Arigatou

«Пальцы смыкаются на моих плечах крепко. Словно я собирался упасть, но меня удержали в последний момент над самой пропастью. Он неизменно сопровождает этот простой жест теплым взглядом. - О чем задумался, Уруха? - Ни о чем, - отвечаю недовольно, пряча глаза. - Ладно…- Аой замолк на мгновение, задумавшись, словно не понимая, что сказать дальше. - Но если вдруг… Пальцы сжали мое плечо чуть сильнее, прежде чем ощущение прикосновения исчезло. Странно, ведь он обычно не задает таких вопросов. Может, и вправду почувствовал, что мне нужен был тот, кто спросит. - Спасибо, - негромко, оторвавшись от рассматривания собственных ботинок. Но Аой был уже далеко и не слышал, увлеченный разговором с Рейтой. Да, и не нужно, чтобы слышал. Смог бы он тогда улыбаться так же, как сейчас, что-то рассказывая басисту..? Не хотелось бы мне знать.» *** « Это в первый раз. Может, сейчас мне стоит сказать…? Я просто не знаю, кто из нас действительно должен быть благодарен. Упрямство и гордость столкнулись с чем-то неизвестным. С тем, чему я ни за что не дал бы имени. Но даже, если ты меня ненавидишь. Считаешь глупым. Жестоким. Больным на голову. Лжецом. Пусть все это будет в тебе. Я не хочу, чтобы ты изменился. Потому что ты … ты… ты же Аой, который 「дорог」 мне. Какое же это страшное слово. Я знаю, что ты согласишься со мной. Но мне все равно хотелось бы быть самым важным для тебя человеком. Да, стать тем, кто будет для тебя важен, - мое Желание. » *** Я прислушался к едва уловимому звону струн. Тишина, когда замолкают звуки особенных слов, не кажется мертвой. Она наполнена шепотами образов. Жесты. Взгляды. Звуки… Воспоминания невольно складываются одно к другому, оставляя неприятное ощущение внутри. Труднее дышать. Словно я связан. Хоть сердце абсолютно спокойно. И уже не понимаю, что мне так сильно хотелось сказать несколько минут назад. Очень важное. Невыносимо важное. Разжимаю пальцы и смотрю на следы на ладонях. Да… что-то действительно важное. Настолько, что было страшно произнести. Если бы Аой задал правильный вопрос, то я смог бы понять, что это было. Но он так и не решился. Поэтому, наверное, сейчас уже бесполезно пытаться уловить повисший на краю сознания ответ. Все еще смотрю на свои руки. Ведь теперь поздно… - … да, Аой? Ведь не может быть такого, что мне все же нужно было сказать нечто страшное ради тебя? Это же... И вдруг, словно откликнувшись на мои слова, меня посетила странная мысль, больше похожая на предчувствие. Она удивила меня своей внезапностью. Повинуясь ей, я встал и подошел к окну: автомобиль ритм-гитариста все еще был на парковке у моего дома. Пришло осознание. Точнее, понимание возможности того, что… Ну, уж нет. Я отвернулся от окна и уставился на дверь. Нужно подойти и просто удостовериться, что у меня просто обычная паранойя. Но отвратительное чувство онемения медленно разливалось по всему телу, как бы я не уверял себя в том, что у меня всего лишь разыгралось воображение. Вздохнув и мысленно обозвав себя идиотом, поплелся к двери. Хоть я и пытался кривить губы в «расслабленной» улыбке, посмеиваясь над своими глупыми предположениями, но с каждым шагом становился все серьезнее. Дошел. Остановился. Пальцы сжали дверную ручку. Щелкнул, открываясь, замок. Просвет между дверью и косяком все расширялся. Расширялся. Расширялся… И я чуть ли не подскочил от неожиданности, когда в поле моего зрения вдруг появилась фигура в темном. Аой. Значит, он все это время ..? Он должен был уйти. Во мне на секунду даже проснулось глупое желание просто подойти к нему и банально вытолкать на улицу. Он же должен был оставить меня. Должен. Пусть даже ради собственной гордости, ему нужно было… Тут я поймал себя на том, что мне обидно за Аоя… а после этого мне сразу же стало обидно и за себя. Детский сад какой-то… Это ужасное чувство вскипает внутри. Горячее и соленое. Пытаясь вырваться. Найти свой выход в словах, которые застревают комом в горле. - Я просто услышал, - вдруг проговорил брюнет. – Задержался у двери и услышал… Что с его голосом? Никогда еще не слышал его таким. Словно Аой испуган и ошарашен чем-то, внезапно открывшимся ему… Стоп. Открывшимся? Да пошло оно все к черту вместе с этим гитаристом! - Тебе разве не пора домой? Ты же ушел? Я дурак. Делая шаг за шагом в его направлении. Этот …придурок. Все...