Я не помню, в какой конкретный момент так отчетливо захотела провалиться под землю. То ли когда Тэрон, не представившись, так навязчиво назвал каждого члена театральной труппы по вымышленному имени, или тогда, когда обозвал одного из главных моих актеров дрочилой. Растерянные глаза студентов шокировано смотрели в мою сторону, не представляя себе, что это за парень и почему он себе так много позволяет. Я пыталась незаметно потянуть Тэрона за локоть, но это произошло у всех на глазах. Кажется, я выставила его в еще худшем свете.
— Персефона, я рад за тебя, — выкрутился Тэрон и весело взглянул на меня. — У этих ребят глаза просто светятся!
Бен неловко попытался что-то вставить, но раззадоренный Тэрон его перебил.
— Не последуете ли Вы за мной на улицу, молодой человек? — произнес Тэрон, а в груди у меня бешено забилось сердце. Только не это, прошу. Если все произойдет в точности, как в прошлый раз, я этого не переживу.
— Бен, я все улажу, стой, — приказала я, придержав его пыл раскрытой ладонью, когда он уверенно шагнул в сторону входной двери. Я не могла не заметить, как некоторые актеры на фоне стали перешептываться между собой. Но Бен и не обратил на меня внимания — он продолжал смотреть на Тэрона не менее злыми глазами.
— Все в порядке, Перси, — прозвучал его тихий голос.
— Да, Перси, все в порядке, — передразнил Бена Тэрон. — Мы просто поболтаем с твоей подружкой.
Бен сжал свои кулаки.
— Перестань, напыщенный мальчишка, — я резко подошла к Тэрону, шепнув это ругательство так, чтобы никто меня не услышал. Остальные актеры благоразумно стали расходиться, не подкармливая нарастающую тяжелую атмосферу своим присутствием.
— Отойди, — Тэрон медленно посмотрел на меня холодным взглядом, который я встречала лишь у Эсбо. За эти три секунды, которые он этому посвятил, Тэрон ни разу не моргнул, придав выражению лица еще больший след злобы и ненависти ко мне. Я невольно шагнула назад, встав прямо рядом с Беном, которого на короткое мгновение коснулась плечом. Этот лед в глазах Тэрона заставил руки онеметь, а кожу покрыться мерзкими мурашками. Не такими, какие он дарил во времена, когда я пристально наблюдала за его долгим бритьем щетины на лице. Я вспомнила себя, стоящую в своей старой квартире у порога ванной комнаты, босую, на голом полу. Вспомнила Тэрона, внимательно рассматривающего свое отражение в мутном старом зеркале. Его спину, руки, мастерски управляющие острой бритвой, которую он время от времени окунал в заполненную мыльной водой раковину. А затем его взгляд, встретившийся с моим в отражении — Тэрон подмигнул, заставив улыбнуться, как маленькую, беспамятно влюбленную девчонку. Но сейчас это не тот Тэрон.
Они последовали прямо к огромной входной двери, а я смогла лишь проводить их взглядом, наблюдая за действиями Тэрона через стеклянную витрину. Бен спокойно стоял на месте, ожидая хоть чего-нибудь. Его густые каштановые волосы слегка запутались под нью-йоркским ветром, а холод не заставил задрожать, несмотря на то, что он был в одних только футболке и джинсах. Тэрон же вел себя совершенно противоположным образом. Он стал метаться из стороны в сторону, делая по несколько маленьких шагов за раз. Затем он остановился в двух метрах от Бена и стал показывать ладонями на себя. Для меня, человека, который как никто другой понимал, с какой дьявольской скоростью может говорить Тэрон, эти быстрые движения губ были еще более непонятными и быстрыми. Он удивленно поднимал брови вверх, а потом со злостью опускал их, морща при этом нос.
