***
Китнисс облюбовала для себя новое место в Белом замке — конюшню. Деревянная пристройка пришлась по душе еще с того дня, когда Пит впервые ее сюда позвал. Запахи сена и навоза позволяют отвлечься от роскошного убранства и быта, что окружают и душат ее в Марбле. Здесь, как и в лесу, Китнисс чувствует себя живой, настоящей. — Хороший мальчик, такой красавец. Еще яблочек? — сын конюха изумленно таращится на Китнисс, расчесывающую щеткой коня. Королева и не думает замечать мальчишку, что стоит в пяти метрах от нее с ведром овса в руках. — Хорошо же тебе, Алов, — живи себе — не тужи. Никаких проблем и дурных мыслей. Сахару да сена — вот тебе счастье, — вздыхает она. Глухой стук металла о камень отвлекает Китнисс. Она оборачивается на шум и видит испуганного, щуплого паренька лет десяти, у ног которого лежит перевернутое ведро. — Эй, привет, — дружелюбно шепчет Китнисс, чуть наклоняясь вперед. Затем, словно что-то вспомнив, одергивает себя, выпрямляется и принимается смотреть на парня со всей строгостью, на какую только способна. — Моя Королева, — мальчишка склоняет перед ней колени. — Простите, я вовсе не подглядывал, клянусь! Я — сын конюха. Пришел покормить Черныша, а тут Вы, и я… — Черныша? — не понимает Китнисс. — Кто это? Мальчишка указывает на черного коня, а королева заливается смехом. — Ты зовешь моего Алова Чернышом? — Королева прикрывает рот ладонью, чтобы не смущать смехом сына конюха еще больше, а тот в ответ неуверенно улыбается. — Мне неоткуда знать таких диковинных слов, — виновато пожимает он плечами. — Если бы он был моим конем, я бы назвал его Чернышом. — А как насчет тебя? Так и зовут сыном конюха? — Карлом нарекли, Миледи. Но зовут обычно «Эй ты», — Королева кривится от того, как спокойно об этом говорит мальчуган. — Я буду звать тебя Карлом. Негоже коверкать такое доблестное имя, — мальчишка слегка теряется от волнения. До этого дня он видел королеву только издалека, а сейчас разговаривает с ней на равных. — Моя королева, извините за дерзость, но зачем Вы здесь? Если с конем что-то не так, то я все исправлю, клянусь. Позвольте проверить стойло и Алова, прошу, только не жалуйтесь отцу, — тараторит Карл, боясь быть не услышанным. — Эй, ты чего? Тише. Я просто пришла его проведать. Можешь сделать свою работу, я не стану мешать, — Китнисс отводит коня в сторону, пропуская Карла к стойлу. Мальчишка принимается за дело, засучив рукава. Он стелет вилами новое сено, меняет воду. Каждый раз наклоняясь, парнишка не замечает, как оголилось его плечо, а из-под широкого ворота выглядывает большой синяк. — Карл, кто тебя так? — Испуганно спрашивает Китнисс. Мальчишка вздрагивает, совсем позабыв, что он тут не один. Взгляд его падает вниз, а руки спешно оправляют рубаху. — Да так… конь лягнул, — беззаботно отвечает он. — Мой конь, тебе, доходяге, грудину бы пробил, — не верит Китнисс, но и правду Карл так и не говорит. — Тут без бодяги не обойтись. — Кто ее даст слуге? У нас и лекаря-то нет. — У меня есть. К нему и сходишь, — Китнисс тянется к шатлену, прикрепленному к ее поясу. Наскоро строчит на клочке бумаги указание. — Миледи, вы очень щедры, но меня выпроводят из замка, как только посмею сунуть голову в лекарские покои. Не стоит беспокоиться, — паника скользит в его голосе. — С указом от королевы, тебя никто никуда не прогонит, — Заверяет Китнисс, а вспомнив про оставленного в неведении мужа, спешит написать записку и для него. — Найди Лавинью и передай ей это. И смотри не читай, — добавляет она, протягивая два клочка плотной бумаги, а Карл, вытерев руки о брюки, забирает их. — Я бы не смог, даже если