женщине. Харли, глупая малышка, просто запуталась, связалась с дурной компанией, как уже бывало. Но они все еще есть друг у друга. Она правильно сделала, не поверив тому жуткому письму, написанному почерком младшей сестры. Писала-то, может, и Харли, но водил ее рукой этот гребаный психопат. - Мэм, простите, что вмешиваюсь, - раздался рядом вежливый бас, - Часы посещений подходят к концу. У вас есть еще пять минут. Обе сестры посмотрели на здоровяка-санитара и закивали. - Спасибо, мистер Боун, - поблагодарила старшая и вновь повернулась к пациентке. Барни, до этого наблюдавший за их беседой с некоторого расстояния, заметил, что глаза обеих слегка покраснели от слез. В целом, это обычное явление в так называемой "комнате встреч". Но беременная блондинка и ее больная сестра выглядели очень трогательно. Они, очевидно, и впрямь любили друг друга. Афроамериканец отошел к стене, чтобы не мешать женщинам прощаться. Те снова о чем-то защебетали, наверное, заверяли друг друга в радости встречи и неизбежности новой. Все это он много раз видел с другими пациентами, но наблюдать за двумя блондинками было приятно. Наверное, потому что в них нет обреченности, пропитавшей все в этой чертовой лечебнице. Барни мельком взглянул на часы, висевшие над входной дверью. Еще две минуты. Но других посетителей в комнате уже не осталось, как и пациентов. Можно подкинуть девчонкам минутку-другую, ведь до следующих выходных они не увидятся, а от него не убудет. Тем более, Квинзель почти не доставляет ему хлопот, так, дерзит по-маленьку да время от времени ворует сигареты. По местным меркам практически ангел. Эддингтон все ждет от нее какого-нибудь подвоха, но, как думается, напрасно. Уж больно ей хочется смыться отсюда. Мужчина усмехнулся своим мыслям. К нему приблизилась старшая сестра пациенки и вежливо улыбнулась. Боун отлепился от стены. - Попрощались? Тогда прошу за мной, мэм. Мисс Квинзель, мне придется на время запереть вас здесь. - Все в порядке, Барни. Я подожду, - откликнулась Харли, усаживаясь обратно на стул. Мэган и санитар покинули "комнату встреч", дверь за ними закрылась. Харли осталась за столом дожидаться, пока санитар вернется, чтобы отвести ее в палату. Промокнув все еще влажные ресницы рукавом аркхэмской робы, она крепко задумалась, пытаясь разобраться в своих противоречивых чувствах. Расплакаться ничего не стоит, когда в душе тебе хочется выть. Старшая всегда была неравнодушна к сентиментальным романам и мыльным операм для домохозяек. Вот вам и слезы, и отпущение грехов, и примирение с непутевой сестричкой. Кушайте, не обляпайтесь. Харли поморщилась. Все это просто замечательно, провести Мэгги оказалось не так и сложно, но... почему же так гадостно? Гадостно, что Мэг купилась на эту фальшивку о душке-сестре, гадостно, что ей вообще пришлось устраивать чертов спектакль. Ну, почему сестра просто не ушла вовремя? Девушка разочарованно выдохнула и, обхватив голову руками, вперила взгляд в столешницу. Визит Мэган взбаламутил тину, которая поднялась из самых глубин, казалось бы, вычищенного пруда. Старшая искренне желает ей выздоровления и добра, а себе спокойной совести. Ведь так хочется избавиться от морального дискомфорта, занозы, застрявшей под кожей, и сказать, наконец, что у нашей девочки все хорошо, она идет на поправку. Харли криво усмехнулась, пользуясь тем, что на нее никто не смотрит. Девушке стало смешно, это с ней в последнее время случалось все чаще. Беспричинный вроде бы смех время от времени вырывался из ее глотки и Харли старательно заталкивала его обратно, до желчной рвоты. Пока получается. Да так хорошо, что Эддингтон, вон, даже разрешил принимать посетителей. Это ли не прогресс? Добрый доктор знает, что для успешного завершения терапии пациентке необходима поддержка близких. Тем более, раз уж близкие не гнилье какое-нибудь, а славные неравнодушные люди. Эдвард хочет, чтобы у нее все было хорошо. И Мэг хочет, и Дэвид, и, как оказалось, любящий папочка. "Хорошо" - в самом прямом, мать его, смысле. Одна незадача, что для кошки хорошо, то для мышки - смерть. Мэган в сговоре с Эддингтоном, это утверждение не нуждалось в доказательствах, но сегодня она убедилась наверняка и больше не питает иллюзий относительно вовлеченности сестры в заговор "белых халатов". Умом Харли давно это понимала, но сгусток боли в груди пульсирует и кровоточит. Чертовски обидно все же. Джей сорвал с нее подаренный Мэган кулончик, сказал, что эти милые вещицы делают ее сентиментальной. А она ударила его в ответ. Теперь поняла - почему. Кто бы мог подумать, что Джокер сказал правду. Вот бы Солвэйт удивился. Вот бы все удивились. Черт бы их всех побрал... Девушка подняла голову и снова уставилась на часы. Что-то Барни задерживается. Наверное, пришлось добираться в обход затеянного Морриганом ремонта. Семь минут спустя оказалось, что она угадала правильно. Здоровяк-санитар вернулся и посетовал на то, что в коридоре городят очередной пункт охраны. Им тоже придется тащиться окольным путем. Когда они миновали леса со скачущими по ним малярами и, наконец, добрались до лифта, Харли не выдержала и спросила своего спутника: - Барни, а с чем это связано? Афроамериканец нажал кнопку лифта и посмотрел на девушку. - Что? - Ну... весь этот кавардак. В смысле, ремонт, - объяснила Квинзель. Мужчина хмыкнул и пожал плечами. - Не знаю. Пару недель назад к нам на экскурсию заходил сам мистер Уэйн. Видимо, оценил состояние лечебницы и раскошелился. Он ведь входит в Совет попечителей. Створки лифта разъехались и Харли вместе с провожатым шагнула в пустую кабину. Лифт, слегка дребезжа, двинулся вверх. - Увеличить количество охраны тоже его идея? - с интересом спросила блондинка, исподтишка наблюдая за санитаром. - Может и его. Меня в такие дела не посвящают, - пробасил Барни и, чуть подумав, добавил, - Если и его, то он умнее, чем говорят. В городе-то неспокойно. - Почему? - удивилась Харли. Новости за стены Аркхэма попадали с большим опозданием, если попадали вообще. Персоналу запрещалось лишний раз волновать пациентов. Конечно, кое-какие слухи все же долетали до ушей душевнобольных, но их достоверность приходилось делить на сотню. - Квинзель, я не хочу проблем, - вздохнул санитар. Видимо, и сам вспомнил об этом запрете. - Мне показалось или количество младшего персонала тоже увеличили? - Харли решила зайти с другой стороны. - Не показалось, - буркнул Барни, - понабрали новичков, которые ни в зуб ногой. На нас теперь двойная нагрузка - следить за вами и еще этих учить... А толковых среди них маловато. Разве что, Рауф да Торсен. Лифт остановился на пятом этаже и они вышли в небольшой вестибюль, расходившийся в двух направлениях - в сторону блока "А", где располагалось мужское отделение, и в сторону блока "В", где было женское. Барни свернул налево, Харли потрусила за ним. Они миновали сестринской пост и, наконец, оказались в коридоре, куда выходили палаты пациенток блока. Барни остановился и отпер нужную дверь. - Ну, Квинзель, до ужина. Пойду учить санитаров правильно подтирать задницы, - поморщился он. - В "овощном отделе"? - хмыкнула Харли. Так в Аркхэме называли первые этажи блоков "А" и "В", на которых, в основном, располагались больные, проходящие лечение нейролептиками. - Ага, - кивнул негр и на прощание махнул ручищей. Дверь за ним закрылась, щелкнул замок и Харли, не зная, как еще скоротать время до ужина, улеглась на свою узкую койку. Она задрала ноги к потолку и принялась усиленно размышлять, что бы могло значить усиление мер охраны в лечебнице и оговорка Барни о беспокойстве в городе. После встречи с сестрой ей просто необходимо отвлечься и подумать о чем-то менее личном.

***

К ногам подкатился бумажный цилиндр, подпрыгнул и начал лихо отплясывать. Блики, такие ослепительно яркие, как в ночном клубе со стробоскопом, выжигают глаза, высвечивают пируэты травянисто-зеленой шляпы, которая с каждым подскоком выкрикивает: - Алиса! Покорми свою голову! Алиса! Харли огляделась и попыталась сосредоточиться. Она чего-то хотела, зачем-то пришла сюда, но ее встретил дурацкий цилиндр и она обо всем забыла. Ей, кажется, дальше. Сразу за поворотом направо. Только кто в этой мерцающей темноте разберет где право, где лево? Асфальт, высвеченный очередной белой вспышкой, бросился ей в лицо и Харли узнала желтую разметку. Это шоссе за городом! Ну, хоть что-то. На нее накатил непонятный страх, липкий ужас, от которого ноги становятся ватными, а ладони потеют. Но ей нельзя останавливаться, надо бежать вперед, за поворот. Там кто-то ждет. Они, вроде как, условились о встрече. Харли делает шаг и не может сдвинуться с места. Смотрит вниз и не видит своей правой ноги. Ее засосал асфальт, который вдруг начал бурлить и плавиться. Девушка взвизгнула, но из ее глотки не вырвалось ни едного звука. Словно в вакууме. Единственный звук, который она слышала - это сердцебиение. Вроде как, ее собственное, но Харли ни в чем не уверена. Она так увязла. Как бежать вперед без ноги? А что, если ползти? Ну, нет. На этот чертов асфальт она точно не ляжет. Он ведь ее засосет. Мимо промчалась зеленая шляпа. Она выделывала потрясающие кульбиты, куда там артистам дю Солей, и противно кричала голосом Джервиса Тетча: - Мы все внутри головы! Внутри головы! Покорми свою голову! - Эй, вытащи меня! - пискнула Харли, с отчаянием глядя на шляпу. - Но у меня нет ручек! У меня нет ножек! И у тебя нет ножки! Нет ножки! Нет-ножки-нет-ножкииии.... - цилиндр кружился и тараторил, асфальт не доставлял ему никаких неудобств, он скакал вверх и вниз, отталкиваясь от твердой поверхности. - Да пошел ты! - рявкнула Харли. Она хорошенько поддала пяткой оставшейся ноги по черной мазутной жиже и провалилась в пол. Девушка закричала. Она снова летела вниз, широко раскинув руки. - И почему только люди не летают как птицы? - спросила Харли, обращаясь к отдаляющейся ярко-красной улыбке. - Отчего это? А ты помаши руками, - заявила улыбка. Она теперь парила рядом. Но никаких котов Харли раньше не замечала, значит, это все-таки не Страна Чудес. - Так, а зачем махать-то? - удивилась блондинка. - Нам долго вообще лететь? Мимо них пронесся зеленый цилиндр. Он истошно орал и, кажется, здорово перетрусил. Харли рассмеялась. - Что, теперь превратишься в шапокляк? - крикнула она вслед уносившейся шляпе. Свист ветра в ушах усилился. Ей снова стало страшно и она огляделась, ища улыбку. Но та пропала. - Опять, да? - Харли разочаровано сплюнула. Плевок полетел вверх и попал в глаз здоровенной летучей мыши. Мышь выругалась и отпрянула в сторону. У Харли мелькнула мысль: "Что-то я такого не помню...". Больше она ничего не успела подумать, потому что с размаху приземлилась на что-то мягкое. Девушка испуганно пискнула и попыталась перевернуться, но ее туловище увязло в зеленом желе. Это была гигантская шляпа. Она разбилась и растеклась по кафельной плитке, словно куриное яйцо. Вся комната была в желтоватой плитке. Пол был ужасно грязный, в кровавых потеках и отчего-то знакомый. Харли захотелось с ним поздороваться. - Ха-а-р-рли, займись-ка ты делом. Покорми свою голову, - сказал Джей, ткнув ножом в ее сторону. Девушка кое-как выползла из желе и отряхнулась. Ну, надо же, нога к ней вернулась! Она тотчас вскочила и ощупала бедро. Да, на месте. От радости Харли подпрыгнула и исполнила сальто назад, чего не делала со времен старшей школы. Она рассмеялась и захлопала в ладоши. Теперь у нее получится убежать куда угодно! - Веселишься? - темные глаза оказались совсем близко, Джей растянул губы в усмешке. Харли показала ему язык и снова расхохоталась. - У меня нога вернулась! Видишь? - попыталась объяснить девушка, продолжая хихикать. Клоун кивнул и вдруг схватил ее подмышки и закружил по комнате. Харли болталась в его руках тряпичной куклой и ничего не могла с этим поделать. Да и зачем? Ей нравится! Джей ведь тоже рад за нее. Они дотанцевали до кушетки, к которой был привязан отвратительный красный человек. Лица Харли не видела, потому что его просто не было. Ему на голову кто-то высыпал размороженный фарш и размазал. В нос ударил тошнотворный запах сырого мяса и крови. Девушка забеспокоилась и задергала ногами. Клоун опустил ее на кафельный пол и подтолкнул к красному человеку. Она закрыла глаза, не желая смотреть на жуткое непонятное существо, но все равно видела. Видела, видела! Вот, среди кровавого мяса открывается черный провал, в котором белеют косточки... Нет, это зубы! Человеческие зубы! Харли в ужасе закричала. Существо закричало тоже. Этот кошмарный вопль нарастал, становился объемным, вгрызался в мозг, словно зубья циркулярной пилы. - Заткнись! Заткнись! Заставь ее замолчать! - визжала девушка, молотя кулаками по фиолетовому пальто. Пальто расхохоталось. - Я не стану этого делать, - заявила улыбка. - Покорми голову. Покорми свинцом, Харли. Ты знаешь как. В ладони блондинки оказался пистолет. Черный, блестящий и увесистый. Она подняла руку, направляя дуло в сторону орущего куска мяса, туда, где должно быть лицо. Но его не было. Пару мгновений она смотрела на существо, а потом надавила на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Девушка отвернулась и сунула пистолет в карман фиолетового пальто. - Спасибо, Харли. Я очень тебя люблю. Кто-то похлопал ее по плечу, блондинка дернулась и отскочила в сторону. Сзади стояла Мэг и улыбалась. У нее не было одного глаза, потому что вместо него зияло окровавленное отверстие, внутри которого белели человеческие зубы. По округлой щеке текла красная слеза. Она скатилась до подбородка и капнула на раздувшийся живот, обтянутый белым платьем в синий цветочек. Сестра засмеялась истошно и хрипло, совсем на себя не похоже. Жуткий смех показался Харли страшнее стихшего вопля. - Ты не Мэг! - крикнула девушка, топнув ногой. - Сестра... сестра, - скрежетала зубами старшая, давясь смехом. Она им буквально захлебывалась, а из ее рта толчками вытекала черная кровь. Харли заскулила и попятилась. Спиной она на кого-то налетела и, тоненько взвизгнув, обернулась. Позади стоял Джей и хмурился. Он жевал шрамы. Темные глаза, окруженные пятнами растекшейся черной краски, превратились в глазницы черепа. - Джей... Джей, - простонала Харли, бросаясь к нему. Она уткнулась лицом в заляпанную кровью рубаху и попыталась спрятаться. - Сестра... Харли... Мы - твоя семья, - скрежетало позади девушки. Она отчаянно зажмурилась и затрясла головой. - Меня здесь нет. Уходи, - прошептала блондинка. Джей, к которому она жалась изо всех сил, просто наблюдал за происходящим, превратившись в каменного истукана. Харли поняла, что его тоже здесь нет. Только пальто, за которое она так отчаянно цепляется. - Стреляй в нее, Харли. - Если хочешь, чтобы она замолчала, - пискнула шляпа. - Целься прямо в голову, - прошелестела улыбка. - У меня нет пистолета, - доверительно шепнула Харли лацкану фиолетового пальто. Пальто ничего не ответило. - Харли... Милая, - позвала Мэг. - Мне тебя не хватает. - Помаши руками, - снова посоветовала улыбка. Харли подумала, что это довольно глупо, но все-таки рискнула разжать пальцы и отпустить пальто. Девушка замахала руками, словно собиралась взлететь. Сзади послышался новый взрыв ни на что не похожего смеха, он стучал и стучал, крошился, распадаясь на множество жутких звуков. Они разлетались по углам комьями грязи и мышиного писка. Ну, где же этот чертов пистолет?! - Дай мне его, Джей! Я знаю, что он у тебя! - гневно крикнула Харли. - Он у тебя... у тебя... бя... - эхо множество раз отрикошетило вопль. Девушка поняла правильно и посмотрела на свою руку. Пальцы сжимали пистолет. Ну, что ж. Харли повернулась лицом к своему кошмару. Сестра больше не смеялась. Она плакала, вытирая кровавую слезу носовым платочком. - У меня что-то с глазом, Харли. Наверное, ресничка попала. Ты не посмотришь? - прохныкала Мэгги. Женщина почему-то сжалась, ее светлые волосы были собраны в два задорно торчащих хвостика. - Что у тебя с животом, Мэг? - удивилась девушка, глядя на свою десятилетнюю сестренку. Та улыбнулась и погладила огромный живот, напоминавший брюшко какого-то насекомого. - Мы с Дэвидом через четыре месяца станем родителями. А ты станешь тетей. - Как это, Мэгги?! Что скажет мама? - воскликнула Харли, непонимающе глядя на маленькую девочку, похожую и не похожую на ее Мэг. - Мама умерла. Ты что, опять ничего не помнишь? - хихикнула сестра. Она начала прыгать по расколотым кафельным плиткам, поджимая то одну ногу, то другую. Ее живот колыхался вверх и вниз, в такт прыжкам. - Тебе лучше прилечь, - посоветовала Харли, встревоженно глядя на маленькую егозу. Девушке показалось, что кожа сестры просто не выдержит такого натяжения и порвется. Лопнет, как гнойный прыщ и забрызгает их с головы до ног. Будто мало здесь крови, накапавшей из прострелянного глаза. - Мэг, ну-ка замри! - рявкнула Харли, но поздно. Брюхо с треском оторвалось и выскользнуло из-под беленького платья в синий цветочек. Мэг пронзительно завизжала. Отвратительный звук заполнил всю комнату. Странный округлый ошметок, валявшийся у ног девочки, вдруг развернулся, и, перебирая тонкими белыми ребрами, будто пальцами, двинулся к Харли. Он напоминал многоножку, покрытую человеческой кожей, и оставлял за собой склизкий след из первородной смазки и крови. Блондинка заорала от ужаса и омерзения. Бросилась к железной двери, ведущей прочь из комнаты. Она ударила в нее плечом, потом головой, но дверь не поддавалась. Харли скребла ногтями проржавленное железо и выла, а сзади выла сестра и подползало кошмарное существо, цокая ребрышками по кафельным плиткам... - Джей!!! Выпусти меня! Выпусти!!! - блондинка захлебывалась криком и слезами. Волосы по всему телу встали дыбом и зашевелились от ужаса. Она не может здесь оставаться, не может. Сейчас эта тварь прикоснется к ее ноге и поползет вверх, царапая кожу острыми коготками. Она почти чувствует это. Почти... Еще чуть-чуть... - Пообещай мне, что после выписки ты останешься с нами. Мы - твоя семья, Харли, - послышалось сзади. Так близко, почти у самого уха. Слишком близко... Девушка издала полный ярости и отчаяния крик. Резко обернулась и приставила пистолет к лицу своей белокурой сестренки. Она выстрелила и голова взорвалась, обдав Харли темно-вишневым соком. Тело рухнуло на кафельный пол, кровь смешалась с тухлой водой, которая вдруг зацвела, словно клюква на болоте. Девушка отошла подальше и, прижавшись спиной к стене, устало сползла вниз, приземляясь задницей на грязную плитку. Ее трясло, но в целом, она чувствовала себя хорошо. Стало вдруг так спокойно и тихо. Мертвенная тишина. Здесь больше никого не осталось, кроме нее, Харли. Наконец-то она сможет отдохнуть и выспаться. Сейчас постелит на пол пальто и как следует вздремнет. Девушка заставила себя встать и отправиться на поиски фиолетовой тряпки, которую Джей швырнул ей. Пальто такое теплое, а она замерзла. Так замерзла, что даже зубы стучат. Холодно. Просто ужас. Какой придурок забыл закрыть на ночь окно? Зима же все-таки. Б-р-р... Харли, дрожа от холода, открыла глаза и уставилась в темноту. Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, куда ее занесло на этот раз. Судя по окружающей обстановке, это всего лишь Аркхэм. Ее палата. Она снова упала с кровати и, видимо, очнулась не сразу. Девушка медленно пошевелила затекшей ногой и, убедившись, что может встать, переползла на койку. Одеяло скомкалось, забилось между матрасом и стеной, должно быть, она сильно ворочалась. Харли закуталась в тонкую ткань, обняла себя руками за плечи, стараясь успокоиться и согреться. Зубы по-прежнему выстукивают веселый мотивчик. Волосы на висках слиплись от пота, сердце ухает в грудной клетке, словно набатный колокол. Спина тоже взмокла, футболка пропиталась влагой и облепила тело. Не удивительно, что ее так колотит. Но только ли от холода? Харли зябко поежилась и подтянула колени к подбородку, сжавшись в комок посередине кровати. Она бы действительно не отказалась от пальто Джея, только вытащить его из сна вряд ли удастся. Да она и не полезет. Уж больно страшно возвращаться в ту жуткую комнату. В свой повторяющийся кошмар. Но там, вроде, никого не осталось? Она пристрелила всех тварей. Ее затрясло пуще прежнего, когда в памяти всплыло развороченное пулей лицо. Харли его узнала. Мэгги, ее Мэгги, старшая сестренка... упала на пол с прострелянной головой. Она нажала на спусковой крючок и Мэгги умерла. Умерла в ее сне. Умерла навсегда. Боже... Пациентка истерично всхлипнула и захохотала, закрывая лицо руками, впиваясь ногтями в щеки и смеясь, смеясь, смеясь. Это не затолкаешь в глотку, это не выблюешь вместе с остатками паршивого аркхэмского ужина. Родная кровь забрызгала ее с головы до ног. Женщина хрипло взвыла, но, спохватившись, зажала рот кулаком. Если они услышат, если кто-нибудь сейчас забежит в палату, Харли никогда не выйдет отсюда. Она ведь сошла с ума. Радуется, что Мэгги больше не станет ей докучать. Вместе со смехом из горла вырывалась икота, сопли и слюни текли по костяшкам пальцев. Харли сидела на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону, словно маятник. Перед глазами яркими вспышками проносились обрывки страшного сна. Как она могла? Как у нее духу хватило? Белокурая голова Мэгги с дурацкими хвостиками взрывалась снова и снова. Она накормила ее свинцом, Джей может быть доволен. Только причем здесь Джей? Харли сама этого хотела. Весь вечер и пол-ночи думала о том, что любовь к сестре повисла на ней тяжеленной гирей. Но девушка даже мысли не допускала о том, чтобы от нее избавиться. За Харли это сделала чертова паршивка, живущая в Зазеркалье. Ее Ид. Оно, если поверить на слово старикану Фрейду. Харли Квинн, если поверить на слово Джокеру. Мелкая дрянь не сомневалась. Никогда и ни в чем. Сейчас она захлебывалась восторгом, словно в палату Аркхэма завезли Рождество. Того и гляди из унитаза вылезет Санта-Клаус в зеленом цилиндре и запоет "Hells Bells"*. Харли отрывисто хихикнула, представив эту картину, и тут же громко икнула. Мышцы живота свело болью. В самом деле, хорош уже ржать. Тяжело дыша, девушка привалилась к стене, из глотки все еще вылетали ошметки хриплого смеха. Но уже тише, уже можно вытащить изо рта кляп - изгрызенный в кровь кулак. Блондинка тщательно вытерла пальцы о простыню, уголком одеяла смахнула остатки слюней с подбородка. По щекам текли слезы, то ли от смеха, то ли от осознания содеянного. Даже если содеянное осталось во сне. Даже если никто никогда не увидит. Не только ведь старшая чувствовала себя виноватой. Участие Мэган в том, что Эддингтон мнил оригинальным методом лечения, предательство по своей сути, не смогло отвратить Харли. Она понимала, почему сестра в это ввязалась и не осуждала. Но смириться не могла. Не могла стать удобной и испытывала чувство вины. Кажется, в шахматах это называют цунгцванг. Любой ход ведет к ухудшению позиций. Уступишь - потеряешь себя, не уступишь - потеряешь другую себя. Харли знала, что рано или поздно придется выбрать, но пока ведь не к спеху, верно? С этой мыслью она и уснула. Отправилась в царство бессознательного, Страну Чудес. И там Арлекина разрешила дилемму. Словно фокусник из шляпы, вытащила из пустоты ствол сорок пятого калибра и сделала то, чему научил Джокер. Ей, Харли, осталось только взять тряпку и уничтожить улики, чтобы добрый доктор ни о чем не догадался. Рассуждая обо всем этом, девушка, наконец, успокоилась. После пережитой истерики она чувствовала себя опустошенной и какой-то вялой. Просто не осталось сил. Харли устроилась головой на подушке и вперила взгляд в потолок, украшенный зигзагообразной трещиной. Блондинка давно к ней привыкла и воспринимала как элемент интерьера. Этакую комнатную собачку. Очень послушную, которая даже не лает, и говорить с ней можно обо всем на свете. Но сейчас что-то не тянет. Ее, как ни странно, снова клонило в сон. Девушка пригрелась и смогла расслабиться. Мук совести она уже не испытывала. С чего бы? Настоящая Мэгги жива и здорова. Вот пусть таковой и остается. Но без Харли под боком. Может, до сестры, наконец, дойдет, что она хотела сказать в том письме. А если и нет, то какая разница?

