Ядовитые камелии

      Свалившись в рабочее кресло в кабинете Итачи, Саске перебирал документы, пытаясь найти что-то важное, что-то очень нужное, до прихода хозяина этого кабинета. Что-то, что могло успокоить, убедив его в том, что он не совершил огромную ошибку.       За дверью послышались глухие шаги, отчего внутри всё замерло. Дверь отворилась, и в проёме показалась женская фигура, сжимающая в руке блокнот.       О, она сегодня без своих туфель? Прям как будто специально.        — О, господин Саске, вы уже здесь? — стушевалась секретарша, увидев не того, кто ей был нужен. — А где ваш брат?        — Не знаю, — ответил тот, прикладывая ко лбу стакан некогда холодной воды.        — Просто… звонил тренер, менеджер, и райдер хочет, чтобы кто-нибудь из вас…        — Нахуй тренера, — не дал он договорить. — Нахуй менеджера. Нахуй райдера. И добудь мне, пожалуйста, аспирин. У меня блядски болит голова.       Секретарша вскинула брови и, лишь хмуро кивнув, скрылась за дверью так же быстро, как и появилась.       Не то. Всё не то. Пора уходить, но он так и не нашёл ничего. Чёртовы бесполезные документы.       Откинув их на край стола, он неосторожно задел ими фарфоровую фигурку слона. Интересно, когда она тут появилась? Впрочем, это уже не имело значения, поскольку она превратилась в кучку бесформенных осколков, что разукрасили дубовый паркет кабинета Итачи.       Блять.       Всё-таки попытка закончить всё до прихода брата провалилась бы с треском в любом случае, даже если он нашел бы что-нибудь.       Саске не успел закрыть дверь, как его взору предстал Итачи, шествующий из лифта мимо своей секретарши, которая, по видимому, всё-таки раздобыла лекарство.       В грудине омерзительно свербит при виде этого потерянного, отрешённого взгляда, который, преместившись на Саске, приобрёл вопросительный оттенок.       Лжец.       Саске хлопает дверью и решительно подается вперёд, к лифту, пряча почему-то глаза, переполненные злобой. Хотя бы наверное потому, чтобы не врезать ему.       Он мог сказать, поделиться тем, что грызло его. Вместо этого выбрал ту хрень, которой теперь травился, отправляя доверие брата к чертям собачьим. Он не сказал правды даже тогда, когда, глядя в глаза, Саске просил у него сказать.       Зачем тогда эта фраза: «Потому что дороже тебя у меня никого нет»?       Лжец.       Сравнявшись с братом, он намеренно задевает его плечом, отчего тот от неожиданности по закону инерции разворачивается на все сто восемьдесят градусов.       «С дороги» — бросает негромко он, однако это вполне отчётливо доходит до адресата.        — Ваши таблетки… — произносит растерянно секретарша, мимо которой проходит Саске.        — Уже не нужно.       Наверняка Итачи уверен, что младший брат такой из-за того, что произошло между ними вчера, но это в корне поменяется при виде небольшого «подарочка» в виде фотографий, которые Саске получил в баре, и которые оставил на его рабочем столе.       Осенний воздух встречает приятной прохладой. Несмотря на сухой ветер и пасмурную погоду, с утра достаточно тепло. Относительно. Достав пачку сигарет с зажигалкой и выбив себе одну, закурил. В кармане завибрировал телефон.        — Надо же, кто позвонил! — ядовито ухмыльнулся Саске.        — Откуда это у тебя?        — Какая разница, откуда? А ты не хочешь спросить почему это у меня? Или кто изображён на снимках?        — Саске, — послышалось сбитое дыхание. Итачи, очевидно, порядком нервничает. — Нам нужно поговорить.        — Нужно, — согласился он, — Но я уже не хочу. Кури траву и радуйся жизни.        — Саске… — и гудки.       Зачем слушать его бред? Кому это нужно? От этого ни капли не полегчает. Никому. Пнув ногой лежащую банку из-под какого-то пива, Саске бесцельно двинул вперёд, вдоль проезжей части, почему-то решил завернуть в первый попавшийся переулок.       Итачи не стал перезванивать. Не стал настаивать. Интересно, его что-нибудь волнует больше себя?       Снова поворот, но уже в какой-то безлюдный переулок, пахнущий помойкой. Откуда-то доносился лай собак, противный детский плач. По углам валялись те самые источники вони, прикрытые какой-то металлической сеткой и местами прогнившим от сырости тряпьём, где нашли своё убежище несколько бездомных псов, поскуливающие время от времени то ли от холода, то ли от этой дикой вони.       