Мой лорд и я

Кузнец продолжал ставить решётки в спальне лорда – пока дворецкий лежал в углу комнаты на спине без сознания с распростёртыми руками. Мастер заметно нервничал: он не понимал, что за безумный спектакль он только что узрел – когда дворецкий зачем-то выхватил у него решётку, ударил его ею по лбу, а какой-то крепкий мужик по имени Кроу принялся скручивать дворецкого, вырубив его тяжёлым подсвечником. Кузнец вообще не понимал, что всё это значит. Он всё время поглядывал на лежащего в отключке Криса – и переживал о двух вещах: что дворецкий умер от удара подсвечником – или (что ещё хуже) что он не умер и в любую минуту может очнуться и броситься на него, чтобы зачем-то придушить или прибить его. Кузнецу было тревожно находиться в спальне одному – наедине с опасным телом дворецкого, в компании одной лишь безмозглой мерзкой птицы, которая его не сможет защитить. Внезапно тело дворецкого громко всхрапну́ло – и мастер понял, что этот бешеный мужик, к сожалению, жив. Никто из слуг пока не знал об этом переполохе – потому что все они находились в этот момент за пределами дома: мистер Миллс стриг кусты в дальней части сада – а Лидия с миссис Миллс отправились в продуктовую лавку. А в это время лорд и Кроу были на чердаке – и обсуждали план дальнейших действий: - Сколько он пробудет без сознания? – спросил лорд. - Минут 15. - Ты его не убил, надеюсь? - Надеюсь. Лорд тревожно-недовольно зыркнул на Кроу. - Да не убил, не бойся – расслабься. В комнате повисла пауза. - Я знаю, что надо делать, - сказал вдруг лорд. - И что же, милорд? - Мы сейчас перетащим его сюда на чердак – и свяжем его. И оставим здесь. Пока у меня не кончится течка. - Ты рехнулся, милорд? - Почему? - Потому что держать людей в неволе помимо их воли – это преступление, вот почему. Ты в тюрьму захотел? Я думаю тебе там не очень сладко придётся во время твоей течки. - Тогда что ты предлагаешь? - Гнать в шею этого альфача́. Найдём другого дворецкого. Если он вообще нам нужен. Я могу быть твоим дворецким. - Нет. Ответ лорда прозвучал предельно твёрдо. - Что, нет? – спросил Кроу. - Тащи верёвку из повозки. Или убирайся. На все четыре сто́роны. В комнате повисла ошарашенная тишина. Кроу понял, что он не в силах переубедить сейчас лорда: сэр Томас был предельно категоричен. И тогда Кроу молча вышел из комнаты и направился к повозке. За верёвкой. Лорд пошёл вслед за ним – он боялся сейчас находиться в доме без телохранителя. - Шевелись, Расс! – недовольно скомандовал лорд. – Он же щас очнётся, и мы ни черта не успеем. - Расслабься, милорд. Мы всё успеем в лучшем виде. Они вдвоём вышли на улицу. Было прохладно. Мистер Миллс стриг кусты в дальней части сада. Кроу вытащил из повозки две смотанных верёвки: одну потолще - и одну потоньше. - Этого нам хватит, - объявил Кроу. Поднявшись в спальню лорда, Кроу повесил верёвки себе на плечо. Крис всё так же лежал без сознания и немного храпел. Кузнец ставил решётку и с опаской взглянул на лорда с Кроу. - Я возьму его за подмышки, а ты за́ ноги, - сказал Рассел. Кузнец с изумлением глядел на Кроу и лорда. - Чего уставился? – рявкнул Кроу. – Уже закончил? - Нет, сэр, - ответил испуганный мастер. - Тогда работай. Кроу крепко ухватил мускулистое тело Криса за подмышки – а лорд взял Криса под колени. Когда голова Криса поднялась с пола, на полу под затылком оказалась небольшая лужица крови. Мастер с тревогой глянул исподволь на эту лужицу. Даже Вальдо в клетке молчал, как рыба – он тоже никогда не видел подобных сцен. - Чем ты его вырубил? – спросил лорд. - Подсвечником вон тем. Лорд и Кроу крепко взяли Криса – и понесли его тяжёлое тело. Когда они вынесли его из комнаты, Том почувствовал, как его член наполняется кровью: он держал за́ ноги са́мого отборного альфача́, которого видел в своей жизни. Мысль о том, что этот роскошный альфач был ещё девственником, возбуждала лорда ещё крепче. Ему в нос ударил похабный альфячий запах: брутальный, мужской, дурманящий - напоминающий запах восточного кальяна. Лорду и Кроу предстояло преодолеть две лестницы с телом в руках: одну на третий этаж, а вторую – на чердак. Они не заметили, что когда они только выносили Криса из комнаты, в дом неслышно вошёл мистер Миллс с секатором в руке – и, спрятавшись за углом одной из стен второго этажа, в полном изумлении взирал на то, как лорд с кучером с верёвками на плече вытаскивают тело дворецкого из спальни лорда. Он зашёл в дом, чтобы уточнить у Криса одну мелочь по поводу формы кустов - а вместо этого увидел, как тело Криса волочат по полу лорд и кучер. Мистер Миллс решил, что стал свидетелем убийства.... Но он услышал, как кузнец работает в спальне с решётками – и решил подняться к нему и спросить, что случилось. Увидев в дверях мистера Миллса с секатором в руке, кузнец на секунду испугался: он решил, что его пришли убивать садовым инструментом. - Добрый день, мистер Пейс. Это я, Миллс. Не пугайтесь. - День добрый, - ответил мастер неохотно. Мужчины пожали руки. Мистер Миллс взглянул на свежую и всё ещё жидкую лужицу крови на полу. - Скажите, мистер Пейс, а что тут случилось? - Я не знаю, что у вас тут случилось – и знать не хочу! – нервно ответил кузнец, занимаясь решётками. - Кто-то подрался? - Я ничего не видел и не слышал! – упрямо отвечал мастер. - Подрался! – крикнул Вальдо из клетки. Мистер Миллс взглянул на птицу и решил тихонько проследить за лордом и Кроу с секатором в руках – на случай самообороны. Он хотел узнать, куда они несут тело Криса. Садовник тихонько пошёл по коридору второго этажа – и понял по звукам, что лорд и Кроу медленно поднимаются по лестнице на третий этаж, жалуясь на тяжёлый вес Кристофера. - Поганый ублюдок, - пробурчал Кроу. – Весит, как ёбаный медведь. - Не надо его так называть, - ответил лорд. - Давай отдохнём. Мужчины опустили тело дворецкого прямо на мраморные белые ступеньки высокой лестницы – и принялись восстанавливать дыхание и силы. Кроу опёрся спиной на перила и смотрел на лицо Криса, который до сих пор находился в отключке. Внезапно лорд сел на колени перед телом – и начал его жадно рассматривать и обнюхивать. Он ткнулся носом в подмышку Криса - и всласть разнюхал чистокровный альфячий запах восточных дурманов. - Ты не поверишь, чем вчера па́хнул его левый глаз, Расс, - сказал лорд. - Ты нюхал вчера его глаз? – с удивлением спросил Кроу. - Я зашёл вчера в ванную помыться, а он там