***

Барни с трудом растолкал пациентку. Харли пряталась от него под одеялом и никак не могла заставить себя разлепить веки. Санитару пришлось стащить с нее тонкую тряпку и наградить парой чувствительных тычков под ребра. Только тогда девушка наконец-то села и принялась протирать глаза. - Дорогуша, а где мой кофе в постель? - пробормотала Харли. Мужчина хмыкнул и развел руками. - Ну, простите, ваше величество. - Прощаю, - великодушно ответила девушка и поморщилась, потирая ребра. - Ты в следующий раз давай это... поаккуратней. - Снова кошмары? - спросил санитар, внимательно глядя на подопечную. Та широко зевнула и пожала плечами. - Наверно. Я не помню. - Попроси Эддингтона увеличить дозу лекарств, - предложил Барни. - Или давай я скажу. - Да ладно тебе, я в порядке, - Харли беззаботно махнула рукой, оторвала задницу от кровати и направилась к раковине. Санитар неодобрительно смотрел на нее, сложив руки на груди. Пока девушка умывалась, Барни раздумывал над ее словами. Она в самом деле выглядела не очень хорошо, веки казались опухшими, под глазами залегли темные круги. Наверное, рыдала полночи. Только вот почему? После принятых лекарств ее вообще ничего не должно волновать. Надо сказать об этом доктору. Скорее всего, он зря беспокоится и Квинзель просто привыкла к дозировке. Ладно, его дело доложить Эддингтону, а тот пусть сам разбирается. - Ну, что, готова? - спросил мужчина, когда она закончила приглаживать волосы растопыренными пальцами. - Ага. Пойдем, - кивнула блондинка. Санитар вывел ее в пустой коридор. Пока девушка просыпалась и приводила себя в порядок, всех соседок по этажу увели завтракать. Барни и его подопечная отправились следом и смогли их нагнать уже у самого входа в столовую. Глория ждала завтрак как старая боевая лошадь ждет кавалерийской атаки, поэтому за столом оказалась первой и заняла место для своей "подружки". Завидев женщину, Харли пошла прямо к ней и уселась рядом. - Ну, чем сегодня радуют наши мишленовские лауреаты? - вопросила блондинка, ни к кому особо не обращаясь. Глория, набившая рот едой, блаженно улыбнулась. - Кафкой. Ошень фкусно. - Приятного аппетита, - кисло ответила Харли. Она обреченно вздохнула, берясь за ложку. Все что ей сейчас нужно - это чашечка крепкого кофе. Даже не капучино. Подойдет и байда из автомата. Но больным не дают ничего, крепче воды и разбавленного чая. Каша как всегда была омерзительной и Харли без сожаления отдала ее Глории. Девушка ограничилась куском хлеба с тончайшим, почти невесомым слоем сливочного масла, который и запила упомянутым чаем. Когда трапеза закончилась, часть больных повели обратно в палаты или на терапию, а оставшихся санитары построили парами и погнали на утреннюю прогулку. Харли и Глория оказались в числе последних. Они бок о бок топали следом за дряхлой каргой Мейсон, составившей пару высокой брюнетке, которую, вроде бы, звали Клара. Клара казалась неудачным экспериментом какого-то безумного генетика, скрестившего человеческую особь с самкой богомола. Она двигалась очень медленно, тщательно переставляя худые конечности, и загадочно вращала глазами. Всю дорогу до внутреннего двора Харли размышляла над возможностью такого эксперимента. Но когда пациенты миновали последний пост охраны и, наконец, покинули здание, девушка думать забыла о Кларе и ее происхождении. Блондинка зажмурилась и запрокинула голову, подставляя лицо под солнечные лучи. Она вдохнула полной грудью и радостно улыбнулась. Когда тебя лишают возможности бывать на улице по собственной прихоти, начинаешь ценить каждое мгновение, проведенное вне стен лечебницы. После унылых коридоров и тесных палат, лишенных естественного освещения, внутренний двор кажется райским садом. С одной стороны, так острее ощущается несвобода, но Харли уже не мыслила жизни без этих прогулок. Что будет, если ее лишат последнего глотка свежего воздуха? Девушка старалась об этом не думать. Блондинка стояла посреди залитого солнцем двора и наслаждалась погожим деньком. Мимо проходили больные и сопровождающие, особо рьяно следившие за порядком. Но большинство санитаров и медсестричек толпились неподалеку от крыльца лечебницы, где была организована "курилка". Кое-кто из пациентов стрелял у них сигареты и завязывал разговор. Иногда к курильщикам присоединялись охранники, патрулирующие территорию. Харли решила, что сначала попробует разжиться сигаретами, а уже потом отправится загорать на скамейку в дальнем конце аллеи. Если ее никто не займет раньше. А если займут, то она устроится прямо на травке, правилами лечебницы это не запрещено. Девушка приблизилась к Барни, болтавшему с каким-то молодым санитаром. Негр посмеивался над рассказом товарища, но, заметив Харли, сам вытащил из кармана пачку "Camel" и протянул ей. Блондинка взяла две сигареты и благодарно кивнула. Его собеседник поднес огонек зажигалки и девушка затянулась, раскуривая сигарету. - Спасибо, - улыбнулась она. У парня было приятное лицо и красивые серо-голубые глаза. Он, пожалуй, был даже слишком миловиден на ее вкус. Будь Харли помладше лет этак на десять, непременно растеклась бы розовой лужицей. Но сейчас уже как-то нет. Кроме желания почесать за ушком ни на что большее не вдохновляет. Санитары общались, блондинка молча курила, поглядывая на окружающих. Да, новых лиц здесь прибавилось. Морриган-таки выбил разрешение расширить штат. Сколько свежего мяса, м-м-м... Ее внимание привлекли двое мужчин в наброшенных белых халатах. Они вышли из здания, постояли на крыльце, а потом спустились по ступенькам и присоединились к курильщикам. Харли сама не поняла, что именно заставило взгляд задержаться на этой парочке, но, приглядевшись, едва не выронила сигарету из ослабевших пальцев. Блондинка приросла к земле, обратившись в соляной столб с вытаращенными от изумления глазами. Этого просто не может быть. Наверное, снова глюки. Харли очухалась только когда дотлевшая почти до самого фильтра сигарета обожгла пальцы. Она поспешно подкурила об нее вторую и глубоко затянулась. Руки слегка подрагивали, ей понадобилась вся сила воли, чтобы не отвесить себе отрезвляющую пощечину на глазах этой публики. Есть другой способ убедиться, что она не галлюцинирует. Девушка как бы невзначай подпихнула локтем своего санитара. Тот недовольно нахмурился и повернулся к девушке. - Чего тебе, Квинзель? - Барни, ты, случайно, не знаешь вон того парня? - она кивком указала на курившего в сторонке мужчину. Он разговаривал со своим спутником и не обращал никакого внимания на блондинку. Даже не смотрел в ее сторону. - Который с хвостом? - уточнил негр, удивленный вопросом. - Ага. - Нет, не знаю. Наверное, кто-то из новых лаборантов, судя по халатам, - пожал плечами Барни и покосился на товарища, - Торсен, ты его знаешь? - Вроде бы, Бордер. А как зовут - не помню, - ответил молодой человек. - В чем дело, Квинзель? - добродушно улыбнулся афроамериканец. - Твой знакомый что ли? Так сходи поздоровайся. - Нет... кажется, обозналась, - невнятно буркнула Харли и, резко затушив окурок об урну, забросила его внутрь. - Я прогуляюсь по аллее. - Давай. У тебя еще полчаса, - напутствовал девушку Барни и повернулся к Торсену. Мужчины продолжили разговор, а Харли, едва переставляя ноги, побрела в сторону разросшихся зеленых кустов. Она шла вперед, подавляя жгучее желание оглянуться. Ну уж нет. Нельзя привлекать излишнее внимание ни к себе, ни к нему. Кем бы он ни был. Харли углубилась в сиреневую аллею и добралась до скамейки, на которой познакомилась с Айви. Интересно, где теперь эта защитница растений? Хотя нет, не интересно. Сейчас - не интересно. Блондинка опустилась на нагретое солнцем сидение и прикрыла глаза ладонями. Ей просто необходимо успокоиться и во всем разобраться. Привести в порядок мысли и чувства. Легко сказать. Что это, мать его, было? Своеобразная апофения? Минутное помутнение? Да нет же. Барни его тоже видел. И этот парень, Торсен. Значит, не глюк. По крайней мере, сам человек реален. А то, что она признала знакомые черты, так это еще ничего не значит. Мало ли людей друг на друга похожи. - Ой, Харли. Уж себе-то не ври, - пробормотала девушка вслух. Снова захотелось курить, но просить еще одну сигарету у Барни чревато ненужными вопросами. Да и возвращаться туда не хочется. "Снова врешь", - уведомил внутренний голос. - Вру, - согласилась Харли, покаянно склоняя голову. Вернуться еще как хочется, но не хватает духу. Да и нельзя это делать, слишком рискованно. И блондинка продолжила чинно сидеть на скамейке, потупив глазки долу. Ни дать ни взять воспитанница института благородных девиц, а не пациентка психиатрической лечебницы. Впечатление мог бы подпортить сдавленный смех, время от времени вырывавшийся из ее глотки, но рядом никого не было. Харли переполняли противоречивые эмоции, держать их в себе слишком сложно. В последнее время вообще все слишком сложно. Она так задолбалась притворятся Харлин. Натягивать шкурку отжившей свое молоденькой докторши, лишь иногда позволяя Арлекине показывать зубки. Так, чисто чтобы Эддингтон не расслаблялся и не думал, будто она притворяется. В целом, это забавно, но больно уж утомительно. А теперь этот хрупкий баланс под угрозой. Она не уверена, что сможет себя контролировать, если догадка верна и глаза ее не подводят. С другой стороны, если на секунду отбросить сомнения, то что ей с этого опознания? Как давно он здесь? Раньше она его не видела или не замечала. В любом случае, это значит только одно - он здесь не по ее душу. Остальное неважно. Нет смысла терзать себя догадками и сомнениями, тем более, забивать ими голову. Голова ей еще пригодится для решения собственных проблем, связанных с выпиской. Надо абстрагироваться от всего, что может помешать дурить Эддингтона. Легко сказать. Если она правильно расшифровала свои сновидения, если правильно собрала мозаику из разрозненных воспоминаний, то Джей, вроде как, ей немного обязан. Она прикрывала ему спину и могла бы рассчитывать на подобное "благородство" в ответ. Ну, да, почему нет? К этой забавной мысли она прикипела и какое-то время всерьез ненавидела Джея. Потом, правда, вспомнила, что он ее ни о чем не просил и она действовала на добровольных началах. "Ладно, ты сама не поняла, кого видела, а уже делаешь далеко идущие выводы. Тпру, Харли. Притормози", - приказала себе блондинка. Отдышавшись, она почувствовала, что этот совет, в целом, сработал. По крайней мере, устроить какую-нибудь дикую сцену уже не тянет. Сердцебиение пришло в норму. Вот и славно. Оставшееся время прогулки Харли провела на скамейке, заставляя себя думать о чем угодно, кроме этого чертова видения. Темная зелень сирени, уже отцветшей, бросала ровные тени на асфальтированную дорожку. Воздух казался густым и неподвижным, как перед бурей. Вокруг царило полное безветрие. Но туч пока видно не было, небо все также невинно голубело над Аркхэмом. Надолго ли? - Будет гроза. Может, к обеду и соберется, - раздался рядом знакомый бас. Харли повернулась и посмотрела на Барни. Мужчина с непонятным выражением лица вглядывался в бесконечную синюшную пустоту над головой. Девушке показалось, что в его карих глазах застыло беспокойство. Наверное, это из-за грозы. Ведь грозы для пациентов лечебницы что сахар для диабетиков. Благо, этим летом их было не много, но когда случались, вся психушка приходила в движение и начинался натуральный цирк. Харли, в общем-то, всегда любила летние грозы, но в Аркхэме эта любовь прошла как с белых яблонь дым. - Идем, Квинзель. Тебя ждет доктор Эддингтон, - Барни уже справился с дурными предчувствиями и смотрел на подопечную как обычно - добродушно и немного смешливо. - Ну, раз он ждет, то пойдем, - хмыкнула девушка, поднимаясь на ноги. Они покинули аллею и вернулись к лечебнице. Поразившего Харли лаборанта среди курильщиков уже не было.

