Arigatou

« Солнце уже поднималось над горизонтом, окрашивая прямоугольник окна за спиной Рейты в красный. Мы сидели вдвоем в гостиной в его квартире и пили пиво за всякой глупой болтовней. Хоть и редко, но иногда мы собираемся с ним просто так у него, а не в каком-нибудь баре. Не думаю, что из чувства одиночества. Просто у меня есть человек, к которому я привык настолько, что пребывание с ним похоже на отдых. Я задумался на пару секунд, глядя в окно через плечо басиста, а когда снова взглянул на Рейту, то увидел, что он замер с поднесенной к губам банкой. - Знаешь, что мне в тебе нравится? – вдруг сказал он, опуская руку, все же не сделав глотка. - И что это? – улыбнулся я, ожидая от него какой-нибудь шутки. - То, что ты никогда не сдаешься, - неожиданно ответил Рейта. – Что бы ни случилось, ты всегда улыбался и говорил: «Давай попробуем еще раз?». Может, поэтому мы все еще идем по этому пути с тобой. - Ты это серьезно? – я ухмыльнулся. То, с каким серьезным выражением лица вдруг были сказаны его слова, показалось мне забавным. – Я не замечал за собой такого, - отпивая из банки. - За все время, что я тебя знаю, ты никогда не отступал. Оступившись, ты забывал все плохое и начинал все с чистого листа. Даже тогда, когда и мне казалось, что пришел конец всем нашим стараниям… - И к чему ты все это начал? – а теперь и я стал немного серьезнее… насколько это возможно с хмельной головой. - Просто я хочу сказать тебе, что твое упрямство, какую бы хорошую службу оно не сослужило тебе раньше, иногда оборачивается против тебя. Не все, что не вписывается в твое понимание ситуации, нужно вычеркивать из жизни и начинать заново, - Рейта недовольно опустил взгляд на последних словах, словно пытаясь скрыть что-то от меня. – Черт… похоже я все-таки умудрился опьянеть… Я машинально улыбнулся в ответ, сжимая алюминиевую банку в руке. От этих слов мне стало немного не по себе. » *** Кто бы мог подумать, что я буду нервничать только из-за того, что мне нужно на репетицию. Этот Аой... Вообще-то я ничего такого не сделал, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке – пусть кое-кто другой беспокоится об этом. Уверившись в правоте своих мыслей, я надел солнечные очки и вышел из квартиры. У меня в запасе еще полтора часа, поэтому точно не опоздаю. Сегодня я не способен собраться и притвориться?... Да нет… могу. Гулкий звук моих шагов разносится в коридоре. Почему-то невольно заставляя прислушиваться к нему. Но, когда я подошел к двери в репетиционную, то услышал голоса Руки и Аоя. Странно, что они не заметили, что кто-то идет. - … тебе так хочется узнать? - спрашивал вокалист с легкой усмешкой в интонации. - Руки, ты не … - ответил было ритм-гитарист страдальчески твердым голосом, но тут, видимо, услышал, как я начал открывать дверь. Аой как-то сразу замолк и отошел к стойке с гитарами. - Доброе утро, - привычно улыбнулся я, снимая очки и вешая их за разрез футболки. – Я сегодня раньше Кая? – несколько удивленно оглядывая комнату в поисках барабанщика. - А вот и он, - странно поприветствовал меня вокалист. – Наш чистый лист… - Не замечал за тобой такой удивительной проницательности, Руки, - вдруг прервал его раздавшийся за моей спиной голос, и на мое плечо легла рука Рейты. Басист остановился рядом. Как только он умудрился так неслышно войти следом за мной? – Ты же никогда прежде не был заинтересован?... - Просто мне еще не было так любопытно, - улыбнулся ему Руки. Что такое происходит сейчас между этими двумя? Так и хотелось задать этот вопрос вслух, но… - Бредите? – скептически вздернув бровь, поинтересовался я, поочередно