marriage

Исин всё-таки рассказал мужу о прогулке с Кёнсу и Чонином. Подгадал время в воскресенье, прокрался в незапертую дверь и заполз к Ифаню в горячую ванну, быстренько скинув домашнюю одежду на кафельный пол. Альфа ворчливо возмутился, но особо спорить не стал. Исин постоянно отжимал свободное пространство вокруг него и не оставлял одного ни на час. Ифань привык давно к такому. Он почти сразу смирился с тем, как Исин занял половину ванной. Ифань отодвинулся подальше от центра и прислонил коленки к краям, чтоб Исин не переломал ему ноги, усаживаясь. Исин благодарно пискнул и потом болтал без передышки. Временами он посылал ладошкой мелкие волны и прислонился к альфе спиной. И всё еще обсуждал Кёнсу и Чонина. Тот не сразу сообразил, что что-то изменилось (он и не особо внимательно слушал к тому же из-за усталости). А когда сообразил, что к нему жмутся, то никак не удивился — поместил подбородок на омежью макушку, будто Исин всегда так сидел. — Чонин так на него пялился, пока мы с Кёнсу болтали, что мне было не по себе, — резюмировал омега, тем не менее, радуясь сказанному. — Думаю, Ким не влюбчивый и разборчивый, но если полюбил, то на века. Совсем как ты, Фань. Он тоже упрямый ревнивец. Альфа цокнул. Он знал, что слава о его ревности бежала впереди него, а шутка бородатее некуда, но не любил замечания по этому поводу по сей день. Они напоминали ему противных ос, которые из дурости пытались ужалить того, кому их яд не вредил. — Получается, Чонин обхаживает Кёнсу? — Ифань поёрзал, чтобы дотянуться до другого конца ванной и добавить из крана горячей воды. А то за этот час она сильно остыла. Исин явно не понимал его мотивов, раз продолжил на нём лежать. Вода зашумела, вверзаясь кипятком в тихую гладь. — Не то чтобы «обхаживает». Просто всегда рядом. Подозреваю, Чонин добивается, чтобы Кёнсу смирился с его присутствием. — Неплохая тактика, если честно. Дело будет сделано еще до того, как Кёнсу обнаружит, что полагается на него. Исин согласно кивнул, приблизил ступню к горячему водопаду из крана и на миг задумался. — Я одного не понимаю: раз по Чонину заметны его намерения, то почему Чанёль остаётся в стороне? — На него не похоже, — поддакнул Ифань, но уже менее заинтересовано. Судя по всему, в его голове ситуация уже нарисована. Но он не поделился догадками, так как в его правилах было держаться в стороне от чужой санта-барбары. Это Исин тут участливый котик, который сопереживал друзьям сразу за двоих. А Ифань предпочитал просто быть в курсе. Альфа закрутил вентиль обратно и откинулся назад, поместив мокрые локти на бортики. Расслабил мышцы широкой спины, пошевелил пальцами ног. После трудной рабочей недели он отогревал свои несчастные косточки и расслаблял мышцы. С болтливым омегой процесс явно затянулся, однако был приятен. Исин повторил за ним позу, улёгшись острыми лопатками на его грудину. Ифаню это не понравилось, и он молча перевернул его, положил животом на себя. Брызгов и возни поднялось много, поскольку омега забарахтал конечностями, как паучок. Он смутился, подозревая мужа в пошлости. Ну, нелогично так укладывать, если дело не шло к сексу! Слишком интимно же. Исин зыркнул под прозрачную воду, но не увидел у Ифаня эрекции. Что подтверждало его невиновность — Ифань ничего не имел в виду. Для него это было частью обыденности. Зато как назло Исин отреагировал сам: ему слегка тянуло в паху. Кожа к коже. Крепкий запах голого расслабленного Ифаня. Ощущение того, как он дышал... Это заставило покраснеть. Исин попробовал рассеять мутный туман в сознании и выкинуть из головы все, что не относилось к беседе. Нервно сглотнул воздух. — Я постеснялся при Чонине спрашивать о Чанёле. Это ведь невежливо, мол, «а чего это Чанёль Чонину по лицу не съездил за такое?». Но мне хотелось бы знать, что у них происходит. — Тогда позвони Кёнсу, поболтайте хотя бы так, — Ифань пожал плечами и обнял сползавшего по нему вниз Чжана за плечи. А то еще немного, и тот бы ушёл под воду с ушами. Потом понял, что неудобно придерживать его так, и передвинул пятерни на гибкую талию. Исин двусмысленно отреагировал и выгнулся под ладонями. Ифаня это добило, и он-таки обратил внимание на очевидное. Что Исин жаждал внимания и любви, едва закончились первые сложности беременности. Ифань не без удовольствия нырнул рукой в воду, чтобы коснуться подушечками пальцев ложбинки меж ягодиц. Слегка вонзился ноготком в тугое колечко мышц. В ту же секунду он приложился своими губами к тонкой шее мужа, убрав с нее прилипшие длинные пряди. Нежно поцеловал самые