***

Где-то в отдалении послышался очередной раскат грома. Харли тщательно прислушалась, стараясь уловить звуки бушующей непогоды. В палате не было окон, поэтому она могла лишь догадываться о том, что происходит за стенами Аркхэма. Гроза разбушевалась под самое утро, когда сон уже не так крепок, и первые удары стихии выдернули девушку из уютной дремоты. Харли попыталась сосредоточиться на том, что ей снилось, но тщетно. Как всегда после пробуждения, образы, и без того смутные, истончались, отступая обратно в мир, из которого вышли, оставляя после себя лишь отголосок ночных ощущений. Сегодня, определенно, приятных. Девушка лениво потянулась, сбрасывая тонкое одеяло. Из коридора доносились голоса медсестер, сменившихся с ночного дежурства. Пора вставать, после завтрака ее ждет очередной сеанс у Эддингтона. Харли быстро привела себя в порядок и уселась обратно на койку дожидаться, когда Барни отопрет дверь и сопроводит ее в столовую. Блондинка мысленно пребывала в каком-то старом доме, куда ее забросили сновидения, или, вернее сказать, воспоминания. Полупустая комната, в которой из мебели были только скрипучая кровать да обшарпанный платяной шкаф, напоминала последнее обиталище в заброшенном особняке, где квартировал Джей со своей бандой. Сам клоун частенько захаживал в ее сны, но сегодня он был каким-то другим, без шалой улыбки и пронзительного смеха. Видела ли она его таким в реальной жизни? Этого Харли не помнила. После отказа от приема назначенных препаратов память восстанавливалась все быстрее, но некоторых кусков своего прошлого девушка так и не вспомнила. Возможно, должно пройти еще какое-то время. Звук отпираемой двери выдернул ее из раздумий. Невнятно буркнув «доброе утро», Барни окинул палату скучающим взглядом. Убедившись, что все в порядке и его подопечная не планирует играть в Энди Дюфрейна*, негр вывел девушку в коридор, где уже собрались пациентки женского отделения. Кое-кто из них нервничал больше обычного, а полоумная старуха Мейсон, как ее здесь называли, отказывалась покидать свое обиталище. Она вцепилась в косяк изувеченными артритом пальцами и безутешно выла. Рукава больничной робы задрались, обнажились костлявые облепленные отвисшей кожей предплечья. Эта бабка, разменявшая восьмой десяток, считалась тихой сумасшедшей, что однако не мешало ей время от времени бросаться на персонал с кулаками. Вот и сейчас «божий одуванчик» грозилась выцарапать санитару глаза и обзывала беднягу «куском червивого дерьма». - Проклятая гроза… - сквозь зубы процедил Барни, когда они проходили мимо палаты полоумной карги. Блондинка мысленно согласилась. Большинству местных психов непогода рвет крышу. Ну, как рвет… вышибает черепицу из того, что осталось. И тогда вся больница превращается в филиал Ада. - Барни, не прихватишь еще одну девочку? – спросил подошедший санитар, кивком указывая на свою подопечную. - Помогу Тому утихомирить бабулю, - пояснил он с кислой миной. Рядом с ним стояла Глория и радостно улыбалась. Вот кому никакая гроза не страшна. Буря бурей, а обед по расписанию. - Да, иди, - кивнул Барни и мужчина поспешил на выручку «куску червивого дерьма» Тому. Они продолжили путь к столовой вместе с Глорией и другими более-менее спокойными пациентками. Женское отделение заканчивалось выходом к главной лестнице, ведущей на первый этаж. Спустившись, они попадали в холл, а оттуда шествовали в общую столовую. Разумеется, жильцов из блоков «С» и «D» туда не приводили. Особо опасным доставляли пищу прямо в палаты. Иногда, например сегодня, Харли им завидовала. Глухие удары грома на лестнице стали гораздо слышнее и некоторые пациенты снова разнылись. Девушка подняла голову и посмотрела в окно. Там, за стеклом и двойным рядом решеток, хлестал дождь, а небо прорезали рогатые молнии, заливая территорию лечебницы холодным мертвенным светом. Было бы жутковато, находись она снаружи, но, к сожалению, ее окружают тепло и сухость больничного коридора. И вопли перепуганных психов. Харли, засмотревшись на дождь, пропустила завязку начавшейся перебранки, и поняла, что что-то пошло не так, только когда идущий перед ней Барни резко остановился. Девушка едва не ткнулась носом в его спину и отпрянула назад. В то же мгновение мимо них по лестнице пробежал здоровенный бугай. Он размахивал руками и ревел нечто бессвязное. - Эй! А ну-ка, стой! Кто-нибудь, задержите его! – крикнули с лестничного пролета этажом выше. Барни и еще один толстяк-санитар бросились следом за удирающим пациентом. Толстяк немного отстал и Боун догнал мужчину как раз между пролетами лестницы. Схватив того за предплечье, он попытался заломить его руку за спину, но здоровяк каким-то танцующим движением вывернулся из захвата и вцепился в санитара. Несмотря на внушительные габариты Барни, этот взбесившийся гигант оказался ему не по зубам. Взревев, словно бык, мужик легко поднял санитара и отшвырнул от себя. Боун пролетел пару ярдов почти параллельно лестнице, после чего пошел на снижение, его спина встретилась со ступенями. Мужчина перекувыркнулся через голову и скатился к основанию лестницы. Харли почувствовала боль в плече и резко дернулась. Рядом стояла Глория и, вцепившись ногтями в руку «подруги», с ужасом наблюдала за происходящим. Блондинка машинально отцепила от себя женщину и снова уставилась на Барни. Афроамериканец не двигался. Зато двигался виновник торжества. Взбесившийся больной, тряся немытыми патлами и грозно рыча, наступал на толстого санитара. Тот, не желая разделить участь коллеги, поднял руки в примирительном жесте и попятился. Вниз, мимо Харли, промчались трое мужчин, они держали в руках резиновые дубинки. Глория тихонько заскулила и спрятала лицо в ладонях, не желая наблюдать за расправой. И зря. Здоровяк не собирался легко сдаваться. Он довольно ловко уклонился от атакующих, один вообще проскочил мимо и растянулся на полу позади пациента. Двое крепких мужчин вцепились в душевнобольного, словно гончие в разъяренного кабана, а он пытался стряхнуть их. Третий санитар, тот, что промахнулся, напал на здоровяка сзади и огрел его по спине дубинкой. Сумасшедший издал какой-то звериный рык, из перекошенного рта брызнула слюна. Остальные мужчины, сопровождавшие больных, бросились на выручку товарищам. Кто-то из медсестер завизжал. Должно быть, новенькая. - Господи, да вызовите охрану! – выкрикнула какая-то женщина. Харли быстро оглянулась через плечо и увидела Лизу Браун. Она стояла на лестничной площадке. В руке женщина сжимала шприц с галоперидолом, но спуститься к буйному пациенту не решалась. Вокруг нее столпились медсестры, сбежавшиеся на крики. Одна из них, услышав команду Браун, спохватилась и понеслась по коридору к ближайшему посту охраны. Больные, оставшиеся практически без присмотра, возбуждались все больше. Если никто не возьмет ситуацию под контроль в ближайшие пару минут, то очень скоро начнется настоящее веселье. Да что там, уже началось. Мимо Харли вниз по лестнице проскакал старик и, размахивая руками, заорал: - Свободу Анжеле Дэвис! Это послужило своего рода сигналом. После его клича, орать и буйствовать начали практически все. А те, кто не стал, разбежались в разные стороны или сели там, где стояли и, зажав уши руками, начали плакать. Как Глория. Вниз, едва не сбив Харли с ног, в очередной раз пронесся сумасшедший. Этот кричал вообще что-то несусветное: - За Христа! Босеан!!! Молодой еще парень на полном ходу влетел в кучу-малу, состоящую из санитаров, усмирявших зачинщика бунта. Тот же, почувствовав поддержку, возобновил сопротивление. Харли с удовольствием бы досмотрела это представление до конца, но оставаться на лестнице стало слишком опасно. Она дернула Глорию вверх, собираясь увести подальше, но та испуганно пискнула и, подпрыгнув, побежала вперед. Женщина скрылась в ближайшем коридоре, Харли рванула за ней. Пациентка, не останавливаясь, забежала в кладовку, в которой хранился хозяйственный инвентарь, и захлопнула дверь перед носом блондинки. Та чудом успела затормозить. Девушка выругалась, но, чуть подумав, осторожно постучала. - Эй, Лори, выходи. Здесь никого нет, кроме меня. Все в порядке, - доверительно сообщила она. Женщина не отзывалась. Видимо, то, что случилось на лестнице, изрядно ее напугало. Харли и сама не поняла, за каким чертом побежала за Глорией, скорее на автомате, чем действительно желая остановить. Но раз уж она здесь, почему бы не дать этой дурочке шанс? Если ее найдут санитары, то разбираться не станут, накачают "антипсихотиками" и утащат в палату пускать пузыри. Двух удравших пациенток еще не хватились, значит можно спокойно вернуться к лестнице, подождать, пока восстановят порядок, и сделать вид, что никуда не уходили. Впрочем, если Глория будет упорствовать, Харли вернется одна. Ей не нужны проблемы. - Лори, ты меня слышишь? Все в порядке. Можешь больше не прятаться, - окликнула девушка, решив попытать счастья в последний раз. За дверью послышалась какая-то возня. Блондинка закатила глаза и, скрестив на груди руки, добавила: - Если не выйдешь прямо сейчас, я уйду без тебя. И съем всю кашу в столовой. Этот аргумент подействовал безотказно. Дверь слегка приоткрылась и женщина выглянула в коридор. Ее испуганные глаза настороженно смотрели на Квинзель. Та улыбнулась и ласково произнесла: - Вот и молодец. Сейчас пойдем кушать самую вкусную кашку на свете. Глория радостно осклабилась, в уголках губ выступили слюни. Зрелище не из приятных, но пациентка просто не может контролировать свою нездоровую тягу к еде. Это далеко не худшее проявление душевной болезни, виденное Харли в психушке. Девушка осторожно взяла Глорию за руку и повела вперед, в сторону лестницы. Женщина доверчиво шла следом, забыв о своем испуге и предвкушая встречу с "самой вкусной кашкой". Но вдруг из дверей, ведущих на лестницу, выбежали трое санитаров и старшая медсестра. Они преградили путь и Харли остановилась, стараясь вести себя максимально спокойно. Глория же, увидев этих дюжих молодцев, снова разнервничалась. Она выдернула ладонь из руки Харли и бросилась обратно к спасительной кладовке. Мужчины рванули за ней, старшая медсестра и оставшаяся пациентка наблюдали за расправой с некоторого расстояния. Больную поймали до того, как она успела спрятаться. Один из мужчин прыгнул на Глорию сзади и повалил на пол. Женщина принялась истошно кричать и извиваться под прижавшим ее санитаром. Двое других попытались зафиксировать руки и ноги, чтобы медсестра могла вколоть успокоительное. Когда Глория увидела шприц, то начала сопротивляться с удвоенной силой. Из ее рта текли слюни, больная кричала и билась в истерике, в распахнутых глазах застыл животный ужас. - Эй, ну-ка, держите! - прикрикнула медсестричка. Она никак не могла прицелиться. Один из мужчин громко выругался и отвесил больной увесистую затрещину. Глория ткнулась лицом в пол и зарыдала пуще прежнего. Харли со своего места рассмотрела лужицу крови, стремительно растекавшуюся из разбитого носа несчастной. - Что ж вы как звери?! - не выдержала блондинка. - Она ведь просто напугана! - Ты мне еще поговори! - рявкнула медсестра, погрозив шприцем Харли, - С этой закончим и тобой займемся! Сбежать они собрались, как же! - Куда мы бежать собрались? Мы возвращались обратно к лестнице, - Харли зло посмотрела на женщину, которая все больше напоминала ей какую-то морскую гадину, причем подтухшую. Медсестра одарила девушку не менее злобным взглядом. - Да хватит пиздеть, коли уже! - прорычал санитар, прижимавший Глорию коленом к полу. Женщина отвернулась от Харли и с размаху воткнула шприц в плечо пациентки. Та еще какое-то время конвульсивно дергалась и кричала, но ее движения становились все более вялыми, а голос звучал все тише. - Слезь с нее. Эта никуда не денется, - приказала медсестра самому злобному и здоровенному из этой троицы. Потом она снова повернулась к Харли и улыбнулась, показав мелкие ровные зубки. Выпуклые глаза женщины не мигая смотрели на пациентку. - Держите ее, ребята, - негромко сказала она. Харли приподняла брови и скрестила руки на груди. Санитары подошли было к девушке, но так как она и не думала сопротивляться, немного подрастеряли запал. - А что с ней делать? Она, вроде, не буйная, - вопросил один из них. Медсестра зыркнула на мужчину и ответила: - Она собиралась сбежать с этой вот, - женщина пнула лежащую неподвижно Глорию. - Так что крутите ее и в палату. Посидит в рубашке до вечера, а там врач решит, что с ней делать. - Может, вы ей хоть помощь окажете? - невозмутимо спросила Харли, в упор глядя на тетку, - У нее вообще-то нос разбит. - Тебя спросить забыли! Взять ее, я сказала! - рявкнула та, обращаясь к подчиненным. Санитары все еще топтались на месте, не решаясь исполнить приказ. Харли ждала, буравя взглядом медсестру. Она знала, что сопротивляться нельзя, но ее так и подмывало обчесать кулаки о физиономию этой мымры. Один из мужчин схватил руки пациентки и завел их за спину, согнув в локтях. Харли поморщилась, но заставила себя подчиниться. Это было непросто. Но так надо. Сейчас она ничего не может сделать. - Вот и умница, - оскалилась медсестра и, протянув когтистую пятерню, потрепала девушку по щеке. Харли злобно прищурилась. - Руку от меня убрала, - угрожающе прошипела блондинка. Медсестра приторно улыбнулась, собираясь что-то ответить, но не успела. - Что здесь происходит? - за спиной раздался знакомый мужской голос и Квинзель с облегчением выдохнула. Кто бы мог подумать, что она обрадуется его появлению. - Миссис Прегг, в чем дело? - строго спросил Эддингтон, подходя ближе к скульптурной группе, замершей посреди коридора. Медсестричка тотчас изменилась в лице и торжественно сообщила: - Доктор, мы поймали двух пациенток. Они хотели сбежать. - Куда, блядь, в кладовку что ли? - прорычала Харли, окончательно разозлившись. Эта наглая ложь может сильно подпортить жизнь в Аркхэме, если Эддингтон на нее купится. - Харлин! Придержи язык, - Эдвард негодующе сверкнул глазами за стеклами очков и повторил, обращаясь к медсестричке: - Миссис Прегг, почему вы решили, что они хотели сбежать? Где вы их поймали? - Да прямо здесь, - буркнул санитар, державший Харли. - Мы возвращались на лестницу, - сквозь зубы процедила та. - Я так решила, потому что они попытались удрать, когда нас увидели, - объяснила Прегг, хлопая глазами на Эдварда. - А эта... - она ткнула пальцем в сторону Глории, лежащей в глубокой отключке, - эта вообще напала на нас. Нам пришлось ее успокоить. - Эдвард, все было не так, - проговорила Харли, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно. - Мы возвращались на лестницу, а эти трое на нас напали по ее приказу. Глория испугалась и попыталась спрятаться в кладовке, но они на нее набросились и избили. У нее все лицо в крови. Сам посмотри. Доктор удивленно приподнял брови и подошел к валявшейся на полу пациентке. Убедившись, что Харли не лжет и больной действительно нужна помощь, он нахмурился и отрывисто произнес: - Миссис Прегг, доставьте миссис Пирсон в медблок. После этого закончите обход этажа. - Доктор Эддингтон, эта... миссис Пирсон набросилась на меня и нам пришлось применить силу, - твердо произнесла медсестра. Она зыркнула на санитаров и те закивали, подтверждая ее слова. Харли поморщилась и посмотрела на доктора. - Эдвард... - Молчать, Квинзель! Так, вы, отпустите ее, - скомандовал он, обращаясь к мужчине, державшему пациентку. Тот, наконец, разжал руки и отошел от девушки. Блондинка потерла предплечья. К вечеру наверняка проступят синяки. - Миссис Прегг, вы меня слышали. Займитесь делом, - сердито произнес Эдвард и, обращаясь к девушке, добавил: - Квинзель, ты пойдешь со мной. Блондинка невозмутимо кивнула. Она уже почти успокоилась. Почти... Доктор развернулся и направился к лифтам, расположенным рядом с лестницей. Харли потопала следом, стараясь не отставать. На ходу она оглянулась через плечо и успела перехватить взгляд медсестры, не сулящий ничего хорошего. М-да. Просто прелестно. Еще не хватало нажить себе врага в лице этой бешеной каракатицы. Эдвард молчал, Харли тоже. Девушка подумала, что он сам заговорит, когда немного остынет. Так и вышло. Двери кабины сомкнулись за ее спиной и доктор, наконец, разродился вопросом: - Харлин, какого черта ты там устроила? Блондинка ждала чего-то подобного и успела собраться с мыслями. - Эдвард, - ответила она, спокойно глядя в глаза бывшему коллеге, - Я уже объяснила. Когда началась эта заварушка на лестнице, Глория испугалась и выбежала в коридор. Я последовала за ней, так как подумала, что на лестнице оставаться опасно. Глория закрылась в кладовке, я попыталась убедить ее выйти и вернуться к лестнице. Она меня послушала и мы уже прошли половину коридора, когда нам преградили дорогу эти... господа. Глория увидела их и снова испугалась. Ну, а они ни в чем разбираться не стали, - закончила девушка и недовольно нахмурилась. - Ладно, Харлин. Я тебя понял, - после некоторых раздумий ответил Эддингтон. - Я побеседую с миссис Прегг, но... Ты ведь должна понимать, что вступать в перебранку со старшей медсестрой - это далеко не лучшая идея? Ты легко отделалась. Если бы я не вмешался, ты бы сейчас делила палату с миссис Пирсон в медблоке. - Я догадалась, - кивнула девушка и серьезно посмотрела на доктора, - Эдвард, а тебя это не смущает? - Что именно? - устало вздохнул мужчина. Лифт остановился, створки со скрежетом разъехались в стороны. Мужчина и женщина вышли в вестибюль и направились в сторону сестринского поста на пятом этаже блока "В". - Что подобные экземпляры работают с душевнобольными, - уже на ходу ответила Харли. Эддингтон повернул голову и внимательно посмотрел на девушку. Та, ничуть не смущаясь, продолжила: - Тебе не кажется, что они от этого кайфуют? Здесь можно безнаказанно издеваться над людьми и никто ничего не докажет. Ведь психи, по определению, не могут говорить правду, а медсестры и санитары лгать. - Харлин, я не собираюсь обсуждать с тобой это, - Эддингтон поморщился так, будто словил острый приступ мигрени. - Тем более, после того, что случилось. С завтрашнего дня тебя сопровождает Джек Торсен. - Да уж... Барни, наверное, еще не скоро вернется к работе, - помрачнела девушка. Эдвард вдруг остановился и снова посмотрел на нее, но уже как-то иначе. Очень серьезно и... сочувствующе? - Так ты не знаешь, да? Мистер Боун скончался. При падении он сломал шею и умер почти мгновенно. Харли вытаращила глаза, ошарашенная этой новостью. У нее даже мысли не возникло, что Барни... Что он мог погибнуть. Она просто об этом не подумала, хоть и видела что случилось. По крайне мере, теперь понятно от чего санитары и медсестричка так озверели. - Боже... - только и смогла выдохнуть девушка. - Мне очень жаль, Харлин, - сказал Эдвард и, странное дело, положил руку на плечо пациентки и легонько сжал. - У него... есть семья? - спросила Харли. Ей стало немного не по себе от этой новости и еще больше от поведения Эддингтона. Мужчина убрал руку и вздохнул. - Да. У него есть брат. Морриган уже сообщил ему. Тело временно разместили в морге. Мистер Боун заберет его, когда все формальности будут улажены. Они немного помолчали, а потом, не сговариваясь, продолжили путь к палате. Харли вдруг подумалось, что они повторяют маршрут, которым ее всегда водил Барни. Больше не поведет. Девушка сама не поняла, почему эта мысль вызвала у нее такую реакцию, но она вдруг почувствовала, как глаза наполняются слезами. Блондинка шмыгнула носом и торопливо вытерла щеки рукавом своей робы. Эддингтон покосился на девушку, но ничего не сказал, лишь в очередной раз шумно вздохнул. Когда они подошли к нужной двери, доктор отпер ее запасным ключом из своего кармана и пропустил девушку внутрь. - Директор распорядился запереть всех в палатах, завтрак тебе принесут. Сегодня терапии не будет. Отдыхай, Харлин. Part II Черная дыра, в которую она провалилась, каким-то непонятным образом превратилась в горизонталь шоссе. Дорога мангровой змеей уползала за горизонт. Ну, или то, что Харли принимала здесь за горизонт. Перспектива не искажалась, и шоссе вело себя так, как должно вести себя неосвещенное шоссе за городом. Ботинки не пытались увязнуть в асфальте, значит можно идти вперед. Харли пошла, настороженно оглядываясь по сторонам. Времени девушка не чувствовала, как и пройденного пути. Вокруг нее ничего не менялось, мир не пытался перевернуться с ног на голову. Не было даже дурацкого зеленого цилиндра, появление которого она ожидала. Сперва с опаской, а теперь с негодованием на его отсутствие. Глупая прыгающая шляпа откровенно бесила, но создавала иллюзию хоть какой-то компании. А сейчас здесь только она и бесконечная петляющая дорога. Харли задрала голову, надеясь увидеть звезды, но их тоже не было. Как не было деревьев, указателей, ограждений и машин. Всего, что обычно встречается на шоссе. Это одновременно раздражает и навевает жути. Что она делает посреди этой черной пустыни? Куда идет? Может быть, надо вернуться? Харли оглянулась через плечо. Пейзаж за спиной ничем не отличался от того, что она видела впереди. Ладно, если идти, то рано или поздно куда-нибудь да придешь. Ботинки бесшумно топтали асфальт, приближая ее к чему-то неизведанному. А может, и нет. Может, она ходит кругами. Глазу не за что зацепиться, нет никаких ориентиров. Такой скучный сон. За очередным поворотом что-то изменилось. В некотором отдалении полыхал костер. Харли обрадовалась и перешла на бег. Когда до огня оставалось около пятнадцати ярдов, девушка смогла различить обугленный силуэт разбитой машины. Она притормозила, раздумывая, стоит ли подходить ближе? Наверное, это слишком опасно. Но любопытство родилось раньше нее, поэтому Харли все-таки осторожно приблизилась к горящей машине. Жара она не чувствовала, а танец огня завораживал. Полюбовавшись на яркие сполохи, девушка решила заглянуть в салон. На месте водителя она рассмотрела человеческий силуэт. Харли прижалась носом к самому стеклу и удивленно вскрикнула. - Барни! Эй, Барни! - она постучала костяшками пальцев, пытаясь привлечь его внимание. Мужчина не двигался. Он просто смотрел перед собой, положив руки на руль. - Барни! Выходи! Машина горит! - закричала девушка, барабаня в окно. - Давай выходи! Ты ведь сгоришь! Харли продолжала молотить ладонями по машине, но санитар ее не замечал. Как не замечал пламени, почти полностью охватившего тачку. Девушка громко орала, пыталась открыть дверь и вытащить его оттуда, но все бестолку. Надо разбить стекло. Чем? Блондинка судорожно огляделась в поисках какой-нибудь палки или камня. Кроме нее, сухого асфальта и Барни, запертого в горящей машине, здесь не было ничего. И что прикажите делать? - Барни, тебе надо пригнуться! Я разобью стекло! - прокричала она, быстро снимая курточку и обматывая ее вокруг правой руки. Девушка с размаху ударила в окно, но ничего не произошло. Харли попробовала еще раз - результат тот же. - Да какого черта, Барни?! - разозлилась она. Вдруг кто-то схватил блондинку за шиворот и оттащил назад. - Сейчас рванет, - услышала Харли над своим ухом. Они не успели отойти достаточно далеко от машины, когда та взорвалась. Их обдало жаром, острым запахом бензина и гари. Харли рухнула на асфальт рядом с со своим спасителем. - Но там же Барни! - с отчаянием выкрикнула она, тыкая пальцем в то, что осталось от черного автомобиля. Джей оскалился и покачал головой. - Уже нет. - Черт... - разочарованно выдохнула блондинка и посмотрела на клоуна. - У него остался брат. Он должен был забрать тело. - Теперь он сможет смести его в урну и поставить на тумбочку, - пожал плечами психопат. Харли улыбнулась. Ну, да, это хороший совет. Она так и скажет Эдварду, чтобы доктор не беспокоился. - Эй, Харл, а тебе идет, - Джей изобразил два хвостика над своей головой, - Мне нравится, - добавил он и засмеялся. Девушка фыркнула и пригладила растрепанные волосы. Она вдруг подумала, что очень устала и хочет спать. Машина горела, разбрызгивая вокруг себя искры и блики пламени. Они превращали гладкий асфальт в черное озеро, покрытое рябью. Харли откинулась назад и уставилась в темное ничто над своей головой. Джей поднялся на ноги и протянул руку. Харли за нее ухватилась и оказалась лицом к лицу с клоуном. Темные глаза странно мерцали, в них отражались желтоватые сполохи и танцующие тени. Белая краска, нанесенная на лицо, потрескалась и облупилась. Сквозь зазоры, вместо человеческой кожи, проступала окружающая чернота. Он сливался с ней, она вливалась в него. Харли поняла, что Джей и есть тьма. Бесконечная пустота вокруг. Змеящееся до точки невозврата шоссе, на котором горят машины и умирают люди. - Ты меня выбросил, - улыбнулась Харли. - Я тебя ненавижу. Он рассмеялся. Алая улыбка не двигалась, она намертво приросла к белой маске, но девушка отчетливо слышала смех. - Ненавидишь? - переспросила бездна. Клоун порывисто наклонился к девушке и впился в губы. Харли приоткрыла рот, отвечая на поцелуй. Она чувствовала, как тьма вливается в горло, скользит по пищеводу вниз, булькает в желудке. Харли пила и пила, никак не могла насытиться привкусом гнили и лесных ягод. Чернильная жижа текла из ее ушей и носа, но девушка не желала отрываться от источника. Не хотела. Вскоре все пространство вокруг них оказалось затоплено мраком. Страшно не было. Напротив. Теперь она здесь своя. Теперь она тоже бездна. - Джей... - Джей... - пробормотала блондинка. Ее веки затрепетали и приоткрылись. Харли показалось, будто она все еще спит, но вскоре глаза привыкли к окружающей темноте и девушка начала различать скудную обстановку палаты. Порядок, это снова Аркхэм. Можно выдохнуть и расслабиться. Харли перевернулась на спину и уставилась в потолок. По сравнению с обычными кошмарами сегодняшний сон был совсем безобидным. Никаких тебе кричащих трупов и танцующих шляп. Но все равно по загривку ползут мурашки. Будь она доктором Квинзель, посоветовала бы не выпускать такую пациентку из лечебницы как можно дольше. Иронично, не правда ли? До утра еще далеко, спать бы себе и спать, но непонятное беспокойство стянуло грудь, сердце бьется чуть быстрее, чем нужно. Барни жаль, она помнит, что с ним случилось наяву и во сне, но мертвый санитар здесь ни при чем. Все дело, опять же, в Джокере и в том, что Харли отчаянно скучает. Без него не обходится ни один сон. Если днем она может контролировать свои мысли и гонит клоуна прочь, то ночью он наверстывает упущенное. Харли всерьез подумывала не спускать в унитаз таблетки, а взять и, наконец, выспаться без заныриваний в подсознание. Думала, думала и никак не решалась. Уж больно хорошо она помнила выхолощенную белизну, заметавшую следы, по которым Харли хотела уйти обратно. А Джей... Ну, а что Джей? Она всегда ему рада, но просыпаться грустно. До подъема еще далеко, надо постараться уснуть обратно, иначе Торсен ее не добудится. Завтра новый день, очередное противостояние с Эддингтоном и, черт знает, с кем еще. Аркхэм приподносит столько сюрпризов. И все же жаль Барни... Жаль Глорию с ее разбитым носом и запретом выходить из палаты в течение недели. Еще больше жаль, что нельзя свернуть шею пучеглазой каракатице и ее бравым помощничкам... А, впрочем, они свое все равно получат. Так или иначе. С этой приятной мыслью Харли провалилась обратно в сон.

