marriage

Кёнсу знал, что однажды встретит Чанёля. Через месяц, через год, через пять лет — это было неизбежно. В последнее время ему было особенно неспокойно на душе. Несмотря на то, что осень была поразительно красивой и тёплой, внутри Кёнсу разливался холодок. Он не признался Чонину, чтобы не волновать его. Да и сам толком не знал причину своих тревог. Однако что-то портило душевный покой, и по ночам Кёнсу всё чаще прятался в крепких объятиях любимого. Кёнсу томился около месяца. Всё случилось в метро, которым он обычно не пользовался. Если бы не экстренность ситуации, ничего бы и не случилось. Но Кёнсу опаздывал с сыном на утренник из-за образовавшейся пробки. За полтора часа их автомобиль не покинул Каннам. Сэхун куда только ни перестроился, чтобы уехать в объезд, но его никто не выпустил с главной дороги. Не в силах больше ждать, Кёнсу обречённо схватил Кайсу и ушмыгнул из машины, попросив помощника доложить об этом Чонину. А сам спустился в метро, где не был со времён беременности. То есть без малого четыре года. На третьей по счёту остановке в вагон вошёл кто-то, пахнувший мускусом. Кёнсу ностальгически вздохнул, почуяв его, но не придал этому значения. А неизвестный остановился у противоположной двери и поправил лямку портфеля перед тем, как вздернуть голову к карте. Кёнсу сосредоточенно писал Чонину сообщение в духе: «не кипятись и не увольняй Сэхуна, он не успел нас остановить, но пытался. Правда-правда». А потом Кёнсу различил в распространившемся мускусном аромате тонкую мятную ноту. Это сочетание могло принадлежать только одной паре. Кёнсу тут же оторвался от смартфона и вперился в спину альфы. Это был высокий мужчина с рыжими волосами. На нём идеально сидел темно-синий выглаженный костюм, ноги были длинными и кривыми, спина сутулой, а деловая сумка — именитого бренда. Мужчина держался за верхний поручень и считал количество остановок до пункта назначения. — Чанни, — подал голос Кёнсу, знатно нервничая. Его можно было и не услышать, но альфа начал озираться. В новой жизни его никто не называл так. Кёнсу не знал, как отреагирует человек, который натерпелся от него не единожды. Рассердится? Прилюдно обматерит? Проигнорирует? Омега смял пальцы, закусил губу и нервно улыбнулся, когда они посмотрели в глаза друг другу. Но Чанёль всегда был Чанёлем. Он, конечно, поразился, увидев омежку, которого не признал сразу, но не отреагировал плохо. Его приветственная улыбка была открытой и неподдельной. — Ох, я балбес, не узнал тебя! — Чанёль со шлепком впечатал ладонь в лоб. — Хотя оно и понятно. Ты покрасил волосы в такой яркий цвет! И не пахнешь ветивером! Да и метро тебе не по статусу! Вот уж удивил. Сколько лет, сколько зим, Кёнсу. — Угу! — радостно поддержал тот. У него гора с плеч свалилась — Чанёль не ненавидел его. Он сел на соседнее место и приветливо пихнул кулаком в омежье плечо, сделав скидку на разницу в телосложениях. Кёнсу выглядел намного моложе своего возраста. Из Кёнсу ушёл тот пацанёнок, который всегда превращал его в грубоватого омежку. Кёнсу стал мягче, улыбался нежнее. У него была светлая и гладко выбритая кожа с забавным румянцем, поразительно красивые губы, искрящиеся глаза и новомодная укладка. Из-за дорогого качественного костюма Кёнсу казался миниатюрнее и элегантнее, чем был. Ткань аккуратно облегала фигуру и очерчивала сочные формы. Даже и не скажешь, что этот омега рожал. Кёнсу безумно похорошел и позволил омеге внутри себя взять верх, раскрыться. Теперь он выглядел хрупким и элегантным представителем своего пола, а не маленьким сдержанным терминатором. Его движения стали гладкими и спокойными, а душа — счастливой. — Ты очень красивый, — не удержался Чанёль. — Пребывание с истинным даёт свои плоды. Кёнсу зарделся и опустил взгляд. Ему часто говорят, что он изменился, но лишь Чанёль выбрал причиной этому Чонина. Ровно в тот момент к ним подбежал мальчик, положил на коленки к Кёнсу маленькие ручки, насупился и сделал вид, что до рыжего альфы ему дела нет. Хотя косился, как на