бы захотел, — стыдливо отвечает сын конюха и пятится к выходу, вскоре срываясь на бег. Китнисс остается лишь провожать его сочувствующим взглядом. «Он заслуживает большего, чем выгребать навоз», — отмечает она. *** Ступени башни быстро пролетают перед глазами Китнисс, и та оказывается на втором этаже. Скоро обед, и девушка сомневается, что успеет привести себя в порядок, если не поспешит. Королева уверена, что источает запах конюшни на добрую версту. Проходя через балкон, что кругом нависает над внутренним двориком первого этажа, королева отвлекается на шум и голоса людей. Внизу проходит тренировка. И не простая, а королевская. Китнисс видит, как король, выставив кулаки вперед, борется с русоволосым начальником замковой охраны. Имени его Китнисс вспомнить не может, да и мысли ее заняты совсем не им, а мужем. Из одежды на короле только мягкие кожаные брюки, плотно обтягивающие мускулистые ноги. Вдобавок ко всему, Пит еще и босой. Взмокшие и потемневшие от пота волосы, то и дело падают на лоб, когда он уворачивается от очередного выпада соперника, а на крепкой спине и руках играют и перекатываются мышцы. Вид Пита волнует королеву. Что-то обжигает Китнисс изнутри, от самого сердца, разнося жар по всему телу. Ей неумолимо хочется спуститься вниз, коснутся крепкой груди, пригладить волосы и, наконец, оказаться в крепких руках мужа, и целовать его пока то самое чувство, что овладело ею в купальне вновь не накроет с головой. Холодные костяшки пальцев не спасают, не остужают ее пылающих щек, как ни прижимай, и королева уже спешит удалиться, чтобы никто не успел заметить ее жадных и откровенных взглядов, как ее внимание привлекает нечто другое. Пит добродушно хлопает соперника по плечу, благодаря за славную тренировку, а затем уходит с середины зала в его начало, где к нему спешно подходит служанка и принимается что-то увлеченно рассказывать королю, а тот с радостью ее слушает. Пышная и задорная, с увесистой косой льняных волос на плече. Улыбка ее яркая, а щеки румяные с прекрасными ямочками. Не переставая щебетать, служанка наливает королю в ладони воды из глиняного кувшина. Умывшись, Пит принимает от нее и полотенце. Когда король собирается покинуть общество девушки, та несмело касается его плеча, привлекая внимание. Король вопросительно смотрит на прислужницу, а услышав ее слова, широко улыбается, затем и вовсе счастливо смеется. Спустя мгновение она и вовсе оказывается в его объятиях. Китнисс, наблюдавшая все это время за мужем, приходит в себя лишь тогда, когда чувствует, как ноющая от напряжения боль сводит ей челюсть. Борясь с подступившим головокружением, королева цепляется за мраморные выступы балкона, но теперь кажется, что каменные плиты вот-вот рухнут и она со свистом отправится в бездну. Ставшее знакомым совсем недавно чувство голода по супругу, сменятся еще одним новым, о котором она узнала еще во время отъезда короля в Первое графство. Ревность, словно клубок ядовитых змей расползается у ее ног, стискивает лодыжки, ползет вверх, добираясь до запястий, сдавливает шею и жалит точно в грудь, отравляя сердце. Тяжело дыша, Китнисс несется прочь к лестнице, что ведет к купальням. Давясь тяжелым комом, что встал в горле, королева понимает — винить в случившемся она может только себя. Но стоит ей дойти до входа в купальню, как та самая прислужница вновь возникает на горизонте. В то время как снующие туда-сюда служанки таскают тяжелые ведра с водой и заполняют огромный чугунный чан, знакомая короля лишь подбадривает их речами, прохаживается то взад, то вперед, даря ослепительные улыбки, и смачно грызет зеленое