Нет на случайности управы. У них изысканный пошиб: Судьба наносит нам удары, А после — дует на ушиб…©
***
— Ты что творишь, — шипела в трубку, аки раскаленная сковородка, шатенка, придерживая её плечом и яростно запихивая Пейсовы мокрые вещи в стиральную машинку. — Нет, вот и помогай после этого людям, — возмутились из динамика сотового, — я тут ей целого мужика подкинула, бесхозного, в личное пользование, так сказать, и совершенно безвозмездно, а она ещё и возмущается, — в трубке послышалось обиженное сопение. — И что мне с ним делать? — прошипела в ответ подруга, захлопывая дверцу стиралки, которая жалобно скрипнула, протестуя против такого обращения. — Вернуться и показать? — послышалось ехидное с той стороны, Алекс очень реалистично представила, как подруга закатывает глаза и недовольно поджимает губы. — Не отвечаешь? Или ты уже не знаешь, что с красивыми мужиками делать нужно? Многозначительное молчание послужило ей ответом. — Ооо, все гораздо хуже, чем я думала. Твое сексуальное выживание пора прекращать. Короткие гудки недвусмысленно намекнули рыжей, куда ей следует пойти со своим мнением.***
Когда хмурая девушка появилась в квартире, Ли обнаружился на кухне, старательно намывающим тарелки. Её шаги у себя за спиной он не расслышать не мог, но продолжал свое занятие, делая вид, что не замечает Алекс. Можно было только догадываться, какие мысли сейчас бродят в голове актера. Но, стремительно наливающиеся красным, кончики ушей выдавали его с головой. Девушка умилилась такой по-детски открытой реакции мужчины, хотя у нее уже был иммунитет на выходки подруги, тогда как актер ещё не обладал такой полезной при общении с ней вещью. Алекс решила, что не будет лишним дать им немного времени, чтобы переварить последние события и понять, как они к ним относятся. Оставалось решить, в какое русло направить ту неуемную жажду деятельности, которая кипела и бурлила сейчас в жилах девушки, заставляя её руки постоянно что-то крутить, дергать, сворачивать и перекладывать с места на место. Обычная реакция на стресс, должно скоро пройти. А не полить ли ей цветы на террасе? … «Ну да, и кому какое дело, что снаружи практически полночь?» ехидно вставил внутренний голос. «Кого это волнует! Что, значит, нормальные люди спят давно. Где вы видите нормальных людей? К нам, без пяти минут психам, это не относится! И вообще, время не властно над внезапно проснувшейся в душе человека тяге к ботанике.»***
— Значит ты мой гример? — деловито поинтересовался мужчина, входя в гостиную спустя полчаса и усаживаясь на диван рядышком с девушкой, размещая между ними коробку с песочным печеньем и подавая ей чашку ароматного чая. «А он быстро освоился», — мысленно хмыкнула Алекс и тут же нахмурилась. — Где ты это взял? — спросила она, разглядывая очень знакомую красно-золотую упаковку. — На кухне, в шкафчике со специями, — ответил мужчина, запуская руку в картонную коробочку и выуживая оттуда аппетитное на вид, изумительно пахнущее печенье с вкраплениями белого шоколада и посыпкой в виде кокосовой стружки. — Я думала, что выбросила его, — пробормотала она, сунув нос в коробку и подозрительно принюхиваясь. — А что не так? — перестал жевать Пейс и выжидательно уставился на шатенку. — Ухажер прислал. Анонимный, — смутилась она. — Обычно я не принимаю такие презенты, — девушка выразительно посмотрела на мужчину, — по личным соображениям. — Оно что, отравлено? — вытаращив глаза побледнел Ли, умявший, к этому времени, уже две штуки. — Надеюсь, что нет, — засмеялась девушка и, покопавшись в коробке, выудила самое аппетитное на вид. — Надеюсь? Ну и ухажеры у тебя, — покачал он головой. — Анонимные… — он посмаковал это слово, повертел, словно карамельку, на языке и, наконец, распробовав, идентифицировал: — как алкоголики! — Анонимные — одно название, — отмахнулась