стоял – воду зачем-то вычёрпывал, дубина. И у него левый глаз был весь красный. Я к нему подошёл и почуял странный запах – ну и нюхнул его глаз. Ни за что не догадаешься, чем он пах. - Ослиным задом? – спросил Кроу? - Спермой. - Мать моя ведьма.... – ответил Кроу. – Он ещё и извращенец, оказывается. Лорд снова ткнулся носом в подмышку Криса и шумно втянул её запах. Затем он начал похотливо поглаживать мускулистые альфячьи ноги – и с похабным любопытством принялся щупать его член через брюки. Затем он наклонился над Крисом и засунул свой язык ему в рот, принявшись увлечённо массировать его язык. В этот момент Крис громко всхрапну́л, и это убило эротичность момента. - Боже, милорд.... Ну ты ещё подрочи на него прямо здесь, на лестнице. Мистер Миллс с полным недоумением слушал этот странный разговор.... Ему в нос бил дразнящий омеговский запах, природу которого садовник не мог понять. Ему казалось, что он находится в винном погребе, в котором разбились все бутылки с вином. Наконец они снова взяли Криса за подмышки и за́ ноги – и потащили его дальше. Когда лорд встал со ступенек, на белом мраморе остались влажные пятна - брюки лорда были влажные насквозь: у него снова хлынула порция смазки, когда он засунул язык Крису в рот. Когда лорд и Кроу миновали лестницу, мистер Миллс начал подниматься по ступенькам - и увидел те влажные пятна, что оставил лорд. Садовник наклонился над ними, наморщив лоб - и поводил по ним указательным пальцем. Это была липкая бесцветная субстанция - и мистер Миллс не мог понять, что это такое. Он поднёс палец к носу - и почуял нечто клубнично-вишнёвое с примесью персика. Это был чрезвычайно приятный манящий запах. Мистер Миллс хотел облизать свой ароматный палец - но не рискнул. Через пару минут лорд и Кроу доковыляли до чердачной каморки. - Кладём его на кушетку, - сказал лорд. Они уложили Криса на кушетку. Кроу снял с плеча верёвки, бросил толстую верёвку на пол – и принялся разматывать тонкую: - Этой верёвкой мы его свяжем по рукам и ногам – а толстой верёвкой привяжем его к кушетке. - Стой, - сказал вдруг лорд. – Сначала разденем его. - Зачем? - Так надо. Давай. - Здесь же холодно ночами. Он подхватит пневмонию. - Я его накрою одеялом – не подхватит. Они вдвоём принялись раздевать дворецкого. Когда они стянули с него брюки и рубаху, Кроу принялся стягивать с него подштанники. - Подштанники оставь! – скомандовал лорд. - Почему? - Из уважения. Для приличия. Кроу принялся связывать Крису руки на животе. Закончив с этим, он начал связывать его ноги выше ступней. После чего решил связать ему ноги ещё и выше колен. Когда морской волк затянул на коленях Криса тройной морской узел, дворецкий начал приходить в себя.... *** Мне снился странный сон. Этот сон был тревожный – но в то же время чрезвычайно приятный: мне снилось, что я умираю в страшном бою – и меня, истекающего кровью, волокут по полю боя, как героя. При этом у меня болели руки – и я почему-то чувствовал себя парализованным. В какой-то момент я понял, что это был сон – и что он начинает растворяться, а я начинаю приходить в сознание. Сквозь сонный туман я услыхал знакомый голос: - Смотри, какой у него член. В этот момент я почувствовал, как у меня ковыряются в подштанниках. Мне в нос ударил смачный запах омеги, и кто-то щупал мой член. Я резко распахнул глаза и узрел моего омегу – который ковыряется в моих подштанниках. От неожиданности лорд вздрогнул. - Он очнулся, - сказал лорд тревожным голосом с подспудными нотками радости. Я мигом понял, что нахожусь в связанном виде – но не понял, с какой радости! - Что вы делаете? – спросил я ошарашенно. - Мы прививаем тебе приличные аристократские манеры, - ответил Кроу, привязывая меня толстой верёвкой к кушетке. Я почувствовал, как во мне вскипает взрывная смесь из страха, шока, гнева и зверской волчьей похоти. Когда эта жгучая смесь разорва́лась у меня внутри, моё тело словно поразил электрический удар – и мои мышцы принялись судорожно дёргаться в попытке освободить тело от верёвок. Это испугало лорда – и он отскочил. Я понял, что Кроу успел безнадёжно связать меня по рукам и ногам – но только начал привязывать меня к кушетке. И тогда я со всей силы дёрнулся вбок – и свалился с узкой кушетки прямо на пол на живот. Кроу крепко хватал меня в попытке поднять и уложить обратно на кушетку. Но у него не получалось – потому что я извивался, как змея с мышцами быка. Тогда Кроу схватил меня за волосы на затылке – и с силой впечатал мою физиономию в деревянный пол. Это меня немного успокоило, мне привиделись искры в глазах – а через несколько секунд из носа хлынула кровь. Я увидел, как лорд стоит у двери и в ужасе закрывает рот ладонью. Твёрдым рывком Кроу поднял меня с пола – и уложил на кушетку на спину. - Не нужно рыпаться, мистер Хемсворт. Мы связали тебя для твоего же блага, - сказал Кроу спокойным голосом. - Для какого блага? – спросил я. - Не рыпайся, если хочешь остаться работать в поместье. В эту секунду я продолжил отчаянно рыпаться – и вновь стал пытаться свалиться с кушетки. Тогда Кроу отвесил мне жесточайшую пощёчину. Внезапно лорд подскочил к Кроу – и тоже наградил его тяжёлой пощёчиной. В комнате повисла неловкая тишина. Кроу приложил руку к горящей щеке. - За что, милорд? - Не бей его больше. Кроу вздёрнул брови и наморщил лоб в знак неохотного смирения. Затем он поднял упавшую на пол верёвку и принялся не спеша привязывать меня к кушетке, проводя верёвку под ней. С каждым кругом верёвка всё сильнее сжимала мою грудь. Мы находились в этой чердачной каморке втроём, и наконец-то стало тихо: я мирно лежал на кушетке, из носа у меня мирно шла кровь.... Кроу мирно связывал меня.... а лорд мирно стоял и смотрел на всё это. - Ты догадываешься, почему нам пришлось связать тебя? – спросил Кроу. - Нет, - решил я закосить под дурачка. - Ты знаешь, что ты альфа? Я молчал, глядя Кроу в глаза. - Ты только вчера это понял, не так ли? – спросил он. Я промолчал и отвёл взгляд. - А вот сэр Томас у нас – омега, - продолжил Кроу. – Никогда не видел омег раньше? - Нет, - ответил я. - Вот видишь, как ты на них реагируешь бурно? Поэтому мы тебя и связали. Для твоего же блага. В этот миг во мне взорва́лась ещё одна бомба жгучих эмоций – и я принялся отчаянно рыпаться. Тогда Кроу крепко схватил меня за шею и перекрыл мне кислород. Я испугался, что он сейчас мне вывихнет кадык – и прекратил дёргаться. Лорд