яблоко. — Вы только посмотрите, — чуть не шипя выдавливает Китнисс. Подойдя ближе к женщинам, что еще не заметили ее, она обращается напрямую к успевшей стать ненавистной служанке. — Отчего же ты разгуливаешь без дела, когда остальные трудятся на благо замка? Сейчас же возьми ведро и примись за дело! Голос королевы такой злой и властный — она сама себя не узнает. Но что-то темное в ее душе расцветает черными лилиями. Чувство превосходства над простой служанкой приятно мурчит, подсказывая не сбавлять обороты. На громкий голос правительницы оборачивается с десяток настороженных женщин-прислужниц. Китнисс кажется, что все они думают об одном и том же, такие перепуганные, словно что-то вот-вот готово слететь с языка каждой, и только низкий ранг им этого не позволяет. — Слушаюсь, Моя Королева, — белокурая нервно сглатывает, но покорно прячет недоеденное яблоко в кармане передника. Учтиво кивает, слегка склонив голову, и направляется к куче ведер у колодца. На губах у Китнисс играет самодовольная улыбка, но в следующий миг ее сменяет раздражение. Прямо перед ней словно из ниоткуда возникает перепуганная Лавиния, немая прислужница, и усердно машет руками перед лицом, стараясь что-то донести до королевы. — Чего ты суетишься?! Лучше бы позаботилась о купальнях! Скоро обед, а воды еще не то что не нагрели, так еще и не доносили! — Лавиния обреченно опускает руки и виновато закусывает губы. — Лавиния, не надо, все в порядке, — тихо окликает ее белокурая служанка. Китнисс презрительно окидывает взглядом шокированных женщин, резко оправляет накидку, поднимая за собой облако пыли, разворачивается и покидает маленький дворик. Скрывшись из виду королева, быстрыми шагами направляется к лестнице, ведущей в башню. Она замедлят шаг, когда доходит до второго этажа, останавливается у маленького круглого окошка. Китнисс прислоняет подрагивающие от злости ладони к холодному стеклу, выдыхает, словно это поможет ей выпустить пар. Девушка не успевает опустить напряженных плеч, как их тисками сжимают крепкие руки и разворачивают ее тело спиной к окну. Королева вскрикивает, испуганно хватается за сердце. — Ты что творишь?! Какого черта, Китнисс?! — ледяные воды, что плещутся во взгляде мужа, окатывают Китнисс с головой. От страха подбородок королевы так дрожит, что она не может вымолвить и слова. — Почему ты измывалась над женой Ключника?! Она не прислуга! — Я не знала… Хотела проучить ее за безделье! Пит сердито дышит, опаляя горячим воздухом лицо жены, а его собственное, словно в огне, пылает румянцем. — Решила поиграть в суровую королеву? — он вжимает Китнисс стену, и ей кажется, что Пит готов отдать все, что бы она рассыпалась на кусочки прямо у него на глазах. — Ты должна извиниться перед ней. — И чем это от тебя несет? — принюхивается король,— похлеще, чем от конюха. Китнисс кривится от слов мужа, что еще сильнее задевают ее гордость. — Нет! — шипит она, пытаясь вырваться. Пит молчит, наблюдая как жена безуспешно корчится, пытаясь выкарабкаться из его рук. — Пять лет, Китнисс. Долгих пять лет у Делли и ее мужа не получалось обзавестись детьми, но недавно она узнала, что на сносях. Я узнал сегодня. — Видимо, вы ей и помогли в этом! — зло пыхтит Китнисс, уже уставшая выбиваться. — Что?! — Я видела как вы ее обнимаете! Воркуете, словно голубки! Губы короля дергаются, и девушке кажется, что он из последних сил сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос, но гнев быстро возвращается. — Прекрати нести чушь и извинись перед несчастной. Ты в придачу и всю прислугу напугала. — Китнисс несогласно мотает головой. — Если бы с ее