девушка зажатым в руке печеньем, на бархатистую обивку дивана упало несколько крошек, и она поспешно смахнула их на пол. — Если это от Тима, нашего азиата-трюкача, то характер у него весьма непредсказуемый, а чувство юмора специфическое, так что существует два варианта развития событий после точки невозврата, — она красноречиво посмотрела на наполовину съеденное печенье в руке актера. — В худшем случае вас, мистер Пейс, ожидает лошадиная доза слабительного, и незабываемая ночь в компании фаянсового друга, — она сделала паузу, делая длинный глоток из своей чашки, на самом же деле девушка пыталась справится со своей мимикой, мышцы щек уже болели от напряжения и постоянно сдерживаемой улыбки. Ох, видел бы её сейчас Пол, он бы обязательно похвалил её. — В лучшем же, — продолжила она, справившись с эмоциями и опуская искусно расписанную японскими иероглифами чашку, — та же лошадиная доза, но вещества совсем иного характера действия, но не менее аморального по своей природе. Это максимум, что вам грозит, хотя, я не думаю, что он настолько мстительная личность, поэтому, дабы уравнять шансы… — и она демонстративно откусила кусочек от своего печенья и украдкой наблюдая за вытянувшимся лицом актера. — А если… — её лицо вмиг посерьезнело, она немного помолчала, задумчиво разглядывая надкусанное печенье и еле слышно пробормотала: — впрочем, в этом случае, это уже не важно. — Надеюсь ты шутишь, — как-то неубедительно высказался, наконец, Ли. — Нууу… — протянула Алекс, уже не скрывая довольного выражения лица. — Ты слышал о том, что лучший способ скрыть правду — сказать её в шутку? Некоторое время они сидели молча, наблюдая за потрескивающими в камине дровами, испускающими снопы желтых искр, когда очередное полено прогорало и рассыпалось на пылающие красным, и будто дышащие жаром, угольки. Каждый из них думал о своем: Алекс размышляла о том, что ещё никогда не была так близка к своей мечте, вот так, сидя напротив огня с кружкой остывающего чая, бок о бок с мужчиной, знакомым ей всего несколько часов. Она чувствовала, казалось, протяни руку, и она коснется невидимой завесы из спокойствия и умиротворения, царящих, в данный момент, в маленькой гостиной. Перед её мысленным взором мелькали картины из прошлой, далекой жизни, когда она ещё была ребенком, и они всей семьей собирались у камина, играли в шарады, шутили, пили какао с имбирным печеньем, и были так счастливы. Теперь она знала, какое ощущение преследовало её весь вечер с той минуты, как она опустилась на диван рядом с актером. Ощущение дома. Ведь дом это не там, где ты родился, где вырос, жил, и даже не там, где возведена некая постройка. Дом находится рядом с человеком, дарящим тебе это ощущение. Ли был таким уютным и домашним, излучал столько тепла и положительных эмоций, что хотелось закутаться в него как в мягкий плед, отгородиться от остального мира с его проблемами и навязанными идеалами. Но присущее девушке чувство юмора загубило весь романтизм момента, стоило ей представить процесс закутывания во всех подробностях, как на её лицо выползла идиотская улыбочка, и она уже не смогла продолжить свою мысль в том же ключе. Ли же, как истинный представитель мужского пола, не был столь сильно подвержен сантиментам, и, в данный момент, с крайне сосредоточенным видом строил догадки, пытаясь вычислить процент вероятности его затяжного оккупирования белой комнаты тет-а-тет с её фаянсовым обитателем, и гадал о принципе действия другого вещества, которое Алекс отказалась называть. Выходило. что пятьдесят на пятьдесят, и это угнетало, ибо неопределенности он не любил. Мужчина украдкой взглянул на сидящую рядом девушку. Что-то было в ней такое, что разжигало его интерес: она не была красива, если отталкиваться от той красоты, с которой ему приходилось иметь дело каждый