Семейное дело

Пройдет всего 72 часа, и я стану самым счастливым идиотом на свете. Из зеркала белобрысый парень смотрит на меня, нацепив на физиономию свое самое серьезное выражение, поправляет бабочку, стряхивает невидимую пылинку с новехонького смокинга и губы, не подчиняясь никакому контролю, сами собой расплываются в улыбке блаженного. А он ничего, вполне красив — этот Джейсон Вайли. Широкие плечи, прямая спина, уверенность во взгляде. Не Арнольд, конечно, но и не тот мешок в костюме, которым я был еще недавно. Слишком много воды утекло, жизнь расставляет все по местам. В моем случае — по правильным местам. Чо, Эббот, Джейны обещали почтить мероприятие своим присутствием, и даже привезти Чарли. Так уж вышло, что кроме них у меня никого больше нет. Они и есть — моя семья, если уж совсем честно. Слишком жесткий крахмальный воротничок трет шею, это чертовски неудобно, но я готов терпеть и не обращать внимания на такую ерунду. Странный парень смотрит на меня из зеркала. Я как-то забыл, что можно быть таким неприлично счастливым. Несколько томительных часов и моя Бэт, Элизабет Карлайл, при всех скажет «да». И в счастье и в горе, и в богатстве и в бедности, навсегда. Она будет очень серьезной в этот момент, посмотрит мне в глаза чуть дольше, чем следует, словно собираясь прочитать в них что-то скрытое от всех, но потом улыбнется и опустит взгляд, внезапно смущаясь… Она так красива, и она – моя. Навсегда. Черт, кажется, моя операционная система требует срочной перезагрузки: мысли в моей голове ужасающе банальны и настолько сентиментальны, что хочется шмыгнуть носом и стряхнуть набежавшую слезу, мозг буксует, мышление впало не то в анабиоз, не то в летаргию, и я снова и снова расплываюсь в дурацкой улыбке. Впрочем, она мне идет. Последняя свадьба, на которой я был, была свадьбой Лисбон и Джейна, почти, страшно подумать, восемь лет назад. Много воды утекло с того времени, я стал другим, мы все стали другими. Жизнь щедра на уроки, надо лишь понимать их смысл, пока они не превратились в болезненные пинки. Та свадьба была точкой отсчета не только у них. Так уж вышло, что наши жизни завязаны в крепкий запутанный узел, и нет ни малейшего смысла рассказывать о себе, не говоря обо всех остальных. Джейн строил дом и планы на счастье, Лисбон ждала ребенка и изо всех сил старалась работать, словно ничего не изменилось, Эббот уехал, оставив вместо команды непонятно что. В офисе — еще недавно работающем, как швейцарские часы, поселился хаос. Он побеждал порядок, и рушил все на своем пути. Меня жутко раздражал агент Торк, так и оставшийся с нами, и еще пара балбесов с одним мозгом на двоих. Даже Торк на их фоне выглядел суперменом. Я таскался за Чо, как привязанный, и удивлялся, что тот еще не поседел, глядя на эти руины. Лисбон, демонстрируя извечное сверх терпение, по двадцать раз объясняла нашему пополнению что и как нужно делать, но проще было научить говорить собаку. С ними было не просто сложно работать, с ними было опасно выходить на задания. Чо, вроде, ходил к начальству, но вернулся ни с чем. Было приказано работать с тем, что есть и не капризничать. Как же я скучал по временам, когда работа была праздником, по выходкам Джейна, идеям Лисбон, серьезности Чо, организованности Эббота. А, главное, по доверию, которое выросло между нами, а теперь я и себе-то не очень доверял в этой чехарде. Я бросал взгляды на пустой диван и сердце ныло. Ну я не влюбленная девица, мучающаяся от недо…, ну вы поняли, вполне мог прожить и без Джейна, но как же, черт подери, его не хватало. Главное, я не понимал, что именно происходит, не понимал до той минуты, пока помощница Шульц, строя мне глазки, не выдала страшную тайну. Оказывается, место Эббота было присмотрено каким-то парнем из Вашингтона, наша ведьма не могла ему отказать и теперь просто ждала, когда все развалится само собой. Чо вылетел бы с новой должности, как неуправляемая ракета, попрощавшись с карьерой, прихватив и нас с Лисбон. Мне нужен был Патрик Джейн и я, как та гора, помчался искать Магомета. Вообще-то я тогда поехал к Джейну просто поговорить, рассчитывая, скорее, на толковый совет, чем на действие. Можно, конечно, было поговорить с Лисбон, но я не хотел ее волновать и, стыдно признаться, хотел увидеть Джейна. Я представлял себе