ребенком что-то случилось, это бы осталось на твоих руках. Навсегда, Китнисс, ты это понимаешь? Извинись…. — словно маленькой объясняет Пит. — Ни за что! Я королева, а не провинившийся ребенок! — Вот и веди себя, как правительница! Матушка никогда, слышишь, никогда не позволяла себе такого! — Да куда мне до Вашей матушки! Я всего-то жена-дикарка, или как тут меня называют? Пит, отчаявшись, выпускает жену, и теперь его руки находятся по обе стороны от ее головы. — Жена? Я еще не знаю какая ты жена, ты не даешь узнать. Давай, покажи, — он дергает шнуровку на груди ее распашонки, оголяет плечо, стянув ткань вниз. Китнисс всхлипывает, прячет лицо в ладонях. — Делайте что хотите, — королева гордо поднимает на мужа заплаканные глаза, — я не стану ни перед кем извинятся. Я дочь Артура Эвердина, не перед простолюдинами пресмыкаться он меня учил. — Гордячка! Сам извинюсь, корона не упадет, зато спать легче будет! — Замечательно! Не забудьте ее обнять! Даже поцеловать можете! — У меня же есть жена, — усмехается Пит, и не верит глазам, что наблюдает чистой воды сцену ревности. — Да и грешно же молочную сестру целовать. Какие еще грехи ты мне сегодня припишешь? Но ты ведь не знала, не так ли? — усмехается Пит. Задиристый тон мужа добивает Китнисс окончательно. Она отворачивается от него обратно к окну, обнимает себя руками, разрешая слезам обиды горячими дорожками струится по щекам. Питу хочется наплевать на все, стереть грубый захват с ее плеч нежным объятием, но понимает, что жена должна осознать свою ошибку и то, чего она могла стоить чужой семье. — Не надо мне вашей жалости, — хрипит Китнисс, угадав намерения мужа. — Хотели напомнить, что не меня ждали в этом замке, что не я заслуживаю короля в мужья? У вас это прекрасно получилось, поверьте, ничто не дает мне забыть об этом ни на минуту, — девушка вытирает слезы рукавом распашонки и спешно взбегает по лестнице, пока Пит пытается понять сказанное женой. Королева вбегает в покои, тяжело дышит от быстрого бега, не замечая, как тяжелой накидкой сносит с массивного комода все вещи. Обернувшись на звон упавших шкатулок, ваз и медных статуэток, девушка, стирает с лица подсохшие слезы, шумно хлюпает носом и спешит собрать всю разруху, что сама невольно учинила. Китнисс ставит вещь за вещью на место, запоздало замечая, как с края комода вот-вот рухнет увесистый малахитовый сундучок. Рывок вперед и подарок из дома спасен. Королева тяжело вздыхает. Сотни теплых моментов из родного графства и замка проносятся перед глазами, отчего ей снова хочется разрыдаться. Девушка вместе с сундучком забирается на ложе. Ловким движением рук она открывает его, при этом золотой замок приветливо щелкает, предлагая заглянуть внутрь. Королеве кажется, что от ларчика пахнет домом, она не спеша достает маленькие подарки, которые с трепетом и любовью положили для нее слуги и хорошие товарищи из Черного замка: изящный кинжал из самого лучшего сплава, — работа искусного кузнеца от наставницы по бою Аталы, золотой гребень от Октавии, жасминовое масло от Вении, небольшая книжка от обеих служанок, которую девушка откладывает на потом. Китнисс выуживает последнюю вещь из шкатулки, —золотой медальон. Вещица изумительной красоты: овальной формы, чуть выпуклая с обеих сторон. Королева восхищено разглядывает подарок, раскрывает гладкие створки, заглядывая внутрь украшения, и замирает от увиденного. На левой части медальона красуются лица ее родителей: граф Артур и мать графиня, которую Китнисс не успела ни увидеть, ни запомнить. — Спасибо, папа, — благоговейно произносит она, пальцем поглаживая