Африканский дневник бойца из Red big one

      Очередной день, очередная битва с самим собой да "виши".       Сержант Гарретт разбудил нас раньше времени со словами: "Подъём сынки!". Я вылез из спального мешка, сложил его и приготовил своё снаряжение к выходу на чистом автомате. Эх, спалось хорошо то как! Солнце ещё только начинало вставать, дул холодный ветер.       - Пять утра. Сэр, зачем так рано? По расписанию до подъёма есть целый час, - возмущался Энтони, посмотрев на часах время.       - Скоро наступление. Завтракайте, собирайтесь. Нам в 6:20 выступать.       Перспектива штурмовать город, который за два дня боёв так и не взяли, меня не радовала. Вспомнились мне вчерашние трупы. Вряд ли кто бы хотел погибнуть или лишиться головы, как тот алжирец, пытавшийся меня зарезать вчера. Превратить другого человека в месиво я тоже не желал ни в коем случае, однако мне было прекрасно понятно одно: рано или поздно от моей руки кто-нибудь умрёт, иначе это случится со мной. Сумасшедшая обстановка сложилась на войне. Здесь царит полная неопределённость, я до сих пор не могу перед сном не думать о том, что завтра, возможно, моя жизнь оборвётся. Однако деваться некуда.       Французскую артиллерию, доставившую вчера нашим войскам достаточное количество хлопот, заткнули. Сей факт не мог не радовать нас. Подступы к Орану были оставлены противником. По всей видимости, вражеские воинские части весьма потрепались за вчерашний день. Значит, силы "виши" не очень многочисленны.       Завтракали мы как всегда консервами.       - Сегодня город точно будет взят. Я уверен. Не вижу каких либо причин на то, чтобы лягушатники продолжали так долго воевать за преступный оккупационный режим и интересы Гитлера, - оптимистично рассуждал Додсон.       - С чего ты взял? Преступного в добровольной сдаче врагу по распоряжению верховных властей нет. А вот де Голля с его "Сражающейся Францией" вполне можно расценивать как предателей и бунтовщиков, которые сражаются с законным правительством, - высказался я на этот счёт.       - Да? В принципе, какая разница? Главное, что де Голль на нашей стороне. Остальное не имеет значения.       В назначенное время наша рота направилась в город Оран при поддержке бронетехники. По дороге к городским стенам я увидел тела жертв вчерашнего боя. Ночные ветра засыпали их слоями песка, потому различить, кто есть кто очень затруднительно. Честно говоря, я и не пытался вникнуть, чьи это трупы, а как можно быстрее отвернулся. Рядовой Форестол, наш лопоухий молодой "каппелан", при виде мёртвых принялся молиться за упокой их душ на ходу.       Войти в Оран удалось без всяких недоразумений. На узких улочках алжирского населённого пункта наша группировка разделилась на несколько частей, каждая двигалась в своём направлении. Вообще, на Оран наступали с трёх направлений несколько боевых групп. Наша, например, шла с востока.       Тактика городского боя предполагала прикрепление к каждому танку по пехотному отделению. Одиннадцать глаз на улице уж точно увидят больше, чем четыре в танке. Отделение Гарретта закрепили за "Шерманом", покрашенным в песочный цвет.       - Наша цель - штаб в центре города. Смотрите в оба, следите за окнами. По возможности обыскивайте дома, - сержант дал нам рекомендации. Он хоть и воевал в Великую войну, но сейчас я заметил на его лице растерянность. Наверное, для человека, просидевшего в окопе на поляне, бой в городе с танками является чем-то новым и не познанным.       - Есть, - ответил Рональд.       Двигалась наша цепь медленно, мы вынюхивали в каждом доме, а их всё никак не оказывалось на месте. Атмосфера стояла нервная, солнце начало сильно печь, что с меня пот в три реки пошёл, очень хотелось пить, однако воды при нас находилось не очень много. Через пару улиц "виши" открыли по нам огонь из здания. Услышав выстрелы, я сразу бросился на землю и пополз ко входу, куда уже побежали почти все наши, не считая тех, кто в панике начал стрелять по окнам. Танк поехал назад во избежание риска быть поражённым гранатами.       Сержант внутри здания повел нас за собой на штурм. Он из своего "Томпсона" на пару с Пауэллом уничтожал всех, кто встречался нам на пути. Потом начали палить начали и остальные. Французов на втором этаже мы уничтожили быстро, попусту зайдя к ним со спины, после чего расстреляли их.       В этой стычке наше отделение понесло первые потери: погиб рядовой Флинн. Я знал его плохо, но ощущения меня захлестнули самые тёмные. Ранения получили Пэйдж и Хёрли. "Вишисты" лишились шестерых, все мертвы. Проклятие, для нас гибель людей стала обыденностью! Нет уже возмущения, протеста против насилия. Борьба проиграна.       Следующий очаг сопротивления подавили пушечно-пулемётным огнём "Шермана". Мы наблюдали за работой боевой машины, лёжа на земле. Впереди стоящее здание сложилось от нескольких выстрелов, как карточный домик, похоронив под своими обломками тех, кто не погиб от взрывов и пуль. Потом следующий домик мы зачистили при поддержке танкистов. Дженикс взорвал пулемётный расчёт противника при помощи гранаты.       - Я их сделал! Вашу мать, взорвал их к чертям собачьим! - на лице деревенского парнишки наблюдался калейдоскоп эмоций. Вроде бы, он был воодушевлён, однако в то же время, разочарован. Интересно, какие эмоции испытаю я после совершения своего первого убийства?       - Ага, смотри не лопни от гордыни, - ехидничал Рональд.       "Виши" действительно уже не горели желанием сражаться с нами: в середине дня окружённый штаб французского гарнизона сдался. Оран был взят на третий день операции "Факел". Это была наша первая победа на фронте. Место постоя стало совсем другим. Теперь, вместо того, чтобы спать в песках, мы заняли номера в отеле. Подразделения, которые не участвовали в штурме заняли посты, а мы получили некое подобие увольнительного. Каждый занялся своим: одни пошли в бар, другие просто бродили по городу. Я не оказался ни среди тех, ни среди других. Спать хотелось ужасно, потому мне показалось наиболее правильным взять и лечь на одинарную кровать и моментально уснуть, дабы отоспаться ещё за вчерашнее.       Проснувшись, я обнаружил сержанта, читавшего устав.       - Многие вещи для меня в новинку. Перечитывая, чтоб лучше понять всё. В чём-то тоже учусь, как и вы, - ответил он, заметив моё замешательство.       - Понятно. Сколько я проспал?       - Часа три. Пацифизм свой убери. Врагов нужно уничтожать. Сколько тебе говорить?       - Не могу.       - Придётся. Сможешь ещё как.       Ближе к вечеру мы принялись праздновать первую победу в баре.       - Знаешь, Ронни, мне здесь паршиво. Хочу домой, ненавижу всё это, - в тот момент я решил высказаться. Сидели мы с другом за барной стойкой в роскошном помещении.       - Всем дерьмово, особенно Флинну. А что поделать? Никому неприятно подыхать в тысячах километрах от дома за свободу каких-то алжирцев, коим на всех наплевать? Налей себе лучше.       - А толку? Всё ровно от действительности никуда не уйти.       - Как хочешь.       Далее я ушёл из бара и слонялся по городу до полуночи. Депрессивное состояние усиливалось сильнее. Завершив свои блуждания, я сделал запись в дневнике и лёг спать. Одним днем меньше, одним больше. Разницы нет никакой, мне кажется, родной дом останется в прошлом, а будущее никогда не наступит. Настоящее в лице войны продлится вечно.