вытащил из кармана своих брюк чёрный носовой платок – и аккуратно вытер мне нос, губы и подбородок, щедро зали́тые кровью. Только тогда я обратил внимание, что на мне нет ничего кроме подштанников. - Почему я раздет? – спросил я своих мучителей. Кроу взглянул на меня и молча перевёл взгляд на лорда. Было видно, что Кроу сам хотел бы услышать ответ на этот вопрос. - Чтобы не испортить твою одежду верёвками, - ответил Том после неловкой паузы. Кроу вздёрнул брови в немой ухмылке, продолжая привязывать меня к кушетке. Мне было неловко лежать в одном белье, потому что мой член стоял, как вековой дуб - и гордо выпирал через ткань. - Готово, сэр, - объявил Кроу, вставая с колен. – Привязан намертво наш друг теперь. Кроу не врал: теперь я не мог сдвинуть своё тело на кушетке ни на дюйм. - Спасибо, Расс, можешь идти. Кроу молча стоял посреди комнаты и с подозрением глядел на лорда исподлобья. - ИДИ!!! – выкрикнул вдруг лорд. Кроу снова вздёрнул брови и, глядя в пол, нарочито медлительно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Лорд повернулся к двери и запер её большим ключом, оставив его в замке. Затем он повернулся ко мне и, стоя у двери, глазел на меня растерянно-взволнованным и нерешительно-просящим взглядом. Я перестал дышать, глядя на лорда в молчаливо-смертельном нетерпении - и переживал зверское половое возбуждение, которого никогда не знал за всю свою жизнь. Мне казалось, что я могу сдохнуть от похоти в любую секунду - ни капли не жалея об этом. Мне ни черта не нужна моя жизнь - мне нужен только мой омега. Наконец мой лорд медленно подошёл ко мне и сел на колени. Он сунул правую руку себе в штаны с задней стороны и смочил её сладкой смазкой. Затем он вытащил оттуда руку и приложил её к моему носу. Я закрыл глаза, шумно вдыхая преступно прекрасный запах - и пребывал в блаженстве. Лорд засунул свой сладкий большой палец мне в рот, и я принялся благодарно облизывать его горячим голодным языком. У смазки был вкус спелой черешни, но только в тысячу сот раз слаще. Том попытался вытащить палец у меня изо рта, но я сжал верхнюю фалангу зубами и стал жадно теребить её языком, словно высасывая из неё желанный сок. Лорд смотрел на меня с приоткрытым ртом, и его лицо лучилось выражением глубокого эротического переживания. Я с такой силой стиснул палец зубами, что Том издал беззвучный стон – а его лицо исказилось в болевой гримасе, как делает мистер Миллс, когда обжигает руки крапивой. Я разжал зубы, и лорд вытащил палец. Он немного кровоточил, и Том принялся облизывать его, словно животное, которое зализывает свои раны. Было видно, что лорду нравилось облизывать свой палец, который только что побывал у меня во рту. - Кусни́ ещё раз, - сказал он вдруг тихим хриплым голосом и снова сунул палец мне в рот. Ко вкусу черешни прибавился медный вкус крови. Я высасывал из ранки кровь лорда и ощущал себя настоящим вампиром. Нащупав место предыдущего укуса, я расположил зубы над тем же самым местом и резко сжал зубы. Лицо лорда вновь исказилось, как будто его ужалила пчела. С той лишь разницей, что ему это было приятно. У меня во рту прибавилось крови, и её вкус даже начал заглушать черешню. Когда я разжал зубы, лорд вытащил палец и принялся смотреть на него. Ему нравилось глядеть на свой палец, который только что побывал у меня во рту и был душевно укушен мной дважды. Затем он приложил этот палец к моей правой щеке рядом с носом – и резко провёл им по коже в сторону уха, оставив на щеке кровавый след. То же самое он сделал и на левой щеке. - Теперь ты похож на индейца, - сказал лорд. Наверное он был прав. А сам лорд, в свою очередь, был крайне похож на течного омегу, которого мне сейчас необходимо было трахнуть, чтобы не утратить рассудок. - Развяжи меня, - попросил я. Лорд нерешительно покачал головой в знак отказа. - Развяжи меня, - повторил я с обезоруживающе убеждающей интонацией, не терпящей отказа. После недолгой паузы лорд сел на колени перед кушеткой и принялся развязывать узел. У него были не очень крепкие руки с очень длинными пальцами – поэтому не удивительно, что тугие морские узлы, затянутые Кроу, давались лорду с большим трудом. - Не могу развязать, - раздражённо выпалил Том после минуты безуспешных попыток. – Я сейчас вернусь. - Куда ты?! – нервно спросил я, опасаясь, что он снова приведёт сейчас Кроу. - За бритвой, - ответил лорд, отпирая дверь ключом. Том покинул чердачную каморку и снова запер за собой дверь. Я остался в одиночестве. Всё моё тело было покрыто испариной – с головы до пят. Но меня приятно освежал лёгкий прохладный сквозняк из окошка. На моём лице отражался багровый свет заходящего октябрьского солнца. Я вспомнил, что впервые встретил лорда ровно сутки назад - во время вчерашнего багрового заката. *** Том запер связанного Криса на чердаке – и отправился к себе в спальню за бритвой. Он не знал, что всё это время за дверью стоял мистер Миллс с садовым секатором в руке – и в полном недоумении и удивлении слушал доносящиеся из комнаты разговоры и звуки. Лорд с первого взгляда показался садовнику подозрительным типом, он уже успел про него подумать всякое: что он сумасшедший или алкоголик, или просто подонок – но чтобы омега.... К такой новости он был совершенно не готов. Мистер Миллс спрятался в углу чердачного этажа в ожидании, когда лорд спустится вниз по лестнице и скроется из вида. Затем он подошёл к двери, за которой находился Крис, и встревоженным полушёпотом спросил через дверь: - Кристофер, ты в порядке?! Повисла пауза. - Я в порядке, уходи! – ответил связанный дворецкий. - Ты связан? - Я в полном порядке, уходи отсюда, старый скотина! - Не бойся, Кристофер, я позову сейчас кого-нибудь на помощь! - Не вздумай никого звать, старая гнида! Я тебя приебу́, если ты кого-то позовёшь, клянусь Богом, ебать тебя в рот!! – выкрикнул Крис в приступе гнева. - Они напоили тебя чем-то? Они опоили тебя чем-то дурманящим, ты не в себе. Потерпи, сынок, я побежал, мы скоро придём! - Паршивый ублюдок, не смей никуда идти, СТОЙ, я сказал!!! – вопил связанный дворецкий в подштанниках. Но мистер Миллс уже спускался по лестнице с секатором в руке, намереваясь позвать подмогу. А за углом лестницы он внезапно столкнулся с Кроу, который его усердно поджидал.... - Куда спешим? – спросил Кроу. - Никуда.... - ответил остолбеневший садовник. - Ты захотел пригласить посторонних на ужин? - Нет, сэр, - сказал