рисунок. Девушка, двигает ногами на постели, старясь удобнее сесть, и не замечает, как коленом задевает книжку, которая соскользнув с шелкового покрывала, падает вниз, и что-то со звоном выкатывается из плотного ряда страниц и катится по каменной поверхности. Китнисс приходится встать. Подняв книгу и положив ее на ложе, она осматривает мраморный пол в поисках источника звона, а когда находит, испуганно вскрикивает и отшатывается назад. — Нет, нет, нет, только не это, — судорожный шепот срывается с губ королевы. На полу в лучах обеденного солнца блестит брошь с сойкой-пересмешницей, обещанная Альмой. Китнисс подбирает вещицу, разглядывает брошь и прикалывает ее к платью над самой грудью. «Раз оберег, то пусть выполняет свою задачу» — думает она. Королева вопреки всем своим ожиданиям спокойна, и находка только прибавила ей силы духа. Ничто в ее жизни не было легким, и как она теперь окончательно осознает — и не будет, так зачем же терять время? Королева возвращается к книге из который выпала брошь, вчитывается в наименование «Искусство любви». Она удобнее усаживается на ложе и начинает листать страницу за страницей. От прочтенного и увиденного у Китнисс увеличиваются глаза, перед которыми мелькают десятки откровенных картинок с описанием. К щекам девушки приливает кровь, а в голове крутятся картины прошлой ночи. Губы короля на ее собственных, его руки на ее теле, отражение ее страсти в его глазах. Мурашки, напоминающие о наслаждении, подаренном мужем, пробегают по ее спине, колют словно маленькие иголки. Китнисс вдыхает воздух поглубже, словно это поможет ей стать более решительной и сможет отогнать ее страх перед близостью. Спрятав книгу глубоко под матрас, она встает с ложа, отпустив все сомнения. Королева звенит в колокольчик и спустя минуту в комнату входит Лавиния, готовая слушать приказ. — Позови моих озорниц.***
Китнисс входит в обеденную залу величественно, как и полагается ее статусу. Ничто в ее уверенных движениях не выдает обиды и вспышки ревности, что затуманили ее разум несколько часов назад. Мерцающее от отблесков свеч платье цвета светлого игристого вина обрамляет изящную фигуру. Волосы ее собраны в обычную косу, которая лежит ее спине. Она нежно улыбается Питу, который смотрит на жену, сидя во главе стола и почесывает взметнувшуюся от удивления бровь. — Добрый вечер, — говорит королева, подойдя к столу. — Добрый, — сбивчиво отвечает он и отводит взгляд в поисках прислуги. Хоть и ужин у супругов совместный, но каждый пребывает в своем мире. Китнисс ест, уставившись на тарелку, избегает вопросительного взгляда мужа, пока тот, наконец, поняв, что никаких объяснений причины столь разительной смены ее настроения он не дождется, откидывается на стуле, продолжая без всякого аппетита ковырять свой ужин. Она встает из-за стола первой, чем обращает на себя внимания Пита. Китнисс несмело протягивает ладонь и откидывает светлые пряди, что спали на лоб Пита, оглаживает лицо, слегка касаясь пальцами. И он не оставляет ласку без ответа, мягкий поцелуй касается ее запястья, на что та улыбается и склонившись к Питу накрывает его губы своими. Король медленно тянет жену к себе на колени, не разрывая сладкого поцелуя. Руки обнимают ее спину, согревают. Китнисс нехотя отстраняется от мужа, встает на ноги. — Буду ждать Вас в наших покоях, Мой король, — сообщает она, на что получает одобрительный кивок.***