***

Разумеется, неудавшийся бунт не мог обойтись без последствий. Уже миновала неделя с тех пор как Морриган распорядился ужесточить меры содержания всех пациентов. Теперь любые перемещения даже самых безобидных больных происходили под неусыпным контролем младшего персонала и охранников. Видимо, устроенный директором нагоняй все-таки возымел действие, потому что санитары и медсестрички, куда ни глянь, были при деле. Толку, конечно, мало, а шума много. Но больше никто не отлынивал от своих обязанностей, лица у всех донельзя серьезные и настороженные. С каждым днем атмосфера накалялась сильнее и пребывание в Аркхэме становилось менее терпимым. Нечто неуловимое глазу поселилось в лечебнице, темная сущность, о которой все знали, но никто не решался заговорить вслух. Да, здесь и раньше случались неприятные инциденты, в том числе со смертельным исходом (это если забыть о прошлогодней резне), но после гибели Барни даже до новичков дошло, что Аркхэм не прощает ошибок. Можно заново покрасить стены, заменить электропроводку и поставить в вестибюле вазочку с леденцами - это ничего не изменит. Глупо надеятся, что новая стрижка изменит серийного убийцу и он станет чуть менее беспощаден. Вдруг отпустит какого-нибудь малыша, который купился на конфету в золотистой обертке. О, нет. Харли чуяла напряжение и оно ей не нравилось. Пора валить отсюда и чем раньше, тем лучше. Но как убедить Эддингтона ускорить выписку? Девушка каждый день ломала голову, но пока ничего не придумала. С новым сопровождающим ей повезло. Она еще продолжала к нему приглядываться, потихоньку проверяя пределы дозволенного, но в целом, Торсен не жестил, хоть и не делал поблажек. Старался не делать. Опыта общения с душевнобольными у него было явно поменьше, чем у Барни. Харли не могла этим не воспользоваться. Прикинувшись белой и пушистой, к концу недели она умудрилась наладить с санитаром вполне приятельские отошения. Если вас вынуждают проводить время вместе, лучше делать это по обоюдному согласию и с удовольствием. Видимо, Торсен придерживался схожего мнения. Очередное утро в лечебнице ничем не отличалось от предыдущих. Если верить поговорке, это можно считать хорошей новостью. Так и было до завтрака, куда Торсен отвел свою подопечную. Девушка направилась к длинному столу и заняла свободное местечко. Глории до сих пор не разрешили покидать палату и бедняжка чалилась в четырех стенах, время от времени подвывая словно фамильное привидение. Харли лучше всех слышала эти вопли, так как палата располагалась по соседству. Она иногда проникалась сочувствием, но надолго ее не хватало. Если концерт затягивался, блондинка переворчивалась на спину и долбила ногами в стену до тех пор, пока Глория не утихала. Обычно это срабатывало. Сегодня несчастная узница не буянила и Харли отлично выспалась, несмотря на странный сон, разбудивший ее среди ночи. Он почти стерся из памяти, как это бывает, если получается заснуть обратно. Остались какие-то обрывки... репьем повисли на одежде и запутались в волосах. Маленькие и цепкие. Надо бы вычесать и рассмотреть хорошенько, но пока не до них. Если Харли не потерялась во времени, то ночью наступила суббота, и, следовательно, ее ждет вторая встреча с любимой сестренкой. Сразу же после завтрака, будь он неладен. Девушка не замечала, что жует, она размышляла о предстоящем визите Мэг и старалась настроиться на нужный лад. Надо вести себя дружелюбно и мило, глядишь, старшенькая снова расчувствуется и поговорит с Эддингтоном о возможности выписки. Верилось с трудом, но чем черт не шутит. Кажется, сегодня подавали омлет, Харли поняла это, когда на зубах что-то хрустнуло. Девушка поморщилась и сплюнула на пустую тарелку последний недожеванный кусочек. Там была скорлупа, которую не потрудились вытащить повара. Впрочем, в остальном завтрак был вполне съедобен. Удивительно. Девушка потянулась за кусочком хлеба, когда ее соседка напротив, полуженщина-полубогомол, с недоумением уставилась на Харли. Блондинка это заметила и приподняла брови, в упор глядя на Клару. Она проследила за взглядом женщины и поняла, что та смотрит выше ее головы. Как если бы кто-то подкрался сзади. Девушка резко обернулась и увидела опасно наклоненный пластиковый стаканчик в руках полоумной старухи Мейсон. Хватило мгновения, чтобы отклониться в сторону от потока льющейся жидкости и сообразить, что это вовсе не чай. Карга оскалила беззубые десны и бросила стакан на пол. Харли выскочила из-за стола и метнулась в сторону, подальше от двинутой старухи и растекшейся лужей мочи. Вот же сука. Квинзель не знала, что сделает в следующую секунду, но рука машинально сжалась в кулак, готовый съездить по бессмысленно-самодовольной роже. Она об этом пожалеет, но... Но жалеть ей ни о чем не пришлось. Подоспевший на выручку Торсен схватил бабку за локоть и уволок подальше от Харли. Тут же откуда-то из-за спин двух медсестер, стоявших у соседнего стола, вылезла их старшая и подскочила к старухе. - Миссис Мейсон, ох, миссис Мейсон. Ну, что же это такое? - заохала Прегг, - Спасибо, Джек, вы очень правильно среагировали. Санитар передал каргу медсестрам и невозмутимо ответил: - Не за что, мэм. Кто ее сегодня "опекает"? Прегг, все больше напоминая Харли снулую рыбину, выпучила глаза, украшенные забором слипшихся от туши ресничек, и забулькала: - Я и мисс Дьюс. А у меня ведь столько обязанностей. Я отошла переговорить с мистером Харвишем по поводу бинтов, на моем посту они скоро закончатся, и с миссис Мейсон осталась Кэт. Верно, Кэт?! - вдруг рявкнул она, поворачиваясь к пухлой медсестричке, топтавшейся рядом. Та опустила глазки и что-то залепетала в свое оправдание. Торсен слушать не стал, он смотрел только на Прегг. Сладенькая улыбочка на ее лице быстро увяла. Она отвела глаза и снова прикрикнула на Кэт, веля той прибраться за сумасшедшей старухой. Инцидент был исчерпан и обошелся для Квинзель без каких-либо последствий. Но на душе было гадостно. Эта Прегг затаила на нее злобу и науськала полоумную каргу облить девушку мочой. Чего еще ждать от тухлой рыбехи? - Неприятно. На тебя не попало? - Торсен, морща нос, подошел к своей подопечной. Харли покосилась на парня и вздохнула. - Нет. Спасибо, что вмешался. Еще чуть-чуть и я бы... - Я заметил, - ухмыльнулся Джек. - Не за что. Блондинка улыбнулась. Все-таки он милашка. Так и хочется погладить по голове и угостить конфеткой. Отчасти напоминает Джона, помощника Джокера, но куда приветливей и симпатичней. - Если не хочешь продолжить завтрак, я могу отвести тебя в "комнату встреч". Доктор Эддингтон сказал, что сегодня придет кто-то из твоих родственников. Можно подождать там. - Да, пожалуй, - согласно кивнула блондинка. Возвращаться к столу не было никакого желания, тем более там до сих пор копошилась Кэт, подтирая остатки лужи. Да и аромат старушечьей мочи не отбил бы аппетит разве что Глории. Поэтому Харли без всякого сожаления последовала за санитаром прочь из столовой. Когда стрелки часов, висящих над дверью, сошлись в нужном положении, комната начала наполняться людьми. Сперва это были пациенты и их сопровождающие, затем потянулись посетители. Харли старалась думать о встрече с сестрой, но никак не могла выбросить из головы то, что случилось в столовой. Девушка почти не сомневалась - это дело рук паршивой медсестрички. Со старой кошёлкой она даже ни разу не разговаривала, так что причин гадить конкретно Харли у нее нет. Конечно, это могло быть случайностью. Мало ли что переклинило в голове милой старушки. - В таком случае, я - Первая леди, - пробормотала блондинка. - Доброе утро, Харлин, - возвестил замерший у ее стола мужчина. Девушка вздрогнула от неожиданности и подняла на него глаза. В первое мгновение ей показалось, что мужчина ошибся и ему нужна какая-то другая Харлин, но проморгавшись, ахнула от удивления. - Папа? Николас Квинзель, ибо это был он, дружелюбно улыбнулся. Мужчина с нескрываемым интересом рассматривал дочь, которую не видел уже очень давно. Харли, в свою очередь, с недоумением таращилась на нежданного гостя. Он почти не изменился, только виски стали совсем седыми, да залысины на высоком лбу казались обширней. - Ты не против, если я присяду? - спросил отец. Девушка растерянно кивнула и мужчина занял место за столом напротив дочери. - Ну, как ты, Харлин? - посетитель первым нарушил повисшее молчание. - У меня все хорошо, - через силу выдавила блондинка. Голубые глаза отца, окруженные сеткой морщин, неотрывно смотрели на нее. - Мистер Эддингтон сказал, ты идешь на поправку, - сдержанно улыбнулся Ник Квинзель. Он старался вести себя как обычно, но узловатые пальцы, сплетенные в замок на деревянной столешнице, сжимались до побелевших костяшек. Харли во все глаза смотрела на мужчину, не в силах скрыть охватившее ее недоумение. Едва она узнала посетителя, все мысли растеклись по черепной коробке и заледенели. Остались только смятение и... досада. - Да... Я надеюсь, меня скоро выпишут, - кивнула она. - Я очень рад это слышать, Харли, - чересчур оживленно ответил он. Девушке показалось, что отец пытается сгладить неловкость, возникшую между ними и лихорадочно думает, о чем же еще можно поговорить с непутевой дочерью. Блондинка вяло улыбнулась. - А как ты... пап? - Я-то? - слегка растерялся Ник, затем нарочито бодро махнул рукой и усмехнулся, - да что со мной будет. Вот, готовлюсь стать дедушкой. Ты же виделась с Мэг? - Ага, - кивнула Харли, - Они с Дэвидом молодцы. - Да... - согласился Ник. - Это так странно. Почему-то в полной мере осознаешь себя отцом, когда у собственных детей появляются дети... Жаль, Шерон их не увидит. Она была бы счастлива. Девушка горько усмехнулась. Да, это точно не мираж. Это отец и он, как всегда, говорит о матери. Как же сильно он ее любил и, наверное, до сих пор любит. Так сильно, что для дочери в его сердце просто не осталось места. "Но он же пришел", - промелькнула мысль. Пришел. Наверняка Мэгги всю плешь отцу проела, она это умеет. Поддержка семьи сейчас очень важна для нашей Харлин. Мы должны показать, как мы ее любим. И прочее бла-бла-бла... - Извини, что я снова о маме. Просто ты все больше напоминаешь ее, - губы отца тронула грустная улыбка. - Лицом - не характером. Характер Шерон достался Мэг. Ты всегда была сама по себе. Мы с мамой удивлялись, в кого ты такая. - Какая? - глухо спросила блондинка, все больше погружаясь в себя. Появление отца, помимо вполне объяснимых сомнений, пробудило и память. Перед мысленным взором мелькали яркие пятна и смутные образы, словно кто-то быстро пролистывал детскую книжку с картинками. Там и семейный рождественский ужин, и не подаренная кукла Алиса, морская рыбалка... Девочка в красном платье держит за руки мать и отца, подпрыгивает, поджимает ножки, даже не думает, что может упасть и разбить колени. Нет, ведь мама и папа ее крепко держат. Они не дадут упасть. - Ну... - Ник задумался, подбирая слова, - ты всегда знала, чего хочешь. Шла к цели, не видя препятствий. Харли подняла глаза и с удивлением уставилась на отца. Видимо, ее детские впечатления разительно отличались от того, что помнил он. Заметив выражение, застывшее на лице дочери, Ник утвердительно кивнул. - Да, Харли. Именно так. Мама предложила направить твою энергию в мирное русло и записала тебя в секцию спортивной гимнастики. Сначала ты отказывалась ходить, потому что это был ее выбор, а не твой. Но потом тебе так понравилось, что мы испугались не променяешь ли ты учебу на спорт. А ты успевала все. Мэгги тебе завидовала. - Я не замечала... - растерянно ответила девушка. То, что рассказывал отец, казалось странным. Будто не про нее. Но, наверное, так все и было. В детстве она действительно успевала и в учебе, и в спорте. И нисколько в себе не сомневалась. До поры до времени... - Она быстро это переросла. Поняла, что вы слишком разные и делить вам нечего. Мэгги радовалась тому, что у нее такая талантливая сестра, - на лице мужчины застыла мечтательная улыбка, голубые глаза затуманились воспоминаниями. Конечно, приятными. Еще бы. Две замечательные дочки, отцовская гордость. Когда Ник бывал в хорошем настроении, то брал их с собой пострелять в тире, учил водить машину и ловить рыбу, рассказывал об успехах девочек своим друзьям за баночкой безалкогольного пива в гараже. Такое безоблачное детство. Такой безупречный отец. - А потом я упала, - задумчиво произнесла Харли. Улыбка на лице мужчины погасла, уголки губ опустились вниз, резче обозначились морщины, избороздившие лицо. "А ведь он постарел", - вдруг подумалось Харли. Почему она не заметила этого раньше? В ее воспоминаниях папа остался улыбчивым мужчиной со смешливыми голубыми глазами. Они не виделись сколько? Два года? Три? Около того. Не мог же он так измениться за это время? Или... после смерти матери Харли перестала видеть в нем своего отца и рассмотрела только сейчас? Сейчас, когда папа, наконец, вспомнил, что у него была и младшая дочь. - Да, - вздохнул Ник, - мы с мамой очень переживали, как ты это перенесешь. - Я думала... что разочаровала вас, - выдавила она, отводя взгляд от родного постаревшего лица. - Харли... это не так, - рука отца вдруг потянулась к ней и он накрыл ладонь дочери своей. Как сделала Мэг в прошлую встречу. Девушка вздрогнула и посмотрела ему в глаза, все еще голубые, как ее собственные. - Мы с тобой постоянно ругались, - отрывисто произнесла Харли. Она чувствовала себя очень странно. Горло сдавило спазмом, в носу защипало. Девушка судорожно вздохнула и, кое-как совладав с голосом, добавила: - Я ведь не смогла получить спортивную стипендию. Разве причина не в этом? Мужчина слегка поморщился и отпустил ее руку. Он на секунду прикрыл глаза ладонями, словно хотел спрятаться от этого вопроса. Харли с волнением ждала ответа. Почему-то он казался ей жизненно важным. Так смешно. Прошло почти десять лет, а тот провал до сих пор не дает ей покоя. Этакий не закрытый гештальт. То, что Джей вытянул за их вторую встречу в Аркхэме. Одна из множества ниточек, протянувшихся от Харлин к Арлекине. Ник, наконец, созрел для продолжения разговора. Он поднял голову, но посмотрел не на дочь, а куда-то в сторону, и очень спокойно произнес: - Все так, Харли. Я действительно злился из-за стипендии. Шерон нужна была операция на сердце. Тех денег, которые мы скопили на твою учебу, должно было хватить... на оплату лечения. Мы рассчитывали, что твои успехи в гимнастике позволят получить спортивную стипендию и эти деньги тебе не понадобятся. Но ты получила травму... - отец умолк и уставился в столешницу. Наверное, ему было тяжело говорить об этом. Тяжело выуживать из головы болезненные воспоминания, в которых дочь своей глупой выходкой приговорила к смерти его дорогую Шерон. - Я ничего не знала... про операцию. Мэгги тоже, - еле слышно произнесла Харли, испуганно глядя на отца. Ник горько усмехнулся и покачал головой. - Мама не хотела вас расстраивать, - ответил он, - Шерон... сказала мне, что твое будущее важнее. Я пытался с ней спорить, но... твоя мама могла быть очень упрямой, - нервная улыбка дернула уголки его губ. - Так значит, - медленно проговорила Харли, не сводя глаз с лица мужчины, - поэтому ты... - Прости меня, Харли, - быстро произнес Ник, не позволив закончить фразу. Он предпринял новую попытку завладеть рукой дочери, но та успела убрать ладонь. Пальцы мужчины, встретив пустоту, судорожно сжались. - Ты винил меня в ее смерти... До сих пор винишь? Она все равно сказала. Назад пути нет. Да ей и не хочется удирать, надоело. Пора, наконец, узнать всю правду, какой бы горькой та ни была. А как с этим жить - разберется позже. Разделит ношу между Харли, Харлин, Арлекиной. Харлин не справится, ей уже недолго осталось, но Арлекина выдержит. Или выбросит. Просто еще один "Бам!", взрывающий голову. - Нет. Разумеется, нет, - после недолгого молчания ответил отец. Он поднял глаза и с укором посмотрел на дочь. Харли слабо улыбнулась. Ник выглядел чертовски убедительно, Харлин бы непременно поверила. Она ведь хотела с ним примириться, могла проглотить любую ложь и попросить добавки. Как хорошо, что ее здесь нет. - Нет, пап. Ты врешь, - девушка хлопнула ресницами и ласково улыбнулась. - Тебе так легче. Должно быть, отец меньше всего рассчитывал услышать нечто подобное. Он широко распахнул глаза, с удивлением глядя на сидящую перед ним пациентку лечебницы. Мужчине понадобилось несколько секунд, чтобы уверится в том, что слух его не подводит. И, как только он это понял, его брови поползли к переносице, взгляд посуровел. - Харли... - начал было он, но девушка перебила. - Тебе так легче, папа. Потому что тогда ты ни в чем не виноват, - сказала девушка, продолжая улыбаться. Ее глаза были холодны, очень холодны. Промерзшие до самого дна озера, в которых погибли все рыбы. - Харли, - с нажимом произнес отец. Он еще пытался держать себя в руках, но девушка видела, каких усилий это стоит. Харли растянула губы шире. - Ты винишь меня в том, что я не получила эту гребаную стипендию. А знаешь почему я ее не получила? Не помнишь, да? Отец сердито зыркнул на дочь, но не успел ничего сказать. Девушка продолжила: - Я простудилась на отборочных соревнованиях. Ты был со мной и прекрасно об этом знал. Вместо того, чтобы отвести дочь к врачу, ты кормил меня аспирином. А потом я сорвалась с брусьев, потому что у меня закружилась голова... - Харлин! Все было не так, - не выдержал мужчина. Его шея покраснела - верный признак того, что отец в ярости. - Ты сама решила продолжить тренировки, потому что не хотела пропускать эти соревнования! - Я не хотела их пропускать, потому что ты сказал, что они важны для меня. Для нас. И я не хотела тебя разочаровывать, папа, - нарочито спокойно ответила девушка. - Сидя в больнице с порваными связками и оскольчатым переломом я все думала - как мне теперь смотреть вам с мамой в глаза. Ты и тогда сказал, что ни в чем меня не винишь. Но я видела то, что вижу сейчас. Ты лжешь. - Замолчи, Харлин! - рявкнул отец. Он ударил кулаком по столешнице, от злости забыв, где находится. В "комнате встреч" на мгновение повисла тишина и все взгляды обратились к их столу. Торсен, переминавшийся с ноги на ногу возле самой двери, обеспокоенно посмотрел на подопечную и нахмурился. Видимо, то, что он увидел, ему не понравилось и парень счел своим долгом вмешаться в беседу отца и дочери. Санитар приблизился к ним и осторожно спросил: - У вас все в порядке? - Да. Оставьте нас, - чересчур спокойно ответил отец. Харли, знавшая своего посетителя гораздо лучше Торсена, уловила еле сдерживаемую злость в его голосе. Ни черта у него не в порядке. А у нее? - Да, Джек, - медленно кивнула блондинка. Ее глаза, не мигая, смотрели на Ника: - Я так давно не виделась со своим папочкой... нам есть что обсудить. - Ладно, - с сомнением произнес парень, переводя взгляд с женщины на мужчину. - Но прошу вас вести себя более... сдержанно. Те закивали и санитар вернулся на исходную позицию. Больше он не сводил глаз с этой парочки. Мало ли что. Отец и дочь снова уставились друг на друга. Ник, кажется, сумел воспользоваться передышкой и взять себя в руки. Харли же, откинувшись на спинку стула, буравила его насмешливым взглядом. - Возможно... тогда я действительно считал тебя виноватой, Харлин, - чуть понизив голос, продолжил Ник. - Теперь ты знаешь, почему эта стипендия была так важна для нашей семьи. Постарайся меня понять... Я очень любил Шерон... Харли уже все поняла. Чего же тут не понять? Очередная жутенькая фамильная тайна, трагичная история об утраченном детстве. Дальше можно не слушать, просто встать и уйти. Красиво, в меру драматично. Но почему на этих семейных посиделках весь яд оказался в ее тарелке? Ложечку за маму, ложечку за папу. Скормим ложечку папе, она ведь не жадная. Ей хочется, чтобы он тоже кое-что понял. - Ты любил хорошенько напиться. Я помню как ты оставил меня на крыльце какого-то бара, - негромко произнесла Харли, поднимая глаза на отца. Она с удовольствием отметила, как его пальцы сжались до побелевших костяшек. Но он держался. Пока. - Харлин, - дрожащим от злости голосом ответил мужчина, - я двадцать два года не брал в рот ни капли спиртного. Мне очень жаль, что тогда я... - Променял дочь на бутылку джина? - подсказала она, приподняв брови. - Дело прошлое, я давно простила тебя за это. Николас закусил губу, чтобы снова не разораться. Это он умел. Если бы все люди в комнате на мгновение перестали существовать, папочка смог бы отвесить неблагодарной дочери подзатыльник. Конечно, в воспитательных целях. Сейчас он желает именно этого. Харли узнала взгляд, за которым в детстве следовала неминуемая оплеуха. Но увы и ах. Торсен приглядывает за ними, буквально глаз не спускает. Она это знает, отец тоже. Вот и пыжится изо всех сил. - Но знаешь, о чем я вдруг вспомнила, раз уж мы заговорили о маме? - невинно произнесла девушка, упиваясь своей безнаказанностью. Отец нервно дернулся и сжал кулаки. - Я вспомнила, что она очень сильно расстроилась... Громко кричала и грозилась, что уйдет от тебя и заберет нас. А потом ей стало плохо. Так плохо, что она месяц пролежала в больнице. Мы с Мэг еще приносили в палату ветки сирени. Мама любила ее больше всех остальных цветов. Говорила, что ты бросал сирень в окно ее спальни, когда вы только встретились и полюбили друг друга. Да, папа? Ник побледнел. Его глаза полыхнули такой яростью, какой Харли у него еще не видела. Отца почти трясло от гнева. Это могло быть страшно. Ведь страшно видеть родное лицо, искаженное гримасой ненависти, обращенной на тебя. Только бояться некому. Харлин свое отбоялась, а мелкая злобная дрянь, сидящая перед ним, такого не испугается. - Не тогда ли впервые проявилась сердечная болезнь? - задумчиво произнесла Харли и, выдержав драматичную паузу, добавила: - Это ты разбил ее сердце, папа. И вырвал кусок сердца у своей дочери. Девушка ожидала чего угодно. Пощечины, крика, какого-нибудь взрыва, но ничего этого не произошло. Отец медленно поднялся из-за стола и, сделав шаг в сторону выхода, презрительно процедил: - Нельзя вырвать то, чего нет. Мы с мамой ошибались насчет тебя. Мэг ошибается. Не знаю, что у тебя произошло, но... - Конечно, не знаешь. Откуда? - усмехнулась Харли. Голубые глаза злобно сверкнули. До зубной боли сжались челюсти, не пропуская наружу клокочущий в горле смех. - С меня довольно, Харлин. Я ухожу, - отрезал отец и повернулся к пациентке спиной. - Пока, папочка, - прошелестела Харли вслед удаляющемуся мужчине. Ник покинул комнату, дверь за ним захлопнулась. Как показалось девушке - чересчур громко. Торсен отделился от стены и подошел к ней. - Ты как? - спросил парень, с сочувствием глядя на пациентку. Квинзель выдавила улыбку и ответила: - Порядок... Джек, отведи меня в палату.