все, что я делал, было зря? Беспорядочное рождение чувств. Обида смешивалась со злостью. Потом сожаление, принесшее неприятную горечь. Разочарование. Все было зря… Мои глупые пожелания доброй ночи. Мои кривые улыбки. Боль и отвратительное тепло в груди. Я все терпел и терпел, чтобы вот этого вот никогда не случилось. И сейчас Аой стоит передо мной с растерянностью во взгляде, которую я не желаю видеть. Но самое ужасное, что в глубине его карих глаз есть намерение простить меня. Даже сейчас он готов позволить мне забыть и снова притвориться. Со все той же мягкой улыбкой страдальца на лице. Ненавижу. И именно эта вспышка ненависти и стала последней каплей… Краски чувств смешались, и получилась отвратительная грязь, заполнившая все мое естество в мгновение ока. Я потерял себя в тот же момент. Того Уруху, за которого все еще наивно цеплялся. - Ты вообще понимаешь, что раздражаешь меня? – хватая Аоя за ворот куртки. Лицом к лицу. Я не позволю ему снова заставить меня чувствовать себя отвратительным этой своей улыбкой. Он не должен сейчас отпускать меня. Он же...должен потребовать от меня этого ответа...? Сердце сжималось от приступа какой-то неведомой тупой боли, которая звала меня остановиться и прислушаться к ней, но грязный поток уже бурлил во мне и желание искажать и ломать что-то ненавистное было слишком сильным… Не успев понять, что делаю, я дернул Аоя за куртку на себя, прижимаясь своими губами к его. Потом отстранился. - А теперь снова задай тот вопрос - тебе же интересно, как я могу быть таким, да? Отвратительные слова рассыпались. И я вдруг замер, внезапно испугавшись своих действий. Под влиянием ничтожного остатка разума, не испачканного грязью. И этой доли секунды хватило, чтобы удивиться, почему Аой позволяет мне так себя вести. Неужели он считает, что заслужил такое обращение? Не отрывая от меня взгляда, гитарист поднял руки, воспользовавшись моей кратковременной нерешительностью, и обхватил мои запястья. Пальцами я все еще судорожно сжимал ткань его куртки. И был готов к тому, что брюнет просто ударит меня, но нет - медленно и настойчиво он стал оттеснять меня назад, заставляя пятиться. Только когда я чуть не упал, зацепив пяткой порог квартиры, а Аой, отпустив мою руку, схватился за дверную ручку, прикрывая за собой дверь, ко мне пришло осознание того, что все это время мы были в коридоре… Вот черт. Дверь захлопнулась с легким щелчком, отрезая нас от света, вползавшего с площадки. Пальцы ритм-гитариста соскользнули и с запястья другой руки. Тишина, нарушаемая моим дыханием, которое казалось мне слишком громким. Я должен успокоиться. Но даже отпустить его не могу. Руки немеют от напряжения. - Уруха… Я вздрогнул. Его голос мне ненавистен. Как и то ужасное ощущение, что охватывает меня каждый раз, когда встречаешься с ним взглядом. Осознание своей лжи невыносимо. И осознание того, что я не могу обвинить себя во всем тоже. Только его вина. Только его. Просто Аой уже давно должен был задать очень важный вопрос… Где-то глубоко во мне, тот Уруха, что замер сейчас от страха и отчаяния, ждал вопроса, на который не получилось бы промолчать. И слов, которых невозможно было бы забыть и равнодушно принять. Он ждал уже довольно давно, понемногу разочаровываясь со временем. Уверяя себя в том, что ему все равно, пока в конце концов не начал в это действительно верить. … А теперь губы Аоя двигаются, произнося мое имя. Звуки ложатся красиво и ровно на пропитанный моим дыханием воздух. Вдох. Выдох. Голова кругом. Пусть я и верю в свою ложь. Но мне всегда хотелось, чтобы он переубедил меня. - Ненавижу тебя, - мой голос. Когда слова превращаются в одни корявые линии на бумаге, теряя свой истинный смысл. И на этом все закончилось… «Я словно и вправду вижу это. Цветы начинают раскрывать свои бархатные лепестки. В угольной темноте все еще не разобрать их цвета, но я по-прежнему думаю, что внутренняя сторона их будет белоснежной. Если то, что сейчас во мне, не испачкает их. Удивительно, как самые разные чувства, по своему прекрасные по отдельности, могут, смешавшись вмиг, создать что-то настолько мерзкое. Потоки липкой грязи под моей кожей. Испачканные ей слова. Тот, кто видит вместе со мной мои глупые желания, знал, что так и будет. Я вспомнил прижатые к лицу руки в черных перчатках в его попытке