Когда Пит входит в покои его лицо освещает пламя десятков горящих свеч, окрашивающих комнату в цвета оранжевого заката. Блики падают на стены, создавая длинные тени. Король замечает супругу. Она притихла, сидит на краю ложа, следит за каждым шагом приближающем его к ней. Китнисс встает ему на встречу и идет пока их тела не соприкасаются. Пит обнимает ее за плечи, на что жена поднимает глаза, всматривается в его спокойное лицо. — Хочешь поговорить? — тихо спрашивает он. Китнисс отрицательно машет головой, вбирает в грудь побольше воздуха. — Думаю, я готова. Пришло время выполнить перед вами свой долг и… и не только, — девушка мнет пальцы, жмурит глаза, оставляя изумленного мужа наблюдать за ней со стороны. Наконец дав волю своим чувствам, Китнисс льнет к мужу, касается губами его подбородка, мягко движется к левой щеке и приникает к его губам. Пит отвечает, он так долго это желал, что сейчас почти дрожит от наслаждения, которое дарят ее губы. Несмотря на это, крупинки сомнения терзают его. Он прерывает поцелуй, осматривает тело жены с ног до головы, пока не замечает золотую брошь на груди. Пальцы оглаживают украшение, которое кажется ему смутно знакомым. — Красивая вещица. — Подарок из дома. Пит одобрительно кивает. Взяв за руку он ведет ее, пока оба не усаживаются на ложе, и Пит берет ее ладонь в свою. Наступает молчание, Китнисс кажется, что она слышит, как вертятся мысли у него в голове. — Иногда ты так счастлива здесь в этом замке, нежна, добра, будучи рядом со мной, и сердце трепещет от радости, надежды что у нас все будет хорошо, что мы будем вместе. Но.Но больше дней, когда ты печальней серого неба, слоняешься по замку черной тенью, разрываешь мне сердце, когда у тебя плохие дни, и столь открытая тоска по прошлой жизни так явно читается в твоих глазах. Тогда мне кажется, что все напрасно, что ты никогда не привыкнешь, и ничто не имеет для тебя значения. В такие дни моя надежда гаснет. Скажи честно, если ты решилась только затем, что считаешь это лишь долгом, я.. я клянусь, — Китнисс с полными от слез глазами продолжает вслушиваться в откровения мужа, кляня себя и все на свете за то, что делала ему так больно. — Если жизнь в этом замке, жизнь со мной для тебя — пытка, то я отдам приказ, и завтра ты можешь отправиться домой, — Пит завершает свою речь, которая вымотала его не на шутку. Он устало прикрывает глаза. Вмиг его окружает тепло девичьих рук на шее и губ, рассыпающих влажные от слез поцелуи по лицу. — Нет, нет. Я не могу вас бросить, — исступленно шепчет она. — Не говори, можешь ты что-либо или не можешь, не говори мне о долге. Это не имеет смысла. Скажи, что чувствуешь, чего хочешь на самом деле? — просит он, млея от ее нежности. Китнисс в ответ лишь крепче льнет к мужу, не в силах отпустить, утыкается лицом в изгиб шеи, упиваясь запахом его тела. Она не привыкла быть такой откровенной и с легкостью изливать душу. Пит понимает, что речи его и вопросы слишком откровенны, и решает пойти простым путем, который помог ему много лет назад. Он подхватывает ее на руки, ставит на каменный пол напротив себя, заставляя смотреть прямо в глаза. — Поиграем в простую игру. Я задаю тебе вопрос, а ты отвечаешь «правда» или «ложь», — Китисс облегченно выдыхает, показывая, что готова. — Тебе нравится наша близость, когда прикасаюсь к тебе, целую и ласкаю. Правда или ложь? — Правда, — шепчет она, кладя его ладонь на свою грудь, — здесь становится так тепло, — ее рука спускается ниже, останавливаясь на животе, — здесь словно что-то оживает, поднимается и взлетает, — ее рука спускается еще ниже, — а здесь почти больно от жара и желания быть с вами еще ближе. Глаза Пита загораются от желания, прокатившемуся по его телу, он крепче сжимает ладони жены и продолжает свою игру. — Сегодня ты ревновала меня. Правда или ложь? — Правда, — краснея, признается