недоброжелателя. Мальчику было не больше четырех. Смуглый, темноволосый и судя по поведению в вагоне любознательный. Он облазил половину сидений и стен вагона, обнюхал все углы, попялился в окна, но никого не побеспокоил, потому что вёл себя культурно. Чанёль еще до того, как признал Кёнсу, подумал, что шаривший по вагону мальчишка имел хорошее воспитание. Ребёнок был одет в красивые классические шортики до колен и детскую желтую поло. Вещи однозначно дорогостоящие и европейские. На ножках были совершенно новые кроссовочки с разноцветными шнурками. — Ого! Кёнсу! Это ваш с Чонином? Боже, такой мальчуган большой уже. Прелестно. Кайсу критично осмотрел незнакомого ему альфу с ног до головы, вобрал ноздрями воздух, сделал какие-то свои выводы и вдруг поставил ладошку между папой и незнакомцем. Омега умильно рассмеялся, тем не менее, опустив его ручку. Щелкнул сынишку по носу, но без слов дал почувствовать, что любит мальчика и ни на кого не променяет. Ребёнок был точной копией своего отца. Чанёль смотрел на мальчика и видел Чонина. Тот же оттенок кожи. Та же ревность. Чонин так же встал бы между Кёнсу и другим альфой, не разобравшись. — Чужие дети быстро растут, — заметил Чанёль. — Когда вам в школу? — Еще не скоро, — открыто ответил Кёнсу, гладя сына по голове. — Хотя Чонин грозится дошкольной гимназией, когда этот проказник косячит. Мальчик смущенно отвернулся от Чанёля, каясь в том, что не может жить без приключений. Но он не отпустил папины коленки. Он все ещё ревностно оберегал До. — Я рад, что у вас с Чонином все хорошо. Правда. — Чанёль неловко почесал затылок. Он намекал на кольцо и метку. Ведь очевидно, что омега потерял свой изначальный аромат, когда альфа пометил его. Кёнсу и выглядел иначе. Рядом с Чонином он цвёл и не беспокоился о том, чтобы защищать себя самостоятельно. Он доверил это своему мужу. Чанёль был рад за Кёнсу. Кёнсу всегда стремился именно к такой жизни. — Вы не думали о втором ребёнке? — У миня есть блатик! — с вызовом вскрикнул мальчик. Значит, всё-таки слушал. — Ни-ни ждет нас в садике. Он будет смотлеть мое выступление. Чанёль опешил. — Младшему год, — Кёнсу повинно объяснился. — Чонин и Кайсу в нем души не чают. — Желанный? Кёнсу кивнул. Вторая беременность полностью отличалась от первой. Чонин очень хотел ребенка, то и дело отказывался от презерватива и от каждой сцепки ждал чуда. Кенсу разделял с ним эти чувства. Не хотел, чтобы Кайсу был все детство один, как это случилось с До Кёнсу. А ещё он беспокоился за Кайсу — вдруг сын подумает, что родители жили вместе ради него, а не по любви? А ведь Кёнсу именно по любви и отдался своему альфе. — Это славно, если желанный. Вы идете вперед, — Чанёль посмотрел на Кайсу и подмигнул ему. — Ты ведь бережешь брата? — А то! Он же как папа! А я люблю папу! — Как папа? — со смешком повторил Пак, доверительно наклонившись к мальчику. — Видел я твоего папу в детстве. Поэтому, юноша, слушай внимательно. Мальчик подошел к вопросу ответственно и навострил ушки. — Не спускай глаз с братика. Он наверняка будет красивым нежным мальчиком, когда-нибудь начнёт притягивать к себе неприятности. Я в своё время отгонял от твоего папы всех плохих личностей… — И хороших тоже, — хихикнул Кёнсу. Чанёль обжёг его суровым взглядом и повернулся обратно к Кайсу: — Ему нужен хён. Так что будь рядом. Защищай. Бери пример с отца и береги младшего там, где папа с отцом не могут. Кёнсу, казалось, расплачется через секунду. От столь простых слов на него нахлынули детские воспоминания. Чанёль был в каждом из них: он всегда оказывался рядом и вместе с Минсоком защищал Кёнсу от невзгод и обидчиков. И он напутствовал его маленькому сыну, которому едва не стал отчимом, быть таким же славным и честным. — Чанёль, — он сглотнул горький ком. Чанёль отозвался на имя, выпрямил спину и приготовился слушать, — прости меня за всё. Как вы там с Бэкхёном? Чанёль удивился. Кайсу внимательно следил за изменениями в его лице и перевёл взгляд на папу, у которого покраснел носик и стали блестеть