— Я на себя восстать из-за тебя готов затем, что не могу любить твоих врагов*, — послышался голос Джеффа, который с огромным любопытством наблюдал за происходящим прямо перед театром. — Если твой паренек собирается прикончить этого щёголя, то пусть сделает это прямо сейчас. Через пять минут касса снова будет открыта, — я с презрением посмотрела на него, а он лишь удивленно ответил мне, будто мое недовольство его комментарием не имеет под собой никакой почвы. — Никто не станет покупать билеты на вашу постановку, если перед входом будет лежать теплый трупешник одного из актеров, Перри.
Я проигнорировала саркастическое замечание кассира и приблизилась ко входной двери, будучи готовой к наступлению, если кто-то из них потеряет свой контроль. Тэрон подошел к Бену немного ближе, заставив меня задержать свое дыхание, и ткнул его пальцем в грудь. Стоило мне схватиться за ручку, чтобы распахнуть двери и встать между ними, словно между молотом и наковальней, как Бен широко улыбнулся Тэрону, заставив его сделать то же самое. Мой бывший сосед дружелюбно потрепал Тэрона по плечу, а секунду назад готовый растерзать на мельчайшие крупицы всех и вся Тэрон, потянул Бена к себе. Они обнялись.
— Сукины дети! — выкрикнула я сквозь пелену горьких слез, выступивших на моих глазах буквально за несколько миллисекунд — ветер заставил их скатиться вниз по щекам.
— Перси! — засмеялся Бен, — иди сюда!
Тэрон повернулся ко мне лицом, приобнимая Бена одной рукой. Они звали меня в свои, теперь уже дружеские, объятья.
— Подойди, милая, — Тэрон прозвучал так, словно ничего странного или необычного не произошло.
— Теперь ты хочешь, чтобы я подошла?! — я подбежала к нему, и, размахнувшись, со всей силой ударила своим крошечным кулаком по огромному плечу. Почувствовав ужасную боль в руке, я осознала, что Тэрон даже и не заметил моих попыток ему навредить.
— Ау! — сказал Тэрон достаточно играючи и стал растирать место моего жалкого удара, — боевой хомячок!
— Что ты сказал, мелкий засранец? — я ударила его еще сильнее, в этот раз, нацелившись прямо в грудь. Теперь меня не волновало, что могут подумать студенты, наверняка не без смеха наблюдающие за столь ироничной картиной.
— Перси, Перси, стой, — останавливает меня Бен, пытаясь схватить за руки.
— А ты! — теперь я одарила его своим безумным взглядом, требующим отмщения. — Ты молчал! — я стукнула его своим кулаком. — Ты пошел за этим ублюдком! — затем расцарапала его руку. — Не смей меня останавливать!
За стучащим в ушах пульсом, я расслышала смех Тэрона, который он попытался скрыть. Меня мгновенно осенило — весь стресс и бессонные ночи, нервы и слезы, наконец, выплеснулись наружу. На моих самых дорогих людей. Опустив опухшие от безответной борьбы руки, я поглядела на парней, стоящих передо мной.
— Он назвал меня дрочилой, — признался Бен, будто и позабыл, что я прекрасно это слышала.
— А он сказал, что ты ему очень дорога, — добавил Тэрон, дав понять, почему же он все-таки раздумал бить Бена.
У меня не получилось ответить на эти слова. Уставившись на царапины на руке Бена и Тэрона, растирающего места ударов на груди, я вытерла рукавом слезы. Кровь хлынула в щекам, потянув за собой из глубин моей души чувство величайшего стыда за то, что позволила себе пренебречь профессиональной этикой. За то, что выставила себя идиоткой в глазах людей, которые должны меня слушать и всячески пытаться выполнять мои рекомендации. За то, что кто-то смог вывести меня из себя. Вернуться в театр я сейчас не могла, поэтому мой мозг нашел лишь одно, как казалось на тот момент, верное решение.
— Ты, — я посмотрела на Бена, — раздай сценарии из моей сумки. Пусть она будет у тебя, пока я не заберу ее обратно.