что-то в стиле древнеегипетской постройки пирамид — отощавший кудрявый белобрысый раб тянет на веревке неподъемные бревна, а потом, в полном изнеможении, складывает из них стену своего дома. Как бы не так! С Джейном всегда не обходится без сюрпризов. Среди буйно-зеленого леса и пасторальных уточек, нагло ныряющих в пруду, я узрел почти законченное двухэтажное строение желтого цвета с огромными окнами, людской муравейник, снующий вокруг, и Джейна, развалившегося на складном креслице с привычной чашкой чая в руках. Он что-то объяснял, тыча карандашиком в план, видимо, подрядчику, а тот покивал головой, как унылая лошадь, и испарился выполнять указание. Джейн прихлебывал чай, щурился на солнце, как довольный кот, и, похоже, был вполне счастлив. Для полноты картины не хватало лишь коричневого дивана. Я разозлился, тогда я сильно разозлился. Не то, чтобы я отнимал у него право жить так, как ему нравится, но мне казалось несправедливым, что он просто забыл о нас. Ну я немного лукавлю: несколько дел Джейн, разумеется, раскрыл, иногда довольно экзотическим способом, просто придумывая схемы на ходу и сообщая результат по телефону. Черт, мне было этого мало! Я потерял Мишель, команда распадалась и я отчаянно скучал по всем, а, главное, по нормальной работе. Джейн заметил меня не сразу, улыбнулся привычно ослепительно, и вздохнул. Вот тут мне стало стыдно. Черт, он так же скучал, но умел расставлять приоритеты, и главным для него теперь были Лисбон и ребенок. Через час мы уже были в офисе. Ожидая бурного веселья и немного побаиваясь реакции Чо, я тихой мышкой проскользнул за свой стол, не желая привлекать к себе лишнего внимания. О чем Чо и Лисбон шептались с Джейном — не имею ни малейшего понятия, но уже через полчаса консультант потребовал чай и срочно организовать видеосвязь с Эбботом. Чо гордость не позволяла сделать такой отчаянный шаг, но у Джейна с этим органом свои отношения. Лисбон хмурилась и сияла одновременно, и уже к вечеру Торк и недоумки исчезли, словно их никогда и не было, а мы получили личные дела нормальных ребят, и целую неделю Патрик разговаривал с каждым кандидатом, выворачивая их наизнанку, а уж в этом он мастер. Вскоре появилась вполне рабочая команда, а Лисбон стала чем-то вроде координатора между нами. И вот тогда Чо предложил Джейнам, в качестве помощи отделу подготовки кадров, провести тот же трюк с новым набором слушателей. Трюк удался. На первой встрече, пока Чо представлял великого и ужасного консультанта, о котором в ФБР не слышал только глухой, коротко излагал задачи курса, Джейн незаметно стянул его часы и бумажник. Первым засмеялся Чо. Он смеялся впервые за долгое время и меня немного отпустило. Его поддержала впечатленная публика — хохот стоял оглушительный. Джейн скромно улыбался, напялив стеснительную и немного самодовольную улыбку. Было весело. Джейн до сих пор показывает новобранцам фокусы, учит манипулировать и работать головой. Ко времени рождения Чарли и дом был готов, и команда работала, вызывая зависть коллег. Наверное, Шульц долго скрипела зубами, но все равно ведьма осталась в выигрыше. Много воды утекло, теперь, после рождения сына, Лисбон возглавляет службу подготовки и переподготовки личного состава, отбирая толковых ребят, и временами работает с командой Чо. После рождения Чарли, она, похоже, пересмотрела свои взгляды. Никто из нас не готов терять то, что так трудно досталось, иногда приходится чем-то жертвовать. Хотя, в случае с Лисбон, это — не жертва. Она нашла гораздо больше, чем потеряла, нашла себя на новом месте, не такое уж оно, на самом деле, и новое. Ну, а я… Три года назад я ушел из ФБР. Дорога, мокрая после ночного дождя, старенький автомобильчик моих родителей занесло и ударило в чертово дерево. Их не стало. Возможно, мне было бы легче, если бы кто-то был виноват в этой нелепой трагедии, но все произошло, как произошло. И я стал винить себя. У каждого есть темная сторона, тень, которая выходит из подполья и захватывает твою, недавно почти счастливую и изрядно наивную личность. Я все еще не отошел от смерти Мишель, продолжая любить память о ней, всерьез полагая, что эта девочка стала ангелом и присматривает за мной, но все же как-то держался. Черт, прав был отец: если бы я сменил работу, зарабатывал своей не такой