Never mind

− Улыбнись, малой, − Намджун закидывает ладонь Чонгуку на плечо, прижимает к себе, а потом ещё и тянется свободной рукой к его лицу, и Чонгук думает, что если тот сейчас потискает его за щёки, как маленького ребёнка, он либо его ударит, либо ударится обо что-нибудь сам. Но Намджун делает куда более ужасную вещь − упирается своей ладонью в подбородок Чонгука и пытается растянуть его губы в улыбке. − Улыбнись, ну, − тянет почти в самое ухо, а у Чонгука уже щёки болят улыбаться, но попытаться отодвинуть от себя Намджуна он не просто не может − не хочет. Хосок щёлкает фотоаппаратом сперва один раз, потом другой, и обе фотографии получаются на редкость паршивыми − у Чонгука почти треугольная улыбка, а сам Намджун в камеру не смотрит вовсе, но Чонгук всё равно бережно прячет тёплый ещё полароидный снимок в карман, а Намджуна всё ещё хочется не то ударить, не то поцеловать. − Миленько вышел, − Намджун тихо смеётся и тянет Чонгука ещё ближе. − Да уж, миленько. Ким Намджун совершенно невозможный. По крайней мере, в понимании Чонгука. Чонгук не знает, что такое любовь. О ней знает Чимин, который почти каждые выходные остаётся ночевать у Юнги и всё ещё думает, что никто до сих пор не догадывается. Знает Сокджин, который только отмалчивается загадочно и стабильно сбегает с любой вечеринки за пару-тройку часов до её окончания. А Чонгук − нет. Чонгук только знает, что совсем скоро конец учебного года, а у него всё плохо с итоговым тестом, что Намджун уже давно выбрал какой-то университет в Америке, и что у него есть только пара недель весны и лето, чтобы разобраться в собственных мыслях. − Джи, ну вот почему всё так стрёмно, а? Чонгук сонный и пьяный, и единственное, чего ему сейчас по-настоящему хочется − это целоваться, лениво, долго и даже без претензий на что-то большее, но никак не советоваться с плюшевым драконом, валяющимся возле подушки, хотя бы по той причине, что Чонгуку уже вот-вот семнадцать. Намджун спрашивает в сообщении, добрался ли Чонгук до дома, и, судя по тому, что он промахивается по буквам на клавиатуре, пьян гораздо сильнее самого Чонгука, только вот вряд ли им сейчас хочется одного и того же. Чонгук думает, что хуже стать уже просто не может. Намджун подходит к Чонгуку на перемене, но ничего не говорит, а просто стоит за спиной. Напротив только поднос с едой и Чимин с Тэхёном, и единственное, на что может надеяться Чонгук − что ребята подхватят мысль. Судя по красноречивому молчанию за спиной, Намджун хочет поговорить о чём-то серьёзном, но Чонгуку всё ещё семнадцать, и он устал путаться в собственных чувствах. − Мне нравится одна нуна, − говорит Чонгук как можно громче, придвигаясь к столику ближе. У Чонгука глаза опасно блестят, а Намджун, всё ещё будто случайно вставший у стенки за его спиной, давится соком и громко кашляет. − Познакомился? Было уже что-нибудь? − Тэхёну только дай повод посплетничать, в то время как Чимин только выдаёт что-то не в тему, покусывает трубочку от сока и смотрит совершенно в другую сторону. − Конечно было, − Чонгук улыбается, облизывает губы и переходит на громкий шёпот. − Мы целовались на прошлых выходных. Тэхён одобрительно присвистывает, а Чонгук сам себя ненавидит, потому что про поцелуи − это слишком громко сказано, и нуна, которая ему нравится, не нуна вовсе, а самый настоящий хён. Хён, который ни черта не вспомнит наутро, если был пьян. − И как? − Замечательно. Моя нуна самая лучшая, − Чонгук подпирает подбородок ладонями, улыбается блаженно − Тэхён обязательно поверит − и даже подумать не может о том, что хён ничего не забыл. Как пьяный Чонгук прижимал его спиной к стене в подъезде, как лез ладонями к нему под футболку, и как лез к нему целоваться не забыл тоже. Намджун улетает в Америку в начале августа, а Чонгуку вот-вот семнадцать, и всё, что ему хочется − целоваться и нормальной жизни. Жизни без Ким Намджуна. Иногда Чонгук совсем чуть-чуть, но Чимина ненавидит. За то, что у него есть Юнги, за то, что Юнги решает остаться в Сеуле, за то, что лучший друг этого самого Юнги − Ким Намджун, у которого самолёт в Лос-Анджелес через полчаса, и в собравшейся компании Чонгук чувствует себя лишним и только бестолково рассматривает носы своих кед. − Я буду скучать, − Намджун подходит к нему в последнюю очередь и очень уж неловко обнимает. Чонгуку хочется провалиться сквозь землю. − Но ты со мной, правда? Когда Намджун достаёт из кармана почти такую же фотографию, как и у Чонгука в верхнем ящике стола, его всё ещё хочется либо поцеловать, либо ударить, но Чонгук не делает ни того, ни другого. Чонгуку всё ещё хочется нормальной жизни. Остаток лета, осень и начало зимы сливаются во что-то для Чонгука единое, и, как говорит Чимин, беспросветное, но Чонгуку наконец семнадцать, только вот он понятия не имеет, что делать со своей жизнью. Жизнью без Ким Намджуна. Когда Чонгук думает, что ему действительно нравится нуна, которая вовсе не невозможный хён, не помнящий ничего наутро, Намджун ему звонит, кажется, забывая о разнице во времени. Намджун совершенно точно пьян, и его голос еле слышен из-за фоновой клубной музыки, но он говорит, что обязательно будет на выпускном Чонгука, а потом обрывает разговор так же внезапно, как его начинает. У Чонгука есть ещё полтора часа, чтобы попробовать выспаться, но у него не получается даже закрыть глаза дольше, чем на пару минут. − Привет, − говорит Намджун, когда Чонгук поворачивается к нему лицом. − Привет. Чонгук знает, что никогда прежде так глупо не выглядел, но у Намджуна, который только-только из аэропорта, дурацкий американский акцент и выжженные в пепельно-серый волосы. У Намджуна, которого Чонгук больше года не видел. − Поздравляю? − Намджун почему-то именно спрашивает и даже спустя долгое время остаётся всё таким же невыносимым. − Поздравляй. − Обнаглел вконец, да? − Я хочу тебя ударить. Или поцеловать, − Чонгук говорит прежде, чем думает. − И если бы я обнаглел, я бы не оставил тебе выбора, − Чонгук широко улыбается и точно знает, что сегодня напьётся. − Вот ты чего хочешь? Намджун подносит кулак к губам и сдавленно смеётся − привычка, явно подхваченная в Америке − а потом поднимает на Чонгука совершенно серьёзный взгляд. − А ты угадай.