Бен кивнул.
— Ты, — я поглядела на Тэрона, — возвращайся в гостиницу.
Протерев рукавом лицо еще раз, я пошла в сторону метро, пройдя между Беном и Тэроном. Они оба были шокированы моими словами. На лице Тэрона произошла резкая перемена — теперь он осознал, что натворил.
— Стой, Перси, — Тэрон побежал за мной, а я ускорила шаг. — Перси, погоди.
Я больше не хотела плакать. Я хотела убежать. Убежать подальше от людей, которые бросают меня из одного угла в другой. Которые не видят во мне того, что я вижу в них. Которые делают из меня то, что хотят иметь сами. Подойдя к вывеске метро, я остановилась прямо перед ступеньками вниз. Слава богу, люди в Нью-Йорке относятся крайне наплевательски на всяческие ссоры незнакомцев на улицах, поэтому тут я могла дать себе волю и говорить так, как никогда бы не стала говорить в Лондоне.
— Зачем? — я развернулась, увидев подбегающего ко мне Тэрона. — Скажи, зачем мне останавливаться здесь?
— Я просто, — он сжал веки, одолевая волнение, — просто не смог остановить себя, пойми!
— Понять? Тэрон, все это время я то и делаю, что стараюсь тебя понять, ты разве не заметил этого? — старая парочка, проходящая мимо нас, недовольно поглядела на меня. — Твоего Эсбо, твои беспочвенные приступы ревности на вечеринках, твои отсутствия целыми, черт подери, сутками! — Тэрон стал подходить ко мне медленным шагом, в надежде успокоить хоть немного. — Не смей! Стой, где ты стоишь, и слушай, пока я тебе не выскажу все!
— Ах, вот чем мы теперь занимаемся — высказываем все друг другу?! — я разглядела венку, появившуюся на лбу Тэрона.
— Да, я выскажу тебе все, что думаю! Что думаю об интервью, которое ты давал на премьере в Лондоне, — я приблизилась к Тэрону. — Значит, ты одинок? Что, всерьез? **
— О, господи, Перси! Это работа! — крикнул Тэрон.
— Значит, то место, в которое ты только что пришел и оскорбил меня перед всеми, кем только можно, не моя работа? — Тэрон замолчал. — Или ты считаешь, что я тут занимаюсь чем-то типа посиделок с подружками за вкусным чаем и бисквитами?
— Перестань, Перси, прошу. Я совсем не хотел.
— Перестать, отойди… мне надоело быть ручной зверушкой, покорно ожидающей своего хозяина, — я стала спускаться по грязной лестнице в метро, даже не попрощавшись с человеком, чье возвращение так сильно ждала.
Нью-йоркское метро сильно напоминает мне лондонское. Такие же твердые неудобные сидения, обитые противной телу тканью, те же грязные мутные стекла, те же унылые усталые лица. Если бы ни эта неотмываемая грязь на каждой станции, я бы могла почувствовать себя как дома. Бен написал уже три сообщения — наверняка это Тэрон придумывает хитрый план для возвращения к себе моего расположения. А я лишь надеюсь, что получасовая поездка в этом вагоне, утихомирит колющую обиду, больно сжимающую внутренности. Я нервно дергаю правой ногой, наблюдая за своим отражением в стекле вагона, а бесконечный поток людей все не перестает то наполнять, то покидать эту железную коробку. Я была неизмеримо благодарна, что никто не стал рассматривать мое опухшее от слез лицо, а что еще хуже — пытаться помочь в трудной жизненной ситуации. В Лондоне же, увидев меня, стоящую в таком виде на перроне, кто-нибудь мог бы разглядеть во мне потенциальную самоубийцу, замышляющую выпрыгнуть перед проезжающим поездом. Но это не Лондон. И даже не Кардифф.