***

Начальник второй смены разрешил устроить танцевальный вечер в общей комнате отдыха. В этом не было ничего необычного. Суббота и воскресенье почитались выходными даже в психушке. Тем более, всех сомнительных пациентов уже отправили в палаты, остались только те, кто не внушал никаких опасений. На каждого больного в комнате приходилось чуть ли не по двое санитаров и медсестер, так что ситуацию они полностью контролировали. Если кто-нибудь чересчур возбудится, его быстренько скрутят и утащат с глаз долой. А остальные продолжат веселье. Харли весь вечер тупила перед телевизором, потому что не хотела оставаться одна. После того, как Торсен увел пациентку из "комнаты встреч" и запер в палате по ее же просьбе, девушка поняла, что это было плохим решением. Перед мысленным взором стояла перекошенная ненавистью физиономия отца. Харли раз за разом прокручивала в голове встречу, словно заевшую виниловую пластинку. Она не жалела о том, что ему сказала, но ее беспокоила реакция Эддингтона. Наверняка отец пожалуется на стерву-дочурку и попросит держать ее в строгости. Это было очень глупо, очень недальновидно. Но, если отбросить очевидные опасения, ей как будто бы полегчало. Высказав отцу то, что думала, Харли смогла избавиться от старой занозы, застрявшей очень глубоко. Она, вроде, и жить не мешала, но все равно давала о себе знать, а иногда гноилась и кровоточила. Сейчас, когда чертова щепка выскользнула из-под кожи, рану можно очистить и зарубцевать. Звучит легко, но процесс этот отнюдь не быстрый. Кроме того, встреча с отцом заставила вспомнить не только плохое, но и то хорошее, что у них было. Маму, после смерти которой все пошло кувырком. Здесь Харли не чувствовала себя виноватой, но не могла удержаться от слез. Так и прорыдала до самого обеда, пока в палату снова не заглянул Торсен. Сейчас ей хотелось абстрагироваться от своих мыслей, в наполненной людьми комнате это сделать проще. Участвовать в плясках Харли не собиралась, поэтому, когда всю мебель передвинули к стенам, расчищая площадку для танцев, девушка заняла кресло, стоявшее в дальнем углу. Она забралась в него с ногами и принялась наблюдать за незатейливым весельем местных аборигенов. Старый кассетный проигрыватель слегка потрескивал, музыка, в основном хиты прошлого века, очень нравилась пациентам. По крайней мере, плясали они с удовольствием и самоотдачей. Те, кто не желал принимать участия, либо разбрелись по палатам, либо, как Харли, сидели на креслах и стульях вдоль стен. Они общались с санитарами и медсестричками. Кое-кто из персонала позволил втянуть себя в общий хоровод. Такие вечера поднимали настроение всем. Девушка и сама не заметила, как начала подпевать Маришке Вереш из Shoking Blue: - Я жду небольшого знака И буду ждать до конца времен. Пришли мне открытку, милый, Пришли мне открытку прямо сейчас*. Динамичная мелодия словно привет из прошлой жизни. Ее мама любила эту песню. Харли улыбалась, накручивая на пальцы прядки волос, собранных в два хвоста над ушами. Она старалась не плакать, но песня снова разбередила память. Девушка чувствовала себя грустной и радостной одновременно. Грустной, потому что ничего уже не вернуть. Радостной, потому что это все-таки было. Много чего было. Какое все это имеет значение? Сейчас, для нее? Она кукожится в кресле, поджимая ноги в тряпичных тапочках, в общей комнате психиатрической лечебницы Аркхэм. Крутит волосы, собранные в два хвоста, потому что Джей во сне сказал: "Мне нравится". Он взаправду так сказал, когда они выжили после устроенной им аварии. Настоящей, а не той, которую выдумал Эддингтон. Хвостики в знак протеста "заговору белых халатов". Смешно. Но это все, что у нее осталось. Размышляя о своем, Харли не заметила, как к ее креслу приблизился низкорослый мужчина неопределенного возраста. Ему можно было дать и тридцать лет, и все пятьдесят. Он неловко потоптался на месте, а потом вдруг решился и протянул девушке руку. - Ты не хочешь потанцевать... со мной? - его голос был высоким, почти визгливым, и неприятно резал слух. Харли удивленно посмотрела на неожиданного кавалера и покачала головой. - Нет, Джервис. Тетч сразу как-то поник, его одутловатое лицо стало таким печальным, что Харли почувствовала себя слегка виновато. Со своими отекшими веками и грустными глазами он живо напомнил ей собаку породы бассет-хаунд. - Извини. Я просто не хочу танцевать, - улыбнулась девушка, надеясь смягчить отказ. Шляпник шумно вздохнул и, повернувшись спиной к блондинке, скрылся среди танцующих. Харли пожала плечами и вернулась к своим невеселым думам. Она уже выбросила Тетча из головы, когда тот вдруг вернулся, держа в руках свою дурацкую шляпу, склеенную из цветного картона. Его маленькие глазки маниакально поблескивали. Харли слишком поздно обратила на это внимание. Больной шустро подскочил к ней и попытался водрузить цилиндр на голову блондинки. Та успела закрыться руками, но Тетча это не остановило. Он поставил дурацкую шляпу прямо на ее руки и, брызжа слюной, радостно закудахтал: - Ты теперь моя! Моя Алиса! Моя маленькая девочка! Теперь ты хочешь со мной танцевать! Я тебя контролирую! Он захлебывался от восторга, подпрыгивая возле кресла. Харли это надоело. Она сорвала с себя картонный цилиндр и отшвырнула его к противоположной стене. Шляпник издал горестный вопль и замахал руками. Девушка вскочила на ноги и собралась уйти, но чертов псих клещом вцепился в нее, изо всех сил прижимая блондинку к себе. Его лицо уткнулось в ложбинку между грудями, что окончательно взбесило Харли. - А ну-ка, отвали от меня, Тетч, - разъяренной кошкой прошипела она. - Я не твоя гребаная Алиса. Блондинка схватила недомерка за уши и с силой оторвала его голову от своей больничной робы. Шляпник взвыл и дернулся, пытаясь избавится от впившихся в кожу ногтей. Харли сама разжала пальцы и отпихнула Тетча подальше от себя. Его оттопыренные уши сделались пунцовыми, нижняя губа затряслась, как у младенца-переростка. Очень уродливого младенца. - Не уходи, Алиса! Не уходи!!! Харли ткнула ему в лицо средний палец и направилась к выходу из комнаты. Шляпник бросился за ней, на ходу потирая горящие уши. Облапать девушку он уже не пытался, но продолжал преследовать. Никто из пациентов и персонала не обращал на них особого внимания, все были заняты танцами. Ан-нет, Торсен все же заметил, что у его подопечной какие-то неприятности. Санитар двинулся ей навстречу, за его плечом показался еще один, козлобородый. Харли рванула к мужчинам, отпихнув с дороги зазевавшуюся больную. - В чем дело, Квинзель? - спросил парень, когда блондинка, едва не врезавшись в него, остановилась рядом. - Шляпник, - Харли оглянулась, указывая на своего преследователя. Тот немного отстал, на его кривых коротких ногах было сложно угнаться за девушкой. Санитар с рыжеватой козлиной бородкой негромко присвистнул и усмехнулся: - Он нашел себе новую Алису? Берегись, ближайшую неделю будет тебя донимать. Потом найдет новую. - Арчи, лучше займись своим подопечным, - сердито буркнул Торсен. Он неодобрительно покосился на коллегу, тот поднял руки в примирительном жесте и ответил: - Ладно, ладно. Сейчас и займусь. Эй, Тетч! Ну-ка, иди сюда. Тебе пора баиньки. Санитар направился к Шляпнику, тот испуганно зажмурился и втянул голову в плечи. Харли с удовольствием наблюдала за тем, как мужчина схватил больного за шиворот и потащил прочь из комнаты. Тот едва поспевал переставлять короткие ноги. - Ты в порядке? - задал свой любимый вопрос Торсен. Блондинка усмехнулась. - Да, Джеки. Отличная вечеринка. Хочешь потанцевать? Парень удивленно распахнул глаза, заставив девушку в очередной раз умилиться. Ей-богу, такой душка. - Я пошутила, - фыркнула она. Санитар пару раз хлопнул ресницами, которым могла позавидовать любая красотка, и улыбнулся. Харли сцапала Торсена за локоть и повела к свободным стульям. Парень не возражал. Они сели рядом. Блондинка, закинув ногу на ногу, подперла кулаком щечку и уставилась на своего провожатого. Тот слегка приподнял брови, удивленный ее интересом. На фоне играло что-то спокойное и разговаривать не мешало. Харли, которой очень не хотелось снова тонуть в вязком болоте невеселых раздумий, решила развлечь себя беседой. Она улыбнулась Торсену и спросила: - Джеки, а у тебя есть девушка? Парень не подкачал и снова изумленно воззрился на пациентку, повергнув ее в восхищение. Пару мгновений он раздумывал над ответом, потом неуверенно кивнул. Харли улыбнулась еще шире. - Ты ее любишь? Торсен снова кивнул и опустил глаза. - А она тебя? - не унималась Квинзель. Ее откровенно забавляла реакция парня. Он глубоко вздохнул и негромко ответил: - Надеюсь, что да. А к чему ты спрашиваешь? - Просто хочу вспомнить - каково это, - пожала плечами девушка. Джек с интересом посмотрел на на нее и в свою очередь задал вопрос: - Что именно? - Ну, быть счастливым, - вздохнула Харли, - Ты ведь счастлив? - Наверное, - произнес парень и, поморщив лоб, добавил: - Я как-то не задумывался над этим. - Значит, и в правду счастлив, - улыбнулась блондинка. Вышло немного грустно. Торсен смерил ее проницательным взглядом и, вздохнув, положил руку на плечо девушки. Та поморщилась и стряхнула его ладонь. - Только не вздумай меня утешать, - пригрозила она, помахав указательным пальцем перед лицом санитара. Тот сверкнул белозубой улыбкой и ответил: - Ладно. Я все равно не знал, что сказать. Харли фыркнула и, не выдержав, звонко рассмеялась. Ну, надо же. Оказывается, она еще не забыла, как это делается. Торсен с улыбкой смотрел на нее. Он и вправду милашка. - Веселитесь? - произнес над ухом вкрадчивый голос. Харли тут же умолкла и порывисто оглянулась. Рядом стояла Прегг, скорчив приторно-сладкую рожу, которую, должно быть, считала доброжелательной улыбкой. Блондинка оскалилась в ответ и сказала: - О, да. А ты? Торсен послал девушке предостерегающий взгляд. Да Харли и сама понимала, что нарываться не стоит. Ну, так она и не будет. Разве что совсем чуть-чуть. - Ох, у меня столько дел, мне некогда развлекаться, - озабоченно булькнула Прегг и, наклонившись чуть ближе к девушке, злобно прищурилась, - Мне приходится следить за такими как ты. Какое уж тут веселье? - Странно. Я думала, ты находишь в этом исключительное удовольствие, - негромко ответила Харли, приподнимая брови. Медсестричка широко улыбнулась, показав мелкие ровные зубки, и неожиданно щелкнула девушку по носу. - Больно много болтаешь, Квинзель, - сообщила рыбеха и, разогнувшись, посмотрела на Торсена. На лице медсестры снова застыло выражение вселенской доброжелательности и она сказала: - Через час вечерний обход, Джек. К этому времени все должны быть в палатах. - Да, мэм, - кивнул санитар, настороженно глядя на женщину. Та напоследок одарила его одной из своих приторных улыбочек и поплыла дальше. Блондинка почувствовала, как настроение снова летит к отметке "дерьмовое". Ну, почему так трудно держать язык за зубами?! - Харли... - начал было Торсен, но девушка жестом заставила его умолкнуть. - Знаю. Мне не следовало ей отвечать. - Что у тебя с этой Прегг? - спросил Джек, озабоченно хмурясь. - Она ко мне неровно дышит, - ухмыльнулась блондинка. - Я заметил, - мрачно произнес санитар. Он задумчиво смотрел на подопечную, происходящее ему явно не нравилось. Харли хмыкнула. Ей тоже. - Ладно, проводи меня в палату, Джек. Буду готовиться к вечернему обходу, - скривилась она. Парень поднялся на ноги и они направились к выходу из общей комнаты. На пороге девушка зачем-то обернулась и успела заметить пламенный взгляд, провожающий ее спину. Прегг тут же отвела глаза, но Харли хватило мгновения, чтобы понять - рыбеха готовит очередную гадость. Санитар пожелал девушке доброй ночи и запер ее в палате. Харли навернула пару кругов по комнате, пытаясь успокоиться, после чего плюхнулась на кровать и досадливо поморщилась. Что за прекрасный денек! Не задался с самого утра и никак не закончится. Мало ей визита любящего папочки, так еще эта стерва всячески портит жизнь. И этот придурок Тетч. Его-то какая муха укусила? Харли закрыла лицо руками и шумно вздохнула. Как же все это задолбало. Какого черта всем от нее надо? Эддингтон, Мэгги, отец, вонючая рыбина, Шляпник... Ладно, хоть Торсен не пристает. А еще Глория снова разнылась за стенкой. - Господи, ну, что за дурдом?! - в сердцах заорала Харли и, поняв, что сморозила, громко расхохоталась. На глазах выступили слезы, она их смахнула и снова помрачнела, затем закинула ногу на ногу и уставилась в потолок. Трещина не могла ей ничем помочь, но хотя бы не бесила, в отличие от завываний в соседней палате. Девушка устало рухнула на матрас и, накрыв голову подушкой, попыталась заглушить вопли Глории. Помогло, но не сильно. Все еще слышно. Ладно, нужно просто подождать. К вечернему обходу она сама заткнется. А если нет - ее успокоят санитары. Харли не знала, сколько времени так пролежала, когда почувствовала, что ее клонит в сон. Только нельзя засыпать до того, как принесут таблетки и проверят палату. Ну, где эти дежурные со своим обходом? Видимо, девушка все-таки умудрилась задремать, потому что скрежет отпираемого замка заставил ее дернуться и резко сесть на кровати. Дверь распахнулась и Харли, щурясь после сна, узрела на пороге палаты старшую медсестру и двух санитаров. - Пора принимать лекарства, - объявила Прегг со своей фирменной улыбочкой. Пациентка напряглась, не зная, чего от нее ожидать, но виду не подала. Понятно, что ничего хорошего, но все же, хотелось бы правильно угадать и вовремя принять меры... Поднявшись с койки, Харли приблизилась к медсестре и протянула руку за стаканчиком, в котором лежали таблетки. Мельком глянув на них, девушка не заметила ничего подозрительного и высыпала содержимое стаканчика в рот. Она привычно спрятала лекарства под языком, изобразила глотательное движение и вернула пустой стаканчик. - Покажи-ка мне ротик, Квинзель, - проворковала Прегг, тараща на пациентку глаза. - Зачем? – с недоумением спросила Харли, старательно изображая дурочку. - Значит, отказываемся выполнять требования? – голос женщины стал медовым. - Да упаси боже, - закатила глаза блондинка. Она открыла рот и продемонстрировала язык. Медсестричка хитро улыбнулась и погрозила пальцем. - Так не пойдет. Держите ее, ребята, - скомандовала Прегг санитарам. Харли только и успела, что возмущенно пискнуть, прежде чем два дюжих молодца скрутили ей руки. Старшая медсестра, пользуясь беспомощным положением пациентки, схватила ее за голову, зажала нос и надавила на щеки, принуждая разжать челюсти. Засунув в рот Харли свои грязные пальцы, Прегг быстро проверила наличие спрятанных таблеток. Их там не оказалось. Едва справившись с разочарованием, медсестра велела отпустить пациентку и ласково потрепала ее по щеке, больно впиваясь ногтями в кожу. - Вот и умница. Видишь, ничего страшного. После этого вся троица быстренько удалилась, заперев Харли в палате. Девушка была вне себя от ярости. Она рванулась к раковине, включила воду и принялась полоскать рот, стараясь избавиться от привкуса грязных пальцев этой вонючей суки. Более-менее приведя себя в порядок, Харли выключила воду и прислушалась к тому, что происходит за дверью. Кажется, вечерний обход на этаже уже закончился. Крики Глории стихли. Выждав для верности еще пять минут, она бросилась к унитазу, собираясь спровоцировать рвоту. Нужно успеть до того, как таблетки попадут из желудка в тонкий кишечник. Да, Харли успела их проглотить, когда поняла, что иначе выкрутиться не удастся. Эта подлая дрянь хотела поймать ее на нарушении режима. - Сука, сука, сука…. - злобно шипела блондинка, продолжая вызывать рвоту посредством засунутых в глотку пальцев. Наконец, ей удалось опорожнить желудок. Помимо таблеток в унитазе оказался и наполовину переваренный ужин. Приятного мало. Еще меньше приятного в том, что эта стерва действительно хочет испортить ей жизнь. Девушка снова склонилась над раковиной и включила воду. Из крана как всегда потекла холодная. Она быстро прополоскала рот и глотку, умыла лицо и судорожно пригладила растрепанные волосы. Нет, ну какая же гадина эта Прегг! Харли всерьез задумалась над решением возникшей проблемы. Не хотелось бы получить отсрочку выписки из-за козней какой-то стервы. Что делать? Пожаловаться Эддингтону на чересчур ретивую подчиненную? Нет, так не пойдет. Свои служебные полномочия она, в данном случае, не превысила. Просто захотела убедиться в добросовестности пациентки. Что здесь такого? Может, рассказать о случившемся Торсену? Попросить милашку-санитара огреть медсестру чем-нибудь тяжелым по голове? Ха-ха. Так он и согласится. Их ничего не связывает, кроме его доброго отношения к ней. Девушка нарезала круги по палате, словно запертое в клетке животное. Ей хотелось то ли истошно завыть, то ли кого-нибудь растерзать. Кого-нибудь похожего на старшую медсестру. С каким удовольствием она бы схватила ее за волосы и приложила о стену. Так, чтобы выпученные глаза этой каракатицы наконец-то полопались. Спустя некоторое время, ярость немного повыветрилась и перестала застилась комнату багровым туманом. Харли почувствовала себя уставшей, почти обессиленной, и направилась к койке. Она глубоко вздохнула и принялась считать до ста. На седьмом десятке девушка почувствовала, что к ней возвращается способность рассуждать трезво. Ах, если бы вместе с этим голову посетили хоть какие-нибудь стоящие идеи... Промаявшись еще минут двадцать и не придумав ни одного подходящего плана, Харли решила попытать счастья утром. Утро, ведь, как известно, мудренее. Девушка растянулась на кровати. До отбоя и, следовательно, выключения света в палатах, оставалась еще пара минут.

***

Следующим утром Глории, наконец, разрешили покинуть палату. Первое, что она сделала, оказавшись в коридоре, где санитары собирали своих подопечных для похода в столовую, направилась к соседке и крепко ее обняла. Харли слегка обалдела от такого проявления дружеских чувств. Неловко похлопав несчастную узницу по спине, она оторвала женщину от себя и спросила: - Лори, с тобой все в порядке? Та шмыгнула носом и утерла глаза кулачками, словно маленькая девочка. - Да. Мне уже лучше, - нервно улыбнулась пациентка. - Ну, тогда пойдем строиться на завтрак, - ответила Харли, внимательно глядя на соседку. Распухший нос и красные глаза заставили девушку усомниться в ее искренности. Так на Глории сказалось недельное заточение или дело было в чем-то другом? "Стоп, Харли. У тебя своих проблем хватает. Выбрось это из головы", - посоветовал внутренний голос. Блондинка пожала плечами и мысленно согласилась. Тем более, душевные терзания Глории, если они все же были, не сказались на аппетите. Вспомнив про завтрак, женщина сразу разулыбалась и повеселела. После столовой пациентов повели на традиционную утреннюю прогулку. Август выдался теплым и солнечным, что сулило приятное времяпровождение на свежем воздухе. Сытая Глория уже не выглядела такой несчастной и Харли окончательно успокоилась на ее счет. Наверное, невозможность покинуть палату напомнила больной западню, в которой она оказалась вместе со своим ныне покойным мужем и маленьким сыном. Странно, что ее лечащий врач не подумал об этом и подверг бедолагу такому испытанию. Даже для Аркхэма это жестоко. Сейчас женщина, напевая под нос какую-то детскую песенку, тащилась за подругой вдоль аллеи, обсаженной кустами сирени. Харли решила начать прогулку с небольшого променада по внутреннему двору, чтобы размять ноги. Глория увязалась следом, что, впрочем, не мешало девушке размышлять о свалившихся на ее голову проблемах. Утро вечера мудренее не оказалось и Харли пока не смогла придумать, как заставить чертову медсестру от нее отвязаться. В первую очередь, конечно, следует держать язык за зубами. С Эддингтоном у нее нет таких сложностей. Но Эд ее и не бесит как эта вонючая пучеглазая... - Харли, - вдруг окликнула Глория. - Рыбеха, - закончила мысль девушка и повернулась к подруге. Та вдруг расплылась в улыбке. - Рыбеха... м-м-м. Я бы скушала жареной рыбки, - мечтательно протянула женщина. - С картошкой. Харли пришлось приложить усилие, чтобы не рассмеяться в голос. Кто о чем, а Глория о еде. Хорошо, наверное, когда твое душевное спокойствие зависит от таких незатейливых потребностей. - Ты что-то хотела мне сказать? - спросила блондинка, возвращая подругу из ее кулинарных грез на бренную землю. Глория, спохватившись, сделала большие глаза и прошептала: - Там, из кустов, на нас кто-то смотрит. Харли удивленно подняла брови и посмотрела в указанном направлении. Среди веток и листьев проступал силуэт невысокого человечка. Он не спускал с них воспаленных глазок и странно подергивался. Несколько секунд девушка в недоумении наблюдала за сим действом, а потом до нее дошло, чему они с Глорией стали свидетелями. Эта сволочь, расстегнув больничную робу, извлекла на свет божий член и яростно его надрачивала по ту сторону кустов. Харли брезгливо скривилась и, сцапав подругу за локоть, потащила прочь от этого извращенца. Конечно, в психушке чего только не увидишь, но колеса, которыми обычно пичкают пациентов, влияют в том числе и на сексуальную активность. С другой стороны, что мешает игнорировать прием препаратов? Вряд ли только она додумалась спускать таблетки в унитаз. Женщины добрались до последней в аллее скамейки и остановились возле нее. Харли подумала, что больной не станет их преследовать и, завершив свое грязное дельце, уберется подальше. Но она ошиблась. Кусты зашуршали, ветки раздвинулись и из них вывалился Тетч, на ходу застегивая робу. - Да твою же мать... - выругалась Харли и разочарованно сплюнула под ноги. - Алиса, моя Алиса, - бормотал больной, не решаясь подойти ближе. Он замер, глядя на девушку, его покрасневшие глазки лихорадочно блестели. Блондинка схватила Глорию за руку. - Пошли отсюда. Уговаривать ее не пришлось. Женщина выглядела испуганной. Харли, все убыстряя шаг, топала вдоль аллеи по направлению к лечебнице. Оглянувшись через плечо, она увидела, что Шляпник заметно отстал, и немного успокоилась. Черт бы его побрал! Гребаный извращенец. Вскоре пациентки очутились рядом с "курилкой", где кишмя кишели санитары и медсестрички. Здесь им точно ничего не грозит. Харли отпустила Глорию и подошла к Торсену. Парень болтал с "куском червивого дерьма" Томом, который сопровождал каргу Мейсон в то грозовое утро, когда погиб Барни. Джек заметил девушку и улыбнулся. Харли попросила у него сигарету и с удовольствием затянулась. Она стояла рядом со своим санитаром, курила и размышляла о причинах, побудивших Шляпника проявить к ней неумеренный интерес. А, да какой смысл? Арчи ведь сказал, что этот придурок находит себе новых алис каждую неделю. Надо просто держаться поближе к Торсену и ждать, пока Тетч к ней охладеет. Девушка в очередной раз выдохнула дым и затушила дотлевшую сигарету об урну. Она выбросила окурок и обвела двор равнодушным взглядом. Харли не надеялась снова увидеть лаборанта, из-за которого на пару дней потеряла покой, но он был здесь. Стоял почти у самого крыльца, общался с парочкой своих товарищей в белых халатах и каким-то санитаром. Девушка замерла, рассматривая профиль мужчины. Волосы были собраны на затылке в подобие пучка, спину он держал очень прямо и почти не жестикулировал. Быстро подносил сигарету к губам, затягивался, выдыхал дым, стряхивал пепел себе под ноги. Шрамов Харли не заметила. Да с такого расстояния их и не разглядишь... Девушка сама не поняла, что ее дернуло, но в следующее мгновение она сорвалась с места и направилась к компании у крыльца. Она не собиралась заводить разговор и как-то привлекать внимание, ей просто безумно хотелось взглянуть на него поближе. Убедиться, что мозг не выдает желаемое за действительное. До Бордера, или как его там, оставалось не больше пяти шагов, когда на Харли кто-то набросился сзади. Девушка потеряла равновесие и рухнула на асфальт. Она ободрала ладони, попытавшись смягчить падение. Блондинка, шипя от боли и ярости, хотела было перевернуться, чтобы дать отпор напавшему уроду, но тот забрался ей на спину и прижал к асфальту. Его ручонки с короткими волосатыми пальцами облапили голову девушки. Харли почувствовала, как нечто маленькое и твердое проталкивается в ухо. - Ты моя. Моя. Алиса. Сейчас я засуну в твою голову чип и ты будешь только моей, - пыхтел недомерок, пытаясь что-то запихнуть в ее ушной канал. Харли зарычала и резко дернулась. Злость придала ей сил. Она смогла перекатиться на бок, столкнув урода на землю. Девушка поджала ноги, а потом резко их распрямила, угодив ступнями прямо в живот Тетча. Тот вскрикнул и свернулся калачиком, прижав руки к месту удара. Мгновением позже со всех сторон налетели санитары. Козлобородный Арчи принялся лупить Шляпника резиновой дубинкой, больной раззявил рот и завизжал, словно свинья на бойне. Харли наклонила голову и вытащила из своего уха маленький плоский камешек. - Квинзель! Что с тобой? - рядом возникла донельзя обеспокоенная физиономия Торсена. - Вот же лепрекон сраный, - выругалась девушка. - Он не причинил тебе вреда? - не унимался взволнованный санитар. Парень присел на корточки рядом с блондинкой. Та отрицательно мотнула головой и попыталась встать на ноги. Ее слегка качнуло, но Торсен подставил плечо и удержал от падения. Девушка ощупала руками колени, убедилась, что они целы, и подняла голову, оглядывая собравшихся. Ее слегка трясло после пережитого нападения, чертовски хотелось курить, но глаза рыскали по лицам людей, выискивая знакомые черты. Никто не заметит, кроме нее. Никому не покажется странным, если один из стоящих рядом мужчин встретится взглядом с пострадавшей. Ну, он же был здесь... Темные глаза смотрели пристально и немного насмешливо. Сердце пропустило удар. Вот он. Харли слегка приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но тут же сомкнула губы. Пару мгновений она тонула во мраке, потом он отвернулся. Толкнул локтем еще одного парня в белом халате и кивком указал на крыльцо лечебницы. Они отделились от толпы и ушли. - Харли! Харли, да что с тобой? Он точно тебя не ранил? - Торсен развернул девушку лицом к себе. В красивых глазах застыла тревога. Молодой человек и впрямь беспокоился за свою подопечную. Харли сморгнула слезы и выдавила улыбку. - Да точно, точно. Джек, дай сигарету.

