Беглый взгляд

      Он никогда не считал себя романтиком. Короткие, пламенные увлечения и расставания без сожалений — армейские его называли бабником за глаза, флотские — в лицо. Он вообще не понимает, зачем он начал эту историю. А он ли её начал?       — Ты мне ни слова никогда не говорил о том, что ты чувствуешь.       Адмирал добросовестно игнорирует подчинённого, из-за золотистого свечения голограмм красные глаза порой отбрасывают пугающий оранжевый отблеск. Еле заметно ритмичное и небыстрое дыхание, и ладони в форменных перчатках по-прежнему покоятся на подлокотниках командирского кресла, доводя своей неподвижностью до отчаяния. Картину полного покоя нарушает лишь зверушка на коленях адмирала: она возится, устраиваясь поспать, и с надеждой поглядывает на хозяина: может быть, её немножко погладят?       — Гилад, ты можешь дать мне определение этого человеческого термина? Того, который ты так жаждешь от меня слышать?       Адмирал, судя по всему, ждёт ответа, слегка склоняя голову из стороны в сторону, рассматривая скульптурку сосредоточенно, с неотступным интересом, почти любовно, и ответом ему лишь обиженное сопение влюблённого капитана.       — Ты спрашиваешь меня о том, что сам описать не в состоянии, а после злишься оттого, что я не даю тебе четко сформулированного ответа. К сожалению, для людей в целом, для коррелиан — в особенности, очень типично путать чувства и эмоции. И придавать романтическую окраску обыденным, по сути, делам, для человеческой психики тоже весьма типично.       Капитан пытается подсчитать, сколько раз его завуалированно оскорбили за последние несколько минут, но быстро сдаётся и бросает это безнадёжное дело. Он понимает, что здесь ему делать совершенно нечего, зря он пришёл. Надо пойти в медотсек и попросить снотворного — в последние месяцы все лекарства, кроме наркотиков, медики отсыпают ему щедрой рукой, не спрашивая ни о чём. Он поднимает голову: адмирал сверлит его взглядом в упор, почёсывая спинку исаламири, и ящерка доверчиво жмурится в знакомых ей руках, в восторге высовывая круглый бледно-розовый язык. Капитан прощается кивком и по-военному разворачивается на каблуках, и слышит брошенную в спину фразу на том же цокающем языке, на котором адмирал шипит что-то во время их быстрых неловких объятий:       — Ч’ах бер вэ карт бускахх.*       Капитану совершенно всё равно, что это значит. Хотел бы сказать понятно — сказал бы. Он уходит к себе по гулким пустым коридорам, от расстройства позабыв даже о медотсеке, и страшится встретить хоть одного человека, и клянётся себе в свою спальню до конца жизни никого не пускать. ____ * Примерный перевод: «Я говорю тебе, когда ты спишь».