день благодаря своей профессии. Миловидна, не более. Но все же, что-то заставляло его взгляд возвращаться к ней, а ещё он заметил, что она старается не смотреть на него, никакого прямого контакта, их глаза очень редко встречались, и девушка спешила тут же их отвести. И очень зря, в больнице, когда он рассматривал её спящую и беззащитную, глаза были закрыты, и он мог только гадать об их цветовой принадлежности, сейчас же он мог с уверенностью сказать, что они были светло карего оттенка, больше похожего на жидкий мед. Актер даже всерьез задумался, не является ли Алекс почитательницей нашумевшей не так давно саги о вампирах, но, при более детальном рассмотрении, нашел небольшой изъян в виде тускло зеленого ободка и разбегающихся от него едва заметных лучиков, вокруг черной пропасти зрачка. Испокон веков бытует мнение, что глаза — зеркало души. У девушки они были прекрасные, но какие-то грустные. Даже когда она улыбалась, глаза оставались такими же печальными, веселье не касалось их. Казалось, в них плескалась грусть, законсервированная в прошлом, и накапливаемая годами, грозила вот-вот перелиться через край. А ещё эти её синяки… Было совершенно очевидно, что девушка подверглась насилию и мужчина очень надеялся, что ситуация не осложнится, когда вернется хозяин рубашки. Мужчина почему-то автоматически решил, что у его гримера никого нет. Это было очень глупо с его стороны. Хоть он и не заметил на пальце Алекс обручального кольца, это никоим образом не исключало вероятности того, что у девушки имелся сожитель или бойфренд. Мужская одежда, присутствующая в её квартире, только подтверждала его догадку. Ли ещё не был знаком с этим человеком, но уже испытывал к нему своего рода антипатию. Что было весьма странно, обычно он был лоялен ко всем, и не имел склонности судить о ком-то заочно. Но, будучи воспитанным строгим отцом, ни разу, за всю семейную жизнь, не поднявшим руку на мать, и взрастившем такие же идеалы в собственных детях, он искренне считал: если поднимет руку на женщину — навсегда убьет в себе мужчину. А та оплеуха, отвешенная сестре в далекой юности не в счет, она не носила насильственного характера и была предпринята исключительно ради прекращения истерики. Ему потом ещё и спасибо сказали. Отец же его, хоть и был степенным, в строгости воспитанным человеком, с довольно старомодными взглядами на жизнь, любил иногда отпустить сальную шуточку по поводу игр полов и плоскостей их мирного сосуществования. «Настоящий мужчина никогда не поднимет на женщину руку потому, что у настоящего мужчины на женщину поднимается совсем не рука, если вы понимаете, о чем я.» — говорил он своим сыновьям, поигрывая фамильными бровями и многозначительно улыбаясь. Не зря ведь психологи рекомендуют мириться через постель. Ли очень уважал отца и всегда старался прислушиваться к его мнению. Однажды, будучи уже достаточно взрослым, после очередного откровенного разговора с родителем, он примерил его идеалы на себя и пришел к выводу, что они ему как раз впору. Пейс снова пробежался глазами по сидящей рядом девушке, его взгляд задержался на левой руке Алекс, точнее, на рукаве халата, который она старательно придерживала, не давая ему соскользнуть. Мужчина не мог прийти к однозначному мнению и дать адекватную оценку собственному гримеру, хотя, раньше он мог составить мнение о человеке после нескольких часов знакомства, иногда хватало и пары минут. Ли был весьма наблюдателен, и, как он сам не без гордости считал, умел чувствовать людей. Сейчас же он столкнулся с чем-то выходящим за рамки стереотипов. От его опасений не осталось и следа, когда вместо плотоядного блеска в глазах, который он замечал у подавляющего большинства своих фанаток, и не в меру предприимчивых мамаш всех незамужних девушек, с которыми он хоть как-то пересекался, он