ранимые места и подул на них, пока они влажные. Затем выбрал целью другие, ближе к подбородку или ключицам, и повторил процедуру ласково и медленно. — Блин, Ифань, — заскулил Исин беспомощно. Его муж по эрогенным зонам бродил, засранец! — Выбрал время! Я же поговорить пытаюсь. — Ты понимал, что этим кончится, когда ко мне ввалился. Запах твой сейчас такой... мм... Как тут устоишь. Справедливо. Исин неосознанно, но напросился. Поэтому, виноватый, смиренно принял поцелуй в метку, зажившую неаккуратным рубцом. Подумать только, ей уже так много лет... Исин ни разу не пожалел, что отдал себя именно Ифаню. Поэтому надеялся, что их друг тоже примет верное решение. Чжан позвонил Кёнсу, когда набрался сил: первый триместр в этот раз походил на крошечный ад. И один хороший день (то самое воскресенье) приходился на двенадцать плохих. Судя по голосу, Кёнсу был очень рад ему. Он явно желал поболтать, но не осмелился нагружать депрессивного Исина своими жалобами на жизнь. А теперь выложил ему всё, чего Исин не слышал. Начиная с того, как Чанёль отстранился, и заканчивая тем, что Чонин недавно весь день торчал в квартирке омеги, потому что собирал детскую кроватку. — Прикинь, да? Он мне весь диван своим запахом обмазал! Спе-ци-аль-но. Агрх. И выжрал холодильник подчистую, будто с Поволжья вернулся. Про его постоянные касания вообще молчу! Маньяк тактильный, блин. Все пузо облапал. Исин рассмеялся в голос. — Что? — с недовольством засопел Кёнсу. — Не берусь судить, но подозреваю, что тебе нравится это. Я не слышу в твоем голосе настоящего недовольства. — Оу... ну... может? Я не знаю. — Чонин в последнее время милый, — закинул удочку Исин, проверяя друга. И по молчанию Кёнсу стало ясно, что он согласен с этим. Он не выдумал ни одного аргумента против. Чонин и правда был милым. Он много улыбался, часто и приятно шутил, распространял повсюду вкусный аромат своего тела, флиртовал, не давал проходу Кёнсу и обязательно трогал пинавшегося малыша. Если бы у экс-супругов не было плохого прошлого, то Чонин целовал бы Кёнсу в мягкие губы и вообще цветочно-букетными вещами бы завалил — это было очевидно. Он хотел ухаживать за омегой. Кёнсу бы его запинал до смерти, но: а) на таком сроке нельзя заниматься спортом, б) Кёнсу изменился и в) ему льстило. — Пока меня не было, у тебя столько всего произошло... А я вот снова забеременел, — невзначай ляпнул Исин. Визг счастья Кёнсу можно было услышать на другой планете. Он не постеснялся пожелать Исину всех благ, а вечером заказал ему корзинку фруктов с доставкой, которая стоила как три зарплаты китайца. Там ещё лежала маленькая записка, из-за которой Исин ревел белугой. Пожелания были очень теплыми, приятными, обнадеживающими и метко стреляли по всем волнениям Исина, уничтожая их. Даже Ифаня тронула радость До Кёнсу. После такого Исин был готов всему миру рассказать об омежьем счастье. Чтобы за него порадовались. Радость Кёнсу держалась до последнего. Он был окрылен новостями. И только за час до возвращения Чанёля это изменилось. Когда по квартире разнёсся дверной звонок, Кёнсу нервно подскочил с дивана, будто его застали на месте преступления. Он кинул отчаянный взгляд на новую детскую кроватку перед собой и две горки маленькой одежды. Прикинул, сможет ли спрятать это в шкаф. И всё же махнул рукой — будь что будет. Реакции Чанёля всё равно не избежать. И нет большой разницы, как скоро он заметит купленные Чонином вещи. Кёнсу поправил взлохмаченные в рассуждениях волосы, потом — душу, тронутую сомнениями. Он отворил дверь и отступил назад, чтобы впустить шарившего по карманам Чанёля. — Ключи забыл? Чанёль на секунду поднял голову, среагировав на вопрос, а затем продолжил ощупывать пиджак. Тот безвольно свисал с указательного пальца, схваченный за петлю, но не отдавал альфе пропажу. — Нет, не забыл, я их точно брал. И не нашёл. Наверное, завалились в подкладку через дырку, — Пак плюнул на это дело, переступил порог, сбросил пиджак в угол, разулся, приветственно чмокнул Кёнсу в лоб, приобняв рукой за плечи. Он уже не гнушался ласки, хотя и не был готов вернуть всё на прежний уровень. — А это откуда? Кёнсу нервно сглотнул и обернулся в сторону гостиной, последовав взглядом за Чанёлем. Близ низкого послеобеденного столика находилась люлька и своим наличием знаменовала приближение важного дня. Кёнсу начал подбирать правильные слова, которые не сумел придумать ранее. — С Чонином купили? — Чанёль замялся, решая, как отреагировать. Он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Задумчиво свёл брови. — А чего в гостиной стоит? Она не поместилась в спальне? — Ты злишься, что я выбрал её не с тобой? — Кёнсу считал, что альфа замалчивал обиды. Однако Пак неопределенно пожал плечами. Злости в нём точно не было в том количестве, которого опасались. — Не знаю. И да, и нет. Это сложно объяснить. Разве можно не злиться, когда другой альфа перетянул на себя твоё одеяло, едва не ляпнул До расстроенно. Он выбрался из рук Чанёля, отшагнул назад. Стал похож на недовольного хомячка. — Что такого знаете вы с Чонином, чего не знаю я? Чанёль застыл прямо там, где стоял, хотя поначалу собирался последовать за омегой. Кёнсу воспринял замешательство Пака по-своему и еще сильней огорчился. — Весь день Чонин суетился вокруг меня, пылинки сдувал. Про настроение спрашивал постоянно. А ты вроде как не против его вторжения в мою жизнь. Что странно, если вспомнить, что ты со мной полмесяца сквозь зубы разговаривал из-за того, что в нашей жизни альфы много. У тебя с ним какое-то дело за моей спиной, не так ли? — Мне есть что рассказать. Давай присядем? — сдался альфа. Кёнсу насупился, не получив опровержения своим словам. Обидчиво кивнул, собрал руки на груди и первым уселся в гостиной. Альфа примостился в отдельном кресле и долго молчал. — Ну? —нетерпеливо поторопил омега. — Его зовут Бён Бэкхён. Моего омегу. Мы встретились на работе. Лишившись дара речи, Кёнсу ошарашенно облокотился назад. Вся его агрессия, сулившая ссору, растворилась. Он даже не представлял, что такое с негативными эмоциями вообще было возможно: бац, и нет ничего. Он помотал головой, не поверив своим ушам. — Своего омегу? И что нам делать? Ты с ним уже говорил? — Глупый вопрос, — Чанёль беззлобно улыбнулся. — Он сидит в смежном отделе с тех пор, как расширили штат. По делу мы иногда пересекаемся. — Почему об этом знает Чонин, но не я? Я не заслужил? Чанёль увидел, как на ресницах Кёнсу собрались первые слёзы. Поэтому перебрался на пол, присев у его колен, и жалобно сморщился. Его голос кардинально изменился: обычно Чанёль таким тоном с маленьким племянником говорил, если заставил его плакать. — Это совсем не так. Ты заслужил. Милый, посмотри мне в глаза, — он аккуратно коснулся лица омеги и встретился с ним взглядами. — Я никогда не считал тебя недостойным. Ты первый, кому я собирался рассказать. Но это сложно, понимаешь? Сложно сказать тебе, что меня может не быть рядом. Да и твоё положение. Я не хотел шокировать тебя. Думал рассказать после родов... — Месяц, Чанёль!!! Грёбаный месяц до этих родов! И это не считая тех месяцев, которые уже прошли с момента вашей встречи! Как ты вообще мог скрывать такое?.. Обвинение было справедливым. Кёнсу злился из-за того, что альфа умолчал о такой важной вещи. Против самого Бэкхёна он ничего не имел. Если честно, он пока и имени не запомнил. — Хотел как лучше, — в защиту промямлил Чанёль и убрал руки с колен омеги. Зато ему полегчало. Рассказав о Бэкхёне, он скинул с плеч огромный груз. Спали они порознь, но не потому что поругались. Теперь раздельные комнаты казались единственно верным вариантом в их ситуации. В ситуации, где Чонин имел виды на папу своего ребёнка, а Чанёль встретил своё настоящее счастье. Позднее Кёнсу предложил решить, как поступить им, но Чанёль не был готов. Это случилось утром в выходной день. Чанёль как раз вытаскивал инструменты с балкона, чтобы починить расшатанный кухонный стол. — Что, прости? — оглушённо переспросил альфа. Кёнсу сглотнул. Ему с трудом дался первый раз, а тут повторить надо! — Ну, наши чувства, они остывают. Даже злоба стихает. Мне кажется, ты согласишься. Что если не приносить друг другу новую боль, то мы придём к крепкой дружбе. Как некровная семья. Нет? — Кёнсу, — имя на выдохе. Чанёль поставил чемоданчик на паркет и вмиг сделался виноватым каявшимся мальчиком. — Кёнсу, я не имею представления, как расстаться с тобой. Как сделать это правильно. Я не знаю, когда. Какими словами. Я... Я пустой. Кёнсу поджал губы. Он специально собрал всю волю в кулак, чтобы этот разговор состоялся. Но растерянность Чанни загоняла в тупик. Неужели омега спешил? — Позволь мне обдумать это. Я обещаю, что мы решим всё до родов. Чанёль неторопливо чмокнул Кёнсу в висок — просил, значит. Его тело мелко подрагивало — волновался, значит. А всего минуту назад он бездумно насвистывал глупую мелодию, как свойственно плотникам. Кенсу добавил: — Прости, что шокировал тебя. Я признаю, что поспешил. И напомнил альфе, что стол ждёт, когда его починят. А сам тем временем своровал из смартфона Пака номер одного человека.