Тигры и лианы

Лианы - (франц. liane, от lier — связывать), растения с длинными стеблями, не способные сохранять вертикальное положение и использующие в качестве опоры другие растения, скалы, постройки и пр. (с) Биологический энциклопедический словарь

Колени болели из-за песка, который оказался вовсе не таким нежным и мягким, как нам представлялось в первые минуты. Я, не отрываясь, смотрела на каплю крови, брызнувшую мне под ноги, и изо всех сил старалась не поднимать головы, чтобы не видеть тело человека, безжизненно рухнувшее в паре метров слева. Мою грудь будто что-то разрывало изнутри, отчаянно хотелось упасть и разрыдаться, но страх сковывал тело и словно шептал на ухо: «сиди смирно, притворись невидимкой». Мне было слишком страшно, чтобы горевать. Я не могла ничего с собой поделать и вздрагивала каждый раз, когда бандит в красном повышал на кого-то голос. Мне казалось, он орёт на меня. — Ты, сука, оглохла?! — Я в очередной раз вздрогнула. Прямо над моим ухом. — Ты видела, что стало с твоим дружком? Если я спрашиваю, то ты, блядь, отвечаешь! — Бетани, — девушка, сидящая на коленях слева от меня, плакала. — Чё? — Бетани! Она начала рыдать, всхлипывая. Мужчина не больше секунды топтался на месте, а потом я почувствовала тычок в висок. Внутри всё как-то похолодело. — Эй, мелкая. Теперь уже точно обращались ко мне. К этому прозвищу я привыкла ещё со школы, а теперь оно послужило будто рычагом, который поднял мою голову, чтобы я смогла посмотреть в глаза тому, кто стоял надо мной и направлял на меня пистолет. Мужчина в красной майке, с бородой и ирокезом. Ваас. Я слышала, как остальные называли его по имени. Похоже, среди этого бедлама он был главным. — Поумней неё, да? — Он показал на Бетани рукой, держащей пистолет, и усмехнулся, когда она вздрогнула. — Не красотой, так мозгами? Умница, можешь и выжить. Как зовут, hermana? — Кэрри! — Быстро выпалила я, чтобы не вызвать у него недовольства, как сделала предыдущая. Он промолчал, а я снова опустила голову. Удержаться от плача было сложно, но я пыталась изо всех сил, и поэтому губы и щёки нервно дрожали. Я не могла видеть пистолет, из которого он… — Вау, а ну-ка! Ваас наклонился и схватил мою левую руку. Я попыталась выдернуть её, но хватка была очень крепкой. Мужчина дёрнул меня так, что в плече хрустнуло. Я вскрикнула от испуга, но не почувствовала вывиха, хотя было больно. Зачем он меня схватил? Будто в ответ на мои мысли Ваас поднёс мою ладонь ближе к лицу. — Клёвое колечко. Кто подарил? Он рассматривал обручальное кольцо на моём безымянном пальце. В свете яркого полуденного солнца бриллиант сверкал и переливался. Я хотела было открыть рот, но мужчина меня перебил: — Я думаю, это тот, над мозгами которого ты рыдала, как истеричка? Если так, то тебе эта хуёвина больше не нужна. Он быстрым движением стянул кольцо с моего пальца и отправил к себе в карман штанов. Я попыталась перехватить его руки, но вместо этого схватила лишь грубую ткань. — Нет! Пожалуйста, отдайте! Мой голос сорвался на крик. Я уже видела тело Курта, достаточно издевательств для одного часа. Это кольцо вдруг показалось мне безумно важным. Оно – последнее, что осталось от нормального мира, когда он вдруг перевернулся, и нас выстроили на коленях в шеренгу на берегу моря. — Блядь, мелкая! Да что ж ты делаешь. Сиди смирно, сука, пока не получила! — Это моё, пожалуйста! Моя рука уже полезла к нему в карман, когда я получила мощную оплеуху. В глазах на мгновение помутнело, я упала лицом в песок. Открыв глаза, я увидела, как ботинок замер в десяти сантиметрах от моего лица, так и не пнув. — Совсем ебанулась. Не задерживаясь, Ваас отошёл от меня, переходя к другому несчастному. Я больше не могла терпеть. Слёзы брызнули из глаз, грудь сдавили рыдания. Я старалась быть тише, но это оказалось невозможным. Курт… Боже, мой Курт. Он мёртв по-настоящему, я видела и трогала его тело. Этого не может быть. Я закрыла лицо грязными руками и, плача, содрогалась всем телом. На песок во рту было плевать. Теперь наверняка и мне конец, эти люди убивают легко. Они заберут с яхты всё ценное и поубивают пассажиров, это ясно как божий день. И нет разницы, сейчас или потом, но отчего-то умирать сейчас мне было очень страшно. Я не готовилась к этому, не ожидала и не успела ничего понять. Каких-то два часа назад я была счастлива и нежилась под солнцем на борту яхты своего жениха, а теперь он мёртв. Мне же остаётся только ждать, что будет со мной, и оплакивать любимое тело, которое я больше никогда не обниму. Я так и лежала на песке, пока Ваас «знакомился» с остальными пассажирами яхты. Он больше никого не убил, только сказал своим людям, чтобы увели нас в какой-то лагерь. Я даже не представляла, что на этих островах вообще живут люди, но, оказывается, у них тут даже лагерь есть. Меня подняли на ноги. Это был один из безликих и молчаливых бандитов, которые ничего не говорили и даже не смеялись, как их дружки, над мучениями жертв. Он не смотрел на меня, а просто взял под руку и повёл за собой. Я почти ничего не видела из-за слёз и то и дело запиналась, но он держал мою руку мёртвой хваткой