она, и Пит давит в себе улыбку, — и мне не стыдно за это, — Смелеет она, — Невыносимо видеть, как вы близки с кем-то еще. Я этого не допущу. Вы мой, а я ваша по праву. Терпение Пита на исходе, ответы жены распаляют его до предела. Он склоняется к ее лицу, опаляет тяжелым дыханием, его губы в ничтожно малом расстоянии от ее рта. Китнисс возбуждена, сгорает от желания не меньше его самого, и он это понимает. Сходит с ума от самого лишь осознания. — Ты желаешь меня здесь и сейчас. Правда или ложь? Горячее дыхание мужа прямо на ее губах становится последней каплей. Они соединяются в страстном поцелуе, который заставляет рассудок потемнеть. — Правда, — шепчет Китнисс прямо в его губы, возобновляя поцелуй. Язык Пита ласкает ее рот, она несмело повторяет его движения, отчего их языки мягко сталкиваются, принося наслаждение обоим. Ноги их подкашиваются, а сердца стучат так громко, что заглушают, собой любые звуки. Его рука проходиться по ряду пуговиц на ее платье. — Разрешаешь? — Да. Она скользит поцелуями по его шее, упивается ощущением прохладного ветерка на ее коже, когда Пит по очереди расстегивает пуговицы и водит рукой по оголившейся спине. Оглаживая плечи жены, он спускает платье к ногам, открывает себе обзор на ее тело. Его губ касается улыбка, когда он видит то самое белье, которое не смог снять с нее в их первую ночь. — Ты такая красивая, Китнисс, — шепчет он, проходится губами по плечам, ключицам, получает довольные вздохи на каждое свое действие. Китнисс хватает его рубашку за края, тянет вверх до самых лопаток, пока Пит не помогает снять ее полностью. Она замирает от вида сильного и красивого тела мужа, руки сами тянутся к его животу, пальцы оглаживают теплую кожу, касаются груди, плеч. Она решается попробовать кожу на вкус, губы скользят по его широкой груди, достигают шеи, руки ложатся на лопатки, давая ощутить ему легкое царапание от ноготков. Пит обнимает ее лицо, привлекая к своему, и целует так нетерпеливо, что у жены перехватывает дыхание. Она не сопротивляется, хоть ей и помешали исследовать его тело губами. Сегодня она вся для него и все будет так, как он хочет. Король подхватывает ее на руки, бережно опускает на ложе. Сняв брюки, он ложится рядом, привлекая жену в объятия, успокаивает и одновременно распаляет ее нежными касаниями и поцелуями. Когда он наконец нависает над Китнисс и снимает с нее бюстье, девушку пробивает дрожь. — Будь моей, — его голос полный желания гонит весь страх. — Я ваша, — вторит она ему, приподнимаясь так, что вершинки ее налитых грудей касаются его кожи, а губы целуют его собственные. Пит ласкает ее тело, водя ладоням от плеч до бедер, его губы скользят по шее жены, ласкают ее груди, заменяя их языком. Он целует ее живот и ниже, самую кромку белья, наслаждаясь запахом ее страсти и тем, как она извивается в его руках, и как ее пальцы ерошат его волосы, тянут, почти больно, но так сладко. Он полностью оголяет ее тело и сам стягивает бре. Король смотрит на нее, расположившись между ног, но во взгляде жены только мольба и ни капли страха. Он шире разводит ее ноги, гладит их, ласкает ртом нежную кожу бедер. Пит скользит вверх, оказываясь лицом к лицу с женой. Он надежно держит ее в руках, давая понять, чтобы и она его не отпускала. Китнисс крепко обнимает мужа за плечи, готовая принять его. Через миг стон боли и наслаждения сливаются в один. Пит останавливается, давая ей привыкнуть к себе, терзает губы, чтобы отвлечься от нестерпимого желания продолжить брать ее снова и снова. Она же отвечает ему с тем же пылом сквозь слезы, моля забрать боль пронзившую тело, понимая