удержать изливающийся наружу поток этой гадости. Но остановить это уже невозможно. Прости. "Почему же ты все-таки не любишь меня, Аой? Почему не заставишь меня полюбить тебя?» Закрываю глаза. Ненависть медленно и мучительно изливается. Она на моих губах. Приближаюсь и пачкаю ей и его уста. Мне уже надоело пытаться понять причины своих поступков. Не видя лица Аоя и не чувствуя ничего кроме нежности, которой, кажется, можно убить и отравить. Такой же грязной. Делая шаг еще ближе и хватая его за руки, наконец-то отцепившись от куртки. Как же я могу быть таким..? Улыбаюсь ему в губы. Нашел что спросить у меня, дурак. *** Широкие и натруженные руки ставят на стол перед вокалистом порцию горячего и восхитительно пахнущего рамена. Руки слегка наклоняется над блюдом, блаженно по-детски улыбаясь в предвкушении и подхватывая палочки… И тут звук отодвигаемого рядом стула мигом стирает улыбку с его лица. Вокалист с сожалением выпрямляется и поднимает взгляд на усевшегося за его стол басиста. Попытка удержать раздраженную ухмылку была явно провалена. - И что это сегодня было? – начал Рейта как только тоже заказал себе рамена и официант удалился на кухню. - Что это за «что это»? – в свою очередь спросил Руки, подперев подбородок кулаком и играя в непонимание и равнодушие. Он уже успел предположить, что разговор будет достаточно забавным. - То, что было утром, - послушно объяснил Рейта, укладывая локти на стол. - А, ты об этом? – улыбнувшись, протянул вокалист. – Я всего лишь лез не в свои дела. - В точку. - Но я не говорил, что мне стыдно, - бесхитростно ответил Руки. - И вообще мне хочется есть, так что… - Но все же..., - словно что-то отметив про себя, кивнул Рейта, игнорируя показное нежелание собеседника продолжать разговор. – Не надо же было вот так прямо говорить подобное Урухе… - Наверное, я должен был тонко намекать, да? – снова уткнувшись в блюдо с раменом и подцепляя палочками лапшу. – Такие способы с Аоем уже не работают - он же, молча, будет терпеть, а через воздействие на Уруху до него лучше дойдет. Тут Руки внезапно перестал ковыряться в чашке и, взглянув на басиста, хитро улыбнулся: - Ты же понимаешь, что угроза быть раскрытым в своих чувствах достаточно страшна, чтобы начать дрожать и совершать опрометчивые глупости. Согласен, Рейта? - Я не буду делать вид, что разбираюсь в этом, - угрюмо ответил басист. Видимо, такого ответа от него и ждал одногруппник, судя по тому, как во взгляде вокалиста на мгновение промелькнула тщательно скрываемая им улыбка. - … а если подумать, что кто-то достаточно надоедливый, вроде меня, вдруг решил лезть не в свои дела…это жутковато. Вот, даже ты не выдержал и пришел сюда, значит все верно, - многозначительно хмыкнул Руки, принимаясь за еду. Рейта ничего не ответил. Ему принесли его порцию рамена. Вежливый кивок официанту. Он какое-то время просто сидел и смотрел на вокалиста. «Надоедливый…как он»… Рейта расслабленно выдохнул, смягчившись в лице. - На месте Аоя я бы уже давно думал над тем, где бы припрятать твой труп, - сказал вдруг басист, тепло улыбаясь. - Ну, это же Аой, - пробурчал Руки себе под нос. - Он «продавливается» незаметно и тихо. А Уруха так и бровью не повел, - вдруг расцвел странной улыбкой вокалист. – Но знаешь, - приподнимаясь со своего места и наклоняясь через стол к Рейте, - наверное, нам не подобает сплетничать за их спинами. - Вот вечно ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым, - ухмыльнулся басист, привычным жестом прижимая к губам тыльную сторону ладони. - Ешь давай…-выдохнул, как-то враз посерьезнев, вокалист. … - Знаешь, - удивительно тихо проговорил Рейта через несколько минут молчания, - после того, как ты склонился ко мне, та девушка за дальним столом как-то подозрительно на меня смотрит. Руки, продолжая жевать, аккуратно оглянулся через плечо туда, где сидела упомянутая Рейтой особа. - Интересно… Раз уж так, то давай я тебя еще и обниму из любопытства, - предложил он, забавляясь реакцией басиста. - Ну уж нет. - Рейта-чан, - улыбнулся Руки, словно упрашивая. - Я вооружен палочками, - предупредил одногруппник. - Уж ими я управляюсь получше тебя. - А тут у меня еще и ложка есть, так что и не пытайся, экспериментатор. По улицам бродил холодный ветер, предвещая первые заморозки и скорое наступление зимы. Дрожащие под его