Я вспомнила нашу поездку с Тэроном. Его отливающие золотом волосы, вкусный медовый аромат тела и мягкие касания нежных губ, пробегающих по всей моей спине.
— Куинс-Плаза, — прозвучал механический голос, говорящий, что мне пора выходить.
— Простите, — я протолкнулась между женщиной, стоящей с красной сумкой в руке и мужчиной, из наушников которого был слышен громкий джаз.
— Проходи, детка, — услышала я женский голос.
— Спасибо.
***
— Почему она поехала на метро, а не на такси? — спросил Тэрон, наблюдая за городом сквозь чистое стекло автомобиля. — Я думал, что RADA оплачивает вам проезд и жилье.
— Да, так и есть, — ответил Бен, который пытался дозвониться до Перси уже в десятый раз. — Она решила, что нам стоит экономить эти деньги хоть каким-то образом и попросила всех работников пользоваться метро в нерабочее время.
Это было так похоже на нее. Тэрон еле заметно улыбнулся своему нечеткому отражению и ему показалось, что Перси совсем не изменилась за это время. Их ссора оказалась точкой кипения, которую приближала эта неконтролируемая свора актеров, так трепетно выслушивающая все приказы молодой девчонки. Это несколько удивило его — он вспомнил свои студенческие годы, бесконечные тусовки и танцы, долгие репетиции и десятки страниц заученного текста, которые, несмотря на утреннее похмелье, он все-таки помнил. В те времена никакой человек, а тем более пятидесятикилограммовая девушка с высоким голосом, не заставил бы его следовать подобным указаниям.
— Тебя ведь никто не узнал, я надеюсь?
— Я не заметил никого, — стал Тэрон вспоминать, — разве что ребята из труппы. Они показались мне немного взвинченными.
— Да, многие сильно волнуются по поводу последней статьи в местной газете, — Бен прижал сотовый к уху. — Разгром.
— Я прошу прощения за нашу предыдущую встречу, — перед глазами всплыла стоящая в небольшой комнате Персефона, кричащая на Бена. Его красные то ли от злости, то ли от боли и разочарования глаза.
— Не бери в голову.
***
Я очень надеялась, что Тэрон не приедет в мою скромную квартиру, в кухонной раковине которой уже три дня стоят шесть грязных крушек и четыре глубокие тарелки с недоеденными хлопьями. Я мою посуду по мере необходимости — новое правило, сохраняющее драгоценное время. Потому что я почти постоянно занята редактированием сценария, пригласительными билетами, письмами и прочим бумажным барахлом. Все финансовые стороны нашего британского проживания в Америке также легли на мои плечи. Когда я поступала в колледж, то совсем не этого хотела добиться в будущем. Надеюсь, что подобные жизненные трудности не вынудят меня разлюбить столь важное и дорогое для моей души дело.
— Норман? — я вглядываюсь в экран монитора, в попытках разглядеть в огромных пикселях лицо знакомого человека.
— Пер… — обрыв связи, — на.
Интернет в этой квартире работал еще хуже, чем в нашей старой берлоге на восточной стороне Лондона.
— Сейчас, погоди секунду! — я стукнула пяткой модем под рабочим столом, который с трудом выдерживал мои способы починки техники.
— О, наконец-то я тебя вижу, — Норман почесал лохматую макушку — в Англии четыре утра.
— Привет…
— Эти идиотские чаи, что ты мне отправила, просто отвратительны, — он потянул горячий напиток их кружки с надписью Spain.
— Прости, я думала, что молочный улун с China Town будет хотя бы пригоден для питья.
— Как дела?
— Тэрон, — я сделала глубокий вдох. — Он приехал ко мне.
— Ох, здорово же, — еще один глоток, — а чего ж ты мне названиваешь, а не берешь грехи на душу в теплой американской постельке со своим мистером Совершенство, а? — Норман ехидно улыбнулся.
— Он встретил Бена, — чашка застыла в его руках.
— Господи боже… и что дальше?