увидел легкую заинтересованность и симпатию, не более. Но в тоже время, проскальзывало в её взгляде что-то такое, определения которому актер не мог подобрать. Это немного уязвило его мужское эго. В этой девушке была масса противоречий. Лишь однажды в жизни, когда-то давно, он встречал кого-то похожего, но даже вспоминать не хотелось, во что вылилась эта встреча. Он имел возможность познакомиться со многими разными людьми: открытыми и бесхитростными, словно детская книга, и сложными, труднопонимаемыми, словно энциклопедия. Алекс же представлялась ему загадкой, книгой с ребусами, непростой, многоуровневой головоломкой, которую мужчине, по непонятным причинам, очень хотелось разгадать. И он решил для себя, что точно это сделает и утолит свое внезапно разыгравшееся, что случалось редко, любопытство, ведь в каждой женщине, помимо загадки, обязана существовать подсказка и отгадка, это он знал наверняка, стоило их только найти. Тут его мысли потекли в другом, неожиданном для Ли направлении, он вспомнил рыжую бестию, словно ураган ворвавшуюся в его устоявшееся, пропитанное стереотипами мировоззрение и перевернувшей там все вверх дном. Он попытался прикинуть, с какой же книгой он её ассоциирует, на ум приходил только один литературный жанр — комикс, хотя, справочник психиатрических патологий тоже не следовало списывать со счетов. — Да… на счет твоей подруги… — как-то не решительно начал Пейс, пытаясь правильно сформулировать вопрос и осторожно прощупывая почву, словно заблудший путник, забравшийся на болото, и боясь увязнуть в трясине, ощупывает ногой неустойчивого вида кочку, прежде чем сделать следующий шаг. — У нее… — Она свободна, — перебила его девушка и скрылась за чашкой с чаем, боясь, что Ли прочтет по её лицу на сколько она разочарована. «И её хрустальные мечты разбились о чугунную задницу реальности!»- с немалой долей садомазохизма прокомментировал внутренний голос. Как оказалось, почувствовать себя прекрасной принцессой на один вечер после чего ровно в полночь вернуться в исходное состояние никому не нужного существа, умела не только Золушка, но и она — гример его величества, грозного короля эльфов — Алексия Лейтон. И так было всегда, она меркла на фоне подруги. Рыжая своим бешеным темпераментом затмевала то робкое очарование, на которое только и была способна шатенка. Этакая роковая женщина, яркая, запоминающаяся, беспринципная, Алекс всегда воспринималась как дополнение, а не отдельно взятый индивидуум женского пола и приятной наружности. Но девушка не обижалась на подругу, она давно поняла, что она делает это не со зла, и тут от нее мало что зависит. Что поделаешь, одним судьба улыбается, другим гримасничает, и надо с этим как-то жить. Не виновата она, что природа наградила её стервозным характером в купе с яркой внешностью. А если учитывать, КТО её воспитывал… «И почему я не удивлен», мысленно хмыкнул Пейс, а вслух возразил: — Даже не знаю, радоваться или огорчаться! Я вообще о её душевном здоровье спросить хотел. Она всегда так экстравагантно общается? — Всегда! — улыбнулась шатенка, вспомнив сегодняшнюю выходку подруги. — У нее настолько дурной характер, что даже монстр, живущий под её кроватью, сбежал на другой континент и попросил политического убежища. Актер, внимательно её слушающий, запрокинул голову назад и рассмеялся. Его низкий лающий смех заполнил маленькую гостиную. Существовал в мире небольшой процент людей, которые смеялись смешно и заразительно, казалось, сидишь, весь в себе и в своих проблемах, и совершено тебе не весело, но стоит услышать этот смех, как улыбка сама выползает на лицо. Именно к этой категории людей относился Ли Пейс. Девушка с глупой улыбкой наблюдала за мужчиной, как содрогается его грудь в приступе веселья, как он проводит широкой ладонью по лицу и небрежным движением