что при первой близости ей не испытать того наслаждения, что настигло ее в купальне. — Вот и все, — шепчет Пит, тяжело дыша через рот. Китнисс кивает в ответ и вслихлипывает, ее ладони вытирают пот, что начинает пробиваться на его лбу и лице. Но вскоре снова обнимает его плечи, надавливая и приглашая войти в нее глубже, и Пит теряет голову, вновь врезается в нее, причиняя боль и давая почувствовать слабые отголоски наслаждения. Китнисс лишь хватает ртом воздух и, откинув голову, впивается ногтями в спину мужа до тех пор пока ей не становится легче. И под конец, когда боль почти стихает, а скорость, с которой Пит обладает ею, доходит до предела, она решается посмотреть в его глаза. У Королевы захватывает дух от его встречного взгляда полного обожания и страсти, дающего понять, какой властью она над ним обладает, что здесь и сейчас он только для нее. И когда его стоны становятся протяжнее, а ее имя слетает с его губ все громче, когда его разгоряченное тело содрогается от долгожданной развязки и опускается на ее, она понимает, что большего наслаждения для нее от этой ночи не могло и быть. Когда дыхание Пита приходит в норму, он отталкивается на локтях освобождая жену от тяжести своего тела и всматривается в ее лицо. Китнисс пробивает на улыбку от его вида: взъерошенные волосы, припухшие губы и такая довольная усталость на лице, что ей кажется что у него нет сил даже поцеловать ее. Ее улыбка заставляет Пита улыбнуться в ответ, окинуть ее тело взглядом и, наконец, вопросительно изогнуть бровь. — Я в порядке, — стеснительно отвечает Китнисс. — Вот и хорошо, — шепчет он, награждая ее нежным поцелуем. Пит устраивается рядом с женой, обнимает за плечи, заставляя повернуться к нему. Китнисс, слегка шипя от боли, разворачивается к мужу, привлекая к себе внимание. Король окидывает ее бедра взглядом, обдумывает что-то всего мгновенье, а затем, встав с кровати и нацепив бре, скрывается в ванной комнате. Вскоре он возвращается с миской теплой воды и мягкими полотенцами, оставив ношу у кровати, он подает руку жене и помогает ей встать на ноги. Она морщится, но выполняет просьбу мужа, он же склонившись перед ней на колени, вытирает ее ноги, стирает следы их близости, заставляя ее смутиться от столь откровенного жеста. Встав с колен, Пит находит свою рубашку и надевает на жену, и ее стройное тело утопает в мягкой белой материи. Китнисс кутается в нее и стоит переминаясь с ноги на ногу, и следит за мужем, который меняет простынь на их постели и тушит почти все свечи. Ей хочется сказать, что все это лишнее, и то, что он сам ее омыл и сменил постель, что все это она могла бы сделать сама, но ей не хотелось стирать словами спокойную уверенность, с которой он все это делал. — Ложись обратно, — просит он, и девушка возвращается в постель и все еще смущенная происходящим ложится на бок. Пит следует за ней, его грудь прижата к спине жены, а рука покоится на плече. — Китнисс, это было прекрасно, — искренне признается он, а та лишь крепче к нему прижалась и поцеловала его ладонь, приглашая обнять ее крепче. Он тянет руку к растрепанной косе жены, распутывает ее, и мягко пропускает шелковые пряди сквозь свои пальцы. Зарывшись в темный водопад волос, он целует ее в затылок, от чего девушку пробивает дрожь удовольствия, его лицо скользит чуть выше и кончик его носа утыкается в мягкую кожу за ее ухом. Он бы хотел продлить данный миг, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Отголоски древнего страха все шептали ему дурные вещи, но реальность тянула обратно. Она здесь, рядом. Так было сегодня. Так будет завтра. Так будет всегда.