***

Когда Харли, наконец, закончила рассказ о перенесенном в детстве страхе и своих обидах на отца, она откинулась на спинку стула и посмотрела на Эддингтона. Мужчина торопливо конспектировал ее историю. Несмотря на то, что на их встречах он использовал диктофон, Эдвард старался зафиксировать в блокноте моменты, на которые хотел обратить особое внимание. Записав последнюю фразу, он поднял голову и поправил очки. - Почему ты не рассказала мне этого раньше? - разродился вопросом доктор. Девушка пожала плечами и обезоруживающе улыбнулась. - Не представляю. - Ты не могла не понимать, как это важно для составления анамнеза, Харлин, - он с укором посмотрел на бывшую коллегу. - Мне придется переосмыслить некоторые аспекты работы с тобой. - Эдвард, до встречи с отцом я об этом даже не думала. Не вспоминала. Но когда он заговорил о маме... Все вдруг полезло из памяти и я... разозлилась. У меня было время, чтобы все обдумать. Сейчас я сожалею о том, что наговорила ему, - Харли тяжело вздохнула и опустила глаза. Девушка уставилась на свои ладони, забинтованные после нападения Тетча. Торсен настоял на том, чтобы отвести подопечную в медблок. Там ей обработали эти царапины и ухо, в которое Шляпник пытался запихнуть камень. Придурок. Харли слышала, что после того, как Арчи хорошенько обработал бока недомерка дубинкой, больного поместили в карцер. Так что одной проблемой стало меньше. Но только одной. - Ладно, я тебя понял, Харлин, - после недолгого молчания ответил доктор, - Я рад, что мы выяснили это сейчас. Мой тебе совет - попытайся еще раз вспомнить детство. Детально обдумай самое счастливое воспоминание и самое плохое. Все моменты, когда чувствовала обиду и злость на родителей или сестру. Считай это домашним заданием. - Хорошо, Эдвард, я постараюсь, - послушно кивнула девушка. Она, ссутулившись, сидела на стуле и безразлично созерцала столешницу. Пациентка пребывала в апатичном настроении, но оно вряд ли связано с визитом отца. О нем девушка говорила почти без всякого выражения, словно механическая кукла. Эдвард смерил ее внимательным взглядом поверх очков и вздохнул. - Харлин, не хочешь рассказать о том, что случилось на прогулке? - мягко спросил он. Девушка исподлобья посмотрела на доктора и равнодушно пожала плечами. - Разве Торсен тебе не рассказал? Эдвард слегка поморщился. Понятно. Говорить об этом она не желает. Значит, нужно запастись терпением и приступить к расспросам. - Я хотел бы услышать тебя. Как ты думаешь, почему Тетч это сделал? - Почему набросился? - уточнила Харли, слегка приподняв брови. Эдвард кивнул. Блондинка вяло улыбнулась. - Потому что хотел вставить в мою голову "чип". Ну, знаешь, для контроля. - Почему именно в твою голову? - продолжил допрос Эддингтон. Харли едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. Доктор заметил, что пациентка не в настроении и собрался вытрясти из нее душу. Лучше не сопротивляться, иначе сеанс затянется еще на полчаса. А оно ей нахрен не сдалось. - Потому что увидел во мне объект для удовлетворения своих педофильских наклонностей? - предположила Харли. - Лучше его расспроси, когда очухается. Я, правда, не знаю. - Этим займется доктор Петерсон. Тетч его пациент. Но я обязательно поговорю с Гарри о том, что случилось, раз это касается тебя. Харлин, сейчас я хочу понять, почему ты выглядишь такой подавленной. Ты можешь мне обо всем рассказать. Эддингтон просто так не отвяжется. Его дотошность порядком раздражала Харли, особенно сейчас, когда хотелось поскорее попасть в палату и подумать о своем, девичьем. Поплакать, в конце концов. Ее проверенный способ избавления от стресса, и самый безобидный. Калечить себя и других нельзя, если хочешь отсюда выбраться. Остается только рыдать в подушку и надеяться, что в это время в палату не заглянут санитары. Ладно, как бы там ни было, надо дать ему то, чего он жаждет. То, что добрый доктор с удовольствием скушает и, наконец, отстанет. У нее есть готовое блюдо. Харли стыдливо опустила глаза и очень тихо произнесла: - Мы с Глорией гуляли вдоль аллеи, а Тетч за нами следил... и не только. Эдвард подался вперед, пытливо глядя на девушку. Арлекина раскланялась под аплодисменты, отчетливо прозвучавшие в голове. Харли вовремя остановила торжествующую улыбку, дернувшую уголки губ. Ха, купился. - Что он делал? - осторожно спросил Эддингтон, заглядывая в голубые глаза, - Я понимаю, тебе неприятно вспоминать... Но когда ты расскажешь, то почувствуешь себя лучше. Ты и сама это знаешь, Харлин. Девушка кивнула и прерывисто выдохнула. Потом нерешительно посмотрела на свои забинтованные ладони, словно собиралась с духом, готовясь поделиться тем, что ее беспокоило. - Ты прав... это неприятно. Он прятался среди кустов и... мастурбировал, глядя на меня, - очень тихо сказала блондинка. - И... потом, когда он напал, то облапал мое лицо руками... после того, как трогал себя... Девушка поморщилась в приступе гадливости. Здесь Харли почти не покривила душой. Эддингтон смотрел на нее с приличествующим ситуации сочувствием. Блондинка шмыгнула носом, глаза начали наполняться слезами. Ей уже давно хотелось расплакаться, а тут такой повод. - В медблоке я несколько раз умылась... но до сих пор чувствую его пальцы на своем лице. Чувствую себя грязной. - Харлин, - окликнул ее Эдвард, - посмотри на меня. Блондинка подняла на него глаза и моргнула. По щекам потекли слезы. Самые настоящие. Доктор слегка нахмурился и очень серьезно произнес: - Ты не виновата в том, что случилось. На твоем месте мог оказаться кто угодно. Та же Глория, например. Его сексуальные фантазии не были направлены конкретно на тебя, просто так получилось, что в период аменции он увидел девушку, чей образ наиболее соответсвует его бредовым идеям. Но я понимаю твои чувства, они естественны. Тетч понесет наказание. Я подниму вопрос о переводе в блок "С". Это не первое нарушение режима с его стороны. - Спасибо, Эдвард, - Харли хлюпнула носом и попыталась вытереть слезы. Но они все катились и катились. И Тетч тут был совершенно не при чем. Эддингтон молча наблюдал за сидящей перед ним девушкой и ждал, пока она возьмет себя в руки. Его спокойное сочувствие выглядело очень профессионально и могло произвести должный эффект на менее искушенного зрителя. Харли так и подмывало броситься ему на грудь и разрыдаться, просто ради того, чтобы посмотреть, как отреагирует добрый доктор. Наверняка похлопает по спине и предложит стакан воды. Всхлипнув еще пару раз, девушка почувствовала себя немного спокойней и размазала по щекам остатки слез. Она взглянула на мужчину и неуверенно улыбнулась. Тот поправил очки и улыбнулся в ответ. - Я рад, что ты нашла в себе силы поделиться этим со мной, Харлин. Хочу повторить еще раз: Тетч не нападал конкретно на тебя. Он пребывал во власти галлюцинаций и так совпало, что твой образ послужил для него раздражителем. Больше он не сможет к тебе приблизиться, это я обещаю. - Хорошо, Эдвард. Я смогу с этим справиться, - ответила девушка. Вроде бы, вопрос исчерпан, да и время терапии близится к концу. Харли заелозила на стуле в ожидании заветной фразы "сеанс окончен", но Эддингтон не торопился ее отпускать. Вместо этого он снял очки, протер линзы рукавом халата, и водрузил их на место. Девушка давно изучила этот маленький компульсивный ритуал. Он означает, что сейчас Эдвард заговорит о чем-то малоприятном. - Харлин, - не заставил ждать доктор, - со мной связался мистер Брентон, он хотел бы тебя навестить. Девушка почувствовала как маска доброжелательности начинает сползать с лица. Она спохватилась вовремя, потому что Эдвард, если и заметил произошедшую перемену, понять, что именно увидел, не успел. Харли уставилась в стол и тихо, но решительно, буркнула: - Нет. - Почему, Харлин? - устало спросил доктор. Ее ответ явно не стал для него неожиданностью. Напротив, Эдвард этого ждал и заранее "предвкушал" непростой разговор. Девушка молчала, с неуместным интересом изучая гладкую столешницу. Эддингтон тяжело вздохнул. - Мистер Брентон - твой опекун по решению суда. Если для тебя это не является весомым аргументом, то выслушай еще один. Мы с ним поддерживаем постоянную связь, он очень заинтересован в твоем выздоровлении и искренне переживает. Харли исподлобья посмотрела на доктора. Голубые глаза поблескивали словно льдинки. И холода в них было не меньше. - Он очень вовремя начал переживать. "Как, в общем-то, и все остальные" - добавил внутренний голос. Где были эти переживальщики, когда она в них нуждалась? Отец, который внезапно вспомнил, что у него есть и младшая дочь. До вчерашней встречи они не виделись около трех лет. И как-то жили. Ладно, Мэг. Этой действительно не наплевать. Но их любовь - цепь для обеих. Была цепью. А теперь и Кайл нарисовался. Почему все не могут просто оставить ее в покое и засунуть свои муки совести куда подальше? - Я с ним рассталась, Эдвард. В этом я точно уверена, - Харли поморщилась, словно воспоминая причиняли ей почти физическую боль. - Мне просто не хочется его видеть. От нашей встречи ничего не изменится. - Я не думаю, что мистер Брентон собрался что-то менять, - медленно ответил Эддингтон, внимательно глядя на девушку, - Он и сам не готов возобновлять ваши отношения. Он просто хочет тебя поддержать. И я считаю, что тебе полезно пообщаться с теми, кому небезразлична твоя судьба. Я бы посоветовал не отказываться от встречи. Мужчина многозначительно поднял брови, Харли тяжко вздохнула и призадумалась. Кайла видеть не хотелось ни под каким соусом. Но, кажется, придется с ним встретиться, дабы не разочаровывать доброго доктора. Ладно, чего уж там. Она будет тщательно контролировать каждый свой шаг, каждое слово. Терпеть и мило улыбаться, как бы ни хотелось выцарапать засранцу глаза. Ну, ничего. Когда она выйдет из Аркхэма, то будет делать только то, чего действительно хочет. И в первую очередь пошлет на хер всех этих доброжелателей. Харли мысленно скрепила договоренность рупожатием с мелкой врединой в красно-черном костюмчике, затем исподтишка посмотрела на Эддингтона. Доктор ждет ответа, но соглашаться сразу не стоит - это чересчур подозрительно. - Хорошо, Эдвард, я обещаю подумать, - обреченно ответила девушка, всем своим видом выражая сомнение. Доктор одобрительно кивнул и улыбнулся. - Рад это слышать, Харлин. Твое решение мы обсудим на следующем сеансе. А на сегодня, пожалуй, все. Ты молодец. - Спасибо, Эдвард, - мурлыкнула Харли, поднимаясь из-за стола. - До встречи. Блондинка выскользнула за дверь, в коридоре ее поджидал Торсен. Казалось, парень уже успокоился после того, что случилось в "курилке", но когда он посмотрел на пациентку, Харли заметила настороженность, застывшую в его взгляде. Любопытно. Он что - переживает о том, как она справляется с этим травмирующим событием? Право, не стоит. Она справляется. Девушка весело подмигнула санитару и, нацепив маску вежливого дружелюбия, последовала за ним. Когда дверь палаты захлопнулась, отрезая ее от внешнего мира, Харли, наконец, выдохнула. Улыбка исчезла. Блондинка медленно опустилась на кровать, подобрала ноги и прижалась спиной к стене. Это ее нора, в которую можно забиться, убежище, в котором она, словно оборотень, сбрасывает человеческую шкуру и превращается в волка. В голубых глазах горят угли, губы кривятся в хищном оскале. Здесь нет камер, нет наблюдателей. Здесь только она и Арлекина. Джей. Какого черта он забыл в Аркхэме? Какого черта позволил себя узнать? С чего он взял, что она не выдаст? - Ха. А ты выдашь? Как знать. Шутка бы вышла преотличная, только хватит с нее шуток. Он знает, что Харли не выдаст, поэтому и задержался, позволил увидеть. Или ему, ах, надоело изображать из себя лаборанта и он решил развлечься? Сдаст - не сдаст? Очевидно, свою задницу он подстраховал и закладывать его Эддингтону бесполезно. И скорее всего, Джей понимает, что она об этом догадается. Тогда что? Хочет знать, что в ней пересилит - желание отомстить или здравый смысл? Смешно. Выбирать-то не из чего. Вероятно, она слишком много о себе думает. Это могло оказаться простой случайностью. Иногда бывает и такое. Ага. Но не с Джокером. Ладно, гадать, что он делает в Аркхэме бесполезно да и бессмысленно. К ней это не имеет никакого отношения. Джей, если хочет, умеет обозначить свои намерения самым недвусмысленным способом. Харли сдавленно хихикнула и почувствовала, как слезы обожгли щеки. Она поморщилась и ткнулась затылком в стену. - Это такое извращенное удовольствие. Пытать надеждой. Я поняла, зачем ты это сделал, - прошептала девушка. И вправду, так легко догадаться. Джей хотел, чтобы Харли увидела - он может вытащить ее отсюда. Хотел, чтобы в ее белокурой голове завелся червяк сомнений, копошился там и грыз изнутри. Чтобы она гадала по комьям слипшейся утренней каши и линиям на ладони: спасет - не спасет. Для него это не жестокость, просто очередная игра. А для нее? Харли вдруг громко расхохоталась. Ей стало весело, очень весело. - Джей... - выдавила блондинка, задыхаясь от смеха, - а ведь ты проиграл. Харлин умерла вчера. Тук-тук... никого нет дома. И снова зашлась в приступе неудержимого хохота, наконец, прорвавшегося из ее глотки. Слезы капали с подбородка на больничную робу. И пусть. Устав смеяться, Харли растянулась на кровати и вперила взгляд в потолок. Трещина змеилась, напоминая сразу зигзагообразную молнию и черную реку, условно обозначенную на географической карте. - Это Харлин на что-то надеялась, - доверительно сообщила Харли, понизив голос. - Она ждала помощи, а я ведь сказала Эдварду, что смогу с этим справиться. Так вот - смогу. Если Джей решит меня вытащить, я, конечно, не стану упираться. Я ведь не дурочка какая-нибудь. Но если нет - то и черт с ним. Отдам руль Арлекине. Она здесь единственная, кому я могу доверять как самой себе. Хорошо сказано, правда? - девушка подмигнула трещине, та ничего не ответила. Part III Ей ничего не снилось. По крайней мере, сегодня она этого не запомнила. Продрала глаза ни свет ни заря и при этом отлично выспалась. Превращается в "жаворонка" что ли? Девушка заложила руки за голову и уставилась в потолок. Царящая в палате темень не позволяла разглядеть знакомую трещину на выбеленном некогда потолке, но Харли столь досконально ее изучила, что та без труда возникла перед мысленным взором. Бездомная зверюшка, которую она прикормила. Почти друг. Харли валялась в постели, лениво размышляя о всяческой ерунде. Думать о чем-то серьезном не хотелось, да и не очень-то думалось. Интересно, сколько времени осталось до подъема? Внимание привлек странный звук, долетевший из коридора. Девушка насторожилась. Вообще ничего странного в нем не было, кроме неуместности в столь ранний час. По коридору кто-то шел и шаги приближались к ее палате. Может, проводят обход? Харли приподнялась и села, когда некто повернул ключ в замке. Дверь, негромко скрипнув на петлях, открылась, и девушка прищурилась, давая глазам привыкнуть к тусклому свету, льющемуся из коридора. На пороге возвышалась темная фигура, которая оказалась санитаром. Торсеном. - Ты уже не спишь, Харли? - осторожно осведомился парень. Блондинка приоткрыла рот, чтобы ответить, но промолчала. За плечом санитара стоял еще один мужчина. И женщина. - Вставай, Квинзель, - пропела медсестричка, - Мы отведем тебя в медблок для сдачи анализов. Голос Прегг прямо-таки сочился ядовитым торжеством. Харли вздрогнула и ошарашенно вытаращилась на незваных гостей. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Девушка медленно встала. - По чьему распоряжению вы действуете? - спросила она, глядя только на Торсена. Парень опустил глаза и вздохнул. - Доктора Эддингтона, - тут же отозвалась медсестра. - Это обычная проверка, Квинзель. Уж кому как ни тебе это знать. - Я своим положением не злоупотребляла. Какова же официальная причина данной необходимости? - едва сдерживая накатившую ярость прошипела пациентка. - Спросишь доктора Эддингтона при личной встрече, - тут же сменила тон медсестричка, - Я с тобой цацкаться не собираюсь. Либо идешь сама, либо тебя ведут. Ребята... - она выразительно выпучила глаза на стоявших рядом мужчин. Второй санитар сделал шаг к девушке, готовый исполнить распоряжение, но Джек его остановил. - Мэм, в этом нет нужды. Мисс Квинзель девушка благоразумная... - Тогда пусть идет сама, - усмехнулась Прегг, с издевкой глядя на Харли. Та гордо вздернула подбородок и, стараясь ни на кого не смотреть, спокойно прошествовала мимо медсестры прочь из палаты. Санитары тут же последовали за ней, дыша в затылок, готовые применить силу, если что-то пойдет не так. Даже если им просто покажется, что что-то идет не так. Прегг вальяжно плыла позади, замыкая процессию. Девушка машинально переставляла ноги, ее мозг лихорадочно обрабатывал все возможные варианты благополучного разрешения ситуации. Ничего толкового в голову не приходило. Больше всего Харли терзал вопрос - какого черта это вообще происходит? Вроде бы, вчера все было в порядке, Эддингтон был ею доволен. В чем причина такой внезапной проверки? Или, после того, что устроил Тетч, Морриган отдал приказ проверить вообще всех пациетов? Но коридоры, по которым ее вели, казались вымершими. Только пару раз мимо проходили охранники да санитары ночной смены. Никого, кроме нее, в медблок не тащили. Харли заставляла себя держать темп и не сбиваться с шага, но внутри нее все кричало и выло от накатившей паники и гнева. Все силы уходили на то, чтобы просто идти. Ей безумно хотелось убежать вперед, избавиться от преследователей и того, что ждет в медблоке. Хотелось повернуться и, растолкав санитаров, броситься на Прегг, впиться в ее глотку зубами и рвать, рвать, рвать блеклые светло-русые патлы, собранные в тугой пучок. Но она этого не сделает. "Благоразумная мисс Квинзель". В медблоке их встретила заспанная медсестра. Видимо, еще не сменилась с ночного дежурства. - Доброе утро, - невразумительно буркнула женщина. Прегг показала мелкие зубешки, снова сияя вселенской доброжелательностью. - Пациентку нужно отвести в душ и проследить, чтобы она подмылась. Сначала пусть сдаст анализ мочи, а потом все остальное. - Как скажете, - равнодушно кивнула процедурная медсестра. - Сами справитесь? - Конечно, - булькнула Прегг и скомандовала санитарам: - В душевую. Харли почувствовала как ее схватили под локти и поволокли через весь кабинет к дальней двери. Больничные тапки скользили по гладкому полу. Наверное, это даже хорошо, потому что самообладание начинало ее подводить. Глаза затмевало ярко-красное марево, блондинку почти трясло от злости и нервного напряжения. Санитары затащили девушку в ванную комнату, предназначенную для пациентов, временно проходящих лечение в медицинском блоке. Просторное помещение, облицованное белой кафельной плиткой. Эта комната отчаянно напоминала ту, другую, из ее кошмаров. Здесь не было крови и грязи, напротив, стены и пол казались почти стерильными, а в воздухе стоял запах хлорки и других чистящих средств. Но это холодное светлое помещение внушало почти такой же ужас, как пыточная на старом заводе. Блондинку подвели к одной из трех эмалированных ванн. Мужчины отступили назад, но покидать комнату, очевидно, не собирались. Еще бы, мало ли что учудит больная. Харли оглянулась на Торсена, парень старался не встречаться с ней взглядом. Зато второй санитар не спускал глаз с ее задницы. - Ну, раздевайся, чего встала, - недовольно произнесла Прегг. - Или тебя в пижаме купать? Мужчина одобрительно хмыкнул, ему явно не терпелось посмотреть на пациентку без одежды. Джек с каменной физиономией созерцал потолок. Помощи от него ждать бесполезно. Ну, а чего ты хотела? Он просто делает свою работу. Это твоя проблема, Харли. Девушка сжала зубы, чтобы не заорать все, что думает по этому поводу и принялась стягивать вещи. Со стороны она выглядела спокойной, почти равнодушной. Статуей с заиндевевшим лицом. Блондинка медленно задрала футболку и стащила ее через голову. Потом настал черед больничных брюк и трусов. Девушка оглянулась в поисках какого-нибудь табурета, чтобы положить туда одежду, но ничего подходящего не увидела. Чуть подумав, она педантично сложила вещи в аккуратную стопочку и вручила Торсену. Парень посмотрел на нее как-то странно, но вещи принял. Его взгляд всего на мгновение задержался на обнаженной груди девушки, затем он нервно сглотнул и поспешно отвел глаза. - Хорош вертеть своей тощей задницей, полезай в ванну, - рыкнула медсестричка, досадливо морщась. Наверняка идея смутить пациентку присутствием мужчин уже не казалась ей такой привлекательной. В отличие от Торсена, второй санитар откровенно пялился на голую девушку и едва ли не облизывался. Очевидно, она пришлась ему по вкусу. Фигурка - что надо, да и мордашка кукольная. Эх, были бы они здесь одни... Все эти мысли так отчетливо проступили на лице мужчины, что Прегг, заметив его интерес, сердито нахмурилась и, сжав пальцами плечо девушки, рывком подтащила к ванне. Харли очень спокойно перешагнула через бортик и замерла, невозмутимо приподняв брови. Прегг включила душ и направила струю на блондинку. Девушка не изменилась в лице, когда ледяная вода обожгла обнаженную кожу. Дыхание сбилось, мышцы напряглись, тело охватила дрожь. Естественная реакция организма. Но она запретила себе думать об этом, попыталась расслабиться. - Мой промежность, - прошипела Прегг, - нечего медитировать. - И правда, чего это я... - процедила Харли, дробно стуча зубами. Она повернулась лицом к мужчинам и медленно запустила ладонь между ног, осторожно подмываясь. Стало еще холодней. Нежная кожа словно бы онемела. Второй санитар, не отрывая горящего взгляда от блондинки, судорожно сглотнул. Его не смущало даже наличие отросших волос на ее теле, что некоторые мужчины считают крайне неэстетичным. Такие, как мистер Брентон. Кайл полагал, что его невеста всегда должна быть отполирована, словно новенький "Porsche 918", о котором он мечтал. Впрочем, конкурсы красоты в психушках не проводят, поэтому мало кого волнуют подобные мелочи. Разве что совсем мнительных пациенток. Но это их проблемы. Здесь вам не пять звезд, водят в душ три раза в неделю по двадцать минут - и на том спасибо. Форменные брюки озабоченного санитара грозили порваться в районе ширинки. Харли поморщилась и отвернулась. Почему в Аркхэме на одного Торсена приходится с десяток таких вот мерзавцев и сук-медсестричек? Половину младшего персонала можно поменять местами с пациентами и никто не заметит разницы. Когда она работала здесь врачом, подобные мысли иногда посещали голову, но как-то быстро выветривались. Не удивительно. Это не было ее проблемой. Девушка горько усмехнулась. Зато сейчас она на своей шкуре прочувствовала все то дерьмо, от которого отводила глаза. Джей бы здорово посмеялся. Да что там, она сама оценила шутку. - Достаточно! - рявкнула медсестра, в последний раз окатив пациентку дождем колючих брызг. Затем она выключила душ и швырнула в блондинку полотенце. Та поймала и без понуканий начала растираться. Ее колотила дрожь. Закончив, Харли обернулась в поисках Торсена и своей одежды. Тот правильно истолковал ее взгляд и протянул девушке вещи. Она быстро оделась и обняла себя руками за плечи, потому что никак не могла согреться. - Ты что это, милочка, замерзла? Водичка была прохладной? - проворковала Прегг, не скрывая самодовольной улыбки. Ее выпученные глаза сияли торжеством. Харли вдруг захотелось их выковырять. Медленно и со вкусом. Десертной ложечкой. А потом скормить этой твари. Девушка выдавила улыбку и пробормотала, глядя на Торсена: - Может, отведете меня в палату и дадите одеяло? Не хотелось бы простудиться. - Как только сдашь все анализы, - кивнула Прегг. - Сразу же отведем. Еще и горячим чаем напоим, - добавила каракатица с коротким смешком. - Была бы весьма признательна, - с достоинством ответила Харли и покосилась на Джека. Ему происходящее явно не нравилось. Это хорошо. - Хватит паясничать, Квинзель, - отрезала медсестра. - Я же сказала, что цацкаться с тобой не собираюсь. Бери контейнер и топай в туалет. Вы, оба, за мной. Она всучила девушке пластиковую баночку для сбора анализов и подтолкнула к выходу. Вся процессия проследовала в туалет, где Харли закрылась в кабинке, а наблюдатели остались снаружи. Она бы не удивилась, если бы Прегг пришло в голову заставить ее мочиться в банку при санитарах. Но, видимо, до безмозглой рыбехи дошло, что не все получают удовольствие от издевательств над пациентами. Лицо Торсена было очень уж выразительно. Харли бы с радостью потянула время, просто ради того, чтобы побесить Прегг, но проснувшись в палате, она не успела опорожнить мочевой пузырь до того, как за ней пришли. И сейчас ей действительно хотелось в туалет. Эта сука все-таки прижала ее к стенке. Анализы покажут, что пациентка игнорирует прием назначенных медикаментов. А это грубое нарушение режима. Это значит, что выписка в очередной раз откладывается на неопределенный срок. Харли окинула кабинку тоскливым взглядом. Сбежать сейчас не удастся. Снаружи два санитара и медсестра. В медблоке полно персонала ночной смены. Даже если она сможет добраться до коридора, мимо постов охраны ей не пройти. Попытка к побегу равнозначна путевке в карцер и лишению всех привилегий. Прогулок и встреч с посетителями. О последнем она горевать не станет, но прогулки... - Ты там уснула, Квинзель?! - в дверь громко стукнули. Харли закатила глаза. - Что, не терпится заполучить банку моей мочи, Прегг? - огрызнулась она. - Я бы на твоем месте не зубоскалила, Квинзель. А то можно и без зубов остаться, - ехидно ответила медсестра. - Но тебе это, наверное, даже понравится. Станешь еще популярней у местных психов. Беззубые шлюхи сосут лучше всех. - Я смотрю, ты в этом здорово разбираешься, Прегг, - не удержалась блондинка. Она, наконец, наполнила контейнер до половины, закрутила крышку, смыла за собой и неспеша покинула кабинку. Харли вручила банку Прегг и безмятежно улыбнулась. - Вот и умничка, - слащаво скривилась та, - А теперь пошли сдавать кровь. Девушку утащили обратно в кабинет, где медсестра, которую, вроде бы, звали Ирэна, велела ей сесть в кресло и наложила жгут на левую руку. Ноздри защекотал знакомый запах спиртовых салфеток, когда женщина протирала кожу. Игла ткнулась в синеватую венку, наполняя шприц темно-вишневой кровью. Медсестра переместила кровь в пробирки, приложила к месту прокола ватный тампон, зафиксировала его бинтом. - Ну, все. Ты молодец, - похвалила она. Женщина кивнула Прегг и та заулыбалась еще гадостней. - Спасибо, Ирэна, - надо же, с именем Харли не ошиблась, - доктор Эддингтон просил сразу же передать ее анализы в лабораторию. Это срочно. - Хорошо, я поняла, - кивнула Ирэна с некоторым удивлением глядя на чересчур довольную медсестру. Прегг снова повернулась к санитарам и, мельком зыркнув на Харли, произнесла: - Торсен, верни ее в палату. Риджер, задержись. Ты пойдешь со мной в ординаторскую. Мне бы хотелось обсудить твое поведение... с точки зрения служебной этики. Второй санитар недоуменно захлопал глазами. Он явно не понимал, о чем речь и что не так с его этикой. Это могло показаться забавным, только вот Харли было совсем не до смеха. Она по уши в дерьме. И как на этот раз выбраться из него не заляпавшись, девушка не представляла. Ее маленькая тайна раскроется и Эддингтон бессрочно отложит выписку. Все старания пойдут прахом. Пока Джек вел ее через лабиринт больничных коридоров, Харли лихорадочно прикидывала свои жалкие шансы. Да какие там шансы... Нет их больше! Она позволила себя обыграть. И кому? Гребаной тухлой рыбине! Наверняка это Прегг подбила Эддингтона устроить проверку. И как только догадалась, сука паршивая... Девушку снова трясло от ненависти. Ее кулаки судорожно сжимались. Через бинт просочилось несколько капель крови, но блондинка этого не заметила. Она кусала губы, борясь с желанием грязно-прегрязно выругаться. - Ты в порядке? - тихо окликнул Торсен, он уже какое-то время усиленно наблюдал за девушкой. - Черта с два я в порядке... - прошипела та, не сдержавшись. Она подняла голову и посмотрела на парня. Он хмурился и выглядел взволнованным. Ну, надо же. - Весело у нас тут, да? - усмехнулась блондинка. Джек недовольно поморщился и приложил пальцы к вискам, словно у него разболелась голова. - Я не понимаю... - выдохнул он. - Чего? - слегка удивилась Харли. Они свернули в коридор, примыкавший к ее палате и остановились. - Не понимаю... почему нельзя относиться друг к другу по-человечески? - выдал санитар, глядя на девушку огромными серо-голубыми глазищами, в которых застыло детское недоумение... и мука. Харли отчетливо поняла - он не шутит. Это вопрос без подвоха и без ответа. Так странно, что он спрашивает об этом ее... или нет? Джек просто высказал вслух то, о чем думает, но высказал это ей, и она его прекрасно поняла. - Джек, когда я только пришла работать в лечебницу и увидела что здесь происходит... Меня тоже мучили подобные мысли, - тихо призналась девушка. Слова парня и, особенно, взгляд, заставили ее оглянуться на себя прошлую. На милую молодую докторшу в круглых очках. Гуманистку, которая действительно хотела помочь заблудшим душам, томящимся в Аркхэме. Хотела... она была полна благих намерений, которые никто не смог оценить. Не стал оценивать. Они просто никому не были нужны. Ни самим пациентам, ни санитарам и медсестричкам, ни даже ее куратору Нику Солвэйту. Доктор хотел, чтобы молодая специалистка просто делала свою работу, а не меняла мир к лучшему. Про Кайла и вспоминать не стоит... Этому миру Харлин Ф. Квинзель оказалась без надобности. Рано или поздно, она бы закончила тем, что превратилась в Лизу Браун или самого Солвэйта. А может, выбросилась из окна какого-нибудь пентхауса, приобретенного мистером Брентоном в элитном районе. Харли усмехнулась. Чалиться в психушке - прекрасная альтернатива такому сценарию. - Извини, я просто... - парень тряхнул головой и нервно улыбнулся, подбирая слова, - Наверное, принимаю такие вещи слишком близко к сердцу. Не думай, что я весь из себя правильный... Но мне не нравится, когда такое происходит. Я расскажу об этом доктору Эддингтону. Блондинка пожала плечами. Это все равно ничего не изменит в ее судьбе. Скоро Прегг получит свою "косточку" за хорошую службу, за проявленную бдительность. А то, что она позволяет себе лишнего с пациентами - так с ними по-другому нельзя. Это же Аркхэм. - Оно того не стоит, Джек. Лучше запри меня в палате и не буди к завтраку, - устало ответила девушка. Харли направилась к своему обиталищу, парень проводил ее взглядом и печально вздохнул. Затем открыл дверь и пропустил девушку внутрь. На пороге он покачал головой и решительно произнес: - Нельзя это так оставить. Я постараюсь что-нибудь сделать. Блондинка обернулась и посмотрела на него. - Джек... люди не могут относиться друг к другу по-человечески. Это не изменить. Такие заведения как Аркхэм сродни лакмусовой бумажке для выявления разного рода сволочи. Подобное притягивает подобное. Думаешь, те, кто здесь работает, действительно хотят помочь пациентам? Таких идиотов - единицы, и надолго они не задерживаются. Я была одной из них, Джек. Видишь, что со мной стало? Харли горько усмехнулась, глядя ему в глаза. Парень, не отрываясь, смотрел на нее. Он не понимал, о чем она говорит. Пока еще не понимал. Пациентка шагнула вперед, осторожно протянула руку и прикоснулась к его лицу. - Беги отсюда, Джек. Оставайся человеком. Оставайся идиотом и меняй мир к лучшему. Но не здесь, в Аркхэме никто не оценит, - улыбнулась она, легонько похлопав Торсена по щеке. - Харли, - начал было парень, но девушка прижала пальцы к его губам. - Запри меня, Джек. Я хочу немного поспать. Он кивнул и пациентка опустила руку. Блондинка повернулась к санитару спиной и удалилась вглубь палаты, к своей койке. Джек вздохнул и закрыл дверь. Луч света, проникавший в палату из коридора, исчез. Харли осталась одна в непроглядной темноте.