взъерошивает волосы. В этот момент он был очень похож на беззаботного подростка. Очень высокого и обаятельного подростка. — Как я его понимаю! — наконец, успокаивается он, судорожно вздыхая и ещё посмеиваясь. — Правда? Вы, кажется, недавно знакомы! — сощурилась Алекс и, ткнув в направлении мужчины пальцем, озвучила свою догадку: — Она тебе угрожала! — С чего ты взяла? — удивился актер, но по его сконфуженному виду и забегавшим глазкам было понятно, что девушка попала в точку. — Она всем угрожает, — равнодушно пожала плечами Алекс, вставая с дивана, чтобы подбросить в камин несколько поленьев. — Какая очаровательная у тебя подруга, — фыркнул Ли. — Полагаю, о причинах спрашивать бессмысленно? — Ага, — коротко бросила Алекс, не отрываясь от своего занятия и выбирая полено поувесистее. — И о последствиях тоже, — гнул свое Пейс. — Разумеется. — Ну, а про ласты на каблуке даже заикаться не стоит! — подвел итог он. — Откуда ты знаешь про ласты? — удивленно вскинулась девушка. Полено выскользнуло из её рук и угодило аккурат на ногу, больше всего досталось пальцу, который существует для учета всей мебели в доме и контроля правильного её расположения. Актер, задорно блестя глазами и криво ухмыляясь, рассказал ей о сцене, разыгравшейся после того, как она отключилась. О таксисте, словах и действиях Рокси, и о собственной на них реакции. Девушка с минуту подумала, с чего бы начать, и поняла, что придется с самого начала. — Однажды мы по-глупому рассорились, сейчас уже и не вспомню по какой причине, но, точно из-за ерунды. Было сказано много резких и обидных слов, каждая из нас пыталась отстоять свою точку зрения. Наконец, когда аргументы у Рокси кончились, она в сердцах, что было довольно комично и визгливо, выкрикнула: «Вот умру, и будешь рыдать у меня на могиле, но будет поздно!» А я, надо сказать, жутко не люблю, когда мной манипулируют, играя на чувствах и привязанностях. Поэтому и ляпнула первое, что пришло в голову: — «Почему сразу рыдать! Может, я сплясать захочу!» Пейс слушал внимательно, не перебивая, в нужных местах кивая и посмеиваясь, показывая тем самым свою крайнюю заинтересованность и побуждая девушку продолжать рассказ. — «Согласна, — подумав выдала она! — Но! Только стриптиз и только в ластах… На каблуке», — добавила она спустя секунду. Пейсовы глаза приобрели размер крупных грецких орехов. Видимо, он пытался представить себе процесс во всех подробностях. — После первого шока я, разумеется, сообщила ей, что такого пренебрежения к памяти усопших это кладбище ещё не видело, — продолжала девушка, не обращая внимания на реакцию актера. — Даже закоренелые расхитители могил в поисках легкой наживы будут смотреться на моем фоне заигравшимися в кладоискателей сорванцами. Но меня «успокоили», что всю глубину моего морального падения никто не оценит, ну разве, что полунекрофил Адольф, блуждающий иногда по этим местам. Что совершенно не удивительно, мужика назвали в честь Гитлера, любой умом тронется от такой новости! Ты только подумай, она с ним ещё и беседовала! — всплеснула руками Алекс. Ли попросил её не отвлекаться и девушка, спохватившись, вернулась к повествованию. — Да-да, прости. Так вот, застукать меня за этим грязным делом, по её расчетам, могли только Адольф, совершающий свой еженедельный обход на наличие свежих захоронений, да сторож Катот, осматривающий территорию на присутствие Адольфа. Катот, кстати, тоже не без отклонений, после того, как моя подруженция в буйные свои годы… — Ещё более буйные? — с долей благоговейного ужаса в голосе тихо перебил актер. — … снюхалась с группой то ли скинхедов, то ли панков, точно уже и не припомню, гордо именовавшей себя Мафия, и стала их талисманом. Алекс продолжала, не обращая внимания на слова Ли. Перед её внутренним взором мелькали картины давно ушедших дней, а