Твое сердцебиение

Никогда не замечала, насколько быстро летит время, когда мне хорошо. Эти две недели, проведенные в прекрасном и таинственном Лондоне вместе с моей потрясающей подругой были лучшими в моей жизни. Серьезно, я за двадцать три года столько эмоций не переживала, как за эти четырнадцать дней. Каждое утро я встречала с чашкой ароматного чая в руках, сидя перед ноутбуком, и обрабатывая фотографии, сделанные вечерами, когда Лина открывала для меня все новые и новые загадки, и интересные вещи, будь то обычный паб, коих тут и не сосчитать, поражающие своей красотой парки, или всевозможные выставки и встречи, посвященные разным темам. Прогулки с ней были наполнены шумной беззаботной болтовней и заливистым настоящим смехом. За эти два года в жизни Лины произошло очень много важного и интересного, да и в моей тоже кое-что произошло, поэтому поговорить нам было о чем, и всегда будет, в этом я не сомневалась ни на минуту. Иногда, по ночам, она просто заваливалась ко мне в номер с бутылкой Джека Дэниелса и хитрой улыбкой на лице. А на утро мы просыпались на полу, окруженные фотографиями, книгами, ее смешными зарисовками, вырезками из разных газет и глянцевых журналов, с жуткой головной болью, но всегда с улыбкой на лице. Честно признаться, дружить с Линой сложно, мышцы моего лица поначалу ужасно болели от такого количества позитива, которым Лина просто осыпала меня, но сейчас, даже когда мы повзрослели, вышли из подросткового возраста так сказать, все равно, разговоры с Линой без улыбки представить невозможно. Именно после разговора с ней, я определила тему фотосета, который должна провести. Однажды утром, Лина заглянула ко мне, поинтересоваться, как у меня дела, а я в это время сидела и пересматривала фото, сделанные мной накануне. В тот момент, когда подруга оказалась за моей спиной, на экране высветилась фотография счастливого отца и его прекрасного, капризного сына, сделанная мной в самолете. Тогда она повернула меня к себе лицом и серьезно спросила:  — Ты опять за свое? Мы же это уже обсуждали. Ты ведь не можешь грустить об этом вечно.  — Я знаю, — мне пришлось потупить взор, потому что смотреть Лине в глаза я сейчас была никак не настроена, —, но это получается неосознанно. Меня будто на подсознательном уровне тянет к нему, а ведь я его даже не видела, разве что на фотографии.  — Я прекрасно тебя понимаю, но смотреть, как ты уничтожаешь свое хорошее настроение, позволяя таким грустным мыслям засесть в твоей миленькой головке, я не намерена, и я все силы приложу к тому, чтобы это изменить. Я невольно улыбнулась и откинулась на спинку стула, запрокинув голову и уставившись в потолок. Лина уже уселась в кресло Шерлока Холмса и время от времени кидала на меня заинтересованные взгляды.  — О чем ты сейчас думаешь? — неожиданно выдала она, покусывая нижнюю губу. Вопрос застал меня врасплох. - Ну, я думаю о том, что прошла уже неделя, а я все еще не придумала тему для фотосессии, которую должна устроить, чтобы не облажаться по приезду в Россию. Лина задумалась, накручивая на палец локон прекрасных пепельно-русых, с жемчужным отливом длинных волос. И, спустя пять минут, выдала неожиданно прекрасную и очевидную тему.  — Сделай фотосессию в стиле «аля счастливый папочка и его ребенок». По моему, это было бы отлично. И тебе возможно не плохо будет поработать и хорошенько обдумать все это.  — А это неплохая мысль, — задумчиво произнесла я, уже прокручивая план действий, — вот только это будет не спланированная фотосессия, а просто набор спонтанных фото отцов и их детей. Мы ведь все равно гуляем каждый вечер, думаю, у меня получится. Это будет даже интереснее и естественнее, чем если бы все это было спланировано и наигранно.  — Ну вот видишь, — улыбнулась Лина, вставая со своего «трона», — оставлю тебя наедине, гений, но через пару часов ты будешь полностью в моем распоряжении.  — Бесспорно, — заметила я, уставившись в монитор ноутбука. ***  — Знаешь, я всегда думала, что мы вместе будем жить здесь, снимать небольшую квартирку где-нибудь недалеко от Трафальгарской площади, будем работать на какую-нибудь небольшую, но интересную газетку. Я бы писала статейки, а ты делала бы хорошие снимки к ним, да и вообще…  — Не начинай сначала, — вымолвила я, толкая подругу в плечо во время последней прогулки, перед моим отлетом, по Гайд-парку.  — А я и не начинаю, — принялась защищаться Лина, — просто ты ведь мне обещала, — с укором ответила она.  — Это было давно, — возразила я, параллельно разглядывая красоты парка. Величественно раскинувшиеся многолетние деревья, усыпанные ярко-зелеными листьями, прекрасный фонтан, ввергающий вас в эстетический шок, замечательный вид, открывающий вашему взору одну из главных достопримечательностей Лондона, «London eye». Всегда хотела полюбоваться Кенсингтонскими садами, и сейчас мы держали курс как раз туда. Но, неожиданно, Лина сбавила шаг.  — Что случилось? Что ты там увидела, поделись уже со мной, — затороторила я, пытаясь проследить за пристальным взглядом подруги, устремленным куда-то вправо.  — Там проводят фотосессию, — заключила Лина, — давай подойдем ближе, понаблюдаем.  — Но мы же собирались посмотреть на Кенсингтонские сады, — нахмурилась я.  — Успеем, — Лина уже тащила меня в самую гущу толпы людей, окруживших снующих туда сюда фотографов.  — Свет неправильно установлен, — заметила я, — тень будет падать совсем не туда, куда нужно… - Оу, а ты неплохо осведомлена, — ухмыльнулась подруга, — скажи им, блесни умом.  — Думаю, не стоит, — боязливо произнесла я.  — Интересно, кого снимают… — задумчиво сказала Лина. Вытянув шею, а затем повернувшись ко мне, с широко открытыми глазами, Ли произнесла:  — Это Редмэйн, Ди, твой Эдди сейчас прямо у тебя под носом. Это нереально офигенный прощальный подарок, преподнесенный тебе судьбой. Ты должна воспользоваться моментом и подойти к нему, — подруга подтолкнула меня на единственное свободное место. И пока я собиралась с мыслями, чтобы сделать хотя шаг в его сторону, на моем пути оказалась суетливая краснолицая женщина среднего возраста и всучила мне поднос со стаканом горячего кофе, со словами:  — Быстро отнеси кофе мистеру Редмэйну, у него перерыв, —, а затем скрылась также быстро как появилась. А я стояла ошарашенная таким напором. Наверное, она меня спутала с кем-то, но это хороший предлог подойти к нему. Вряд ли он меня узнает, но попытаться стоит. Повернувшись к Лине, я серьезно произнесла: - Ли, у тебя случайно не найдется какого-нибудь пакета?  — Возможно… — Лина наклонилась и заглянула в свою сумочку. Порывшись немного, она выудила оттуда простой черный пакет, — …есть!  — Круто, — кивнула я, —, а теперь надень его мне на голову. Лина закатила глаза, а потом захохотала, привлекая к себе внимание пары человек.  — Иди уже, и сделай лицо по приветливее, и выбрось лишние мысли из головы.  — Лишние мысли?  — Ну да, мне ведь даже к Фрейду обращаться не нужно, чтобы понять, о чем ты сейчас думаешь, — самодовольно провозгласила подруга. - Ну, и о чем же?  — Насколько этот Редмэйн горячий британский мужик, верно?  — Да ну тебя, — и под заливистый смех подруги, я направилась навстречу Эдди. С каждым шагом моя уверенность росла и крепла. Но дышать я стала чаще, да и пульс мой наверное превышал допустимую норма, а руки, в которых я сжимала небольшой коричневый поднос с горячим напитком, вспотели. Эти симптомы сопутствовали каждому неловкому моменту моей жизнь. И вот какой получается парадокс. Тело мое отказывалось верить мозгу, что все на самом деле хорошо, и что не о чем даже волноваться. Расстояние между нами сократилось настолько, что я уже ощущала его пьянящий аромат. Он сидел спиной ко мне, поэтому я подошла ближе и наклонившись немного прошептала:  — Вот ваш кофе, — и тут же пожалела о том, что так близко подошла к нему. Услышав мою реплику, Эдди вздрогнул и резко повернулся, задев плечом поднос. Стакан опрокинулся и чертовски горячее содержимое угодило как раз на мою левую руку. О, сколько же самообладания я призвала, что бы не закричать на весь Гайд-парк, от обжигающей мою бедную руку боли. На бледной коже уже отчетливо проступили отвратительные красные пятна, которые в последующем превратятся в не менее отвратительные волдыри. Поднос я все же не удержала и он с грохотом приземлился на асфальтированную дорожку. И все что я могла это морщиться и ругать себя за свою же тупость. Но реакция мистера Редмэйна позабавила меня, не смотря на всю трагичность, а может и нелепость возникшей ситуации.  — О боже, что я натворил… — его голос дрожал от негодования, — простите меня, я совсем не хотел причинить Вам боль, — осторожно взяв мою руку, он принялся рассматривать «увечья», - эй, здесь нужна помощь! — Громко произнес он. - Нет, это совершенно не обязательно, — наконец подала я голос, — ничего страшного.  — Я так не думаю, нужно отвести Вас в больниц… — не обращая внимания на мои протесты, он продолжал тараторить, — …, а я сегодня не на машине. Но, наверное, можно вызвать такси. - Нет, не надо в больницу, не надо такси. Перестаньте так суетиться, мне становится неловко.  — Кому неловко сейчас, так это мне, — заметил он и наконец посмотрел на меня, — вот черт, — выругался он, — это ведь Вы были тогда в аэропорту. — И тут я торжественно улыбнулся самой себе. Он узнал.  — Дайана, — произнес он, — зная то, что вы до последнего будете протестовать и не принимать от меня никакой помощи, я все же сопровожу вас до ближайшей больницы, — заметив мое выражение лица, он быстро продолжил: — Я должен удостовериться, что с тобой все хорошо. «И мы снова перешли на ты», — отметила я про себя.  — А как же фотосессия? Они будут не довольны, — я кивнула на кучку взъерошенных людей, носящихся с дорогущей аппаратурой.  — Мне плевать, продолжим в следующий раз. В этот момент к нам подбежала молоденькая девушка, облаченная в простые джинсы и красную майку. Из-за своего стеснения она ни разу не вглянула прямо в глаза Редмэйну, все время переводя взгляд, робко пояснила, что все уже готовы и можно продолжать. Но Эдди лишь покачал головой.  — Я еще не готов, — и с этими словами, он повел меня в сторону уже поджидающего нас такси. Усадив меня на заднее сиденье, он сел вслед за мной и распорядился, чтобы таксист в мгновение ока домчал нас до близлежащей больницы. Но я снова запротестовала, в этот раз сославшись на то, что вид врачей меня немного дезориентирует, и даже слегка пугает, чем вызвала улыбку Эдди, от которой по спине то и дело бегала стая мурашек, туда-обратно.  — Тогда я могу предложить другой, оптимальный вариант. Мы можем заехать ко мне, у меня на квартире есть отличная мазь от ожогов, а потом я отвезу тебя в ту гостиницу, где ты остановилась. Признаться честно, я не знала как расценивать и как относиться к такому, неожиданно поступившему предложению. Но, понимая, что все равно придется выбирать из двух зол, я выбрала наименьшее. Согласно кивнув, я уставилась на проплывающие мимо нас завораживающие картинки вечернего Лондона. Квартира Эдди оказалась в высоком здании, выполненном в викторианском стиле. Помогая мне вылезти из машины, Редмэйн все боялся задеть мою пострадавшую руку, но я в очередной раз заверила, что все в порядке, хотя кожа уже вздулась и это выглядело отвратительно. Войдя внутрь, Эдди кивком поприветствовал консьержа, относительно молодого парня, который подскочил, как только мы появились в дверях. Войдя в лифт, британец нажал на кнопку «5». - Я, кстати, ждал твоего звонка, — как бы невзначай бросил Эдди.  — Да знаешь, за эти дни ни разу не возникла нужда в услугах таксиста. Редмэйн улыбнулся и подмигнул мне. Точно так же, как в том видео, которое я пересматривала каждый вечер на протяжении нескольких месяцев. Сейчас эмоций было раз в десять больше. Двери лифта распахнулись, открывая взору небольшой коридор. Подойдя к квартире № 35, британец достал из кармана прекрасных темно-синих брюк небольшой ключик и вставил его в замочную скважину. Дверь поддалась легко, впуская нас в просторную квартиру. Стараясь не сильно пялиться по сторонам, я следовала за Эдди через несколько комнат, пока мы не оказались в большой гостиной. Вот только такой просторной она казалась из-за небольшого количества мебели. Вот он, настоящий минимализм воочию. Я улыбнулась.  — Располагайся, а я схожу за аптечкой. Проводив его взглядом, я тихонько опустилась на край мягкого кожаного дивана, разглядывая красивую люстру. Залюбовавшись ее ослепительной красотой, я не заметила вернувшегося британца, сжимающего в руках небольшую коробку белого тона, из которой он на ходу достал небольшой, почти неизрасходованный тюбик с мазью. Он опустился рядом со мной и осторожно взял мою руку в свою, а другой принялся излишне нежно, как мне показалось, втирать белую субстанцию в мою покрасневшую руку. Его прикосновения и причиняли боль, и заставляли все мое нутро трепетать одновременно. Его ритмичные движения заставляли меня думать не о том, о чем надо. Напряжение все росло, и я уже готова была отдернуть руку, но он, будто прочитав мои намерения, убрал мазь и легонько поцеловал мою руку. Раз, другой раз, а я ошеломленная и покрасневшая не могла пошевелиться. Совладав немного со своими взбушевавшимися гормонами, я осторожно отняла руку и заплетающимся языком пропищала что-то невнятное. - Эм, мне, наверное, нужно вернуться в номер… и спасибо за такую заботу, я правда.. эм, очень признательна. Эдди это похоже забавляло, потому что он откинулся на спинку дивана и ехидно поглядывал на меня своими пьяняще-зелеными глазами. Помолчав немного, я встала и хотела уже попрощаться, но он неожиданно вскочил и за долю секунды оказался рядом со мной.  — Тебе не обязательно так торопиться, Дайана, останься на чай, — его рука коснулась моих волос, но когда он спустился ниже, поглаживая мое плечо, я вздрогнула, уронив сумку, содержимое которой, как по мановению волшебной палочки, рассыпалось на полу. Благо там не было ничего компрометирующего. Ничего, за исключением той самой фотографии, что сделана была в тот самый первый день, в ту самую первую встречу в машине. Проклиная себя за то, что сначала распечатала ее, а затем носила все время с собой, я виновато посмотрела на парня, который уже наклонился и подобрал ее, внимательно рассматривая.  — Хороший снимок, — похвалил он, — ты фотограф?  — Я… я учусь, — промямлила я, сгорая от стыда. Эдди протянул фотографию мне, и, отступив на шаг, принялся медленно, одну за другой, расстегивать маленькие пуговицы, стесняющей его белоснежной рубашки.  — Я могу побыть в качестве модели для тебя, — протянул он, справившись со всеми пуговицами. Рубашка слетела с его плеч, приземляясь на пол, туда же, где лежала моя челюсть и покоился мой язык. Вот к такому жизнь меня точно не готовила. Руки мои задрожали, но в то же время их будто тянуло вцепиться в эту рыжеватую шевелюру. Его улыбка — его смертельное оружие, убило меня наповал. Понимая, что я так и продолжу стоять в нерешительности, Эдди сделал шаг, преодолев расстояние между нами. То спасительное расстояние, которое останавливало меня, сдерживало мои жаждущие прикоснуться к его голой груди — руки, так быстро исчезло. Границ больше нет, за исключением моего черного платьица, которое Лина покритиковала, заявив, что