И правда, что-то начало холодать. Видимо, потому что сквозь эти узкие улочки и высокие дома свет сюда не проникал от слова совсем.        — Эй, есть прикурить? — послышался сзади чей-то явно недоброжелательный голос.       Обернувшись, он увидел двоих, по-видимому местных гопников, которые вальяжной походкой приближались к нему.        — Заблудился? — усмехнулся один из них. — Хочешь, дорогу покажем?        — Валите, куда шли, — бросил в ответ Саске.        — Прикид-то клёвый, только немного пидорский, — продолжает тот, который выше. — Небось сынуля богатого папаши? Вот ты же явно из богатеньких! А мы люди простые. Приходится бороться за кусок хлеба.        — Ага, отбирая у других?        — А тебе жалко что-ли? С тебя явно не убудет.        — Слушай, — вмешался второй, — давай по-хорошему. Нас двое, ты — один. Никому не нужна драка. Можешь просто вывернуть кошелёк и спокойно уйти. Иначе — заберём силой.        — Ну, попробуйте отобрать.       Что-то внутри сломалось, тело стало двигаться само по себе, подпитываемое эмоциями, но недостаточно быстро, чтобы избежать удара, который попал ему в грудину.       Блять.       Внутри забурлила кровь вперемешку с адреналином. Сердце на износ тарабанило беспорядочный марш. Злость достигла критической отметки, и, сжав пальцы в кулак, Саске подался корпусом вперёд, заезжая одному из них по физиономии. Всё сознание жаждало причинить им невыносимую физическую боль, содрать с них эту мерзкую, отвратительную ухмылку, и бить, пока их лица не зальются кровью. Возможно, потому что перед глазами стояли те снимки, которые он не мог выбросить из головы, потому что Итачи врал, потому что он ни слова не сказал ему, не доверился, как доверял ему сам. Возможно, потому что перед собой он видел Итачи с его невинным взглядом. Манящим, желанным.       На сей раз очередной удар коленом в живот. Возможно, это произошло слишком быстро, а может из-за усталости он позволил себе пропустить неслабый удар. Потом ещё. И ещё.       В конечном счете, Саске перестал отвечать, напряжение сошло с лица, оно стало вялым, безразличным. Последний удар сбил его с ног, и он упал на сухой потрескавшийся асфальт. Жалкое зрелище.        — Хей! Мать вашу! — откуда-то появился мужик с битой и начал стремительно приближаться. — А ну отвалите от него, блять!       Судя по прекратившимся ударам, отпугнуть их удалось.        — Эй, парень, ты цел? — обеспокоенно поинтересовался он, присаживаясь на корточки возле Саске. — Оборзели, сволочи. Уже средь белого дня на них можно нарваться.       Жадно втянув воздух в лёгкие, он попытался подняться, однако к горлу подступил кашель, который прервал попытку.        — Может, скорую?        — Нет, не надо, — прохрипел Саске. — Я в порядке.        — Есть хоть тебе куда идти? — получив кивок, он полез в карман куртки и достал телефон. — Давай тогда такси вызову. ***       Едва Саске закрыл дверь такси, как оно с рёвом тронулось с места и вскоре скрылось за невзрачным поворотом. Подальше от сомнительного и «слегка» помятого типа.       Однако злости не убавилось. Это же, мать его, просто везение!       Он поднялся по ступенькам и решительно открыл дверь, точно зная, зачем сюда пришёл. Прикоснувшись к саднящей ране на уголке рта, пальцы нащупали кровь.       Черт. С такой физиономией выпрут, наверное, откуда угодно.       Безлюдный зал встретил холодным равнодушием. Настолько непривычно… Возможно, потому что ему не доводилось бывать здесь в такое время, когда народу практически нет. Наверное отсиживают свой зад в каком-то душном офисе, мечтая вечером расслабиться за барной стойкой.       Это место явно нуждается в смене обстановки. Переделать в какой-нибудь клуб с яркой вывеской и VIP-комнатами, поставить на сцену шест, добавить декора и его будут разрывать посетители.       За стойкой стоял Неджи, о чем-то, видимо, болтая с другим барменом, который привычно отсутствующе протирал белым полотенцем бокал и, по-видимому, заметил появление посетителя. Он маякнул коллеге, и тот обернулся, встречаясь взглядом с Саске.       Даже говорить ничего не пришлось. Он, соскочив с места, подошёл, ошарашенно осматривая глазами на предмет повреждения.        — Господи, что случилось?        — Всё нормально. Нужно выпить.        — Идём-ка, — прошептал он и потянул в противоположную от барной стойки сторону.       