воображение уже вовсю дорисовывало подробности. — Эти уникумы не придумали ничего лучше, чем устроить штаб квартиру в одном из склепов, мол, место спокойное, соседи тихие и атмосфера готическая. Глаза Ли приблизились по размерам к чайным блюдцам. — Дело было на Хэллоуин — все в праздничных костюмах, кто кем обрядился. Ну, ты понимаешь, вампиры там всякие, маньяки, убийцы, парочка зомби по традиции, даже Шакал нашелся из 13 привидений. Короче, каждый извращался, как мог! Мое же чудовище решило соответствовать общей атмосфере и, презрев на всяких там монстров и прочую нечисть, замахнулось сразу на их начальство. А у них этой ночью как раз посвящение проходить должно было, ну, её, как самую хитропопую, за пополнением и отправили. В общем, идет она такая, ругаясь, на чем свет стоит, на плиты надгробные в темноте натыкается. В черном балахоне, вся белой пудрой перемазанная, фарами красными себе подсвечивает, да на косу опирается. Ей-богу, не знаю, где она её выцыганила! А сторож как раз покурить вышел, да, видимо, что-то ему странное между могилок показалось, он и пошел проверить. Мое чудо новенького в глаза не видало, а тут смотрит — бродит чей-то силуэт между надгробий, а в темноте разве ж разберешь ху из ху. Ну, она и подкралась тихонечко, да как цапнет его за плечо. Алекс наглядно продемонстрировала захват на плече не ожидавшего такой подлянки с её стороны Ли, от чего тот схватился за сердце. Ему вспомнились те далекие дни, когда они с сестрой любили, спрятавшись на чердаке и накрывшись одеялом, рассказывать друг другу страшные истории под зловещее мерцание потусторонне сизого света фонарика. — И голосом курильщика, с сорокалетним стажем, во время ангины, зловеще хрипит: — Твой час пробил, Люцифер ждет тебя! — и глядит на него с гастрономическим интересом, а из-под низко надвинутого капюшона только фосфорицидные линзы красным пламенем полыхают, да коса в руке подрагивает. Вот тут-то сторожа и хватил апоплексический удар. С тех пор стал он разумом скорбен да к выпивке горазд. Шатенка закончила свой рассказ на трагичной ноте, и в гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине, да тиканьем часов. Пейс долгое время задумчиво разглядывал прыгающие по каминному стеклу блики и хранил сосредоточенное молчание, а потом, с опаской в голосе, и отчаянной надеждой в глазах, спросил: — Так кто, ты говоришь, мой второй гример?***
Девушка подробно рассказала актеру о фильме, в котором ему предстоит играть не последнюю роль. О Джексоне и его стиле работы, о том, что уже успели отснять, о съемочной команде, вкратце обрисовав характеры людей, занимающих руководящие должности и прозрачно намекнув на то, с кем стоит и не стоит особо расшаркиваться. Кто любит прямоту, а с кем лучше не быть откровенным до конца. Также вкратце она обрисовала его первый месяц, во время которого он будет учиться управлять оружием, ездить верхом, говорить на синдарине, а так же интенсивно тренироваться и заниматься ещё кучей полезных вещей, которые пригодятся ему во время вхождения в образ великого и ужасного короля эльфов. На сладкое же она оставила несколько презабавнейших историй и напоследок рассмешила Пейса до колик в животе, рассказывая о том, как Бильбо перевоплотился в джедая, о темных очках Уивинга, и вечно попадающих в нелепые ситуации гномах. Было уже далеко за полночь, когда девушка, собрав чашки и откомандировав их на кухню, согнала мужчину с насиженного местечка, и принялась устраивать ему спальное место. Она как раз занималась нелегким делом — засовыванием одеяла в пододеяльник, и вопрос Ли, неожиданно подавшего голос, застал её врасплох. — На счет ухажеров, — протянул он, — хозяин рубашки не закатит скандал, когда обнаружит здесь меня — полуодетого, наедине с его девушкой? Алекс посмотрела на него с недоумением, но, увидев, как