***

Харли сидела за столом, рассматривая свои тонкие пальцы. Они едва заметно подрагивали из-за бессонной ночи и нервного напряжения, в котором девушка пребывала вторые сутки. Сейчас все, наконец, решится. Эддингтон придет, чтобы вынести ей приговор... Но что-то он запаздывает. Девушка покосилась на часы, висящие на стене. Прошло уже пять минут от начала сеанса, а доктора все нет и нет. К добру это или к худу? Ха... к добру. Скажет тоже. Весь день, после сдачи анализов, она пребывала в каком-то тумане. Вроде бы Джек водил ее на обед, потом была групповая терапия, потом ужин... До самого вечера, пока пациентку не водворили в палату, она находилась в сомнамбулическом состоянии. Мысли, мысли, бесконечные мысли крутились в голове по заданной траектории. Ночью она лежала на кровати, пялилась в темноту и думала. Думала о том, как было бы хорошо, если б долбаная трещина оказалась предвестницей обвала. Харли мечтала, чтобы потолок, наконец, рухнул и похоронил ее под собой. Что она испытает в последние секунды? Облегчение. Да почти счастье. Небытие вдруг кажется таким привлекательным. Но зодчие, построившие лечебницу, сполна отработали свои деньги. Ничего здесь рушиться не собиралось, что лишало Харли последней возможности сбежать от окружающей действительности. По крайней мере, по причине, от нее не зависящей. Вглядываясь в окружающий мрак до рези в глазах, Харли впервые по-настоящему поняла, что такое отчаяние. Безысходность. Девушка выпила эту горькую чашу до последней капли. Сполна насладилась вкусом. Она попалась так глупо, по-идиотски. Ведь знала же, что эта чертова Прегг от нее не отвяжется. Дала себе зарок - впредь быть осмотрительней. Не помогло. Заставить себя принимать таблетки, хотя бы некоторое время, пока все не уляжется, Харли не смогла. Понадеялась непонятно на какую удачу. Ага. С ее-то везучестью. Пора уже научиться доверять предчувствиям. Если интуиция говорит, что ты в жопе - то ты в жопе без всяких "может быть, пронесет". А, да какой смысл рассуждать об этом? Все крепки задним умом. - Что делать-то будешь, м? - спросила вслух Арлекина. Харли тогда пожала плечами и подумала о том, что готова отдать пару пальцев за пачку сигарет и коробок спичек. Что она может сделать? Ничего. Просто ждать своей участи. Скоро Эддингтон объявит как он разочарован и отложит решение о возможности выписки еще на полгода. Придется снова извиваться ужом, доказывать, что идешь на поправку... а у нее больше нет сил. Хочется послать всех на хер и уйти головой в стену, как мистер Джонатан Стрейт, бывший ее пациентом в прошлом году. Эддингтон станет еще подозрительнее, а ей придется стать еще изощренней, чтобы переиграть доброго доктора. Но у нее заканчиваются ресурсы. Харли смертельно устала. Можно ведь разом покончить со всем этим дерьмом. Скрутить удавку из простыни и повеситься на каркасе кровати. Многие так делают, когда пребывание в Аркхэме становится невыносимым. Некоторые умудряются раздобыть что-нибудь острое и вскрыть вены. Под утро их находят в залитых кровью постелях, кладут на каталку, накрывают простыней и отвозят в морг. До востребования родственниками, если таковые имеются. Харли живо представила собственное окоченевшее тело. Заострившееся лицо и бескровные губы, синюшная бледность кожных покровов. Не так уж страшно. Обычно. Все трупы выглядят плюс-минус одинаково. А ей вообще не будет до этого никакого дела. Не будет дела до Прегг, Эддингтона, Торсена, Тетча, отца... Джокера. Она перестанет быть, а в мире ничего не изменится. Разве что Мэган всплакнет над гробом любимой сестрички. - Но я не хочу умирать, - сообщила она окружающей темноте. Да, это проблема. Она не то что умирать не хотела, она вообще хотела большего... Жить. Хотела поскорее выйти из Аркхэма и наслаждаться каждым прожитым днем. Подыхать здесь, в постылых стенах психиатрической лечебницы - это такая убогая пошлость. Это для слабаков, вроде Харлин. Ну, так ведь докторша уже и померла, разве нет? - О, да... - шепнула Арлекина, кривя губы в злорадной усмешке. - А ты выберешься отсюда, детка. Так или иначе. Так или иначе... сожмешь зубы и пройдешь все круги Ада заново. Это как в старой компьютерной игре - на экране высветилось "Game оver" - значит, придется начинать игровой эпизод с самого начала. Но ты ведь не любишь проигрывать, Харли? Конечно, не любишь. Ты ведь азартна, Харли? А то. Так в чем же дело, Харли? Разве не время достать платочек и вытереть слезки? - Пошел ты, - хмыкула девушка, обращаясь к своему внутреннему голосу, ставшему отчего-то ужасно похожим на голос Джея. Она вытерла щеки и шмыгнула носом. Девушка уснула с улыбкой, пусть и под самое утро. К завтраку Торсен ее не добудился. Второй день подряд. Джек был встревожен, но убедившись, что с Квинзель все в порядке, оставил ее в покое. Жаль, сеанс со своим лечащим врачом пациентка проспать не могла. Харли все-таки пришлось содрать себя с койки и привести в порядок. Джек повздыхал о ее самочувствии и отвел на терапию. Сейчас Харли сидела за столом в пустом кабинете, украдкой зевала и поглядывала на часы, строя догадки о том, куда же запропастился Эдвард. Затянувшееся ожидание сводило ее с ума. Неизвестность в разы хуже самого приговора. Когда она будет точно знать, что ее ждет, то сможет и что-нибудь предпринять. Наконец, дверь открылась и в кабинет вошел Эддингтон. Харли уставилась на мужчину, надеясь прочитать его мысли, но доктор надежно прятался за маской вежливой невозмутимости. Как и она сама. - Доброе утро, Харлин. Мистер Торсен сказал, что ты снова проспала завтрак. Как ты себя чувствуешь? Не заболела? - участливо поинтересовался мужчина. Он уселся напротив нее и разложил перед собой записи. - Доброе, Эдвард, - бесцветно ответила Харли, не спуская глаз с доктора. - Все в порядке, спасибо. Я ведь люблю поспать, а завтрак здесь в рань-раньскую. - Обычно ты его не пропускала, - заметил бывший коллега. Девушка пожала плечами и выдавила улыбку. - Видимо, мои биологические часы снова дают о себе знать. - Но ты точно в порядке? Выглядишь уставшей, - проявил беспокойство Эддингтон. Харли слегка поморщилась. Еще бы она выглядела иначе. А он все тянет и тянет. Тревожится о ее самочувствии, как же. Еще пара бессмысленных вопросов и она просто не выдержит. Значит, пора брать инициативу в свои руки. - Эдвард, что там с анализами? - спросила девушка. Ее сердце учащенно забилось в ожидании ответа. - С анализами? А, полный порядок, Харлин. Это обычная проверка, чтобы подтвердить твою лояльность к медикаментозному лечению, - сказал мужчина и, странное дело, доброжелательно улыбнулся. - Ты ее прошла, если ты об этом. У тебя возникли какие-то сомнения? Лицо девушки застыло, она смотрела на Эдварда, пытась осознать то, что он сейчас сказал. Кажется, не ослышалась, но, может, она просто перестала понимать значение слов? Как это, черт возьми, возможно? Как это - "полный порядок"?! Может, он просто шутит? Эдвард и шутит? Ха-ха. Смешно. - Нет... сомнений не было. Просто миссис Прегг, она... - пробормотала девушка и умолка. Ответ Эддингтона оказался настолько неожиданным, что она почувствовала себя почти контуженой. Готовилась совсем к другому, и эта новость словно удар обухом по голове. Тем не менее, надо взять себя в руки, пока Эдвард ни о чем не догадался. Чрезмерное удивление в данном случае - это повод для подозрений. - Линда иногда бывает слишком... усердной, - задумчиво ответил доктор, глядя куда-то за плечо девушки. Та в изумлении уставилась на него и негодующе фыркнула. - Видимо, Ирму Грезе* тоже следовало назвать "слишком усердной", - не сдержалась Квинзель. Характеристика Эдварда, данная подчиненной, прямо-таки восхитительна! - Харлин! - на этот раз возмутился Эддингтон. - Что ты такое говоришь? - Я говорю, что Прегг очень нравится быть старшей медсестрой. В Аркхэме она на своем месте, - сверкнула глазами девушка. Блондинка откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и вперилась взглядом в Эдварда. Лучше рассуждать о садистских наклонностях стервы-медсестры, чем дать ему повод задуматься над реакциями пациентки. И все-таки, все-таки... В чем здесь подвох? Кто явится забрать ее душу в оплату этого чуда? - То есть, ты воспринимаешь Аркхэм как концлагерь? - холодно спросил доктор. Его высокий лоб прорезали морщины, брови сошлись к переносице. Того и гляди, снимет очки и начнет протирать об рукав халата. Харли так и подмывало заорать "да", но она сдержалась. Вместо этого девушка вежливо улыбнулась и покачала головой. - Ну, разумеется, нет, Эдвард. Я немного перегнула палку. Когда тебя поливают холодной водой, так сложно оставаться... бесстрастной. Эта женщина заставила меня почувствовать себя нашкодившей кошкой. Вот я и терялась в догадках, не зная, чего еще ожидать... - Торсен уже рассказал мне о том, что произошло. Я обязательно поговорю об этом с Линдой, - решительно ответил мужчина. Он с некоторой укоризной посмотрел на Харли и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. - А теперь, если у тебя нет других жалоб, я бы предпочел вернуться к беседе о твоем детстве... После полутора часового выноса мозга девушка чувствовала себя выжатой словно лимон. Эдвард же был доволен своей пациенткой, ведь все их занятия, несомненно, приносили ей пользу и, заодно, удовлетворяли его профессиональные амбиции. Доктор, как показалось Харли, выглядел даже чересчур благодушно, что было совсем на него не похоже. Во время терапии ее не покидало странное чувство какой-то нереальности происходящего. Словно это понарошку и Эдвард затеял веселый розыгрыш. Уж больно легко ей все сошло с рук. Может, Эддингтон так усыпляет бдительность, чтобы нанести решающий удар? Ждет, пока она расслабится и поверит, что пронесло, а потом - р-р-раз! - и хрясь по сопатке. Чтоб больней. Она даже не удивится. Как бы там ни было, но Эддингтон ее отпустил. Пообещал напоследок встречу с мистером Брентоном, на которую Харли дала согласие, и отправил восвояси. Точнее, в столовую. Время как раз подходило к обеду. Джек забрал девушку и, пока они двигались сотню раз пройденным маршрутом, Харли не переставала гадать о причинах свалившейся на нее удачи. Когда что-то само идет в руки, трудно не заподозрить подвох. Надо искать тех, кому это выгодно. Но как назло, в голову не лезло ничего путного. Наверное, чересчур ошалела от такой фартовости. На обед в Аркхэме подавали нечто вроде пасты с овощами и кусочками мяса какого-то загадочного животного. Харли подумалось, что не так давно это самое мясо пищало и помахивало длинным лысым хвостом на кухне, но возможно, она слишком предвзята к больничным поварам. Поковыряв макароны и овощи, она отдала остатки пасты Глории и занялась яблоком. Яблоко, несмотря на свой наливной вид, оказалось довольно безвкусным. Да и ладно, голод она утолила. Квинзель принялась ожидать окончания трапезы и зыркать по сторонам. Она держала ухо востро на случай очередной пакости от "усердной" медсестрички Линды. Чтоб той вечно питаться падалью с аркхэмской кухни. На сей раз неприятности обошли девушку стороной и обед завершился благополучно. Больных построили парами и, под бдительным надзором санитаров, погнали на прогулку. Пациентов выпустили в огороженный двор и предоставили самим себе. В том смысле, что их передвижения в пределах территории, отведенной для прогулок, никак не ограничивали. Харли направилась к знакомой аллее, надеясь слегка затеряться и все как следует обдумать. Но ее планы разрушил Торсен, не пожелавший выпускать горемычную пациентку из виду. Девушка, все ускоряя шаг, топала вдоль кустов сирени, пока не уперлась в тупик, за которым начинался высокий забор. Джек неторопливо шел следом. Он слегка приотстал, но был неминуем, как смена дня и ночи. Харли не желала вступать в разговор, поэтому шустро нырнула за последний разросшийся куст. Там ее взгляд упал на знакомое маленькое растеньице с черными плодами-орешками, в которые превратились голубые цветки. Девушка присела на корточки рядом с незабудками. - Надо же, прижилась... - пробормотала Харли, легко прикасаясь к странным маленьким семенам. - Myosótis. Блондинка улыбнулась. Вот же, оказывается, она запомнила это странное латинское название. И женщину, которая его произнесла. - Тебя отвести в туалет? Послышался шорох листьев и из-за куста показалась физиономия санитара. Харли вскинула брови и недоуменно посмотрела на Торсена. - Чего? - А... извини. Я подумал, что ты... - парень слегка покраснел и смущенно улыбнулся. - Ты просто как-то странно исчезла в зарослях и притихла. Харли поняла, что он имеет в виду, и покачала головой. Она ткнула пальцем, указывая на растеньице. - Это незабудка. Myosótis. Джек раздвинул ветки и выбрался на газон рядом с девушкой. Он опустил голову и с некоторым удивлением уставился на цветок. - А разве незабудки не голубые? - задумчиво спросил парень. - Она была голубой, но уже отцвела. Видишь? Это семена, - улыбнулась блондинка, дотрагиваясь кончиком пальца до маленького черного плода. - Ее нашла моя подруга. С тех пор я ее не видела... - Незабудку? - не понял Джек. - Подругу, - нахмурилась Харли. - Она, вроде как, мне привиделась. Ну, галлюцинация, знаешь... - девушка покрутила указательным пальцем у своего виска и пожала плечами. Она опустилась на траву, обняла колени руками и вперила грустный взгляд в маленький плодоносящий кустик. Торсен несколько мгновений неподвижно смотрел на девушку, а потом вдруг присел рядом с ней. - А ты, значит, так не считаешь? - спросил санитар. В красивых глазах промелькнуло любопытство. Харли покосилась на него с удивлением. - О чем ты? - О галлюцинации. Мне показалось, что ты в этом сомневаешься, - объяснил он. Квинзель вздохнула. Стоит ли говорить с ним об Айви? Можно ли доверять здесь хоть кому-то, кроме ее Арлекины? Джек кажется хорошим парнем. Но он санитар, а она пациентка. Несмотря на их короткий разговор по душам, несмотря на его человеческое отношение к ней, они остаются по разные стороны баррикад. Она не может быть уверена, что Торсен действует не по указке Эддингтона. - В таком случае, я был неправ, когда подумал, что ты самая вменяемая из здешних пациентов, - вдруг улыбнулся Джек, снова став чертовски милым и безобидным. - Галлюцинации - это, знаешь ли, серьезно. Харли фыркнула. Надо же, он еще и подшучивает. Наверняка девчонки от него без ума. Джек вдруг хитро глянул на блондинку и спросил: - Может, ты мне опишешь эту свою подругу? Мало ли, вдруг я ее тоже видел. - Хочешь занять палату в блоке "А"? - ехидно сощурилась Харли, этот разговор становился все более увлекательным. Парень негромко рассмеялся и покачал головой. - Это вряд ли. Я ведь не собираюсь кричать об этом на каждом углу. - Ну, ладно, сам напросился, - хмыкнула девушка, принимая правила игры. В конце концов, если она опишет Айви, это не станет опровержением слов Эддингтона. Она просто рассказывает о своей фантазии, не более. Ладно. - Эту женщину звали Айви. Памела Айсли. Она высокая, очень красивая, рыжеволосая, с удивительно зелеными глазами. Встречал здесь такую, а? Торсен вдруг впал в задумчивость. Он машинально сорвал травинку и начал крутить между пальцами. Харли смотрела на него с нескрываемым интересом. Это могло показаться странным, но его ответ был для нее очень важен. Девушка почти смирилась с тем, что Айви оказалась порождением ее собственного больного разума. Почти. - Почему ты решила, что эта женщина тебе привиделась? - спросил, наконец, санитар. Он покосился на подопечную. Харли недоуменно вскинула брови. - Ну, она так внезапно исчезла. Я ее видела всего пару раз. Мне тогда еще увеличили дозу препаратов, вот я и решила... - о том, что она просто пересказывает слова Эддингтона, Харли упоминать не стала. - Она исчезла, потому что ее перевели в блок "D". Мисс Айсли признали опасной, не отвечающей на лечение. Это случилось после того, как она разбила кому-то лицо на прогулке, - поведал Джек, пристально глядя на Харли. Он казался слегка удивленным. Ну, еще бы. Для него-то исчезновение Айви объяснялось причинами вполне адекватными, ему добрый доктор не втирал чушь про галлюцинации... Должно быть, ее лицо стало чересчур выразительно, потому что Джек слегка нахмурился и с беспокойством спросил: - Харли, все нормально? Я сказал что-то не то? - О, нет... Все то, Джеки, - процедила блондинка, стараясь держать себя в руках. Это было не просто. Ее прямо-таки распирало от желания заорать вслух все, что она думает об Эдварде. Но вместо этого, девушка тяжело вздохнула и спокойно произнесла: - Просто доктор Эддингтон старался убедить меня в том, что Айви всего лишь порождение моего больного разума. Забавно, не правда ли? Санитар изменился в лице и пару раз удивленно хлопнул ресницами. Вид у него стал донельзя виноватый, как у нашкодившего щенка. - Доктор Эддингтон не предупреждал меня об этом... - ляпнул мальчишка прежде, чем успел подумать что и кому говорит. Когда он сам понял эту ошибку, то залился смущенным румянцем и пробормотал: - Черт... наверное, мистер Эддингтон просто хотел оградить тебя от ее дурного влияния. Я не знаю, почему он так сделал, Харли... И, прости, я, наверное, должен был держать язык за зубами. Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке. Ха, еще бы. Харли забавляли его терзания, но в данной ситуации она должна проявить участие. Иначе мальчик замкнется и начнет осторожничать. Нельзя этого допустить, ведь Джек - прямо-таки кладезь полезной информации. Прав был Ник Солвэйт, когда советовал избегать эмоциональной привязанности к пациентам. Джек, очевидно, этот урок прогулял. Он позволил себе проникнуться сочувствием к подопечной и их маленький разговор по душам принес очень интересные плоды. - Спокойно, Джек. Я не сдам тебя Эдварду. И выяснять, почему он солгал тоже не стану. Все в порядке, - девушка осторожно прикоснулась к плечу парня и ласково улыбнулась. - Для меня это уже не важно. Парень нервно скомкал травинку и выбросил куда-то в кусты. Он неуверенно улыбнулся и посмотрел на девушку. - Извини, Харли. Блондинка состроила сочувствующую мину и, чуть помолчав, произнесла: - Могу я спросить, о чем же Эдвард тебя предупреждал? Лицо парня вновь залилось румянцем, он опустил голову, избегая взгляда собеседницы. Харли усмехнулась. - Ладно, можешь не отвечать. Я и так это знаю. Доктор просил тебя не заводить разговоров о том, как я попала в Аркхэм. Джек поднял глаза и уставился на пациентку. Харли поняла, что попала в яблочко и не сдержала горькой усмешки. "Эдвард, Эдвард, хитрая ты задница. На этот раз ты перехитрил самого себя," - подумала девушка. Она вдруг печально вздохнула и тоже хлопнула ресницами, не менее длинными, чем у милашки-санитара. - Наверное, доктор Эддингтон велел обходить стороной еще одну "запретную тему"? Джек приоткрыл рот, чтобы ответить, но тут же его закрыл. В красивых глазах промелькнуло сомнение. Харли видела, что в парне происходит какая-то внутренняя борьба. Он уже понял, что пациентка самостоятельно обо всем догадалась, но не решался поддержать разговор из-за предупреждений доктора. Торсен разрывался между долгом санитара и собственным любопытством. - Эдвард просил не говорить со мной о... Джокере, - тихо произнесла Харли, пристально глядя на Джека. Тот промолчал, а затем кивнул и обреченно выдохнул. Блондинка улыбнулась. Что ж... это было довольно очевидно. Очень мило, что душка Торсен предпочел не отпираться. То ли парень действительно смирился с ее догадливостью, то ли доброе отношение к подопечной перевесило авторитет начальства. Как бы там ни было, продолжать опасный разговор и испытывать судьбу не имеет смысла. Харли уже узнала все, что хотела. Блондинка очаровательно улыбнулась и сменила тему: - Джеки, ты еще не надумал сбежать отсюда? Парень удивленно приподнял брови. Видимо, подобного вопроса он не ожидал. - Что ты имеешь в виду? - уточнил Торсен, подозрительно глядя на девушку. Та невинно взмахнула ресницами. - Тебе не тяжело здесь работать? - А... вот ты о чем, - выдохнул санитар. - Да, есть такое. Но пока я не собираюсь увольняться. По крайней мере, до твоей выписки. В красивых глазах мелькнули смешинки. Девушка хмыкнула и расплылась в довольной улыбке. "Божечки, это чересчур мило", - пискнула Арлекина. Харли с ней согласилась. Даже если это не совсем искренне, то все равно умилительно. Ей захотелось погладить парня по голове и она, ничтоже сумняшеся, протянула ладонь и растрепала волосы на затылке Джека. Тот удивленно фыркнул и поймал ее за руку. Они уставились друг на друга, Харли заметила, что зрачки молодого человека, несмотря на стоящее в зените солнце, расширились. Ну, надо же. Она что, ему нравится? Проверить эту догадку девушка не успела. Рядом полышался треск ломаемых веток. Они поспешно поднялись на ноги, и, не сговариваясь, расступились в стороны. Из кустов вывалилась пухленькая медсестра. Та самая Кэт Дьюс, которая прохлопала выходку карги Мэйсон в столовой. Какая прелесть. И что же она здесь забыла? - Ой, - удивилась девица, переводя взгляд с пациентки на санитара и обратно. Джек выглядел смущенным, словно его застукали за чем-то постыдным. Это он зря. Харли же не сводила глаз с медсестры, гадая, случайно та оказалась здесь или нет. - В чем дело, Кэтти? - нашелся, наконец, Торсен. Пухляшка растерянно моргнула, затем открыла ротик и звонко произнесла: - Я искала миссис Мэйсон. Вы ее здесь не видели? Санитар и пациентка удивленно переглянулись и отрицательно покачали головами. Медсестричка разочарованно вздохнула. - Куда она снова делась? Я отошла всего на минутку! Прегг меня прибьет, если старуха что-нибудь вытворит, - запричитала девица. Харли подозрительно сощурилась. Актриса из Кэтти получилась посредственная. Блондинка покосилась на Торсена, тот ответил встревоженным взглядом. Надо же, парень тоже усомнился в искренности мисс Дьюс. - Здесь ее точно нет, Кэтти. Мы бы заметили, - ответил парень. - Мисс Квинзель хотела, чтобы я помог найти... - Резиночку для волос, - мурлыкнула Харли и безмятежно улыбнулась. - Я потеряла ее на прошлой прогулке. У меня, конечно, есть еще, но та была красная. А это мой любимый цвет. Мне ее подарила сестренка. Пациентка хихикнула и весело подмигнула медсестре. Та удивленно посмотрела на Джека. Парень пожал плечами и вздохнул. Мол, что тут поделаешь, это же Аркхэм. - Ладно, Джеки. Пойдем поищем ее рядом с "курилкой", - притворно насупилась Харли и, взяв санитара за локоть, потянула в сторону аллеи. Парень услужливо придержал ветки сирени, пропуская девушку вперед и оглянулся на пухлую медсестричку. - Кэтти, ты идешь? Девице ничего не оставалось кроме как последовать за ними. Ее округлое лицо выглядело озадаченным. Харли щурилась на яркое солнце, вышагивая рядом с Торсеном по асфальтированной дорожке. Все вместе они выбрались на открытое пространство внутреннего двора и блондинка весело воскликнула: - О, вон же она! Старуха Мэйсон. Кажется, Прегг уже нашла ее. Кэт посмотрела в указанном направлении, что-то неразборчиво буркнула и потопала к старухе, которая действительно стояла рядом с пучеглазой медсестрой ярдах в трех от крыльца лечебницы. Харли проводила ее пристальным взглядом и повернулась к Джеку. - И что это было? - шепотом спросил парень, вытаскивая из кармана форменных брюк пачку сигарет и зажигалку. Блондинка пожала плечами и благодарно кивнула, вытянув сигарету из предложенной пачки. - Вероятно, за нами следят, - усмехнулась она, подкуривая от зажженого огонька. Джек нахмурился и глубоко затянулся. Харли последовала его примеру. Оба замолчали, думая о своем. Блондинка привычно окинула взглядом двор. Того, кого она хотела увидеть, здесь, разумеется, не было. Не удивительно. Мимолетного узнавания более, чем достаточно. Харли знала, кому обязана своим сегодняшним чудом. Даже странно, что она не подумала об этом раньше. Девушка вспомнила о том, что ее анализы передали в лабораторию, ну и... Подделать результат тому, кто там работает, не составит труда. Было бы желание. Забавно, что оно было. Конечно, отказываться от бредовой догадки о намеренной лжи Эддингтона пока не следует, но внутреннее чутье подсказывает, что на этот раз Харли напрасно подозревает бывшего коллегу. Впрочем, в свете последних открытий, в ее недоверчивости есть свой резон. Она чувствовала, что Эдвард солгал насчет Айви, но разбираться с этим не стала. Слишком много тогда на нее навалилось. Все эти воспоминания, осознание того, почему она здесь на самом деле... Да что там, она просто забыла о Рыжей. А та все это время сидела в одиночке блока "D"... Ей очень жаль Айви. Но сделать она ничего не может. Харли в последний раз выдохнула дым, со злостью затушила окурок и выбросила его в урну.