мистер Миллс, пятясь назад и прикрывая грудь секатором. - А чего ты захотел тогда? Куда ты направляешься? - В сад, сэр. - В сад, сэр? В воздухе повисла напряжённая пауза. На лестнице появился лорд, держа в руках сло́женную бритву. - Что случилось, Расс? - Садовник вздумал взять вожжи в свои руки. - В каком смысле? - Хочет позвать полицейских. Том взглянул на мистера Миллса с выражением гневной обиды. - Зачем вы его связали? – спросил садовник. - Потому что он заболел, - ответил Кроу. – Ему стало плохо, и мы помогаем ему выздороветь. - Чем он заболел? - У него пилигирический синдром, - сказал Кроу первую абракадабру, которая пришла ему на ум. – Он вызывает опасные судороги, которые нужно сдерживать. - Никогда не слышал о таком синдроме. - Положи секатор на пол. - Зачем? - Положи секатор на пол, если хочешь по-хорошему. Мистер Миллс положил секатор на пол – и Кроу по-хорошему впечатал голову садовника лицом в стену. Садовник потерял сознание, и Кроу аккуратно уложил его на пол. Из носа садовника обильно хлынула очаровательно-красная кровь. - Ну ты этого хотел, милорд? – раздражённо спросил Кроу. - Я тебя предупреждал, что нельзя просто так связывать людей помимо их воли. Что теперь прикажешь делать? - Свяжи его и запри его в подвале. - Ничего умнее тебе в голову не пришло? - Нет. - Мне тоже, - ответил Кроу и поволок грузное тело садовника вниз по лестнице. А лорд тем временем направился вверх по лестнице – в чердачную каморку с бритвой в руке. Он отпёр дверь, зашёл внутрь - и снова запер дверь тяжёлым ключом. Похожий на индейца, Крис глядел на Тома, и всё лицо его было красным, а в глазах зиял тяжёлый волчий голод. На пару секунд это испугало лорда. *** Лорд вошёл в комнату с бритвой в руке - и снова запер дверь тяжёлым ключом. Моё лицо горело, а при виде Тома я утратил способность думать – и мог лишь молча вожделеть. Лорд подошёл к кушетке, сел на колени и принялся резать верёвки. Сперва он взялся за верёвку, которая привязывала меня к кушетке. С каждым новым разрезом верёвки всё меньше сдавливали мне грудь. Внезапно мы услышали снизу какой-то грохот и звуки борьбы. А затем раздался истошный мужской вопль. Потом ещё один. Лорд застыл в испуге. Мне показалось, что это были вопли Кроу - и лорду, видимо, показалось так же. А затем всё стихло.... *** Кроу волочил за подмышки грузное тело садовника вниз по лестнице. У мистера Миллса из носа шла кровь и заливала его губы и подбородок. Его белая рубаха тоже была в крови. Это уже второй разбитый нос на совести Кроу за сегодняшний день. На самом деле ему было очень даже жаль применять насилие к дворецкому и к садовнику – ведь в глубине души он испытывал к ним симпатию, но понимал, что у него сейчас не было иного выхода: он желал продолжать служить лорду – а, значит, был вынужден подчиняться его прихотям. Он волочил тело садовника не спеша и бережно: мистер Миллс был старше Кроу – и морской волк проявлял таким образом уважение к старшим. Они спускались по лестнице с третьего на второй этаж, и ступни садовника ритмично стучали по мраморным ступенькам. Спустившись на второй этаж, Кроу поволок мистера Миллса к лестнице, ведущей на первый этаж. Для этого ему предстояло пройти мимо спальни лорда, которая стояла с открытой дверью – и в которой кузнец сейчас ставил решётки. Когда Кроу проходил мимо спальни, мастер как раз устанавливал решётку в дверном проёме. Увидев, как Кроу тащит по полу тело садовника с окровавленным лицом и в окровавленной рубахе, кузнец окаменел. - Ты уже закончил работу? – спросил Кроу с угрожающим укором. - Почти, сэр, - ответил кузнец с ужасом в глазах. - Почти, сэр? Ну так заканчивай. В воздухе повисла пугающая тишина. - Мистер Кроу, у меня жена и две дочери, - сказал кузнец дрожаще-умоляющим голосом. - Ну и что? – спросил Кроу. Глаза кузнеца заблестели слёзной жидкостью. - Я просто хочу уйти отсюда, - сказал кузнец, готовясь выпустить слёзы. - Сначала закончи работу, - ответил Кроу, небрежно выпустив из рук подмышки садовника, уронив его на пол. - Мне плохо, мне надо на воздух, - сказал кузнец. - Никуда ты не пойдёшь, из окна подышишь, - сказал Кроу, направившись в сторону мастера. Кузнец начал пятиться назад к углу спальни. Вальдо в клетке с интересом наблюдал за разворачивающейся сценой. - Закончи работу – и пойдёшь, - сказал Кроу. – Чего ты испугался? Ничего страшного не произошло, просто подрались чуток. Садовник сейчас придёт в себя. - Тогда куда вы волочите его? Этот вопрос застал Кроу врасплох – и он не ответил. Кузнец был убеждён, что в этом поместье сегодня происходят не драки, а серьёзные убийства – и что он станет следующей жертвой, как нежеланный свидетель. Видя, что Кроу оттесняет его в угол комнаты, кузнец понял, что у него остался только один выход: он собрал все силы – и отчаянно рванул к выходу, но Кроу не без труда удалось его задержать. Завязалась борьба. Кузнец пытался вырваться из крепких рук морского волка и выбежать из комнаты, но это было невозможно. Тогда он решил сменить тактику: он прекратил рваться к выходу из спальни – и со всей силы навалился на Кроу спиной. Оба упали на пол, а Кроу задел головой клетку с Вальдо, которая с грохотом упала на пол и покатилась в коридор. Кроу обхватил со спины шею кузнеца удушающим захватом плеча и предплечья – и принялся его душить, чтобы тот потерял сознание. Вальдо выкатился из спальни в коридор и что-то неприятно чирикал. Он был явно недоволен таким поворотом: одно дело наблюдать за весёлым спектаклем – и совсем другое дело становиться участником этого спектакля. Кузнец почувствовал, как у него темнеет в глазах, и Кроу рано расслабился и не заметил, как кузнец вытащил из кармана складной нож - и вслепую воткнул его Кроу в левое предплечье почти по рукоятку. Кроу заорал и мигом выпустил мастера из своих душных объятий. Кузнец тут же побежал из комнаты, спотыкаясь, уже в полубессознательном состоянии. В коридоре он споткнулся об тело садовника – а затем об клетку с Вальдо. Клетка с Вальдо покатилась вниз по мраморной лестнице, ритмично ударяясь об ступеньки. Быстрым рывком Кроу вытащил нож из предплечья и снова заорал от боли. Затем он кинулся из спальни ловить парня. Кузнец, шатаясь, спускался по лестнице - и как только он с неё сошёл, Кроу схватил его за ногу, уронив его на пол. Без лишних прелюдий Кроу схватил его за волосы на затылке – и впечатал его физиономию в