глядя на них обоих. - Да. Не обращай внимания, - откликнулся на мой вопрос Рейта и похлопал меня по плечу. Это что, знак поддержки..? Он направился к углу, где стояла его бас-гитара. И, проходя мимо Руки, встретился с ним взглядом. Казалось, что Рейте хотелось что-то сказать ему, но он не может сделать это при свидетелях. Да и выражение лица вокалиста сразу же изменилось. Выдох. Словно ему напомнили, что сейчас он может на время снять эту притворную улыбку. - Давайте готовиться: я видел, как подъезжал Кай, - спокойно произнес Рейта, занявшись настройкой гитары. Только басист успел сказать эти слова, как в комнату ввалился сонный и встрепанный лидер. - Простите, я проспал, - произнес он, мило и виновато улыбаясь. - Да ты опоздал всего на две минуты, - удивился я, глядя на часы. И, не удержавшись, растрепал его и так слегка взлохмаченные волосы ладонью, на что барабанщик что-то пробурчал, отходя от меня и продолжая приятно улыбаться. Я вдруг подумал… так хорошо, что у нас есть Кай. «Неужели только у меня такое ощущение, что все никак не может вернуться на свои места?» Я задавал себе этот вопрос раз за разом, глядя, как Аой со вполне спокойным лицом играет свою партию. Это его выражение лица уверяло меня в неправильности всего, что меня окружает, еще больше. Какая глупость… Но я не мог не заметить, что сегодня его гитара звучала иначе. Аой обычно играл так, что звуки получались мягкими и легкими или объемными и глубокими. Мне всегда казалось, будто к ним можно прикоснуться. Вдохнуть. И они осядут на твоих руках и на сердце. Сейчас же звуки были острыми и излишне звонкими. Отзвук холодного металла в его игре. Только я подумал об этом, как услышал, как с отвратительным ревом сорвалась струна - и на пол уже под затухающее гудение из колонок шлепнулся медиатор. - Маленький негодяй, - выдохнул Аой, наклоняясь за ним. Заметив краем глаза, что я ошарашено смотрю на него, он повернулся ко мне чуть ли не спиной. Что-то определенно не так. Со мной и со всем, что вокруг меня. С тем звуком, с которым из мелодии выпал аккорд, разрывая ее течение… Мне кажется, что с этим же звуком и из меня что-то «выпало». Я словно знаю причину того, почему Аой отвернулся. Не хочет меня видеть? Не хочет, чтобы я видел? Ничего же не должно было измениться. *** «Всегда хотел задать тебе один вопрос. Каждый раз, когда я был рядом с тобой, то, казалось, он так легко мог слететь с моего языка. Но, глядя в твои глаза, я видел то, что заставляло меня молчать. Страх того, что ты упрекнешь меня в том, что я украду тебя у тебя же самого этим вопросом. Но не страшно, что мои слова не произнесены. И неважно, что ты не собираешься отвечать на вопрос, который не могу задать. Я благодарен. Правда, благодарен за то, что ты сияешь. ありがとう, Уруха. … Но я хочу, чтобы меня любили. Со всеми моими недостатками. Глупыми шутками. Поздними визитами. Гордыней. И даже эгоизмом. Неуверенностью в себе и желанием нравиться всем. И я хочу, чтобы это был именно ты. Тем, кто будет меня любить.» *** Мы закончили. За всю репетицию никто так и не поинтересовался, как я себя чувствую. Рейта был удивительно молчалив… на пару с Руки. Аой продолжал извлекать из гитары странные «металлические» звуки, которые выводили меня из себя. Кая, похоже, занимали какие-то свои проблемы, старательно скрываемые им от всех. Порой мы порознь даже находясь в одной комнате. Но мы все равно одна семья. Заняв себя размышлениями, я и не заметил, как все разошлись, очнувшись лишь в коридоре с солнечными очками в правой руке. Даже не помню, как снял гитару и поставил ее на стойку, а затем