Моменты и мгновения

Блэйзис любит просыпаться с восходом. Редкие солнечные лучики, пробираясь сквозь не слишком плотные шторы, понемногу проникают в еще темную комнату. Пятнышки света пробегают по плетеному креслу, на котором всегда лежат две маленькие подушки с искусно вышитым на них узором, мелькают на гладкой поверхности небольшого, но крепко сбитого столика — воин сам его мастерил — и, пробежав уже по половине комнаты, не слишком богатой на мебель — Блэй считает, что в спальне не должно быть много вещей — достигают кровати, после чего мягко скользят по умиротворенному лицу еще спящей эльфийки, чьи пухлые губы почему-то всегда чуть приоткрыты во сне, отчего девушка кажется просто до безумия милой и даже беззащитной, хотя, конечно, это не так. Когда свет ласково касается век лучницы, та лишь пытается спрятать голову под одеялом, бессовестно забирая себе его большую часть, а воин, в общем-то, и не возражает — он отдал бы весь мир этому хрупкому существу, которому, как считал страж, не место на поле боя. Да и вообще, такие, как Флэйдиан, должны быть вдали от всех опасностей, тщательно оберегаемые и любимые. Правда, сама дочь леса имела совершенно противоположную точку зрения, и спорить с ней было бесполезно — она могла быть ужасно упрямой, когда хотела. Однако она согласилась на спокойную жизнь вместе с Блэйзисом, и теперь эти двое вдали от столицы, о чем, в целом, не жалели, хотя иногда воин чувствовал, что ему не хватает адреналина в жизни. Но он ни за что не променял бы эти тихие утренние часы на вечные сражения — слишком уж дороги ему были его нежная эльфийка и их общий уютный мир, в котором не было места вечным потерям, боли, страданиям; они сами построили его, преодолевая все невзгоды, что норовили разбить их крепкий союз. Страж улыбается, когда девушка утыкается лицом в его грудь, стремясь так спастись от такого наглого солнечного света, и лишь мягко обнимает лучницу. Блэйзис любит просыпаться с восходом, но еще больше он любит Флэйдиан, чей сон он готов охранять всю жизнь.