уж глупой головой приличные деньги, просто выбросил их рухлядь, давно не похожую на машину, если бы у меня было время просто приезжать к ним чаще, болтать ни о чем, смеяться, слушая намеки мамы о внуках, которых она уже заждалась, пить пиво с отцом, играя в шахматы… Я все мог, и ничего не сделал. Я ловил плохих парней и упивался своей крутостью, а они… Они просто ушли. Я ел себя поедом за все, что не смог им дать, пропадал в спортзале и тире, стал вполне приличным полевым агентом. День, когда я победил Чо в рукопашной, я не забуду никогда. В тот день я перестал быть малышом Вайли. В тот день я стал совсем взрослым. Вообще-то я верю, что любовь и ненависть — одна энергия. Все зависит от того, как ты ее принимаешь. Моя тень, захватившая меня, принимала все жестко. Внутренний голос твердил, что я не имею права быть счастливым, просто жить. Тогда я в первый раз встал на линию огня. Я до сих пор помню глаза Чо, понимавшего что я творю, но я просто шел на вооруженного убийцу без страха, без единой мысли в голове. Видимо, в моих глазах он прочитал что-то такое, что молча опустил оружие. Чо сказал все, что он обо мне думает (я и не представлял, что у него в запасе столько интересных слов), а потом неделю не разговаривал со мной. Джейн пытался меня вразумить, помню, цитировал слова какого-то умника: «Любая форма зависимости отвратительна, будь то алкоголизм, морфин, или идеализм…» Я лишь криво улыбался в ответ. Я бил в себе стекла и с наслаждением гулял по осколкам. Сложно вести переговоры с мощным противником, еще сложнее разговаривать с тем, кого мы в упор не слышим. Моя чертова тень по закону физики рвалась в сознание с той же силой, что прилагалась для ее вытеснения. Она боролась за захваченную территорию как раненый нерациональный и крайне импульсивный зверь. Я боролся сам с собой. Классическое раздвоение личности, хорошо, хоть не дошло до психушки. Джейн, любуясь на мои кривляния, не выписывал рецептов, не грыз мозг, а просто сказал, что мне нужно время. У Чо времени не было, и он послал меня к психологу, хотя хотел отправить гораздо дальше. От психолога толку не было вовсе. Черт, я так жалел себя, я так упивался своей болью и чувством вины, что временно свихнулся. Я снова думал о Джейне, о его погоне за Красным Джоном, о вине и мести. Мне некому было мстить и козлом отпущения был назначен Джейсон Вайли, он же заступил на должность палача. Из веселого и неглупого парня вылупился и пророс хмурый, погруженный в себя механизм, собирающийся рвануть в любой момент. Я и рванул, снова возникнув на линии огня. В этот раз я отделался простреленным плечом, и полной тишиной от Чо. Он не хотел со мной говорить, а, может, у него просто закончились слова. Плечо зажило за пару месяцев, и я не знал, куда мне двигаться дальше. Я топал по жизни по прямой, и не понимал, совсем не понимал куда иду, чего хочу, и не представлял, что можно изменить на этой дороге. Хуже всего, что я не понимал, что давно нет под ногами ровной прямой линии, и я просто кубарем качусь вниз, убеждая себя, что осваиваю новые способы движения. Стратегии не было, цель отсутствовала напрочь. Я просто жил в сторону конца. Мужчине нужны в жизни две вещи: цель и правильная женщина рядом. Не верите? Посмотрите на Джейна… У меня не было ни того, ни другой. Метроном тикал, я нервничал и боролся с импульсом что-то немедленно менять в жизни. Я оказался на обочине, где-то за гранью добра и зла, вытеснив себя из себя. И вот тогда произошло две вещи: я ушел из ФБР и встретил Бэт. Правда, было еще несколько важных событий. В день, когда я написал заявление об уходе, мы с Чо впервые напились. Не просто выпили на прощание, а напились прицельно, снимая всяческие заслонки до полной, просто неприличной откровенности. Результатом пьянки с элементами мордобоя стало понимание, что у меня есть друг. Навсегда. Что бы не случилось дальше. Официально я был в отпуске, ждал решения своей судьбы и случайно на форуме одной игры, где я залихватски крошил монстров, познакомился с Кейт. Эта встреча многое изменила не только в моей жизни, но и у Джейнов. Девчонка была серьезным хакером, рыжая и смешная, в пирсинге и татушках, но на качество ее ума это не влияло. Ей хватало мозгов просто развлекаться, ломая чужую защиту и пароли, проникать за рамки