надел куртку и прихватил очки со стола. - Привычка, - небрежно улыбнулся я, направляясь по коридору. Уже издалека я заметил, что у выхода кто-то стоит, а подойдя чуть ближе, понял, что это Аой. Что он забыл? Увидев меня, он отстранился от стены, которую подпирал спиной, глядя, как я приближаюсь. - Ты долго, - встретил он меня. – Как себя чувствуешь? - Эм, нормально, - немного удивленно ответил я. - … Спасибо, что спросил. - А ты задумался, прежде чем поблагодарить, - улыбнувшись, подметил Аой. - Домой? - Ну, да… - Я с тобой. - Со мной? Пока я односложно отвечал на вопросы, мы уже успели выйти из здания и дойти до парковки. Как-то удивительно, что ритм-гитарист, сначала отворачивался от меня на репетиции и не обменялся со мной даже парой слов, а сейчас напрашивается в гости. Такое чувство, словно он растерян и не понимает, как себя вести. Заставляет себя улыбаться. Заставляет себя говорить со мной. Это так заметно. Или просто у меня не получается его понять… Может, я и вправду не виноват перед ним? И это глупое чувство вины, которому не могу найти объяснения, беспочвенно. - А зачем? – искренне поинтересовался я. - Мне нужно придумать причину? - Было бы неплохо… - Она у меня есть, поэтому садись. Я даже не заметил, что мы дошли до автомобиля Аоя, и он уже приоткрыл дверцу пассажирского сидения. - Озвучишь? – усаживаясь. - Конечно. Но потом, - серьезно ответил гитарист, заводя машину. - Хорошо, - просто согласился я. Ранние осенние сумерки все сгущались. Пасмурное небо, перечеркнутое линией проводов. Руки Аоя на руле. У меня не очень хорошее предчувствие. С тихим стуком я поставил перед Аоем чашку чая, а затем присел с другой стороны столика. Вообще-то, редко завариваю чай, но Руки убьет меня, если заметит потом, что упаковка так и осталась нетронутой. Не то, чтобы вокалист был настолько заботлив, упрекая меня в злоупотреблении кофе, просто чай выбрал и приобрел он самолично. В тишине, которую никто из нас так и не решался нарушить с самого приезда, Аой обхватил чашку обеими руками и сделал небольшой глоток. Я невольно обратил внимание, что он намеренно не касался горячей поверхности чашки средним пальцем. А, присмотревшись, заметил на нем темно-красную линию, перечеркивающую белизну кожи. Как же сильно нужно бить по струне, чтобы вот так пораниться? Удерживая себя от намерения прикоснуться к руке ритм-гитариста, я с трудом оторвал взгляд от раны. Странно, но вдруг подумалось о том, какая, наверное, у него соленая кровь. С привкусом металла. И горячая воспаленная кожа по краям пореза. Если прикоснуться губами… Черт. Досадно и печально, что я способен на такие мысли. Прости меня. Аой поставил чашку на стол и, оперевшись локтями о колени, прижал сцепленные в замок пальцы к губам. Его глаза внимательно изучали мое лицо, а мне осталось только замереть и ждать, незаметно сжимая зубы. Темно-карие и красивые. Наверное, так же смотрит механик, осматривающий механизм в поисках дефекта. Пытаясь понять, что же в нем не так и почему он не желает работать. Прошу, не надо так. Потому что я начинаю казаться и самому себе сломанным. Но мои глаза равнодушно встречали его взгляд. - Мне интересно, - вдруг произнес Аой задумчиво, не отнимая пальцев от губ, - после твоих поступков, которые я не могу себе объяснить… после моих, которые я не смогу объяснить тебе… Как ты умудряешься быть таким? Я молчал. Впиваясь ногтями в ладони под столом. Это все же так похоже на игру на гитаре, как я и думал. Он бил по струнам. И сильные удары лили острый холодный металл. Могу ли я нарушить эту музыку своей ложью..? Пусть играет. Уголки губ невольно дернулись в попытке сложиться в жест одобрения, но я не позволил невольному желанию исказить равнодушие на моем лице. - Как ты смог себе все объяснить? – еще один вопрос тихим голосом. Карие. Печальные. Как обычно, слегка сдвинутые к переносице брови… Так и не дождавшись от меня ответа, Аой потянулся за гитарой, что была прислонена к стене рядом. - Вообще-то я хотел показать тебе то, что сочинил, - проговорил он бесцветным голосом. Немного виновато и разочарованно улыбаясь. Я молчал. Думая, что, наверное, сплю и мне снится мой обычный кошмар. Я молчал. Слушая, как он играет. Я всего лишь молчал. И казалось, что мне никогда не произнести уже ни слова. Его пальцы перебирали струны, извлекая из них звуки, которые резали не хуже металлических струн. Всегда, когда мне нравилось то, что играл Аой, мне хотелось сыграть эту мелодию самому. Почувствовать ее течение своими руками. И то, как она рождается, такая же красивая, но уже из-под моих пальцев. Сейчас же я просто слушал в оцепенении, пока музыка не оплела меня всего. Трогательно нежные ее прикосновения, от которых так больно где-то внутри. Вдруг… - Черт… Звук оборвался. Я словно только очнулся, несколько удивленно глядя на лежащую на струнах ладонь Аоя. Он аккуратно прислонил гитару к стене и провел по гладкому корпусу пальцами, словно в знак благодарности или прощания. А потом взглянул на меня. Его взгляд снова был непроницаем. Лишь легкая грусть и усталость в голосе, когда он произнес: - Мы еще вернемся к этому моменту. Затем он встал и ушел. И звук закрывшейся двери стал последним принесенным им. Течение музыки прервалось. И все снова закончилось выпавшим аккордом и вновь раненным Аоем. Он просто опять бил слишком сильно, забыв об осторожности. - Доброй ночи, Аой. Слабое утешение ему вслед. Даже если он и не услышит. Я вправду желаю тебе быть счастливым. И чтобы ты не возвращался. *** «Белый лист. Кончик карандаша, замерший в миллиметре от бумаги. -Что же написать? Он такой чистый и красивый. Немного жаль, что нельзя все оставить так, как хотелось. Кому-то нужно, чтобы там было все же что-нибудь написано? Вдруг лицо мальчика озаряет улыбка, и он пишет «Ненавижу». -Ведь я правильно написал? Правда? На голову ребенка ложится ладонь укрытая черной кожей, перебирая его волосы. -Ты это хотел написать? -Да, - продолжая по-детски искренне улыбаться, - ведь я так ненавижу себя. Карие, почти черные, как у всех маленьких детей, глаза светятся неприкрытой радостью.» Мне всегда говорили, что нужно много упорства и сил, чтобы стать тем, кто я сейчас. Люди, задумываясь над подобным вопросом, уважительно замолкают. Но мне никогда не казалось, что я противостоял судьбе. Моя жизнь видится мне вечным движением по течению. Я запутался в том, что хочу, и в том, что, по мнению других людей, должен хотеть. И каким быть. « Возможно, он любит острое», « Ты же любишь совершать пробежки по вечерам?», «Уруха любит выпить»… Все, что мне нужно делать, это соответствовать какому-то образу, о котором не имею никакого представления. Я хочу быть собой. Но кто я? Я и вправду люблю смотреть в окно? Иногда подшучивать над Каем? Играть по вечерам на гитаре, усевшись в кресло? Я и вправду сейчас хотел бы омыть свое горе слезами? Может, все мои чувства, это всего лишь стремление к тому сильному Урухе, придуманному всеми нами. И, может, это он ранил тебя, Аой. А не я. И это он никак не хочет тебя отпускать. Не я. И его ты хотел бы видеть на моем месте. Не меня. ...Но Я всего лишь Я. И если даже у меня самого не получается понять, то как ты сможешь? Не почувствуешь ли потом себя обманутым.