Черная тень на белом троне

Первые лучи солнца касаются верхушек могучих деревьев, окрашивают предрассветное небо во все цвета полымя. В морозном воздухе витает свежий аромат арбуза. Затвердевшая корка сугроба хрустит под ногами, а снег, проникая в сапоги на стыке с брюками, больно царапает и холодит кожу. Но это не может отвлечь опытную охотницу от добычи. Молодой олень, притаившись в ветвях дикой яблони, лакомится корой и даже не подозревает о нацеленной на него стреле. Китнисс, затаив дыхание, готовится к выстрелу. ─ Ну, убьешь ты его, и что дальше? ─ раздается горячий шепот прямо над ухом. Девушка вздрагивает, но успевает пустить стрелу прямо в цель. ─ Гейл! У меня чуть сердце в пятки не ушло! ─ злится девушка. Толкнув в сторону смеющегося мужчину, она яростно оправляет полы мехового плаща и движется в сторону подстреленного оленя. Стрела с характерным хлюпающим звуком выходит из глазницы зверя. Китнисс тяжело дышит, и белый пар ее дыхания испаряется в воздухе. Всегда тяжело убивать крупных животных, но есть необходимость, которая выше морали. ─ И это так ты встречаешь гостя из далекого графства? ─ с лукавой улыбкой осведомляется Гейл. ─ Ты приезжаешь каждое воскресенье, ─ она обреченно закатывает глаза. ─ Но так уж и быть. Леди Китнисс из Черного замка рада приветствовать достопочтенного лорда Гейла Хоторна из Каменного замка в своих владениях, ─ отвесив шуточный реверанс, она снова возвращается к туше. Хруст снега совсем рядом заставляет её вскинуть голову. Гейл подошел слишком близко и смотрит на нее совершено новым взглядом, каким до селе никогда не награждал ее. Он медленно склонился к девушке, оказавшись на ровне с ее лицом. Его холодная от мороза ладонь легла на ее щеку, шершавые пальцы нежно прошлись по бархатной коже. Китнисс, затаив дыхание, наблюдает за напарником. ─ Если все получиться, то мне не придется больше уезжать. Сейчас все зависит только от тебя, ─ шепчет чуть ли не в губы, чем заставляет девушку смутиться, а затем, поднявшись на ноги, уходит в сторону поляны. Леди Китнисс, все еще находясь в оцепенении от действий старого друга, невидящим взглядом возвращается к перевязке копыт оленя. Вскоре Гейл подходит, ведя под узды лошадей. Под мерный топот копыт и фырчание скакунов они не спеша направлялись, как думал Гейл, в Черный замок. Но на развилке Китнисс повернула лошадь в противоположную сторону, чем вызвала у друга вздох разочарования. ─ Серьезно?! Опять поскачешь к нитсам*? Граф разозлится, когда узнает! Китнисс хмурит брови, выражая свое недовольство. ─ С каких это пор ты поддерживаешь моего отца? Вы же никогда не жаловали друг друга, ─ мужчина усмехается в ответ. ─ Боюсь, это единственное, в чем наши мысли схожи. Они опасны, а ты упрямо тащишь им всё, что подстрелишь. Молчу про одежду и о том что варишь им лекарства! В Двенадцатом графстве полно бедняков, и ты просто поступаешь неразумно… ─ Это обычные люди, Гейл. Сейчас зима, и им тяжело добывать пищу. Они не виноваты в том, что оказались за бортом жизни и незаслуженно платят за ошибки своих предков. У бедняков есть граф и король, которые о них заботятся, а кто есть у них? «Зато они вольны и свободны, не то что я», ─ пронеслось у нее в голове: не надо часами учиться этикету у придворных дам, также как и ходить в громоздких платьях и неудобной обуви, ни тебе возмущенных возгласов, когда в очередной раз возвращаешься с охоты в брюках и с испорченной прической. И никто не упрекнет, если решишь посвятить свой день бою на мечах и стрельбе из лука, а не рукоделию. Тяжело вздохнув, девушка всё же двинулась в сторону племени нитсев но, вспомнив о сегодняшнем инциденте, не поворачиваясь спросила: ─ Что ты имел в виду, когда сказал, что сейчас все зависит от меня? ─ Не важно, ─ всё ещё со злостью в голосе отзывается он. Девушка лишь досадливо поджимает губы, бьет шпорами сапог по бокам ни в чем неповинной лошади, и скачет по еле заметной тропе. *** Проклиная себя, Китнисс спешно стягивает костюм для охоты, сетуя на то, что ужин подадут всего через двадцать минут, а значит нет времени идти в купальню. За посиделками перед костром у нитсев, да еще и с миской горячей, наваристой оленьей похлебки с лесными травами, невольно забываешь о времени. ─ Октавия, быстрее, милая, надевайте платье! Небеса, Флавию ещё меня заплетать. Служанки помогают одеться в синее бархатное платье со скромной серебристой вышивкой. Времени совсем не осталось. Китнисс с горем пополам отмывает руки и лицо. Не дай Бог, отец заметит хоть серое пятно на ее лице, сразу поймет, где она была. Ужин с отцом и Гейлом проходит в непонятом для нее напряжении. Вроде бы все наслаждаются блюдами и поддерживают ненавязчивый разговор, но от взора юной девы не ускользает чрезмерная отстраненность и задумчивость отца, и странное