— Он назвал его дрочилой перед всеми моими актерами! — в ответ я услышала громкий смех. — Что с тобой?!
— Нет, я просто представил лицо Бена в этот момент, — еле выговаривал Норман.
— А потом они вышли на улицу, — Норман снова застыл в ожидании рассказа о кровавой драке между двумя драконами, — и стали обниматься.
— Прости, кажется интернет опять глючит! Ты сказала «обниматься»?
— Да! — в дверь постучали. — Похоже это они, не могут отвязаться, два идиота.
— О, боже, прошу не выключай меня, прошу оставь меня включенным! — Норман стал смеяться, а я и не думала отключать скайп.
Медленно открыв дверь, я увидела лицо Тэрона, стоявшего в гордом одиночестве на моей грязной лестничной площадке. Ему потребовалось два часа, чтобы найти это место. А может, кто-то помог ему… или он не решался прийти сюда.
— Ты опять не впускаешь меня, — прозвучал его голос, вспоминающий нашу послерождественскую встречу. Я не стала отвечать, а лишь приоткрыла дверь шире, давая возможность пройти вовнутрь. — Спасибо.
Тэрон взглянул на свои грязные кеды и, недолго думая, разулся прямо в коридоре.
— Не хочу расносить нью-йоркское дерьмо по всей твоей квартире.
— Спасибо, — ответила я сухо и продолжала стоять рядом с ним.
— Привет, дрочила! — послышался голос из ноутбука.
— Это что, Норман там? — испугался Тэрон.
— Только не обзывайся!
Я приготовила крепкий чай, который купила в одном из старых магазинов за углом. В первый свой день в Нью-Йорке я была досмерти напугана обилием рекламы и непонятных забегаловок, и не могла решиться где же перекусить. Это все выглядело как в странном кино, наполненном пестрыми огнями ночного Бродвея. Только до Бродвея нужно было ехать около тридцати остановок метро, поэтому этот город можно было назвать городом Вечного Праздника. А точнее — Праздник, который всегда со мной.
Тэрон снял свое пальто, заставив меня немного занервничать. Мне отнюдь не показалось, что он набрал в весе, и выглядело это на самом деле еще серьезнее, чем можно было себе представить. Если это вообще уже не находится за гранью реальности, учитывая, что в моих воспоминаниях он все еще вечно хихикающий милый парень, поющий в душе песни про любовь. Он крепко сжал в ладонях только что вымытую кружку, из которой исходил приятный пар. Согреваясь, Тэрон не мог поглядеть в мою сторону. Я усадила его за кухонный стол, поставив на стол закрытую коробку бисквитов. Его широкие плечи закрыли собой вид из моего окна, но даже если бы на улице прошелся бразильский карнавал, я бы ни за что не оторвала своего взгляда от его лица. Обиженно, он продолжал смотреть на фигуры, изображаемые паром.
— У тебя все в порядке? — прозвучал его тихий голос.
— Мне ответить честно или милостиво? — взгляни на меня, Тэрон.
— Ответь так, как посчитаешь нужным, — взгляни же на меня.
— Я не считаю нужным вообще тебе отвечать.
— Тогда можешь спросить как мои дела, — Тэрон поднял глаза, а мое сердце опустилось вниз, предательски пропуская удары.
— Как твои дела?
— Все в порядке, спасибо, — поставил он кружку на стол, взяв в руки коробку с печеньем. — Шоколадные?
— Шоколадные, — он вернул ее на место.
— Я принес тебе кое-что, — Тэрон потянулся в карман своих штанов, — кажется, он немного расплавился. Я держал его в кармане весь полет.
Я увидела знакомый арахисовый батончик, с которым у нас столько связано. Тэрон неуверенно протянул свою руку, ожидая моего ответа. Но я не смогла ничего сказать, а лишь взяла сладость в руки, рассматривая помятую, согретую чужим телом упаковку.