большие глаза. — Как только ты пропал, я постарался выйти на Бэкхёна. В вашей фирме мне сказали, что вы в отпусках. А в следующий раз, что вы уволились одновременно. И я все понял. Я... я был рад, что ты последовал за судьбой, Чанни. Вы до сих пор вместе? — Мы живём на Чжеджу, поближе к природе, — успокоил его Чанёль и показал окольцованный безымянный палец. — Бэкхён почти научился жить роскошно, но иногда всё-таки срывается искать себе работу или заставляет меня экономить на транспорте. Чанёль закатил глаза, мол, вот она причина моего пребывания в метро. Бэкхён остался на острове, Чанёль приехал по делам в столицу, но несмотря на расстояние, подчинялся омежке. Впрочем, не без удовольствия. У альфы в глазах бегали смешинки. — Бэкхён показал мне настоящую истинность. В одночасье все мои претензии к тебе стали ошибочными, Кёнсу. Я помню, как давил на тебя, не понимая твоих мучений, поэтому по возвращении в Корею мне было совестно выйти на тебя. Бэкхён предлагал, но я… Мальчик ничего не понял и нахмурил густые бровки, жамкая папину штанину. Он видел, что папа напрягся. Видел, как папа взял чужого дядю за руку. Случилось что-то взрослое, и оно происходило вплоть до остановки, на которой Кёнсу попрощался с альфой, стыдливо чмокнув его в щеку. А Кайсу понял, что слишком мал, чтобы помешать. Кёнсу и Кайсу молча поднялись по эскалатору, потом очутились на улице. Омега отпустил ладошку сына и позволил самостоятельно идти рядом. Мало ли, вдруг мальчик опять обиделся на то, что его держали за маленького? Но Кайсу думал о том человеке. Чонин встретил их на перекрестке. Нервный, нахохлившийся, он едва сдерживал себя. А то бы ощупал мальчиков с ног до головы, ища шрамы или ушибы. За его спиной стоял понурый О Сэхун и ковырялся носком ботинка в трещине на асфальте. Видимо, его снова отчитали. Вопреки просьбе Кёнсу. Сэхун был идеальным помощником и отлично справлялся с любой задачей. Но если речь шла об омеге и сыне босса, то Сэхун постоянно огребал. Неважно, виноват он или нет. Чуть что не так — и у него существенный штраф или полуторачасовая промывка мозгов. Омега обнял мужа после разлуки, поцеловал в губы, протолкнув язычок с искренним наслаждением. Отлипнув, причесал его непослушные локоны пальцами и виновато посмотрел на Сэхуна. Сэхуну не в первой получать нагоняй за самовольство омеги, но ему всегда неприятно от того, как Чонин спускал с него шкуру. — А где Ни-ни? — уточнил Кайсу, дёргая отца за манжеты. — Спит в садике. Дядя Исин за ним следит, — Чонин поднял сына на руки, и семья двинулась к садику. Во главе их процессии шел Сэхун и иногда отвлекался на телефонные звонки, адресованные Чонину с работы. Чаще всего секретарь бубнил: «у него срочное дело, давайте отложим вопрос на завтра?», а если не получалось быстро покончить с собеседником, то вынимал из кармашка небольшой ежедневник и сверялся с расписанием. Чонин редко ставил на первое место работу. Он знал цену доверию и не делал ничего, что расстроило бы Кёнсу. Мистера Кима это устраивало, и он готовил документы для передачи дел наследнику. Совет директоров был однозначно против, пока мистер Ким не пресёк их возмущения весьма метким замечанием: — Ради того, чтобы прийти на ужин к супругу вовремя, Чонин выполняет работу не за десять часов, а за семь. Чтобы провести выходные с сыном, он за пять дней выполняет работу, которую вы осилите за двенадцать дней. Считаете, он недостаточно хорош, чтобы возглавить вас? Эти слова разнеслись по корпорации в мгновение ока, и с тех пор Чонина горячо обсуждали. Если Кёнсу наведывался к нему в конце рабочего дня, чтобы увести своего альфу на свидание, то все омеги липли к окнам и старались разглядеть, что за небожитель жил с Чонином. Парочка-другая альф тоже косила взглядами. Были и такие кадры, которые откровенно флиртовали с Кёнсу, пока он торчал около машины в ожидании мужа. Кёнсу поравнялся с Сэхуном ради извинений, но пару минут ждал, чтобы помощник закончил общаться по телефону. Кайсу тем временем обхватил отца за шею и, пока