пол. Кузнец отключился. Это была уже третья физиономия, которую Кроу впечатывает сегодня в пол и в стены. Третий вырубленный человек – и третий разбитый нос. Сегодня у Кроу в буквальном смысле нету ни минуты покоя. Внезапно отворилась входная дверь – и на пороге появились Лидия и миссис Миллс с продуктовыми сумками в руках. Они вернулись из продуктовой лавки. К ним под но́ги подкатилась клетка с чирикающим Вальдо – а взору открылась драматичная картина: на нижних ступеньках мраморной лестницы лежал кузнец без сознания ногами на лестнице и лицом в пол – а на его спине лежал мистер Кроу с окровавленным плечом, а его кровь капала на белые мраморные ступеньки. Лидия и миссис Миллс ещё не знали, что мистер Миллс сейчас лежит без сознания с разбитым носом этажом выше – а тремя этажами выше лорд собирается отдаться дворецкому.... *** Лорд продолжал разреза́ть мои верёвки. Истошные вопли Кроу, которые донеслись снизу минуту назад, напугали нас – но Том сказал: - Не волнуйся, Кристофер - Кроу со всем разберётся. В его голосе слышалась нотка неуверенности в смеси с жадным нетерпением. Было ясно, что Томас не был уверен, в порядке ли Кроу сейчас – но Кроу в эту секунду был у лорда на втором плане: больше всего он желал сейчас отдаться альфе, словно от этого зависела его собственная жизнь. Лорд разре́зал мне верёвки на ногах, и я сел на кушетке, протянув Тому завязанные руки. Он принялся их неаккуратно и нетерпёжно кромсать лезвием, сидя на коленях передо мной. Случайно он полоснул меня бритвой по запястью: - О, Боже, прости, я не хотел! – воскликнул лорд трогательным голосом. Из раны пошла кровь – и тогда Том наклонился к запястью и принялся зализывать свою оплошность горячим языком. Я хотел погладить его по голове, но не мог, потому что мои руки всё ещё были связаны. И тогда я завёл свою голую волосатую ногу за спи́ну лорда и принялся гладить ступнёй его задницу. Ткань его брюк была насквозь влажная, и этот нюанс меня несказанно возбуждал. Я завёл вторую ногу за спину лорда и ногами притянул его к себе. Лорд оторвался от моей раны на запястье, и мы оказались с ним лицом к лицу – так близко, что ощущали дыхание друг друга. В его глазах не осталось ни капли чопорности, гордости и надменности – его глаза просяще вожделели и были готовы на всё безо всяких вопросов. Лорд не выдержал и первым припал к моим губам. У него были очень нежные мягкие губы, я никогда не касался таких бархатных губ. Я погрузил свой язык ему в рот. Такое чувство, что язык лорда начал трепыхаться в экстазе, когда мой язык проник к нему в рот. Я сжимал Тома обеими ногами и, опустив левую ступню к его заднице, почувствовал, что ткань его брюк увлажнилась ещё пуще, а в комнате ещё сильней пахнуло преступно прекрасным ароматом запредельного сладострастия. Вытащив язык из горячего рта Тома, я сказал: - Режь верёвки. Лорд дрожащими руками продолжил резать бритвой тугие толстые верёвки, которые скрепляли мои запястья. Я увидел, как из брюк лорда выпирает его член. Я вытащил правую ногу из-за спины лорда и коснулся голой ступнёй его напряжённого гульфика. Это сводило его с ума, он приоткрыл рот и выпустил шумный горячий выдох. Он слегка раздвинул колени и взял рукой мою ступню, массируя моей ступнёй свой гульфик. Лорд закрыл глаза: он снова забыл о верёвках, похотливый енот! Он притянул мою ступню к себе и принялся облизывать большой палец ноги, погружая его себе в рот. У него во рту стало ещё горячей – но, может быть, мне просто показалось, потому что мои ноги немного замёрзли в этой чердачной каморке. - Режь верёвки, - снова сказал я. Том вытащил палец ноги изо рта, положил мою ступню на пол – и продолжил заниматься верёвками. В спешке и волнении он снова полоснул меня по тому же запястью – но ещё сильней, чем в прошлый раз. - Да что же это делается?! – жалобно воскликнул он, словно собираясь заплакать. - Ничего страшного, мне не больно, - ответил я. Тогда лорд припал к моему раненому запястью и туго прижал рану своими губами, горячо обнимая мою руку, словно любимого сына. - Не надо, - сказал я. Лорд оторвался от моего запястья, и я напряг мускулы в попытке освободить руки от наполовину разрезанных верёвок. Это оказалось легко. Избавившись от верёвок и скинув их на пол, я встал с кушетки. Лорд поднялся с колен, и я набросился на Тома, утопив его в своих душных объятиях. Он уронил раскрытую бритву на пол. Я влажно лобызал его лицо и шею, а затем принялся расстёгивать его белую рубаху, но у меня тряслись руки, и пуговицы не давались – и тогда я разорвал рубаху прямо на нём, бросив куски ткани на пол. У него былая прекрасная гладкая грудь. Я в восхищении коснулся её обеими ладонями, проведя ими по горячей коже сверху вниз до живота. Затем я сел на одно колено и принялся избавлять лорда от его влажных насквозь брюк. Не сразу сообразив, что сначала нужно снять с него обувь, я переключился на его обувь, пока он послушно смотрел на мои действия сверху. Грубо стянув с него брюки и освободив его от носков на подтяжках, я снова встал на ноги и вновь погрузил его в свои тесные объятия и слился с ним в глубоком поцелуе. Теперь мы оба были в одних подштанниках. Они оказались одного цвета – светло-серого. Во рту у лорда было сладко, влажно и тепло. От ненасытного вожделения я принялся покусывать его язык, словно пытаясь выдавить из него сладкие соки. Внезапно лорд издал недовольный стон. Я отнял свои губы от его рта и почувствовал медный вкус крови во рту: я не нарочно прикусил лорду язык до крови. - Прости, - сказал я и вновь погрузил свой язык ему в рот в душевной попытке зализать свой грешок. Затем я принялся облизывать его щёки и нос, словно волчица, которая облизывает своего детёныша в приливе нежности. Лорд принялся копировать мои лобызания и начал облизывать моё лицо: он слизывал «индейские» кровавые полоски с моих щёк – и облизывал мой левый глаз, в который вчера курьёзно брызнула моя собственная сперма. - Что у тебя было вчера с глазом? – спросил вдруг лорд полушёпотом, тяжело дыша. - Он заболел из-за тебя, - ответил я. Я снова сел на одно колено и принялся стягивать с Тома подштанники. Они тяжело давались – потому что были все мокрые от смазки и пота. - Ляг, - приказал я лорду. Ещё никогда в жизни я не приказывал лорду. Он лёг на кушетку, и подштанники стали сниматься гораздо легче. Раздев Тома, я освободил от подштанников и себя самого - и лёг всем