Горящее сердце.

Gossip – Perfect World. Рано утром я проснулась от того, что мне дико болит голова. Обезболивающие таблетки, запитые водой, давали ужасный привкус, и от этого мир становился еще хуже. Так дерьмово мне было только на следующей день после аварии. Да и теперь я считай разбита. Собравшись в школу, я прокляла тот день, когда согласилась на музыкальный класс, когда отец задвинул старым пианино мой станок и еще кучу минут, которые случились по моей вине. Теперь-то я понимала, что во всем виновата я. Ни кто другой, одна я. От этого становилось гадко и единственное, чего сейчас я заслужила, хорошей моральной трепки. Пусть отец не уйдет рано на работу, а прямо сейчас накричит на меня. Пусть хотя бы это сделает мама, но нет, они вместе лишь провожают меня взглядами. До школы ровно одна остановка метро пути и лучше бы сейчас это расстояние увеличилось в три, а то и четыре раза. Я вообще не понимала ради чего мне теперь нужно ходить в школу искусств?! Первым уроком литература, вторым творчество поэзии и третий совсем непонятный дискуссии. Надеюсь учиться в литературном классе не так дерьмово как в музыкальном. Как не странно, дискуссии привлекли меня на много больше, чем литература. Этот предмет был особенным – нас ни кто не заставлял ничего делать. Не нужно было читать нудные и заумные книги. А просто говорить. Выплескивать свои эмоции в разговоре или на бумагу по выбору. Час занятий прошел как десять минут, и вот он звонок. Из кабинета я вышла одной из последних и тут же впечаталась носом в директора. Он казалось, даже не обратил на это столкновение своего внимания и только произнес: - Тия уже тут, и тебе пора на занятия. Какие к черту занятия?! Так и хотелось закричать, но я лишь смиренно проследовала в гимнастический класс за директором Коллинзом. Наверное, я выбрала правильный путь – плыть по течению реки и ждать того, куда она меня забросит. Может со стороны это покажется глупым и бездейственным методом, но после вчерашнего мне откровенно все равно. Тия пришла попрощаться, они с Маркусом должны уехать сегодня и тут я понимаю, что так ничего ей не сказала. Лучше бы я молчала: - Тебе не надо было спорить с отцом. Честно, лучше бы тогда я заткнулась. Тетя поджала губы, и только кивнула. Она что-то шепнула Блеку на прощание и вышла из кабинета, оставляя меня наедине с директором и дурацкими мыслями. Я была не права, и обидела Тию, так оно обычно и бывает. В первые минуты после её ухода мне стало так паршиво, что даже сдохнуть вдруг захотелось быстрее обычного. Не знаю, чем я заслужила такие мысли в своей голове, но то, что я делаю – всегда оказывается неправильным. Блек, внимательно смотрел на меня, а затем произнес: - Я буду с тобой заниматься. Тия хочет, что бы ты стала на ноги, так что в пять завтра приходи в этот класс. И он покинул меня. Оставив одну в пустом кабинете с кучей брошенных пуант, начисто вымытых зеркал и станков, блестящих в своем великолепии. Огромное окно, выходящее на улицу, открыло мне глаза. Тия стоящая возле дороги, о чем-то ругалась с Блеком, и это было понятно – она почти кричала, говорила с ним на повышенных тонах, а затем словно ничего и не было, обняла его и, поцеловав в щеку на прощание села в машину. Коллинз проводил удаляющийся автомобиль взглядом и перебросился парой фраз с выходящим из здания Чейзом. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Они все пытались делать что-то для меня, а я отвергала их помощь. Я была тухлой сосиской в позеленевшей булке хот-дога.