папа не видит, шепнул: — Мы встлетили стланного дядю. Из-за него папа стал сам не свой. Сначала как клолик, а потом как пололо. — Ты ведь защитил папу? — Чонин любил устраивать заговоры с сынулей, о которых не знал омега. — А то! Но ушастый дядя говолил с папой дальше. Я не запомнил, о чём, там сложно. — Ушастый? — переспросил Чонин, не поверив. — Рыжий и как каланча? Сын отлип от уха отца и удивился. Потом вспомнил что-то еще, снова насупился и прижался обратно. Кёнсу ушел от них на добрых пять метров вперед и повинно тёр ладони, вымаливая прощение. Сэхун не обижался на омегу (просто не умел на него злиться) и ловил его за тонкие ручки, чтобы Чонин не дай боже не увидел эту картину. — Они записывали цифры в телефоны, — Кайсу нечасто был расстроен. — Дядечка попросил у папы номер? Ребенок помотал головой. Мол, папа у дяди попросил. Он воочию видел родительскую измену. — Все в порядке, Кайсу. Не волнуйся. Этот дядя наш знакомый, который однажды исчез и заставил всех поволноваться, — Чонин улыбнулся, чтобы Кайсу перестал беспокоиться. Прислонил его к себе покрепче. Ему нравилось шептаться с сыном о «важных» вещах, пока омеги нет рядом. Кёнсу всегда носился с ребёнком точно с маленьким, но Чонин видел, что сын развит не по годам и заслуживает большего доверия. — Твой папа очень любит этого дядю. Наверняка папа не был готов встретиться с ним именно в ту минуту, поэтому он выглядел так, что его нужно защитить. — Любил дядю? Как тебя? — Кайсу явно растерялся. В его мире не должно быть такого, чтобы папа дорожил кем-то помимо Чонина. — Нет, не совсем. Как ангела-хранителя? — Чонин с трудом придумал аналогию, которая была бы понятна четырехлетнему ребенку, но ясно отражала разницу. — Тот дядя всегда возвращался в жизнь папы, когда папе нужна была помощь. Дядя его оберегал и любил. Он заменял папе семью. Поэтому папа всегда будет им дорожить, сколько бы лет ни прошло. — Значит, дядя холоший? Даже если плигласил папу в гости? Чонин улыбнулся. — Очень хороший. Он много общался с тобой, когда ты был у папы в животике. Считай, вы знакомы. Зови его дядей Чанёлем в следующий раз, Кайсу. Кайсу пообещал попробовать. Он отчетливо понимал, что если отец советовал, то надо прислушаться. В отличие от деда Чонин был не таким властным. Его советы приходились на тот момент, когда человек не знал, что предпринять. Чонин всегда помогал сыну определиться, если тот терялся. — Еще что-нибудь случилось, пока вы добирались сюда? Плохие водители? Косые взгляды на папу? Мальчик хихикнул. Вечно отец волновался по пустякам. Конечно, на папу смотрели. Но папа никогда не замечал этих взглядов. Папа всегда пялился на своего мужа, как влюблённая фиалочка, и побыстрее мчался к нему. — Нет, — мальчик отцепился от шеи Чонина и раскинул маленькие ладошки в стороны. — В метло та-а-а-а-ак много места! Люди ходят как по линиям*. А в вагонах есть места пустые, на котолые никто не садится, кроме дедушек**. Так интересно! Я еще туда хочу! — Будем считать это экскурсией, — Чонин явно не желал повторять опыт. Он тут чуть не поседел, когда увидел, что в машине был только Сэхун. Весь извёлся, ожидая мальчиков. Его даже Исин успокоить не мог, хотя Исин оказывал безмерное влияние на него. Чонин нес мальчишку на руках до самых дверей садика, слушая восторженный рассказ о приключении. Кёнсу постоянно их поторапливал, но натыкался на сладкую улыбочку альфы и терял всю злобу. Поэтому Кайсу опоздал на финальную репетицию и примерку костюмов. Он вышел на широкую светлую сцену, натягивая до колена белый гольф, который забыли поправить за кулисами. Сэхун стоял за картонной декорацией у края сцены и жестикулировал на свою макушку, напоминая мальчику поправить поролоновую голову свеклы. Кайсу быстренько поправил всё, окинул сцену взглядом, нашел в зале папу с отцом и улыбнулся им гордо. Чонин включил запись на камере и сфокусировал на сынишке. Кёнсу сидел справа и что-то шептал ему на ухо, держа сонливого Ни-ни на руках. Через пару кресел от них расположились Ифань с