поведение Гейла, который каждые пять минут бросает на графа выжидающие взгляды, а в конце ужина, видимо, не услышав от него ожидаемого, яростно комкает тканевую салфетку и, бросив ее на серебряное блюдо, быстрыми шагами удаляется из обеденной залы. Китнисс провожает его обеспокоенным взглядом, но теплая ладонь отца, ласково погладившая по шелковистым волосам, отвлекает ее. ─ Нетерпеливость ─ не лучшее украшение мужа, а тем более мужа из знатного дома, ─ говорит граф своим приятным, хриплым, от прожитых лет и пережитых войн, голосом. ─ Вы его совсем не любите, отец… ─ почти обижено изрекает леди. ─ А ты… ты любишь его? Вопрос ставит девушку в тупик. Она, широко распахнув глаза от удивления, судорожно перебирает в голове и сердце все чувства и мысли, что связаны с ним. Гейл, вот уже на протяжении четырех лет, каждое воскресение приезжал из Второго графства, только ради охоты с ней. Однажды, обретя дружбу на одном из приемов, они закрепили ее вылазками в лес на выходных. Если до сегодняшнего дня ее не особо настораживали ухаживания Гейла, то теперь она не может с точностью сказать, что это всего лишь его братская привязанность к ней, ведь отец никогда и ничего не спрашивает просто так. ─ Если только как брата или друга… ─ смущенно, но честно отвечает она. ─ А есть ли такой человек, кто смог пленить твое сердце? ─ Нет, отец, ─ еще больше смущается девушка. ─ К чему эти разговоры? ─ морщится она. ─ Гейл сегодня попросил у меня твоей руки, ─ оглушает своим ответом граф. ─ Я сказал, что подумаю. ─ А спросить нельзя, чего я хочу? ─ вспыхивает Китнисс. «Только не это», ─ думает она. Опять разговоры о замужестве, которые так угнетают и пугают, а от рассказов придворных дам о сие союзе у нее и вовсе краснеют уши. Но она обещала себе не огорчать горячо любимого и единственно ей родного человека ─ отца. Рано или поздно, граф уйдет на покой, а графство должно перейти ее мужу, которого пока нет. ─ Хорошо, но заметь, спрашиваю во второй раз, ─ сдержанно отвечает граф. ─ Ты любишь Гейла? Хочешь ли за него замуж? И есть ли любой другой муж, с кем бы ты хотела связать свою жизнь? ─ Нет, отец не люблю. И нет другого мужчины, но я не пойму. Чем плох Гейл? Он мой друг, мы знаем его не один год, и он лорд Каменного замка. Я думала, вы захотите выдать меня за знакомого человека. ─ Я никогда не возжелаю такого балагура и баламута как Гейл тебе в мужья. Ни в Черном, ни в Каменном замке не осталось ни единой юбки, под которую бы он не заглянул, а в погребах нет ни единого бочонка с вином, из которого бы он не отпил. Да и что ты знаешь о любви и дружбе, дитя? ─ презрительно изрекает граф. ─ Ты еще так глупа, что думаешь, будто бы я не учуял от тебя смрад костра нитсев. Китнисс огорчают слова отца, но она знает, что между ними никогда не было и не может быть лжи. ─ Нет отец, не знаю. Простите… ─ опечалено сообщает она. Граф раскрывает ей свои отеческие объятия, и та не смеет и не хочет отказываться. ─ Я, к сожалению, не молодею, дитя, а тебе уже идет двадцатый год. Твои ровесницы уже подарили отцам не одного внука, и мое сердце сковывает страх, что я так и уйду из этой жизни, не взяв на руки твоего первенца, ─ говорит он срывающимся от боли голосом, и дочь понимает, что это вовсе не из жалости к себе, что отец просто вспомнил её — свою жену, которая умерла вскоре после родов. И она согласна на все, лишь бы рассеять эту боль в его взгляде. ─ Пусть будет по вашему, отец. Я выйду за любого, кого вы выберете, ─ заглушив бунтующее свободолюбие, говорит она. ─ Я написал письмо королю, с просьбой разрешить провести турнир за твою руку и сердце или же самому предложить лучшую кандидатуру на роль нового графа и твоего мужа. Сердце Китнисс бешено застучало в груди. Теперь она либо трофей, либо подарок и вся ее дальнейшая судьба зависит исключительно от короля. Она согласно кивнула отцу и попятилась к спальням. Бредя по тускло освещенным коридорам и размышляя о конце своей жизни, ведь свобода ─ это ее жизнь, она не сразу замечает притаившуюся у стены пару. Направив на них свет лампы, Китнисс вскрикивает от неожиданности, понимая, что перед ней стоит Гейл со спущенными штанами, который прижимает к стене раскрасневшуюся девицу. Китнисс отчаянно просит разум забыть все, что она только что увидела, но это не помогает, и она бежит, бежит дальше, не обращая внимания на его окрик, бежит пока не падает в свою постель, давая эмоциям выход. «Отец был прав, отец всегда прав!» ─ с горечью от предательства друга думала она. Уже впадая в забвение, ее последней мыслю оказывается мольба о том, что бы король одобрил турнир. «Пусть победит сильнейший и достойнейший. Пусть мне достанется доблестный муж, а графству справедливый правитель. Пусть отец обретёт счастье», ─ уже засыпая, просила она у неба.