порывами ветви деревьев, освещенные уличными огнями, бросали на землю такие же дрожащие тени. В уединении своей квартиры Руки вдруг задумался, с чего он все же лезет в это дело. Это ведь не просто любопытство… Хотя, Рейта пришел. Вокалист улыбнулся своим мыслям. Может, это и было причиной?... - Много думать вредно, - как всегда подытожил он, направляясь в ванную. *** «Наверное, все дело в том, что каждый мечтает увидеть в глазах дорогих ему людей чувства, подобные и равные его собственным. Это желание, рожденное страхом растратить свои чувства безответно, вводит в заблуждение. Мы разочаровываемся и мучаем себя. Но на самом деле, кажется, я начинаю понимать… Если мои глаза не видят того, что хотят увидеть, это не значит, что в твоем сердце ничего нет. Сейчас я знаю о кое-чем важном, спрятанном тобой. Спасибо тебе за это, Уруха. ありがとう.» *** Аой изменился. Редкие улыбки и усталость в глазах. Это случилось почти незаметно, но, может, во всем моя вина. Возможно, я перестал быть тем человеком, на которого он мог бы положиться. Не тем согруппником, которого он хотел бы видеть рядом с собой. Наверное, я невольно задевал его чувства, честно пытаясь остаться прежним сильным и надежным напарником и думая, что притворство мое удачно. Но вдруг он заметил?... Глупое «вдруг». Заметил, конечно. И именно в этом и есть моя вина. Не сумев сдержаться, придумывая тысячи причин и отговорок, чтобы потакать своим слабостям, я все испортил. Просто перед тем, как исчезнуть и попытаться стать таким, как раньше, я хочу показать ему все. До самого дна. Пусть отчаявшегося и совершающего сейчас нечто ужасное нового себя. И я не остановлюсь. Знаешь ли ты, что это именно мои чувства украли нас прежних?.. Если нет, то скоро узнаешь и не захочешь меня больше видеть. Держу за руки. Наверное, Аой думал, что я прекращу, поэтому всего лишь не двигался. Не пытаясь оттолкнуть, но и не отвечая. Его губы просто подрагивали время от времени, когда я касался их кончиком языка. Мои глаза по-прежнему закрыты, поэтому не вижу… Я хотел, чтобы Аой смотрел, но сам почему-то отчаянно не желал открывать глаз. Погружаясь в темноту, спрятанную за моими веками, все глубже и глубже. Не видя ничего кроме нее и не ощущая ничего кроме растущего с каждым новым прикосновением к гитаристу опустошения. Это словно сесть у окна ночью и вдруг пожелать быть увиденным. Включаешь свет, но теперь за стеклом только темнота, в которой плавают неоновые огни и блики лампы. И ты сидишь в комнате один, упираясь взглядом в глянец ночи. Словно оставленный всем миром.…Но есть одна маленькая надежда. Пусть я и не вижу сейчас, что там за этой стеклянной преградой. И не знаю, там ли ты на самом деле или твой взгляд обращен на что-то иное. Возможно...надеюсь...желаю..., что, даже находясь в той темноте, что я выплеснул из своей комнаты наружу, окутав тебя своими ужасными словами и испачканными, смешанными чувствами, ты увидишь меня. Как я сижу, придвинув к окну стул и опустив локти на подоконник. Ну, Аой, ты не видишь? Раньше ведь смотрел, по-моему, только я. - Ты видишь какой я? – шепчу странным голосом, коверкающим смысл вопроса. Словно испытывая подсознательное желание быть отталкивающим. Но чтобы он все равно выбрал меня нового, не смотря на эту отвратительность. Или мне это просто кажется. Ближе к Аою. Он отступает, загоняя тем самым себя в угол. Хоть и по-прежнему не отвечает. Спасибо, что ты не говоришь ничего на мои глупые слова. Гитарист остановился, видимо, уперевшись спиной в стену. Его руки невольно дернулись вверх, но я не позволил. Пропуская их под своими, придвинулся к нему, обнимая. Зарываясь пальцами в его волосы на затылке. Утыкаюсь лицом ему в шею, прижимаясь губами к удивительно приятно пахнущей коже. Так тесно приникая к Аою, что касаюсь его груди своим учащенным сердцебиением. И замер, словно ожидая чего-то. Но руки брюнета расслабленно повисли. Что же я хотел сейчас?... Мне так жаль себя. Я выдохнул, согревая мигом покрывшуюся легкой гусиной кожей шею Аоя своим дыханием. Неужели тебя там никогда и не было? ...за моим окном... Так темно во мне. Как вдруг услышал шорох ткани - и пальцы легли на мою спину. Холодок и мурашки пробежали по коже в момент прикосновения. А потом под его ладонями разлилось тепло. Я благодарен за то, что и тебе жаль меня. Спасибо.