Исином. Исин подобно Чонину пытался заснять свое маленькое чудо на смартфон, потому что у криворукого Ифаня забарахлила мыльница. Чонин ласково смял пухлые губы омежки в коротком поцелуе, словно благодаря за услышанное, и уставился в экранчик камеры. Выступление шло гладко. Кайсу показал себя отлично. Он без запинок произнёс свой текст, свободно ходил по сцене и наслаждался дебютом. — Он такой смелый, — Чонин хвалился сыном, держа камеру. — Характер альфы! — Через одиннадцать лет узнаем, — Кёнсу фыркнул. Ни-ни сопел ему в живот, несмотря на шум вокруг. На самом деле по характеру Кайсу и правда соответствовал альфе. Смелый, уверенный в себе, с обострённым чувством справедливости и безграничной любовью к папе, дедушке, дяде Исину. От Чонина, деда или Минсока он заимствовал уверенность и духовную силу. А потом шёл к сынишке четы У и пытался его покорить. Однажды Ифань ненароком обронил, что заставит Кайсу пройти рыцарский турнир, если мальчик попросит руки их драгоценного сына. С тех пор взрослые периодически посмеивались, что Кайсу на пути к сердцу Ханя встретил огромного злого дракона. А Ни-ни соответствовал омеге. Он был до безумия нежен, ласков, любил теплые объятия и искренне радовался, когда старший брат кружился вокруг него. Кёнсу не мог и мечтать о том, что создаст с Чонином такую семью. Что будет любить Чонина до беспамятства, не ощущая боли или страха. На той же неделе Чонин отправился в гости к своим родителям, чтобы похвастаться видеозаписью. За прошедшие годы они стали реже покидать свой дом, потому что быстро утомлялись. Мистер Ким со дня на день должен был выйти на пенсию, потому что его супруг хронически хворал и слабел на глазах. Впрочем, паниковать не стоило. Этот омега кого угодно пережил бы. Большой семьей они встретились в воскресенье. Разместились в гостиной, где Кайсу засыпал палас привезёнными игрушками. Сэхун пару минут возился со шнуром незнакомого ему телевизора, но в итоге смог вывести картинку с камеры на экран. Сначала послышались привычные шорохи и огрехи, картинка «плавала» и шаталась. Потом камера нашла маленького Кайсу на освещенной сцене, прозумировалась и… И вдруг весь зрительский гомон стих, а в тишине раздалось искреннее, преисполненное чувств «Я люблю тебя, Чонин-а». Кайсу повернул в сторону родителей голову, улыбаясь так, что харя вот-вот треснула бы. Маленький Ни-ни никак не среагировал. Он воспользовался моментом и стащил у братца красную машинку, которую весь вечер пытался присвоить себе. — Ууу, какие вы сладкие, — съехидничал папа Чонина, но тут же улыбнулся и со спокойной душой взял мужа за руку. Кёнсу тотчас зарделся и захотел спрятаться, но его добил четкий ответ Чонина из записи: «Я тоже тебя люблю». Чонин в аккурат обвил сильной рукой его талию, притянул к себе и рассмеялся. Пожалуй, он сегодня пойдёт «купаться» вместе с Кёнсу, когда они детей уложат. Для этого появилось особое настроение. Мистер Ким сплел пальцы с морщинистыми пальчиками мужа, перевел внимание со смущенных молодых на плазму и следующие сорок минут наблюдал за бесстрашным задорным внуком. Но и он, и его омега, как пожилые опытные люди, чувствовали внутри долгожданный покой. За Чонина и Кёнсу можно не переживать больше. Они преодолели всё. Они вместе счастливы, сыты, здоровы, влюблены и воспитывают двоих мальчиков, которых однажды должны будут отпустить из родительского гнезда в свободный полёт.

«Человек не чувствует счастья, коли нет рожна. Надо его ударить бревном по голове, тогда он и узнает, что счастье было». — И. Гончаров. «Обрыв»

Примечания: * в сеульском метро во избежание столпотворения и столкновений принято идти по коридорам/эскалаторам по правой стороне. Никто не залезает на «территорию» противоположного потока людей. **места для дедушек — в каждом вагоне есть шесть сидячих мест, отведённых под инвалидов и стариков. Нормальные корейцы почти не позволяют себе сесть, даже если час пик. А если кто-то и позволяет, то либо он от природы наглая сволочь, либо ему дурно, либо это иностранец.