Беглый взгляд

      Люк впервые видит лицо отца таким, каким его создала природа, а не пламя Мустафара. Вейдер стоит спиной к распахнутому окну, за которым восторженно голосит фауна весеннего Нирауана, и молча смотрит на сына. У них одинаковый излом волнистых волос над левой бровью и одинаковый оттенок глаз. Люк понимает, что смотрит в своё лицо — то, каким оно станет через годы. Он бы и рад вызвать в себе ненависть к отцу, но не может. Для этого Вейдер слишком человек.       Экзот внимательно разглядывает обоих, и Люк видит, что у него едва заметно подрагивают губы: то ли съязвить хочет, то ли рассмеяться. Вейдер говорит:       — Подойди ко мне, сын.       Люк чувствует, как его окутывает кокон Тёмной стороны — подобное он ощущал на Беспине, но сейчас всё гораздо сильней — Вейдер восстановил своё былое могущество, больше он не калека. Приходится сопротивляться изо всех сил. Экзот произносит насмешливо:       — Он подойдёт, Эни. Просто дай ему время.       И обнимает Вейдера за шею. Он поглаживает Повелителя Тьмы по щеке свободной рукой и легонько целует в губы. Они понимающе улыбаются друг другу, будто что-то замыслили.       Люк убежал бы отсюда, если бы мог: сильнее стражи за дверью его удерживает безмолвный приказ через Силу. Он считал себя опытным джедаем, незаменимым и уникальным. Видимо, наступает время расплаты за самонадеянность.       Всё происходит быстро и без предупреждения.       Адмирал подхватывает Люка под бёдра, прижимая, заставляя обхватить себя ногами и руками, раздвигает губы юноши, заставляя сосать свой холодный, с терпким привкусом эля язык. Он методично входит в рот Люка и выгибает его тело назад, вынуждая цепляться за свои плечи в поисках равновесия.       Люк ощущает осторожный поцелуй на шее, на секунду замирает и дёргается панически — это отец ласкает его, в комнате больше никого нет.       Мужчины зажимают его телами с обеих сторон, и Траун говорит, оторвавшись от своего интересного занятия:       — Подержи его, Эни.       Люк чувствует, как отец обнимает его, опирая спиной себе на грудь. Вейдер шепчет, тихо-тихо, так, что едва слышны слова: «Мой ребёнок. Мой сладкий мальчик. Такой сладкий».       Это не может быть реальностью.       Вейдер массирует его ягодицы, поддерживая на весу, а адмирал с удовольствием лапает спереди. Пальцы — тёплые и умелые, лезут за пояс брюк, и вот Люк уже полураздет. Вейдер шепчет: «Покажи ему, как тебе нравится», — подкрепляя слова мысленным приказом, и юноша обхватывает послушную бледно-синюю ладонь, устанавливая свой ритм. Их руки двигаются вместе, адмирал приподнимает подбородок Люка, заставляя смотреть в глаза. Вейдер вылизывает шею сына долгими, неторопливыми движениями языка, нашёптывает нежные слова.       Когда Люк кончает в ладонь адмирала, застонав тихо, его отец утыкается лицом в изгиб шеи, тяжело дыша, и головокружение у них одно на двоих.