телом на голого лорда: его глаза светились полудетским выражением предельного счастья. Я снова погрузился языком в его рот, а он обвил меня своими ногами. Том был чрезвычайно возбуждён – и я тоже: мой член неприятно гудел болевым ощущением от чрезмерного напряжения. Я слегка привстал с лорда и сказал: - Перевернись. Том поспешно выполнил указание и перевернулся ко мне своей белоснежной спиной и упругой задницей. На левой лопатке у него был странный шрам в виде цифры 28. - Что это за цифра? – спросил я. - Это неважно уже. Я понял, что лорд сейчас не хочет об этом говорить. Он вообще ни о чём не хочет говорить: сейчас он хочет принять меня в себя - и ничего боле. - Тебе будет больно? – зада́л я довольно глупый, как потом станет ясно, вопрос. - Нисколько, - отрывисто ответил он на выдохе. Тогда я взял обе его ладони за тыльную сторону и просунул свои пальцы меж всех его пальцев, соединив наши руки в замки. Я медленно вошёл в лорда, не веря тому, как легко это вышло. Его лоно было поразительно влажным, доступным и тёплым. Меня это так удивило, что я даже забыл на пару секунд, для чего я вообще вошёл в лорда. Но он напомнил мне причину – и начал ритмично двигать тазом. Смазки становилось всё больше, меня это даже начинало тревожить – её стало так много, что она вытекала из лордовской задницы. С каждым моим поступательным движением, Том туго сжимал мои пальцы, соединённые с его пальцами в замки. У него были тонкие длинные пальцы, и я осязал их кости. Мне нравилось быть сцепленным пальцами с лордом. В этом было какое-то особое единение – даже ещё интимней, чем само сношение. Том принялся скромно и тихо стонать – я понял, что он себя сдерживает: вероятно, потому что ему было в значительной степени неловко, тревожно и стыдно от мысли, что он, уважаемый лорд, абсолютно беспомощно отдался дворецкому, как дешёвая шлюха - только хуже. Но у меня не было сомнений, что стонет он исключительно от удовольствия. Я не сразу заметил, как у меня усилилось слюноотделение – и из моего рта стала капать слюна на спину лорда, прямо на тот странный шрам в виде цифры 28. Этот шрам был довольно корявый, неаккуратный – особенно цифра 8, низ которой ушёл ниже «двойки». Я пытался прикинуть, откуда у него мог взяться этот шрам и что он может означать – но у меня даже не было предположений. Я пребывал в блаженстве: мне казалось, что я занимаюсь любовью с самым прекрасным существом на этой планете. Мой лоб был вспотевший, но его приятно обдувал прохладный сквозняк из окошка, за которым уже темнело, и наша каморка постепенно погружалась во тьму. С моего лба продолжал капать пот на спину лорда. Он отпускал себя и уже не стеснялся всласть стонать. Спина Тома была покрыта испариной и моей горячей слюной, он тяжело дышал и глухо постанывал, невербально прося меня усилить амплитуду. В комнате становилось всё темнее – и меня это немного огорчало, потому что я хотел всё время видеть своего омегу. Но с другой стороны густые сумерки уютно опутывали нас в свои потусторонние объятия, унося нас далеко. Я чувствовал, как лоно лорда сужается и становится упругим, туго стягивая мой член в себе. Том лежал правой щекой на подушке с закрытыми глазами, а его лицо лучилось помесью смешанных эмоций, которые я пытался прочитать. Там было всё: предельное блаженство, неукротимая похоть, печать благородного духа, смутный страх, смутный стыд. Это лицо было прекрасно, оно было невыносимо и невыразимо чудесным. Мне захотелось заплакать от восхищения и какого-то мучительного умиления. Но я не успел заплакать: в этот момент я увидел, как из закрытого левого глаза лорда выступила слеза - и покатилась по щеке. Я не стал его спрашивать, почему он плачет: слеза ли это радости - или какой-то глубокой печали. Вместо слов я подался к его щеке и слизал слезу с его лица. Не открывая своих глаз, Том проявил на лице нерешительную, но трогательную улыбку, полную благородной горечи, и в этот миг у него снова покатилась слеза. Я поймал себя на том, что его слёзы меня несказанно возбуждают. Я вновь собрал голодным языком слёзную дорожку с его щеки, и мне захотелось ещё. Я принялся грубо и безжалостно затрахивать лорда - и вцепился ногтями в его эластичную мягкую кожу на его животе, чтобы причинить ему боль и вызвать у него страх и свежие слёзы. Том сразу сжался и вцепился руками в подушку. Новых слёз я из него не выдавил, но на его лице читалась явная тревога - и мне показалось, что у него перехватило дыхание от внезапно нахлынувшего страха. Но очевидно, что этот страх возбуждал лорда - я почувствовал, как его лоно сжалось ещё туже, а смазка стала вытекать ещё обильней. Боже, как мне нравилось иметь абсолютную власть над моим лордом и единственным омегой на планете из ныне живущих. Возможно, он и не был единственным омегой на планете - но мне нравилось думать, что он абсолютно единственный. Я чувствовал пульсацию его сердечного ритма в его заднице своим членом. А может быть это был сердечный пульс моего члена - я не знаю. А может быть это был пульс моего члена и его задницы одновременно. Я ткнулся носом в его затылок и шумно втянул ноздрями сладко-свежий запах его волос, который показался мне шокирующе родным. Этот запах показался мне таким "своим", таким личным, таким кровным - что это потрясло меня до глубины души и даже вызвало смутное безотчётное чувство страха. - Тебе страшно? - спросил я глухо. - Немного, - ответил лорд, не таясь. - Боишься смерти? - Очень. - Я хочу, чтоб ты боялся смерти, - сказал я вдруг почти инстинктивно, не вдумавшись в суть сказанной фразы. Лорд молчал. - Я хочу бояться твоей смерти, - продолжил я и начал вдумываться в смысл этих странных фраз. Я всегда знал, что животная похоть и страх смерти неразрывно связаны - но я никогда не думал, что они могут стать почти единым целым. Именно это глубочайшее переживание я испытывал сейчас - и мне казалось, будто я родился вчера и до сего момента не знал об этой жизни ни черта. - Сделай мне больно, - попросил лорд. Но вместо того, чтобы сделать ему больно, я стал нежно гладить рукой его грудь и живот: мне нравилось не выполнять его желания и обманывать его ожидания. У него были очень нежные соски. Я принялся щекотать его живот кончиками пальцев, и лорд реагировал на это блаженными шумными выдохами. Затем я взял рукой его член: он был удивительно горячий, и я чувствовал в нём пульс сердечного ритма. Я просунул руку