— Британский подарок к американскому чаю, — он улыбнулся мне и все тревоги ушли на задний план.
Случись это несколько месяцев назад, я бы без промедления бросилась обнимать Тэрона. Бросилась бы расцеловывать и щипать его плечи, чтобы удостовериться, что он реален. Что он не часть моих сновидений, или воспоминаний, или мечтаний. Я бы дотронулась до этой тонкой футболки, которую и одеждой нельзя было назвать — нью-йоркские морозы не жалеют никого, даже знаменитостей. Я бы пустила ладонь в его мягкие волосы, испортив этот чужой порядок, который не вписывался в общую картинку. Я бы повела его в постель.
Но не сейчас.
Сейчас он сидит в полном смятении, непонимающе глядит на мое суровое выражение лица и тщательно подбирает слова, ведущие тему разговора в другое русло. Его темные носки сразу бросились мне в глаза и всплыли воспоминания, которые вызвали во мне еще большую грусть.
Невероятно теплый осенний Лондонский вечер. Мы вдвоем сидим на полу моей ванной комнаты, пытаясь не засмеяться во все горло. Норман, испугавшись наших планов, прячется в своей комнате, делая вид, что не верит в паранормальные активности. Серые домашние штаны Тэрона, вызывающие во мне ничего кроме умиления, уже стали такими родными. А ярко красные носки заметны даже при тусклом свете свечи, служившей единственным источником освещения в этой узкой комнате. Языки пламени разыграли на стенах настоящее представление, и Тэрон начал играть ладонями на свету, показывая мне довольно странного зайца.
— Его зовут Шарлотта, — указал Тэрон на тень зайца на кафеле.
— Привет, Шарлотта! — я помахала ему рукой в знак приветствия, не обращая внимания на его женское имя.
— Привет, Персефона! — прозвучал писклявый голос «зайца», который стал бесстыдно тыкать в тень моей груди своим носиком. — Я сейчас укушу тебя! Ааам!
— Тэрон! — стала я недовольно его успокаивать, держа в руках небольшое зеркало, — мы же вызываем Кровавую Мэри***, а ты крутишься тут со своими толстыми пальцами и смешишь меня!
— Да, прости, — он резко стал серьезным. — Одной свечи достаточно?
— Вот посетит нас эта авантюристка Мэри, и сам у нее спросишь.
— Ворчунья, — улыбнулся Тэрон.
Я долго вглядывалась в наши отражения. Тэрон приоткрыл рот, наблюдая за моими движениями. Он не показывал своего испуга и страха, хотя дыхание его участилось и он, хоть и незаметно, сел ко мне поближе.
— Кровавая Мэри, приди к нам, — сказали мы одновременно. Я услышала, как Тэрон чмокнул сухими губами. — Кровавая Мэри, приди к нам.
Небольшая пауза, сделанная скорее для того, чтобы еще больше напугать Тэрона. Я же еле сдерживалась от смеха, наблюдая за его широкими глазами.
— Кровавая Мэри, — он немного отстал от меня, — приди к нам.
Норман со всей силы ударил по тоненькой двери, заставив Тэрона подпрыгнуть на месте от неожиданности.
— Твою мать! — прокричал он, хватаясь за сердце. — Ты идиот, безмозглый идиот! — Тэрон со смехом вылетел из ванной, догоняя убегающего Нормана. — Я тебя убью, мелочь пузатая!
Я осталась сидеть на полу одна, продолжая смотреть в зеркало. Усталый, но влюбленный взгляд не открыл мне ничего нового — в тот момент я была счастлива.
— Прости меня, — сказал Тэрон из настоящего. — Я не ожидал, что это окажется настолько неправильным.
Я молчала.
— Я думал только о себе все это время. Бен совсем не виноват, это все я со своей ревностью и страхом.
— Тэрон, — мое сердце стало стучать еще быстрее, — мне кажется, что мы не созданы друг для друга.