Под внимательный, но всё такой же отсутствующий взгляд второго бармена, они вышли из зала в узкий коридор.        — Я настолько неважно выгляжу, что ты сначала решил меня умыть? — как-то горько усмехнулся Саске, увидев табличку на двери, к которой они подошли.       Маленькое окно помещения освещало небольшое пространство, однако за счет зеркал, висящих над раковинами, дополнительного освещения днём не требовалось.        — Выглядишь паршиво.       Действительно, видок был не самый лучший, однако, благо помяли сильнее только бока, а не лицо. Но тем не менее, пострадавшая губа саднила и немного кровоточила.       Плеснув в лицо прохладной водой, Саске сморщился от неприятного жжения на разбитой губе.       Вытащив из диспенсера несколько бумажных полотенец, Неджи протянул их.        — Так что случилось? — повторил он свой вопрос.        — Упал, — стерев засохшую кровь с лица, Учиха скомкал салфетки и отправил в долгий полёт до урны, куда, к слову, он не попал, поэтому, пришлось поднимать с пола. — Вот черт.        — Неубедительно, — заключил тот, облокачиваясь на раковину.        — Тогда ударился, — произнёс Саске, подходя ближе. — Разве это имеет значение?        — Разве это не имеет значения?        — Нисколько, — прошептал он, проводя пальцами по чёлке, которая была заправлена за ухо.       А потом поцеловал его, когда он собирался уходить. Просто толкнул обратно к раковине и неловко ткнулся губами в его.       Он не оттолкнул. Разорвал поцелуй, отвернувшись, и Саске беспомощно уткнулся лбом в его висок, не в силах отпустить.        — Почему? — шёпот звучал хрипло и как-то отчаянно. Он безотчетно стискивал пальцами его худое плечо, чувствуя через тонкую ткань рубашки жар его тела.        — Не здесь, — всхлипнут тот, заправляя выпавшую прядь за ухо. — Кто-то может зайти.        — Плевать, — прошептал Саске, обдавая лицо горячим воздухом.       Он скользнул ладонью по его животу, берясь за самую нижнюю пуговицу на джинсах.        — Нет, — он перехватил запястье и замотал головой.        — Ты волен уйти, — зашептал он, вжимаясь бёдрами в его.       Тот сглотнул, вцепился в пояс джинсов, которые Саске потянул вниз.       Вот как?       Впрочем, у него было много вариантов. Он просто оставил джинсы в покое и проскользнул вниз рукой. Так хотелось развернуть его и взять прямо здесь. Но чёрт, эта дверь…       Тот всхлипнул, полностью капитулируя. Это безусловно победа.       И ещё больше с ума сводила шальная мысль от том, что сюда в любой момент может кто-то войти.       Развернув Неджи к себе спиной, он стянул джинсы вниз, при этом целуя напряженную шею и зарываясь пальцами в длинные волосы и хватая их грубо. Обоих трясло от напряжения.       Как кстати, Господи, висели здесь диспенсеры с жидким мылом между этими зеркалами.       Когда его скользкие от мыла пальцы проскользнули меж его ягодиц, Неджи задрожал, цепляясь побелевшими пальцами за холодную поверхность раковины.       Он взял его, как и хотел. Прошелся поцелуями по его узкой худой спине, пальцы исследовали его губы, а Неджи тихонько всхлипывал, кусая их, душил стоны, подаваясь его кулак. И от этих его едва заметных движений все тело у Саске сводило невыносимой сладкой судорогой. Наверное, он кончил именно от этого. А может, потому что их могли застукать в любую чертову секунду. Мысль эта и правда не давала покоя. Он словно провалился, растворяясь в ощущениях. А потом Неджи ахнул, выгнулся всем телом и кончил следом в его кулак.        — Я уйду первым, — смог проговорить он дрожащим голосом, едва придя в себя, а Саске не нашёл сил кроме как беспорядочно кивнуть в ответ. ***        — Добавь-ка побольше льда, — попросил он Неджи, наливающего скотч в стакан. — Слушай, у меня дома отключили отопление, — он нагнулся ближе и перешёл на шёпот, — и по ночам зябко. А этой ночью сказали, что будет очень холодно.       Губы бармена растянулись в едва сдерживаемой улыбке, а в глазах заиграла знакомая опасная искра. Ох, держись, Саске.        — Я не помню адреса, — прошептал он таким же хитрым голосом, наклонившись в ответ. — Может, запишешь мне? — он протянул сжатую худыми пальцами откуда-то взявшуюся ручку.       Тот, взяв за запястье и не отводя взгляда, забрал ручку и стал вырисовывать на его руке кривые знаки. И каждое движение отдавалось приятной щекоткой на коже.        — Тогда запомни по ощущениям, — прошептал Саске, мимолётно улыбнувшись.