***

Харли вместе с последней партией больных подпирала стену рядом с душевой комнатой, расположенной в конце коридора. На каждом этаже женского отделения была своя душевая, куда пациенток водили три раза в неделю и оставляли на двадцать минут под надзором старшей медсестры и ее помощниц. Этим вечером за старшую была Прегг, что заставило Харли напрячься. Обычно "усердная" Линда несла дежурства этажом ниже и сюда поднималась не часто. Конечно, ее появление могло быть вызвано причинами вполне безобидными, но Харли просто не могла относиться к Прегг не предвзято. Может, это мнительность, но девушке казалось, что медсестричка замыслила очередную пакость. Блондинка решила держать ухо востро и не давать каракатице ни малейшего повода для придирок. Помимо Квинзель, своей очереди на помывку ожидали Глория, Клара, старуха Мейсон и еще одна женщина, имени которой Харли не смогла вспомнить. Предыдущая партия из пяти человек уже заканчивала сборы в раздевалке. Прегг не давала поблажек и строго следила за тем, чтобы пациентки не задерживали очередь. Если кто-то не успевал смыть шампунь с головы, бедолагу выставляли в раздевалку прямо с мыльными волосами и вынуждали обсушиваться полотенцем. Одна из дамочек, любительница поплескаться подольше, собралась было затеять скандал, но старшая медсестра и слушать не стала. Просто сообщила, что лишает ее следующего посещения душевой и, если та не заткнется, то вообще запретит ей мыться до конца месяца. Пациентка, конечно, заткнулась. Роскошные длинные волосы болтались слипшимися от мыла сосульками, лицо куксилось, как у маленькой обиженной девочки, но возражать она не осмелилась. Прегг самодовольно лыбилась, упиваясь властью, дарованной служебным положением. Когда, наконец, все пациентки оделись и покинули раздевалку, в комнату запустили последних больных. Дверь в душевую была открыта нараспашку, оттуда тянуло влажным теплом, пахло хлоркой и сыростью. Этот запах напоминал Харли общественный бассейн, который она иногда посещала в школьные годы. Не так уж сложно вообразить, будто она в очередной раз пришла искупаться. Время от времени Харли действительно позволяла себе мысленно покидать Аркхэм, но не сегодня. Когда рядом Прегг - надо быть начеку. Харли разделась, сложила вещи на скамейку и прошла в душевую. Пол был мокрый и скользкий. Гладкие желтоватые плитки в потеках мыльной пены таили в себе угрозу. Резиновые тапки пациентам не полагались, никаких корвиков здесь тоже не было. Приходилось ступать осторожно, упасть и раскроить себе череп не хотелось. Травмы в душевой случались с завидной регулярностью, но администрацию это не беспокоило. Пусть лучше кто-нибудь упадет и сломает себе руку или ногу, чем пронесет в резиновом тапке заточку и устроит резню. Если ты неуклюжий дурак - это только твоя проблема. Все спишут на несчастный случай. Резня же повлечет за собой разбор полетов среди персонала. А кому это нужно? Девушка подошла к душевой стойке и включила воду. Сначала, как всегда, потекла холодная, но потом температура выровнялась и блондинка шагнула под лейку. Харли с удовольствием подставила голову под теплую воду и зажмурилась, чтобы капли не затекали в глаза. Намочив волосы, она протянула руку к дозатору, намертво прикрученному к стене. На подставленную ладонь вытекло немного шампуня. Пах он приятно, какими-то травами. Девушка принялась размазывать шампунь по волосам и взбивать пену. Да, аромат действительно неплох, похож на заваренную в чай ромашку, сладковатый, но не приторный. Вдруг чья-то рука похлопала блондинку по мокрому плечу. Харли торопливо оглянулась и открыла глаза. Пена тут же затекла в левый и слизистую защипало. Девушка мысленно чертыхнулась. Перед ней стояла Глория и безмятежно улыбалась. - Чего тебе? - буркнула Харли, сплевывая мыльную воду, стекавшую от волос по лицу. - Можно? У меня кончился, - спросила соседка, указав пальцем на дозатор. Блондинка закатила единственный зрячий глаз и резко ответила: - Бери и отстань. Не хочу выйти отсюда с непромытой головой. Лицо Глории стало испуганным, улыбку сменила расстроенная гримаса. Она всегда огорчалась, когда с ней разговаривали в подобном тоне. Харли отвернулась и продолжила смывать пену. Глория набрала в горсть шампуня и потопала к душевой стойке в дальнем углу. Девушка как раз закончила с мытьем головы, когда на пороге комнаты показалась старшая медсестра. По расчетам Харли у них оставалось еще минут семь. На кой она приперлась? Опять проявлять свое рвение? - Все, кто домылся, кыш отсюда, - заявила Прегг, обводя взглядом женщин. - Кэт, помоги миссис Мейсон смыть пену. Пухлая сестричка оторвала задницу от скамейки и покинула раздевалку, в которой сидела, наблюдая за порядком в душевой через распахнутую дверь. Помимо нее в предбаннике находились еще две медсестры. Харли отвернулась, решив, что может использовать оставшееся время для того, чтобы худо-бедно ополоснуться. Она снова набрала в руку шампунь и принялась растирать подмышки, надеясь отбить неприятный запах пота, который впитался в отросшие волоски. - Эй, вы, пошевеливайтесь! - послышалось за спиной. Блондинка обернулась через плечо, подумав, что Прегг подгоняет оставшихся, но она ошиблась. Каракатица обращалась к трем дамочкам, которых сопровождала еще одна старшая медсестра. Пока Харли изумленно таращилась на вновь прибывших, Кэт увела старуху. Клара и безымянная пациентка с их этажа покинули душевую после предыдущего окрика Прегг. Вторая старшая медсестра, очевидно, стоила первой, потому что, перехватив удивленный взгляд блондинки, грубо рявкнула: - Чего вылупилась? У нас душ сломался. Домывайся и проваливай. - Это Квинзель, - зачем-то представила ее Прегг. Рыбьи глаза обратились в сторону девушки. На лице Линды расцвела знакомая приторная улыбочка. Харли поспешно отвернулась и принялась смывать остатки шампуня. Позволить втянуть себя в перепалку девушка не собиралась. Харли выждала пару минут, затем потянулась к смесителю и перекрыла воду. Она принялась протирать глаза, избавляясь от скопившейся на ресницах влаги. Блондинка услышала шлепки босых ног за своей спиной, раздавшихся как-то чересчур близко. Не то, что бы ее это напугало, но Харли решила взглянуть на того, кто находится позади. Девушка только начала поворачиваться, как чьи-то руки грубо толкнули ее в спину. Блондинка по инерции отшатнулась и потеряла равновесие, ступни заскользили по кафельной плитке. Квинзель не успела выставить вперед руки, как-то смягчить падение. Она приземлилась на покачеленное бедро, еще с ярд проскользив по мокрому полу. Удар был сильным, ногу пронзила тупая боль от места ушиба и до самых кончиков пальцев. Харли зашипела сквозь стиснутые зубы и попыталась перевернуться. Но ей не позволили. Дамочки, которых привели старшие медсестры, налетели на девушку и принялись запинывать. Блондинка инстинктивно сжалась в комок и прикрыла голову руками, защищаясь от ударов. Они были не очень сильными, все же запинывать кого-то голыми ногами довольно проблематично. А тут еще мокрый пол, на котором можно запросто поскользнуться. Харли закрывалась, как могла, но болезненные тычки голых пальцев в спину, руки, живот, казалось, сыпались на нее отовсюду. Это нападение было полной неожиданностью. Зачем? Почему? Какого черта она им сделала? Все эти вопросы мгновенно пронеслись в ее голове. Да ни черта она не сделала! Эти суки просто решили ее отпиздить. Или их попросили. Какая разница? В душевой же нет камер, никто не проверит. Скажут, что Квинзель сама упала. Ха-ха, неуклюжая дура. Очередной несчастный случай. Блондинка до боли стиснула зубы. Первоначальный шок уступил место негодованию, а затем ее охватило бешенство. Лютая злоба растеклась по артериям, перемешиваясь с адреналином. Их трое, но разве для нее это имеет значение?! Она причинит боль даже ценой собственной жизни, не говоря уж о возможном наказании за участие в драке. Она их покалечит даже если сама пострадает. Харли резко вытянула руки и схватила за ногу идиотку, собиравшуюся пнуть ее в живот. Девушка с силой дернула за ступню, женщина потеряла равновесие и смачно шлепнулась задницей на пол. Она заорала от боли, Харли распрямила ноги и оттолкнула ее прочь от себя. Та заверещала пуще прежнего и засучила пятками по мокрым плиткам, разбрызгивая вокруг себя воду. Ее подружки не ожидали сопротивления и на мгновение растерялись. Харли воспользовалась этой заминкой. Она откатилась в сторону и успела подняться на ноги. Боль в бедре уже не беспокоила девушку. Она просто перестала ее замечать. Харли трясло от ярости. Пальцы сами собой сжались в кулаки. В ней не осталось никаких чувств, кроме жгучего желания заставить этих тварей завыть от боли. Всех троих. Размазать их лица в кровавую кашу. Плевать, что ей за это будет. Вообще плевать. Блондинка ринулась к женщине, оказавшейся ближе. Та не успела отклониться и кулак Харли врезался в ее лицо. За шумом воды хруста почти не было слышно, но девушка знала, что сломала сучонке нос. Костяшками пальцев почувствовала, как сместились хрящи. Харли злобно ощерилась и ударила второй рукой в то же место. Женщина вскрикнула, зашаталась, пытаясь сохранить равновесие. Она попятилась, прижав ладони к окровавленному лицу. Тут последняя невредимая пациентка опомнилась и бросилась на блондинку. Она с визгом врезалась сбоку. Харли вцепилась в больную и они вместе рухнули на корячившуюся на полу женщину, которая никак не могла подняться. Та взвыла. Ее тело смягчило падение. Харли оказалась между орущей сучонкой и тварью, которой еще предстояло завизжать от боли. Тварь раззявила пасть, в которой не хватало пары зубов. Она рычала и тянула растопыренные пальцы к глазам девушки. Харли сжала ее запястья и ударила лбом в перекошенную рожу. Та успела отвернуться и удар, вместо носа, пришелся в щеку. Тем не менее, этого хватило, чтобы сучка перестала тянуться к глазам. Дрянь, на которой они боролись, отчаянно дергалась и пыталась спихнуть их с себя. Ей уже было плевать, кого и куда она толкает, главное - избавиться от двойного груза. Харли и взбесившаяся пациентка скатились на пол и, на этот раз, блондинка оказалась сверху. Она не преминула этим воспользоваться. Тут же схватила тварь за голову и с силой приложила о кафельный пол. Глаза больной растерянно распахнулись, рот перекосило. Но ее пальцы резко вцепились в лицо блондинки, наклонившейся слишком близко. Харли запрокинула подбородок, пытаясь избавиться от ногтей, раздиравших ей щеки. Дрянь подалась вверх, вслед за блондинкой. Харли стиснула пальцами ее голову и снова приложила затылком об пол. Глаза женщины расфокусировались, рот приоткрылся в щербатом оскале, но скрюченные пальцы продолжали загребать воздух рядом с лицом Харли. Блондинка отпустила голову женщины, перехватила ее руки и прижала их к полу. Этого показалось мало. Дрянь все еще молчит. Не орет от боли. Вот уж нет. Эта сука свое получит. Харли рванулась вперед, приподнялась и опустила колени на предплечья больной. Теперь она точно не дотянется до лица. Эта тварь собиралась выдавить ей глаза! Разодрала щеки. Ну, ничего. Сейчас она за все расплатится. Блондинка размахнулась и с силой ударила женщину кулаком в лицо. Она замахивалась снова и снова, наслаждаясь хрустом костей, кровавыми фонтанчиками, брызгавшими из разбитого носа, губ, ее собственных сбитых костяшек. Харли не хотела останавливаться, она колотила и колотила то, что минуту назад было человеческим лицом, а сейчас превращалось в истекающий кровью ошмёток плоти. В ушах звенело, она уже не слышала ничего, кроме собственного прерывистого дыхания. Удары становились все реже, Харли почувствовала, что запыхалась. Боль в бедре возвращалась. Пульсировала в кости и отдавалась в колене, вжимавшем в пол руку женщины. Харли выдохлась. Клокотавшая в сердце ярость получила выход. О, да еще какой. Девушка замерла и уставилась на дело рук своих. Избитая пациентка не шевелилась и, кажется, не дышала. Ее голова была залита кровью, кровь растекалась вокруг тела, расползалась алыми соцветиями по мокрому кафелю. Рядом хныкала подружка этого тела. Харли повернула голову и уставилась на нее. Побледневшая физиономия с трясущимися губами, которые силились что-то произнести. - Не... не... бей.. меня... - разобрала Харли, скорее догадавшись, чем услышав. Эта дрянь уже не представляет угрозы. Она вообще может только скулить и сучить пятками по полу. Девушка обвела взглядом душевую. Последняя из трех напавших на нее тварей силилась просочиться сквозь запертую дверь, ведущую в раздевалку. Она даже не думала звать на помощь, только хлюпала окровавленным носом и таращила испуганные глаза на Харли. Девушка заметила и Глорию. Та сидела в углу, прижав руки к ушам, и раскачивалась из стороны в сторону. Ее рот был слегка приоткрыт, глаза, широко распахнутые, остекленели. Она, не моргая, тоже смотрела на Харли. Блондинка потерла расцарапанную щеку о плечо и поднялась на ноги. Ладони превратились в алые перчатки. Кто знает, сколько на них ее собственной крови, а сколько чужой? А, да какая разница... Теперь и не важно. Харли подошла к душевой стойке, из которой продолжала литься вода, и сунула под нее руки. Она принялась оттирать пальцы. Кожу на костяшках, стертую от ударов, неприятно саднило. Очистив руки, блондинка шагнула под душ. Теплая вода успокаивала, вымывала грязь из царапин. Девушка тяжело выдохнула. Нервная энергия, бурлившая внутри, держала ее в напряжении, не позволяла рухнуть на пол без сил и завыть по-звериному. Она, в общем-то, чувствовала себя нормально. Даже хорошо. Несмотря на последствия, Харли нисколько не сожалела о том, что сделала. Губы нервно тянулись, складываясь в улыбку, мышцы потихоньку расслаблялись. Ее беспокоила только боль, отдававшаяся эхом от места ушиба по всей ноге. Харли опустила руку и ощупала бедро, которому снова досталось. Завтра нальется синяк на всю жопу. За спиной раздался крик. Он прозвучал оглушительно, словно выстрел, и как-то совсем уж отчаянно. Харли повернулась и ее глазам предстало самое отвратительное зрелище из всех, увиденных в Аркхэме. Пока блондинка приводила себя в порядок, Глория выползла из угла. Она подобралась к бездыханному телу и, низко склонив голову, принялась слизывать кровь с лица трупа. Потом, зарычав, словно какое-то хищное животное, попробовала ее на зуб. Глория вгрызлась в щеку пациентки, как вгрызалась в подтухшие отбивные из больничной столовой. Харли брезгливо скривилась и фыркнула. Девка с разбитым носом снова заголосила. Окончательно ошалев от выходки Глории, она начала бросаться на дверь всем телом. Наверняка этот грохот и вопли слышала вся психушка. Какого черта сюда еще не ломятся охранники и санитары? Покалеченная сучонка, которая никак не могла подняться, умудрилась отползти к стенке и сейчас бормотала что-то невнятное, вздрагивая от каждого удара. Харли подошла к ней поближе и с интересом прислушалась. - Они меня съедят... меня с-с-съедят... - повторяла больная, не в силах оторвать взгляд от Глории. По ее щекам текли слезы, она буквально плакала от ужаса. Блондинка наклонилась к женщине и щелкнула зубами над ее ухом. Пациентка испуганно вскрикнула и закрыла голову руками. Арлекина расхохоталась. Она все еще смеялась, когда дверь рывком распахнулась. Девчонка, которая больше всех хотела выбраться из душевой, угодила в объятия старшей медсестры. Она врезалась лицом в плечо, заляпав форму Прегг темно-красными пятнами, и взвыла от боли. Линда брезгливо поморщилась и передала девицу санитару, который вломился в комнату следом за старшей. Женщина обвела душевую взглядом. Харли показалось, что еще чуть-чуть и глаза бешеной каракатицы, наконец, вылезут из орбит, так старательно она их пучила. Охранники и медсестры топтались на пороге, вытягивали шеи за спиной Линды. Несколько секунд ничего не происходило, затем начальник смены все же опомнился и отдал приказ задержать участников драки. Душевая наполнилась людьми. Кому-то из медсестричек стало дурно. Охранники попытались оттащить Глорию от трупа. Женщина утробно зарычала и начала вырываться. Оскаленные зубы сжимали кусок мяса, оторванного от лица мертвой пациентки. Ее скрутили и уложили на пол, одна из медсестер вколола шприц с "антипсихотиком". Еще трое охранников окружили Харли. Девушка и не подумала сопротивляться, когда мужчины схватили ее за руки и опустили лицом вниз. Один из них уселся сверху и буквально вдавил девушку в пол. Стало трудно дышать, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Блондинка с трудом повернула голову на бок и попыталась вдохнуть. Она почувствовала как игла шприца проколола кожу и вошла в плечо. Ей тоже ввели препарат. Охранник немного привстал и, продолжая вжимать девушку в пол руками, переместился с ребер на ее талию. Харли смогла вдохнуть. Блондинка видела ноги суетящихся в комнате людей. Глорию потащили прочь, она уже не пыталась вырваться. Затем настал черед женщины, которая никак не могла подняться. Когда санитары попытались поставить ее на ноги, она закричала от боли. Харли удовлетворенно хмыкнула. Мимо, разбрызгивая воду, протопали чьи-то ботинки. Девушка проследила за ними взглядом. Ботинки остановились рядом с трупом и Харли услышала растерянный мужской голос: - А с этой что делать? - Убрать, - ответила какая-то женщина. - Эй, Тодд, помоги мне, - произнес все тот же мужчина, обращаясь к одному из товарищей. Ботинки отошли в сторону и взгляд Харли уперся в залитое кровью лицо. Точнее то, что от него осталось. У мертвой женщины не хватало части верхней губы, отчего казалось, будто труп ухмыляется. На щеке зияла рваная рана, оставленная зубами Глории. Харли снова стало смешно. Но сил для для того, чтобы рассмеяться не было, поэтому она просто лежала и улыбалась. Девушка чувствовала себя очень спокойно и как-то безразлично. Наверное, сказывалось седативное действие препарата. Харли ощутила, что ее тело рывком переместили в пространстве. Пациентку поставили на ноги и повели прочь из душевой. Ступни заскользили по мокрому полу, она еще пыталась идти самостоятельно, но поняла, что ноги ее не слушаются. Девушка обмякла в руках охранников, словно тряпичная кукла. Мужчины приподняли пациентку и понесли к выходу из раздевалки. Голова Харли безвольно болталась из стороны в сторону, она не могла держать шею. Глаза равнодушно скользили по лицам окружающих людей. Они все сливались в какое-то смазанное белое пятно, выныривали из клубящегося тумана и исчезали вновь. Но одно лицо Харли все же узнала. Это был Джек. Он выглядел потрясенным и, вроде бы, несчастным. Блондинка с трудом разлепила губы и попыталась объяснить, что на нее напали, но вместо слов из ее рта вырывалось невнятное мычание. Лицо санитара исчезло в белесой дымке. А потом Харли и сама утонула в ней.