мы не на похороны собрались. Но, как известно, черный — это мой счастливый цвет, и сейчас я убедилась в этом в очередной раз. Будто угадав мои мысли, Эдди наклонился и поцеловал меня. Сколько раз я мечтала узнать вкус его губ, ощутить нежность, с которой он целует всех тех актрис. И теперь я могла в полной мере оценить это. Божественно — первое слово, пришедшее мне на ум. Оторвавшись от моих губ, он продолжил свое путешествие, остановившись на следующей станции под названием «шея». Все о чем я могла думать, были его манящие губы и ловкие руки, справившиеся с молнией на платье. Далее он последовал ниже, целуя мою ключицу, и в этот момент я почувствовала как соскользнул последний барьер между нами, на пол. Пелена застилающая мои глаза, его руки, поглаживающие мою спину, бедра, его губы, исследующие каждый сантиметр моего дрожащего тела. Я готова была раствориться. Его рука прикоснулась к моей щеке. И в тот момент я почувствовала легкое прикосновение холодного металла к моей разгоряченной коже. С трудом распахнув глаза я уставилась на его руку. Вся романтика, вся страсть, грозящая захлестнуть меня, канула в небытие. Кольцо на безымянном пальце его изящной руки. Маленькая вещица, способная в миг привести в чувства лучше всякой холодной воды. Понимая, что все, что происходит — противоестественно, я собрав все оставшиеся силы в кулак, оттолкнула его, быстрым движение натягивая платье. Как же это тяжело, смотреть на его непонимающий взгляд. Лихорадочно пытаясь дотянуться до молнии, к сожалению, находящейся на спине, я нервно ругала себя. — Я сделал что-то не так? — наконец произнес Редмэйн. — Я обижено взглянула на него. Сейчас я чувствовала себя так, будто меня только что во всей силы швырнули о бетонную стену.  — Ты женат, — с укором произнесла я, бросив тупую молнию не застегнутой, — Я так не могу.  — Какая разница?  — Для меня есть разница. Я не могу притвориться, что мне все равно, ведь мне не все равно. Мы не должны этого делать. Ведь сейчас, где-то там, тебя ждет жена, законная жена. А я… — мне не хватило воздуха, чтобы закончить фразу. — Мне нужно идти. Собрав содержимое сумки, я повернулась и направилась к выходу, но была остановлена одной единственным фразой:  — Не уходи. В ту же секунду я почувствовала его руки на моей талии и жар, исходящий от его груди. Он подошел вплотную, не давая мне возможности выбраться из объятий. Да я и не хотела. На короткую долю секунды, я даже хотела повернуться и наброситься на него, наплевав на его жену, на все этические нормы и мораль. Мне стало наплевать на мнение окружающих. Но это было всего лишь проявление слабости, и я смогла с ней справиться, вот только снова оттолкнуть его я уже не могла. Оставалось только умолять отпустить меня. Ведь это настоящая пытка.  — Эдди, я прошу…  — Тс-с-с, не говори ничего. Давай просто побудем рядом. Просто забудь обо всем. Ты не можешь уйти. Просто позволь мне все исправить. Я медленно повернулась и уставилась в его, до боли знакомый, потрясающий зеленый омут, в который меня затягивало с головой, и я даже не собиралась сопротивляться. Подарив друг другу теплые объятия, он предложил мне остаться у него и я согласилась, просто потому, что уйти не было сил. Не было сил протестовать или сопротивляться. Мне просто хотелось побыть рядом с ним. Ложась на диван, я отвернулась к спинке, а Эдди устроился рядом, прижимаясь ко мне как можно сильнее. А я нежно взяла его руку, поднося ее к лицу и вдыхая исходящий от нее пьянящий аромат спелой дыни. Не знаю, сколько мы пролежали в таком положении, и когда я услышала его ровное, размеренное дыхание над моим ухом, я аккуратно повернулась, устроила свою голову на его груди. Уснуть мне так и не удалось, я просто лежала и слушала его ровное сердцебиение. Самый успокаивающий звук на свете.