ещё дальше – за мошонку – и надавил средним и указательным пальцем на точку между мошонкой и анусом: лорд издал блаженный стон, а мне в ладонь вылилась щедрая порция смазки. Я приложил эту сладкую ладонь к своему носу и шумно вдохнул преступно прекрасный запах. Затем я размазал смазку по своему лицу и со смутной тревогой ощутил, как во мне пробуждается опасная первобытная сила. Я снова сунул руку между мошонкой и анусом Тома и выдавил себе ещё одну порцию смазки, которую я нежно, но небрежно размазал по лицу лорда. Том взял мою сладкую руку и погрузил мой указательный палец себе в рот, принявшись вожделенно облизывать его. Свободную руку я снова просунул между ног лорда и одолжил себе ещё немного смазки, которую я размазал по спине лорда и начал медленно слизывать её кончиком языка, причиняя Тому щекотливые чувства. Облизав языком загадочную цифру 28 и на пару мгновений вновь задумавшись над ней, я вновь принялся грубо трахать лорда, заставив его выпустить на выдохе глухой благодарнейший стон. Его лоно теперь стало не просто тёплым, а горячим – а смазка даже не сочилась, а скорей текла. Я отдался первобытному волчьему порыву и принялся безжалостно трахать своего лорда, который начал тяжелей дышать и громче стонать. Кушетка неприятно скрипела. Я не знаю, сколько времени я трахал лорда в таком положении – моё чувство времени оказалось полностью дезориентировано – но через какое-то время одна из задних ножек кушетки хрустнула, и мы с лордом свалились с неё на пол набок. На полу было весьма студёно, но мне было очень жарко, со лба капал пот лорду на спи́ну – и я даже забыл о том, что мы лежим на холодном деревянном полу. Я продолжал от души затрахивать лорда и вдруг заметил, что он непривычно напрягся всем телом и вцепился ногтями в пол, корябая его. Я немного боялся, что перегнул палку и что лорду нехорошо – но решил молчать и наблюдать за его дальнейшей реакцией. Мне казалось, что он подступает к оргазму. Правой рукой он медленно массировал свой член и напряжённо вжался лбом в пол с закрытыми глазами. Через пару мгновений он начал стонать – но не так как раньше. Он стонал как-то обречённо, неотвратимо – и я понял, что он подбирается к чудовищному взрыву. Я взял рукой его горячий член и принялся массировать его. Он пульсировал сильней, чем раньше: не чаще, но мощнее. Я понял, что теряю лорда – он уплывал в пучину первобытного счастья, я слышал неровный стук его сердца. Внезапно он широко раздвинул ноги и принялся блаженно и громко стонать. Мне в руку брызнула его горячая сперма. Я увидел, как лорд начал трогательно улыбаться и смеяться с закрытыми глазами. Мне это понравилось, и я тоже расплылся в улыбке, не сбавляя ритма. Его внезапная улыбка меня настолько впечатлила, что я почувствовал тревожную тянущую истому в низу живота - и понял, что тоже подступаю к точке кипения. Я крепко обхватил Тома обеими руками и уткнулся лбом в его лопатку, роняя слюну ему на спину. Я чувствовал жар своего тела, остужаемый осенним сквозняком – и мне казалось, что от меня идёт пар. Отдельные мышцы моего тела стали непроизвольно сокращаться, и я понял, что начинаю терять контроль над собой, перестаю быть хозяином своего тела и уплываю в Первобытную Обитель, которую только что узрел мой лорд на пару мгновений. Я тоже хотел сейчас узреть её – но хотя бы чуточку дольше, чем на пару мгновений. В порыве неведомого мне доселе зверского инстинкта я вцепился зубами в шею лорда и не мог заставить себя разжать челюсти. Бесконечно мощная сладострастная первобытная сила вдавила моё тело в лорда, и я испытал колоссальное потрясение, которое затрудняюсь описать словами - слова здесь просто худшие враги. Я почувствовал, как из моего члена хлынула сперма - несколькими мощными толчками. Я сразу понял, что спермы было удивительно много, я чувствовал, насколько она горячая - она была даже теплее смазки лорда и его тугой ненасытной задницы. К моему несказанному удивлению, выбросы спермы не прекращались - они щедро продолжались, а моё тело сотрясали судороги, и мне казалось, что в любую секунду я могу сойти с ума. Меня охватило непреодолимое желание просунуть свой член как можно глубже в лорда. Том вновь растёкся в благодарном счастливом смехе. Я почувствовал во рту медный вкус крови и понял, что прокусил зубами шею лорда – но, судя по всему, он совершенно не возражал и, кажется, был даже доволен этой травмой. Он коснулся рукой своей промежности и провёл по ней ладонью: я увидел, что моя сперма вытекает из его задницы - её оказалось настолько много. Том приложил смоченную моей спермой ладонь к своему носу - и принялся вдыхать её запах. Мы бесконечно долго лежали в таком положении, разгорячённые, на холодном деревянном полу, а нас обдувал прохладный осенний сквозняк, пока мы просто молчали и предельно красноречиво дышали.... Лорд лежал на животе с закрытыми глазами и наслаждался блаженством, восстанавливая дыхание. В какой-то миг я захотел ему что-то сказать – но не знал что. Слова тут были не нужны – слова здесь снова были худшие враги. Поэтому я просто лежал на его потном теле и молчал, дыша ему в ухо своим горячим дыханием. Через какое-то время я захотел на минуту встать и навести в каморке какой-то элементарный уют, чтобы мы с лордом не лежали на холодном деревянном полу – но вдруг увидел, что не могу вытащить член из его влажной задницы. - Не волнуйся, - сказал вдруг лорд участливым голосом. – Всё прекрасно, мы же в сцепке. Так и должно быть. Мы только начали. Я понятия не имел, что такое сцепка – вернее я знал, что у волков бывает сцепка, у собак бывает сцепка.... но жизнь меня не готовила к тому, что я переживу сцепку на собственной человеческой шкуре, поэтому это вызвало у меня небольшую растерянность, но инстинкт подсказывал, что всё у нас действительно прекрасно. *** Когда Лидия и миссис Миллс с продуктовыми сумками в руках увидели, как кузнец лежит без сознания (или без жизни) ногами на лестнице и головой в пол – а на нём лежит мистер Кроу и орошает белые мраморные ступеньки своей красной кровью, которая течёт из глубокой раны на предплечье.... то у сударынь отнялся дар речи. Эта картина была настолько пугающей, что они даже боялись предположить, что же здесь только что произошло в их недолгое отсутствие. В ногах у Лидии лежала клетка с чирикающим Вальдо. Он издавал очень неприятные звуки на своём птичьем диалекте и больше не пытался