Беглый взгляд

      Чтобы преодолеть языковой барьер, им понадобилось около трёх стандартных минут. На то, чтобы преодолеть барьер культурный, ушёл почти месяц.       Траун попросил разрешения поцеловать её неделю назад, и Мэрис уже почти успела свыкнуться с мыслью, что больше он ни о чём её не попросит.       Она стоит посреди каюты командора, простой до убогости, и смотрит, как аккуратно и бережно он вешает на спинку стула свой китель. Другой мужчина своей неуместной неторопливостью её бы только разозлил, но здесь и сейчас это вызывает улыбку. «Он во всём такой, — с теплотой думает Мэрис, — с ним нечего бояться».       Траун выпрямляется и смотрит на неё, чуть склонив голову набок, и улыбается по-мальчишески лукаво. Мэрис готова поклясться: он вновь спрашивает её разрешения, только уже без слов. Они обнимаются медлительно, нежно, они уже успели многое друг о друге узнать. Во всех смыслах: кроме рассказов о своей родине, тепла своего тела и пищи, им нечем друг с другом поделиться.       Ласковые руки обнимают Мэрис, поглаживая по спине, и она спешит воспользоваться одним из своих полезных открытий: прижимает губы к тёплой коже под ухом, как раз над линией воротничка форменной рубашки, и с удовольствием ощущает, как сбивается с ритма дыхание юноши, и в горле зарождаются глубокие, ритмичные низкие звуки. Когда-то, сотню или две световых лет назад, она бы этого до смерти испугалась.       Траун шепчет что-то кротко и просительно на родном языке, целуя её в висок, и только чуть погодя Мэрис понимает смысл слов: он не знает, как расстегнуть её лётный комбинезон. Она мимолетно сожалеет о том, что у неё нет никакой другой одежды, ей хотелось бы выглядеть нарядной. Её любовник явно готов постигать новую науку, и Мэрис начинает показывать, как и что нужно расстегнуть.       Через несколько дней она улетит и, словно перо, потерявшее птицу, будет всю жизнь надеяться, что однажды она кому-нибудь сможет рассказать историю их короткой тайной любви. Траун продолжит служить Доминиону и больше всего на свете будет бояться, что хоть кто-то догадается о его связи с чужестранкой: это запятнает честь офицерского мундира непоправимо и безвозвратно. У каждого свой дар.