актер сосредоточенно подкатывает рукава её пижамы, поняла, к чему он клонит. — Ну, случись это, я бы очень удивилась, если не сказать больше! — ухмыльнулась она, возвращаясь к своему занятию. — Он у тебя настолько не ревнивый? — скептически приподнял брови актер. Будучи и сам не лишен такой вредной для нервной системы черты, как ревность, он был собственником до мозга костей, хотя и не слишком то верил в моногамию, но все же считал, что если уж двое людей решились на то, чтобы испытывать терпение друг друга всю оставшуюся жизнь, нужно иметь хотя бы банальное уважение к себе и к своей половине, и не опускаться до банального предательства. Он крайне скептически относился к рассуждениям о вечной любви, и вообще, о любви в целом. — Нет, он ужасно ревнив и, будь его воля, запретил бы всем особям мужского пола от 15 и до 70 приближаться ко мне ближе чем на 10 метров. — И что же его удерживает? — полюбопытствовал актер. — Полагаю, гранитная плита, — невесело усмехнулась Алекс, — из-под нее, знаешь ли, очень не просто выбраться. Она бросила беглый взгляд на мужчину, и ей показалось, что если она сейчас прислушается, то ей удастся расслышать, как скрипят у него в голове шестеренки, такое у Пейса было сосредоточенное лицо. Ли пытался сложить все имеющиеся факты в кучку и, привалив той самой гранитной плитой, сделать из всего получившегося хоть какой-нибудь вывод. Но факты упрямо не хотели собираться вместе и разбегались в разные стороны, а то, что складывалось, представлялось отнюдь не в радужном свете. Алекс, видя напряженную мыслительную деятельность на лице мужчины и оценив его тактичность, решила сжалиться и не дожидаясь перегрева системы и зависания главного процессора, снизошла до объяснений. — Это рубашка моего отца. Свадебная, — зачем-то уточнила она. — Он умер, когда мне было 12. — О..! Прости… Я не хотел… Точнее, не думал… — запинался актер, пытаясь отыскать нужные слова. — Я тоже не думала. Но рак, он такой. Он не спрашивает, какой образ жизни вел человек, были ли у него родные, близкие люди, которые будут оплакивать его. Ему плевать на планы человека, уже никогда не осуществившиеся мечты, его желание что-то изменить, и сожаление о тех поступках, которые он совершил или же не совершил в своей жизни. Такой короткой и такой бесценной. Ему плевать. Он просто приходит и забирает его. Человеку сообщают, что ему осталось жить всего несколько месяцев. И он пытается уложиться, выжать из них все, что можно, бороться до конца. Но день Х все равно наступает. Однажды папа пошутил на счет того, что жизнь — это болезнь, передающаяся половым путем и всегда оканчивающаяся летально. Тогда, будучи ещё, практически, ребенком, я не понимала, что он имел в виду, но теперь я осознаю, как он был прав. Алекс бросила на уже заправленную постель подушку и, поправив одеяло, направилась к лестнице, явно намереваясь подняться в спальню. Но у Пейса оставался к ней ещё один важный вопрос, ответ на который он хотел бы знать, но все никак не решался спросить. Ли вскочил и, нагнав её в несколько шагов, взял за руку, отодвигая рукав халата. — Кто это сделал? — полушепотом спросил он, и сам испугался той ярости, прозвучавшей в его голосе. Видимо, и девушка это почувствовала, так как взглянула в его лицо, пристально, не пряча глаз, впервые за весь вечер. — Уже поздно, — тихо сказала она, то ли имея в виду события, приведшие к полученным ею травмам, то ли намекая на позднее время, и мягко высвободила руку, спрятав её обратно в рукав. — Ты не должна позволять так обращаться с собой! — повысив голос, практически выкрикнул мужчина вдогонку шатенке, молча поднимающейся по лестнице. — Спокойной ночи, Ли, — обернувшись, бросила она уже на последней ступеньке, и скрылась в спальне, плотно притворив за собою дверь. Вопросов становилось только больше…