дозволенного не попадая в неприятности. Я ляпнул, что из ФБР, она потребовала подтвердить — ну значок у меня еще тогда не отобрали. И вот тут я услышал любопытную историю. Кейт считала, что кто-то крадет детей — всегда 12 –летних мальчиков. По ее данным, пропало уже четверо. Четверо мальчишек, играющих в одну и ту же игру. В ФБР идти было не с чем, я подумал и позвонил Джейну. Шесть долгих месяцев сначала мы с Джейном, а потом и ФБР расследовали это дело. Мальчишек оказалось гораздо больше, двузначное число, и, черт подери, мы смогли вернуть домой почти всех, кроме двух пропавших первыми. Кейт прекрасно сработалась с Патриком, и чуть позже Джейн открыл свое агентство по розыску людей, а Кейт поселилась в квартирке наверху и, кроме способности выуживать информацию из воздуха, научилась заваривать чай боссу. Лисбон временами работала с мужем, когда попадалось запутанное дело, а не обычная необходимость отыскать сыночка-игромана или дочку-наркоманку какой-нибудь высокопоставленной фигуры. Впрочем, денег за эту работу хватало на жизнь и на поиск пропавших. Кажется, Джейн был доволен — мозг не простаивал, Лисбон не бегала на линии огня, угрожая оставить Чарли сиротой, и он раскрывал дела, которые, чего уж скромничать, только ему и были под силу. Джейны вообще очень болезненно относились ко всему, что связано с безопасностью детей. Их Чарли я обожал, возился с ним, учил копаться с компьютером и телефоном, и страшно горжусь, что парень научился печатать раньше, чем писАть. Мы как-то сблизились в то время, и Тереза, угощая меня очередным пирогом, смотрела на меня как сестра, старшая и заботливая сестра, будь она у меня. Кажется, я много болтаю, но прошло столько времени и случилось столько всего разного, что трудно выбросить какую-то часть, не повредив всю конструкцию. После дела с детьми из ФБР я все-таки ушел. Надо было искать работу, и просто двигаться вперед. Я наваял несколько программок, выложил свое резюме и приготовился ждать долго. Удивительно, но предложения посыпались почти сразу. Кто-то не устраивал меня, кому-то не нравился я, время шло. Я особо не надеялся, когда мне позвонили из серьезной компании, занимающейся нефтью. Их многоэтажное прозрачное здание в центре всегда внушало мне безотчетный ужас. Странно, но задав несколько вопросов, меня взяли в штат. Аналитик, анализирующий всякое — я оказался там же, с чего начал. Слегка одуревший, я завис на парковке, выстраивая в голове срочность дел по рангу, когда разворачивающийся рядом автомобиль поцарапал мое крыло. Это было неприятно, но еще забавнее, что водитель — молодая хрупкая черноволосая девица в темных очках, которые она сорвала со своего хорошенького вздернутого носика и теперь размахивала ими почти перед самым моим носом, собираясь, видимо, покалечить не только мою машину, но и хозяина, налетела на меня, обвиняя, что я срываю ей важную встречу, ей просто некогда тратить время на выяснение кто прав, кто виноват (какая наглость!), а затем, вдруг сбавив обороты, предложила отремонтировать мою колымагу и пригласила меня на обед в качестве компенсации за неприятность. Я смотрел на нее и впервые за долгое время мое сердце таяло, пело, кувыркалось и танцевало аргентинское танго. Если бы она предложила замазать царапину на машине своей губной помадой — я бы согласился не раздумывая. Девушка говорила, я смотрел на нее, изображая немого идиота, и больше всего на свете боялся, что сейчас она исчезнет и я больше никогда не увижу снова ее бледную кожу, огромные карие глаза, такие темные, что казались почти черными, эту линию губ, по контуру которых так хотелось провести пальцем, а потом прижаться губами, чувствуя их мягкость и податливость. Когда она заложила длинную выбившуюся прядь за ухо, я вздрогнул. Ты знаешь, всегда знаешь, когда судьба стучится в твою дверь. Я хотел прикоснуться, поцеловать, почувствовать ее дыхание на свей щеке, черт, я хотел прожить с ней жизнь и вырастить детей, и умереть в один день. Этой девушкой была моя невеста, моя жена через каких-то 72 часа. Гораздо позже выяснилось, что она — наследница капитала нанявшей меня корпорации, вполне самостоятельная и самодостаточная хозяйка художественной галереи, помешанная на искусстве и поиске непризнанных гениев, Элизабет Карлайл, а проще — моя Бэт.