и не давал упасть. За галантность это было принять невозможно, но я хотя бы лишний раз не вспахивала носом песок. И на том спасибо. То, как выглядел лагерь, я могла разглядеть с трудом. Точнее, это для меня было неважно. Слёзы наполняли глаза, я думала лишь об отобранном кольце – последнем, что осталось у меня от жениха, не считая его крови на моей одежде в местах, где я прижимала к себе мёртвое тело. Всё, что я увидела, – это несколько грубых построек, большая клетка и ещё три поменьше, стоящих в стороне. Как раз к ним меня и вели. Я покорно позволила завести себя внутрь и запереть, больше ничего не оставалось. Вместе со мной посадили ещё троих девушек, которые вели себя гораздо громче, кричали и даже колотили руками о прутья клетки. Меня их поведение раздражало, хотелось, чтобы они заткнулись и сели, как и я, в углу, ожидая своей участи. Ведь ясно же, что нет никакого смысла в том, чтобы вопить и беспокоить тех, кто волен в любой момент пустить тебе пулю в лоб. Мне хотелось только лечь на землю и плакать. — Кэрри, почему ты молчишь? — Одна из девушек, с размазанной по лицу тушью, подошла ко мне. — У тебя сотрясение? Да, дорогая, твои познания в человеческих чувствах достойны восхищения. Конечно, она видела, как меня ударили, и я упала на песок. Видимо, она не понимала, что сидеть тихо и плакать можно по другой причине. Ведь её жених не погибал. — Нет, Джин, мне просто нужно посидеть. Больно ударил. Не хотелось объяснять всё, чего она не понимала. Пусть сама додумается, а если не захочет, то мне всё равно. Мне лишь нужно, чтобы меня оставили в покое. Джин больше не задавала вопросов. Она отошла к другим, и они продолжили своё идиотское занятие. Я плохо знала этих девушек. Они были пассажирами яхты Курта, а я – просто его спутницей. На протяжении всего путешествия обо мне постоянно пускали разные сплетни, поэтому, как не трудно догадаться, друзей я не завела. Конечно, между мной и моим женихом была большая разница в возрасте, но мы по-настоящему любили друг друга. Любили… лицо снова обожгли слёзы. Теперь он мёртв. Мёртв. Я заревела в голос и повалилась на землю, сжимаясь в плотный комок. Пальцы тёрли место, где совсем недавно находилось обручальное кольцо, а теперь была неприятная пустота. Я чувствовала запах крови на своей одежде, и от понимания, что это кровь моего погибшего любимого, хотелось биться головой о прутья клетки, в которую меня посадили. Боже, что же теперь со мной будет? Несмотря на моё горе, в сознании непрерывно мелькала мысль, что я не хочу умирать. Не здесь и не так. Перед глазами вспыхивали картины людей, падающих на землю вслед за брызгами собственной крови. Я не знаю, скольких убили, не помню. Не хотелось оказаться одной из них, только не это. Но если не смерть, тогда что? Я подняла заплаканные глаза и впервые с тех пор, как меня подняли с песка на пляже, по-настоящему огляделась. «Лагерь», как назвал это главарь бандитов, оказался совсем не похожим на место, которое должно так называться. Это не было скоплением временных построек и палаток, а казалось вполне продуманным, с точки зрения расположения зданий, поселением. Если можно так сказать. По крайней мере, выглядело всё внушительно, по сравнению с окружающей местностью в виде пляжа и пальм, наводящих на мысли об отдыхе. Всюду сновали люди в красном, галдели, смеялись и постоянно поглядывали в сторону пленных. Мне в голову внезапно пришла страшная мысль. Зачем нас сюда посадили? Почему не убили сразу? Для чего мы им нужны? Я никогда не была паникёршей на этот счёт, но если нас оставили в живых, чтобы поиздеваться? И в страшном сне я не могла себе вообразить такое развитие событий. Я в плену у каких-то подонков и понятия не имею, что им может прийти в голову. — А теперь заткнулись! Я вздрогнула, услышав этот голос. — Заткнитесь нахер! Что ж вы такие неспокойные? У меня голова от вас трещит, ясно? Ваас подошёл к клетке, в которой заперли меня и девушек, и направил пистолет в сторону одной из них, имени которой я не знала. Она была одета очень легко: в короткие шорты и верх от купальника. Взгляд мужчины остановился на уровне её груди. — Ты красавица, hermana, а ведёшь себя, как базарная баба, и выводишь меня из себя. Прекрати, иначе вся твоя красота будет размазана по стенке. Он пригрозил оружием, и все три девушки отшатнулись. — Берите пример с подружки, — он показал на меня, — она, видимо, понимает всю серьёзность дела. Я не знала, куда девать глаза, поэтому тупо смотрела на красную майку Вааса, лишь бы не встречаться взглядом ни с ним, ни с дулом его пистолета. Он не убирал оружие, предпочитая наглядную демонстрацию, и я не могу сказать, что это не производило должного впечатления. С каждым взмахом руки, сжимающей рукоятку, меня слегка обдавало жаром. Я вообще огнестрельное оружие видела первый раз в жизни. — Я бы на вашем месте, chicas, привёл себя в порядок. Вечером приедут гости. Вы же не хотите, чтобы представительные джентльмены видели вас в таком состоянии? Ответ ему не требовался. Он хрипло засмеялся и, отвернувшись от клетки, пошёл прочь: — Представительные… ха-хах! О чём он говорит вообще?