Из грязи в... императрицы Всея Руси

Почти весь вечер Елизавета кокетничала с симпатичным послом-французом, потягивая лёгкое вино, наигранно смеясь и ловко, незаметно поглядывая на Петра. Тот словно и не видел её, в свою очередь был довольно вежлив с гостями, но как-то снисходительно, как может быть милостив добрый хозяин по отношению к подневольному крестьянину. Весёлые русские танцы, чуть более безыскусные манеры и традиции казались гостям совершеннейшей дикостью, но они прятали свои впечатления под слащавыми улыбками, а царь и его подданные не собирались их ни в чём разуверять. - Скажите, правдивы ли слухи о том, что вы собираетесь строить новый город на Неве, государь? – склонившись так, что напудренный парик едва не подметал пол, пропел один из послов. - Верно, - кивнул царь, задумчиво глядя в окно. - Этот город станет новой столицей империи. - Империи? – побледнел посол. - Именно, - с усмешкой подтвердил Пётр, силясь не рассмеяться от комичного испуганного и растерянного выражения лица посла. - Недалеко то время, когда Россия станет империей. Всё идёт именно к этому. Не найдя что возразить, посол досадливо поджал губы. Он старался дословно запомнить эти слова, чтобы потом всполошить ими Европу и предотвратить вышесказанное развитие событий. В уме он перебрал возможные последствия строительства этого города вследствие его предполагаемого географического положения и ряда других причин. - Это потребует множество жертв, - попытался возразить посол. - Много человеческих жизней потребуется для того только, чтобы вбить колья в ледяной воде… а уж на остальное и подавно… - Если цель оправдывает требуемые средства, то русские люди не жалеют сил для её достижения, - ответил царь. - А когда дело касается процветания государства, для нас и вовсе нет ничего невозможного. Посол напряжённо размышлял над словами царя. Определённо, нельзя допустить возвышения этих варваров на внешнеполитической арене. А ещё лучше загнать их обратно, в леса и болота. - Как же вы назовёте будущую столицу? – решил он сменить тему. - Её название увековечит имя основателя. - Это Пётр решил для себя уже давно. - Петербург. «…И он станет окном в Европу, а также занозой для ваших королей и кардиналов», - про себя добавил царь. Посол едва сдержался, чтобы не фыркнуть. У этого человека слишком большие амбиции. Вот только откуда тогда это навязчивое ощущение, что идеи Петра не просто пустые слова? - Государь, - прервал эту «милую» беседу государственный казначей, - мы вновь недосчитались довольно немаленькой суммы. Пётр мгновенно переменился в лице. - Кто? - Он едва не скрежетал зубами. - Тот же человек, что и прежде, - склонил голову казначей. Все, кто находился достаточно близко, отпрянули, увидев, как страшно перекосилось в гневе лицо государя. Каждый подданный знал, что в ярости царь беспощаден. - Чёрт бы его побрал! - сквозь зубы выругался Пётр. - Где этот тать* бесстыжий?! - Если память не подводит, вышел, - смиренно ответил казначей. Словно грозовая туча, с перекошенным злостью лицом, царь направился к выходу, не замечая, как шарахаются от его страшного вида присутствующие. Музыка и веселье несколько поутихли. - Что притихли-то? – на секунду остановился царь. - А ну, продолжайте! Веселье продолжалось, а царь, идя дальше, тихо добавил: -…Чай, казнь будет короткой! … Царь уверенно направлялся на знакомый голос с намерением раз и навсегда выбить из него желание воровать. - Это чудо! – раздался из-за присыпанных снегом кустов не менее знакомый звонкий голосок. Узнав этот голос, Пётр даже на секунду удивлённо приостановился. - Уж не думал, что когда-нибудь встречу человека, которого ещё можно будет удивить или обрадовать подобным, - усмехнулся Меншиков. - Что вы, такая красота не может не удивлять и не радовать, - уверенно ответила Марта. - К таким мелочам вполне можно быть равнодушным, если перед глазами куда более завораживающая красота. Например, очарование некоторых женщин. Вполне прямой намёк - комплимент, адресованный Марте, окончательно вывел из себя Петра. Девушка слегка порозовела. - Не