Беглый взгляд

      Полковник стоит навытяжку перед Вейдером и с каждой минутой становится Вейдеру всё симпатичней: больше бы таких офицеров. Полковник докладывает:       — ...Я счёл необходимым моё непосредственное присутствие в зоне штурма для более точной координации действий солдат. К тому же, если позволите мне личное замечание, люди всегда охотней идут за командиром, когда видят, что тот готов рисковать собой наравне с ними.       Понятно, почему этот служака из захудалого гарнизона так понравился Трауну. У него открытое, простое, самоуверенное лицо, которое легко вызывает доверие, и, прислушиваясь к Силе, Повелитель Тьмы удивляется: полковник его совершенно не боится. Радость оттого, что в его затхлой, скучной до зубовного скрежета жизни произошло хоть что-то значительное. Гордость за себя и за своих людей, в каждом из которых он уверен как в своем табельном бластере и за каждого из которых он переживает как за сына. Он чрезвычайно польщен вниманием самого Тёмного Лорда, у него немного пересохло во рту из-за волнения, и ноет ушибленная при штурме нога. Он не боится. Интересное существо.       Совершенно ясно, что полковник получит спасение от этого одичалого, преступного, запущенного мирка, куда он закинут чьей-то равнодушной волей, и получит он его вместе с головокружительным повышением: командующий сухопутными войсками «Исполнителя», снилось ли ему такое? Вейдер перестаёт сосредотачиваться на докладе, углубляясь в сознание офицера, и испытывает разочарование: как всё банально. Будто на плановом смотре полка. Казарма, сослуживцы, непослушный сын, бар для командного состава и маленькая голограмма умершей жены на столике у кровати. Вейдер ожидал чего-то интересного, чего-то необычного, и не собирается останавливаться на достигнутом: он лезет дальше, глубже, ища забытое или то, что хочется забыть. Он видит, как полковник сбивается на полуслове, и из-под форменной фуражки на полуседой висок скатывается капля горячего пота. Неважно.       Кадет объясняет в медотсеке, почему у него трещина в ключице — нет, разумеется, он ни с кем не дрался, он просто упал. Джунгли какой-то дикой тропической планеты и стоны умирающих, разбросанных по гранитным валунам вокруг разбившейся капсулы. Трущобы экуменополиса и подростки, кричащие что-то обидное, трясущие грязными кулаками (детское?). Полковник дергается, словно его током ударило: мальчик, жмущийся к отцовской ноге, уставший плакать, белоснежные стены больничного коридора и красавица-торгута в медицинской униформе, выходящая из дверей, качает головой отрицательно, и в глазах у неё — профессиональная подделка сочувствия и скорби. Раскачивающийся, скрежещущий, грузно ступающий танк времён Войны клонов, и кровавые пятна раздавленных тел своих же погибших солдат.       Внезапно Вейдер встречает столь мощный ментальный блок, что на секунду даже задумывается, не одарённый ли перед ним? Но силы уж слишком неравны, и полковник впадает в подобие транса, а Вейдер дышит лишь благодаря тому, что система вентиляции легких автономна: он забывает, как дышать.       Время столь позднее, что тишина висит плотным коконом вокруг двух мужчин в плохо освещённом, сыром, тесном освежителе. Того, кто откинулся на облицованную влажную стену и зажимает себе рот ладонью, медленно сползая вниз, Вейдер не видел никогда в жизни, не знает его имени, но это безразлично — все клоны на одно лицо. «Лэми, Лэми» — приходит чужое знание. И Вейдер ощущает себя на коленях перед этим клоном, исступлённо, лихорадочно ласкающим обрубок его ампутированной ноги, покрытый шрамами. Он с ума сходит от благодарности и нежности, от того, что ему позволили прикоснуться к этой будоражащей интимной тайне, и слышит, как клон стонет сквозь зубы:       — Макс, Ма-акс, пожалуйста...       Вейдер поспешно разрывает контакт, чувствуя, что сейчас задохнётся от чужого возбуждения и умрёт прямо здесь. Полковник трясёт головой, бледное, покрытое испариной лицо искажено болезненной судорогой: наверняка голова у него просто раскалывается. Он нерешительно раскрывает рот, очевидно для того, чтобы извиниться, и Вейдер говорит:       — Я очень доволен, генерал. Благодарю за верную службу. Теперь я вижу, что тот, кто вас рекомендовал, в вас не ошибся. Дальнейшие распоряжения получите у моих адъютантов.       Он подкрепляет слова лёгоньким внушением через Силу: для новоиспечённого генерала на сегодня более чем достаточно. Вирс, пошатнувшись, молча отдаёт уставной поклон, идёт к двери, изо всех сил стараясь сохранить свою идеальную осанку, высокий, могучий, напористый и безыскусный, истинный офицер Империи, и ещё не подозревает о том, как же ему повезло.