говорить по-человечески – у него мигом отшибло всё его попугайское остроумие. У Лидии возникла тревожная мысль, что они только что стали свидетелями убийства кузнеца – и что мистер Кроу сейчас попытается убить и их тоже. Но мистер Кроу наконец-то прервал тяжелейшую тишину: - Всё хорошо, сударыни. Все живы. Не бойтесь. - Что здесь случилось?! – в изумлении спросила миссис Миллс, всё ещё не решаясь дальше пройти в дом. - Заварите чай, я вам всё расскажу. Кстати, миссис Миллс, ваш муж лежит на втором этаже у лестницы - но вы не пугайтесь. - Что?! – изумилась миссис Миллс и, небрежно бросив сумки на пол, побежала вверх по лестнице мимо кузнеца и раненого конюха. Мистер Миллс лежал на полу второго этажа возле спальни лорда с приоткрытым ртом и закрытыми глазами. - Ричард, ты живой?! – закричала миссис Миллс, увидев мужа. - Живой он, не бойтесь, скоро очнётся, - неохотно выкрикнул Кроу снизу. Миссис Миллс нащупала на шее супруга хороший пульс и успокоилась. - Вы сейчас немедленно нам всё объясните! – сурово заявила миссис Миллс. – Что с ним случилось? Где лорд? Где мистер Хемсворт? Кроу поднялся на́ ноги на первой ступеньке и прижал рукой рану на предплечье. - Это долгая история, - начал Кроу. - Оказалось, что мистера Хемсворта и мистера Хиддлстона связывают особые отношения. Очень особые отношения, про которые я не могу рассказать вам в двух словах сию минуту. Они оба сейчас в полном порядке – они заперлись на чердаке, чтобы им никто не мешал – и мирно обсуждают свои отношения. - А что случилось с моим мужем?! - Ваш муж неправильно понял возникшую ситуацию – и кузнец тоже. Они стали агрессивно себя вести, и мне пришлось с ними подраться. Вот вы и наблюдаете сейчас итоги драки. - Кто вас ранил? – спросила Лидия, всё ещё держа в руках сумки с продуктами. - Это ерунда. Это кузнец. Миссис Миллс вбежала в комнату по соседству со спальней лорда и вынесла оттуда большую подушку, которую подложила под голову своему супругу. - Что за «особые отношения» у мистера Хемсворта с мистером Хиддлстоном? – спросила миссис Миллс. - Идите на кухню, заварите чайку побольше. Мы сейчас соберёмся все на кухне впятером: вы, Лидия, мистер Миллс, кузнец и я – и я вам всё очень подробно расскажу. - Лидия, завари чай, - сказала миссис Миллс, не отходя от мужа. Внезапно в этот момент все услышали доносящиеся откуда-то сверху сладострастные мужские стоны.... - Что это?... – спросила миссис Миллс. - Особые отношения – не обращайте внимание, я вам всё расскажу, - ответил Кроу. Вальдо продолжал чирикать в опрокинутой клетке на первом этаже возле входной двери – и был всем абсолютно безразличен. *** Мы с лордом всё ещё лежали на деревянном полу в крепкой сцепке и говорили по душам. Минуту назад мы доползли с ним до тумбы, и я вытащил оттуда толстую свечку в подсвечнике и спички. Зажгя свечу, я поставил её на пол рядом с нами – и комнату озарил тусклый свет, а стены украсились массивными те́нями. Внезапно Том спросил: - Ты ведь знаешь, что я могу забеременеть? - Что?! Эта новость меня несказанно потрясла. На секунду я подумал, что лорд шутит. - Омеги беременеют и рожают детишек, - сообщил мне лорд. После этих слов я попытался как бы невзначай вынуть член из Тома – но мы всё ещё были крепко сцеплены. - Это замечательно, - лживо ответил я в полной растерянности. Лорд молчал. Он явно уловил моё потрясение от этой новости. - У тебя уже есть дети? – спросил я. - Нет ещё. - А кто может родиться? – задал я непонятный вопрос. - В каком смысле? Человек может родиться. - Нет, я имею в виду, омега родится или кто? - Как Бог даст. - Понятно. Мы лежали на холодном деревянном полу в тусклом свете свечи. - Расскажи мне про свой шрам, - сказал я. - Не хочу. - Расскажи мне. В комнате повисла пауза. Но вскоре лорд заговорил: - Я любил однажды одного альфу. Мы были вместе долгое время. Это его число. - Что значит «его число»? - 28 – это сумма всех цифр даты его рождения. - Мм.... - Он родился 25 марта 1845 года: 2 + 5 + 3 + 1 + 8 + 4 + 5. Получается 28. Я попросил его вырезать бритвой эту цифру у меня на спине. В знак любви. - И где он теперь? - Не знаю и не желаю знать. В воздухе повисла красноречивая тишина. - А ты когда родился? – спросил лорд. - 15 сентября 1855 года. - Давай посчитаем твоё число. Я напряг извилины: - 34. - 34? - Да. - Красивое число. Рядом с нами на полу валялась раскрытая бритва, которой лорд кромсал мои верёвки. Том потянулся за ней – и взял её в руки. - Держи, - сказал лорд. - Зачем? - Зачеркни 28 у меня на спине. - Не буду. - Я тебя прошу об этом, - настоял лорд. Я взял бритву и вновь взглянул на шрам в виде цифры 28 на его левой лопатке. - Послюни сначала место, где будешь резать – и бритву тоже оближи аккуратно. - Зачем? - Твоя слюна сейчас имеет обеззараживающий эффект. Только язык не порежь. Я душевно облизал его шрам на лопатке, а затем аккуратно облизал лезвие бритвы. После чего приложил острый угол лезвия к лопатке, вдавил его в кожу – и аккуратно провёл лезвием вдоль старого шрама, оставив ровную красную линию, которая стала немедленно кровоточить. Лезвие прошло по коже, будто по маслу. Я приложился к ране губами и принялся слизывать кровь. Через пару минут кровотечение прекратилось. - Ещё что-нибудь хочешь от меня сейчас? – спросил я. - Пока нет, - ответил лорд. Тогда я отбросил бритву в сторону. - И как ты справляешься с этим всем? - решил я спросить. - С чем? - С течкой. - С трудом. - Но как именно? - Мне Кроу помогает. Эта фраза меня озадачила. Чем этот мужлан мог помочь моему омеге в такой деликатной ситуации? Внезапно меня осенило, чем именно он мог ему помочь. - Вы любовники? - спросил я. - Отчасти.... Он мне как брат, отец, наставник, любовник - всё в одном лице. Эта новость меня глубоко возмутила. Меня приводила в бешенство мысль, что лорд с Кроу находятся в действительно крепких близких отношениях. Я почувствовал, как во мне колыхается разрушительная ревность. - Ненавижу его, - сказал я почти случайно. Лорд молчал. Внезапно я вновь ощутил сладостно-тянущую истому в низу живота - она застала меня врасплох, возникнув совершенно нежданно. И не успел я опомниться, как меня жестоко накрыло ещё одно оргастическое исступление, а из члена множественными толчками вновь хлынула сперма. Это стало для меня полной неожиданностью, и поэтому я чрезвычайно растерянно стонал, что вызвало у лорда приступ смеха. КОНЕЦ ВОСЬМОЙ ГЛАВЫ