сомневаюсь, что для вас именно это – истинный источник вдохновения, - тихо усмехнулась она. Видимо, услышав хруст шагов по снегу, Меншиков обернулся. Заметив царя, побледнел, не упустив явно видную ярость. - Государь, - поклонился он. Обернувшись, Марта присела в изящном реверансе. Пётр же, подлетев, словно ураган, схватил сподвижника «за шкирку» и стал трясти, словно котёнка. - СОВСЕМ УЖЕ МЕРЫ НЕ ЗНАЕШЬ?! - У Петра давно уже не было приступа такого дикого гнева. - Опять на казну лапу наложил, сволочь?! Выпорю, как холопа, тать!! - Мин херц, оклеветали! – взвыл тот, пытаясь вырваться. - Оклеветали, как же!! – Зло усмехнулся Пётр, с новой силой встряхнув Менщикова, едва не подняв в воздух. Завязки зимнего плаща душили несчастного, - Своими руками с тебя, собака, шкуру сдеру!!! - Мин херц, не виновен я, - прохрипел Меншиков. Заметив, как расширились от страха глаза Марты, царь почти нехотя отпустил его. - Я тебе ещё воздам по заслугам! – прошипел Пётр. - Пшёл прочь!!! Алексашка, тот самый, что не боялся ни пуль, ни гранат, предпочёл быстренько смотаться, пока позволяют. Царь глубоко вдохнул морозный воздух, пытаясь утихомирить гнев. Марта растерянно и немного изумлённо смотрела на него, поджав губы. - И отчего же ты не соизволила прийти? – наконец, спросил он, обернувшись к ней. Его голос был спокоен и холоден, но тем пугал ещё больше. - Я хотела, Ваше Величество, - отведя глаза, солгала Марта, - просто там было народу много и душно… - Ты там даже не появлялась. - Вы просто меня не видели, - возразила женщина. - Не лги, - синие глаза заметно потемнели, словно небо перед грозой. Заметив её инстинктивный шажок назад, Пётр с усмешкой преодолел возникшее расстояние, чувствуя внезапно вспыхнувший охотничий азарт. - С каких это пор игнорируются мои приказы? – продолжал он. - А с каких пор приглашение является приказом? – парировала Марта. Она понимала, что чистое безумие – возражать царю, учитывая её статус и его вспыльчивый характер. Особенно сейчас, когда он и так в гневе, пусть и не на неё. Но что-то в ней было задето, хоть она и не понимала, что именно. - Смеешь дерзить мне?! Тон был жёстким, вот только непроизвольная ухмылка выдавала, что ему это определённо нравится. - Вовсе нет, - отступать было уже некуда. Марта отвернулась, пряча взгляд. - Неповиновение и есть дерзость. Они впервые были настолько близко друг к другу. - Что ж, можете казнить меня за это! – Она, наконец, заставила себя поднять взгляд. - Зачем вам нужно было моё присутствие? - Моё слово – закон! - Его голос был резок и груб. - Я государь всея Руси, и, если я велел сделать что-то, значит, это не подлежит обсуждению! - Да, но не в этом случае. Пусть я пленная подневольная крестьянка, но неужели я не имею права просто выйти в сад?! - Марта вдруг почувствовала, как злость заглушает страх. - К тому же, навряд ли вы, Ваше Величество, сильно уж скучали: вокруг вас всегда много куда более сговорчивых дам. Ваша фаворитка, например. Оттого, как вдруг вновь сильно побледнел царь, Марта с ужасом осознала, что и кому сейчас сказала. Появилось стойкое желание откусить себе язык. - То есть, я не это хотела сказать, - поёжившись, пролепетала она. - Я имела в виду… - …Именно это, - с усмешкой закончил за неё Пётр. Весь гнев разом куда-то испарился. Он понял причину, по которой она не пришла. - Позвольте, я пойду. Марта смущённо и смиренно опустила голову. Не хватало только, чтобы он догадался о её чувствах!.. Но ускользнуть ей попросту не дали. Голову аккуратно, с нежностью подняли за подбородок так, чтобы она могла увидеть пляшущих чёртиков в его смеющихся синих глазах. - Ревнуешь? – был ехидный вопрос. - Ничуть! - Да неужели?! - Да!! – Марте едва удалось сдержать детский порыв и не топнуть ножкой. Он слишком близко. Её чувства – слишком сильные. И просто, и сложно одновременно. Марта, выскользнув из его объятий, как можно быстрее побежала ко дворцу, словно тепло покоев могло развеять этот странный сладкий туман, охвативший её. Словно бег мог спасти от чувств. А он лишь с лёгкой улыбкой смотрел ей вслед...